Глава 2
Свет бил в глаза так ярко, что я едва могла держать их открытыми. Казалось, что он хотел проникнуть глубже, прямо в мой череп, прожечь мне мозг, заставить вспомнить всё, чего я не могла. Я попыталась повернуть голову, но шея была словно зацементирована. Моё тело не подчинялось мне.
Руки… они казались чужими, как будто их кто-то отнял и заменил на бесполезные конечности, которыми я не могла даже пошевелить. Каждая клеточка меня будто завязла в густом сиропе слабости. Дышать было трудно, воздух заходил рвано, грудь сдавливала тяжесть, словно что-то невидимое давило на меня изнутри.
Шум вокруг был глухим, приглушённым. Писк мониторов, чей-то голос, шаги… Всё это звучало далеко, как будто я оказалась в каком-то чужом сне, который не имел ничего общего с моей реальностью.
— Где… я?Я открыла рот, но вместо слов вырвался хрип. Горло болело, как после долгого крика. Ещё одна попытка, слабее. И, наконец, едва слышно:
Передо мной возник мужчина. Врач. Белый халат. Средних лет, с мягким, но внимательным взглядом. Он выглядел спокойным, но что-то в его глазах подсказало мне, что спокойствие было маской. Я видела это уже раньше — у людей, которые готовятся сообщить плохие новости.
— Анастасия Викторовна, — его голос звучал мягко, но он словно прокладывал мне путь сквозь густой туман. — Вы в больнице. Вы попали в аварию.
Больница? Авария? Эти слова не укладывались в голове. Внутри всё начало дрожать.
— Больница… — прохрипела я, ощущая, как голос звучит будто не мой.
— У вас была серьёзная травма головы. Мы сделали всё возможное, чтобы стабилизировать ваше состояние.Он кивнул, продолжая смотреть на меня, как на что-то хрупкое, что может треснуть от одного прикосновения.
Стабилизировать? Это что, значит, что я была на грани? Я пыталась переварить его слова, но они тонули в потоке паники, которая поднималась изнутри.
— Где моя семья? Где… мои дети? — сорвалось с губ прежде, чем я смогла осознать, что говорю.
— Они здесь, Анастасия Викторовна. Они приехали. Ждут за дверью.Он чуть наклонился ко мне, его рука мягко надавила мне на плечо, заставляя остаться на месте, хотя я едва села.
— Что… что со мной? — голос дрожал.
И тогда он сказал это.
— У вас диагностирована ретроградная амнезия. Это значит, что из-за травмы вы можете временно не помнить некоторых событий из прошлого.
Эти слова врезались в меня, как нож. Ретроградная амнезия. Не помнить? Каких событий?
— Какое… сегодня число? — выдавила я, словно это могло помочь мне вернуть хотя бы часть реальности.
— Сегодня 12 ноября 2024 года.Он чуть задержался, прежде чем ответить:
Я замерла. Две тысячи… какой?
— Две тысячи… двадцать четвёртый? — голос дрогнул, как треснувшее стекло.
— Это ошибка! Последнее, что я помню… это лето. Две тысячи девятый. Мы с Русланом собирались на море. Маша… она только училась кататься на велосипеде!Я резко села, игнорируя боль, сдавливающую грудь. Голова закружилась, но я схватила врача за руку.
Слова вырывались из меня рваными кусками. Я схватилась за виски, будто могла вытащить из головы воспоминания, которые сейчас были спрятаны за плотной, непроницаемой стеной.
— Вы ошибаетесь. Это… это невозможно!
Чужая тишина и гудение мониторов были невыносимы. Я слышала только это"пик-пик"и свои сбивчивые мысли. Если сейчас 2024 год, где тогда всё, что между? Где мои воспоминания? Где моя жизнь?
Слёзы сами хлынули из глаз. Горячие, колючие, они стекали по щекам, но я не могла их остановить.
— Где мой муж? Где дети? Я хочу видеть их. Сейчас же! — сорвалось с губ, но голос звучал слабее, чем хотелось.
Через пару минут в палату вошли ещё двое — мужчина с серьёзным выражением лица и молодая женщина с добрыми глазами. Они сели напротив меня, словно собирались объявить мне диагноз смертельной болезни.
— Анастасия Викторовна, — начал мужчина, — вы сейчас испытываете симптомы амнезии. Мы хотим задать несколько вопросов, чтобы понять, что именно вы помните.
— Мне ничего не нужно, кроме семьи! — я перебила его. — Где мои дети? Где Руслан? Почему их нет рядом?
