За руку его держи
У Валерии и Тома была тяжелая неделя. Они прилетели в Москву по делам: она – из Санкт-Петербурга, он – из Лондона. Сейчас, когда все закончилось, им оставалось только вернуться в отель и хорошенько выспаться перед обратной дорогой. Но судьба сталкивает их в лифте. Сколько продлится поездка: несколько секунд или всю ночь?
Оглавление
- Часть 1
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги За руку его держи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Часть 1
Это был тяжелый день. Я много улыбалась и смеялась над шутками, невпопад вставленными в разговор людьми с большими кошельками. Я давно пытаюсь пробиться на большую сцену, но требуется определенная доля лицемерия, которую мне трудно из себя выжать. После долгих переговоров моего менеджера — и это тоже для меня в новинку, потому что я привыкла все делать сама — меня, наконец, позвали на личную встречу. Маффины, макарони, донатсы, вода с мятой или огурцом, — все, что обычно бывает на таких мероприятиях. От скуки я съела очень много, поэтому до сих пор чувствовала их приторное послевкусие. Зато можно не ужинать, потому что калорий мне хватит на неделю.
Пока машина ехала по загруженному вечернему городу, я напоминала себе о том, как люблю свое творчество и насколько сильно хочу сделать этот шаг. Старалась представить, как потом буду вспоминать этот момент с улыбкой и восхищением, что смогла его пройти мужественно и до конца. В глубине души уже начинала радоваться тому, что это была последняя встреча. Плеяда знакомств с сильными мира сего закончилась, и я могу спокойно вернуться домой. К мужу и детям, которых люблю.
Они не обрывали телефон, зная, что я сама напишу или позвоню, когда появится возможность. Чтобы отвлечься от ярких огней, мелькающих в окне, я достала телефон и написала в семейный чат: «Я закончила. Завтра лечу к вам. Люблю». А затем долго смотрела на экран, ожидая, что галочки поменяют цвет, и приложение сообщит, что кто-то на том конце провода печатает ответ. И только через несколько непомерно долгих минут, напомнила себе, что на дворе ночь, и родные не скоро прочтут радостную новость.
Вспомнив дочек, тут же представила, что они бы разнесли все офисы, дома и рестораны, в которых я побывала, потому что они, хоть и девчонки, но не умеют сидеть на месте. Мне стало смешно и очень захотелось их обнять. Однако я также понимала, что наличие семьи для большого бизнеса — огромный минус, и лучше было бы не светиться ни мужем, ни детьми. Поэтому я, жительница Петербурга, в такой близкой от дома Москве была совсем одна.
Удивительно, как много лет я не любила этот город. Борьба двух столиц втянула меня, когда я впервые съездила сюда в командировку. Меня встретила плохая погода, раннее утро, невкусная и дорогая еда и кривые улицы, по которым сложно было ориентироваться. После чего я встала на сторону Петербурга, который не давал ногам высохнуть, хлестал дождем по лицу, но все же казался намного уютнее.
Было еще несколько вылазок с друзьями, и во время них отношение к столице менялось, пока я не поняла, что компания и хорошее настроение — залог успешной поездки. И сейчас мне открылась деловая стороны Москвы, которую я ранее не видела. Она была строгой и придирчивой. Меня сканировали ежесекундно, проверяя мои реакцию и стрессоустойчивость. Но настроившись на открытый диалог, на отстаивании своих интересов, легко адаптировалась к неожиданностям.
К счастью, этот этап переговоров подошел к концу. Завтра у меня намечался свободный день, в который я планировала выспаться и накупить подарков. Но сначала выспаться. У меня болела голова, как обычно бывает, когда я делаю то, что мне не нравится. И в последнее время, сколько бы таблеток я не принимала, с ней засыпала и просыпалась. Может, это адаптация к другому воздуху, воде, еде. Может, это на нервной почве, потому что нелегко выпрашивать чужие деньги на свои проекты. Сев в такси, я сразу приняла последнюю пилюлю, чтобы она начала действовать, но она все еще гуляла по венам и артериям уставшего организма, не избавляя от боли до конца. В сумочке не осталось ни одной пачки болеутоляющего, и чтобы хоть как-то облегчить страдание, я запретила себе думать, оставив только одну мысль о возвращении в номер. К счастью, с каждой минутой терпеть приходилось все меньше.
Телефон звякнул, и я отвлеклась от внутреннего монолога. Это написала мой менеджер, Кристина. Эта миловидная девушка, такого же небольшого роста как я, оказалась пантерой в мире бизнеса и больших денег. Она подошла ко мне после одного из наших концертов. Группа давно не слышала столько комплементов, а может и вообще никогда. Я чувствовала, что она искренне прониклась нашим творчеством. Ее глаза отдавали восторгом и хищным блеском. Будто она уже составила план по завоеванию мира. Оказалось, что она начинающий, но уже успешный музыкальный агент со своими связями и очарованием.