— Ваши дети здесь, за дверью. Мы пригласим их, но сейчас нам важно понять, что вы помните.Молодая женщина чуть подалась вперёд, её голос был тихим, но твёрдым:
— Хорошо, — ответила я, хотя всё внутри вопило.Я стиснула зубы, пытаясь дышать ровнее. Мне нужно было справиться.
— Как вас зовут? — задал первый вопрос мужчина.
— Анастасия Викторовна Соколова.
— Сколько вам лет?
— Тридцать пять, — выдавила я, пытаясь понять, почему это звучало странно.Я замешкалась.
— А какой сейчас год?
— Две тысячи девятый, — произнесла я уверенно.Я даже не думала.
Мужчина переглянулся с женщиной, но ничего не сказал.
— А что вы помните из последнего дня?
— Я работала… над проектом загородного дома. Мы с Русланом собирались в отпуск. Маша… Маша училась кататься на велосипеде, — мой голос затих, а потом я подняла голову, услышав следующее.
— А что вы помните о своей младшей дочери?
Я замерла.
— Младшей? — переспросила я, словно это слово не могло существовать в моей реальности. — Нет, это ошибка. У нас двое детей. Маша и Артём.
Я посмотрела на них с настойчивостью, которая переходила в отчаяние. Мне хотелось, чтобы они опровергли свои слова, сказали, что оговорились, что перепутали меня с кем-то другим.
— Это… это неправда, — выдавила я, чувствуя, как моя грудь сдавливает невидимый обруч.
Ладони дрожали, я прижала их к вискам, стараясь остановить гул в голове. Он становился всё громче, невыносимее. Я стиснула зубы, словно могла удержать реальность на месте. Но чем больше я боролась, тем быстрее она ускользала.
— Я хочу видеть их, — сказала я твёрдо, но голос предательски дрогнул. — Немедленно.
— Мы пригласим их чуть позже, — сказала она с профессиональной спокойностью, от которой меня буквально затрясло.Женщина-врач мягко посмотрела на меня, её глаза словно говорили:"Сейчас не время."
— Позже? — воскликнула я, и мой голос сорвался на высокий крик. — Позже?!
Волна паники поднялась, накрывая меня с головой. Это было, как будто что-то огромное, неуправляемое прорвалось изнутри и начало душить меня.
— Вы хотите сказать… вы хотите сказать, что моя жизнь украдена?! — закричала я, чувствуя, как мои руки хватаются за простыню, как будто она могла удержать меня в реальности.
Я задыхалась. Воздуха не хватало. Я пыталась вдохнуть, но всё, что выходило, — это рваные звуки, напоминающие рыдания. Глаза метались между лицами врачей, и в каждом из них я искала ответ. Но вместо этого находила только жалость.
Жалость.
— Я хочу объяснений! — закричала я, ощущая, как мои собственные слова эхом ударяются о стены. — Что произошло?! Где моя семья? Где моя жизнь?!
Моё сердце билось так, будто пыталось вырваться наружу. Я чувствовала, как горячие слёзы катятся по щекам, но мне было всё равно.
— Где… где мой муж?! Где мои дети?! Почему вы молчите?!
Но никто ничего не объяснял. Эти двое просто смотрели на меня, словно я была куском тонкого стекла, который вот-вот разобьётся.
Я опустила голову, потому что не могла больше видеть их взглядов. Голова закружилась, и я чувствовала, как теряю контроль над собой. Всё, что я знала, всё, что я любила, всё, что составляло мою жизнь — вдруг стало ложью.
— Это… это неправда, — прошептала я снова, но уже почти беззвучно.
Слова застревали в горле, а разум метался в поисках выхода. Но выхода не было.
Мой мир рушился. Внутри разливался страх, не похожий ни на что. Это был страх не смерти, а потери себя.
Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что я знаю.
2009-й. Лето. Маша учится кататься на велосипеде. Руслан в рубашке с короткими рукавами поправляет ей шлем, улыбается…
Я видела это ясно, как будто это было вчера.
Но как я оказалась здесь? Почему мне говорят, что прошло пятнадцать лет, которых я не помню?
Я снова открыла глаза. Тишина вокруг была оглушительной. Она висела в воздухе, тяжёлая, давящая, как груз.
— Две тысячи девятый, — повторила я шёпотом, словно это было заклинание, которое могло вернуть мне утраченное время. — Но как? Как я здесь оказалась?
Я посмотрела на свои руки, которые всё ещё дрожали, и вдруг ощутила себя чужой в собственном теле.
— Кто я теперь? — прошептала я.
Никто не ответил.