Еще в самолете я продолжала сомневаться в ее способностях, как минимум потому, что она позвала на собеседования лишь меня, а не всю группу — конечно, парни расстроились, и дурные мысли, вроде «моей сольной карьеры» лезли. Но слышали бы, как она завела разговор с первым же миллионером, чьи большие претензии отражались в чертах его лица, о таланте и высоком уровне нашего мастерства, то как и он, мгновенно поменяли бы свое мнение. Она закидывала его изящными и громкими словами о прибыли и популярности, не давая ему вставить малейшее возражение. Когда она закончила, не осталось никаких сомнений, что группа в надежных и цепких руках.
Менеджер заранее прислала расписание встреч, и при таком плотном графике пришлось признать, что детей взять с собой невозможно. Расстроились и они, и я. Но было бы жестоко таскать их по скучным собраниям, ведь если получится, будет и время, и возможность посмотреть город без нервов и спешки. И сейчас, читая сообщение от Кристины, выдохнула с облегчением, потому что по ее словам я сделала все, что смогла, и даже больше, и она гордится мной.
Я научилась ждать, поэтому завтра со спокойной душой сяду в самолет, чтобы насладиться отпуском с семьей, запланированный задолго до этой поездки. Проснувшееся теплое чувство заставило меня вновь взять в руки телефон и проверить, не прочитано ли мое сообщение в семейном чате. Но нет, серая галочка одиноко стояла под текстом. И даже это не испортило настроения. Чем ближе к отелю, тем больше я наполнялась радостью, думая о разных мелочах. О том, как дети накинутся на сувениры, встреча с подругами и новый сбор чемоданов.
После такой насыщенной и психологически тяжелой командировки я готова была сразу лететь отдыхать, но из-за неопределенности полного расписания мероприятий менеджер предупреждала, чтобы я не брала сразу обратный билет на случай, если в последний момент объявится еще кто-нибудь. Как только список персон и назначенных дат был готов, я с запасом в один день купила билет. Незамужней Кристине было не понять, почему я так торопилась домой, а не накинула неделю на туристические поездки и ночной отрыв. А я просто уже выросла из того возраста, когда хотелось прыгать выпившей на танцполе. Мне хотелось домашнего уюта, детского смеха и запаха еды.
Мысли о яствах я сразу отогнала, потому что от количества сахара в крови, а также возможно из-за длинной и утомительной поездки в машине, меня начинало подташнивать. Чтобы отвлечься от мутного состояния, я посмотрела в окно. Мелькали знакомые магазины и кофейни, а значит ехать оставалось недолго. Но тут такси резко затормозило. В лобовом стекле сияла вереница красных огоньков. Пробка. Ни чуть не расстроившись, я расплатилась с водителем и вышла на воздух. Солнце почти село, и начинало холодать. Я накинула кардиган на плечи, чтобы не нести его в руках и вступила на тротуар. Удостоверившись, что телефон, ключи и кошелек в наличии, я потопала по знакомой дороге. Люди продолжали суетиться, решать вопросы, куда-то бежать, а у меня это вызывало только улыбку. Я свою часть выполнила.
Вечерний воздух прочищал голову, снимал усталость и успокаивал нервы. Больше не нужно было торопиться, рассчитывать время, договариваться с кем-то. Снять макияж, принять душ и прыгнуть под одеяло — все, что я хотела на ближайшие часы.
Не первый раз я выходила из такси до места назначения. В Петербурге принято много гулять, и такие расстояния для его жителей ничто. Как только видела привычные места, покидала машину и шла пешком до отеля. За это время успела привыкнуть к шумному, занятому, но всегда веселому городу. Было приятно слышать и иностранную речь, ловить интересные фразы и выражения, удивляться яркой внешности жителей и гостей столицы. А самое главное — перенимать нескончаемое желание что-то делать, создавать, нести в массы, иметь значение.
Мысленно прощаясь с городом, только на последнем светофоре, я обратила внимание на то, как болят ноги. Непривычные к каблукам, мышцы ныли и зудели. Но и это уже не могло испортить настроения. Меня окрыляла мысль о приближение места отдыха и скорого отлета. Ноги успеют отдохнуть, а сейчас они просто говорят, что проделали большой путь, не подвели, держались ровно и красиво. Долгожданный зеленый свет поманил за собой на другую сторону, и я уже могла видеть ярко и приветливо освещенный парадный вход в отель.
Кристина сильно удивила, когда забрав из аэропорта привезла меня сюда. Только по встретившим меня четырем величественным колоннам я поняла, что это не вшивый мотель, в котором плохо стирают постельное белье и почти не моют полы. На мой восторженный взгляд она подмигнула и достала банковскую карточку, предоставленную одним из уже уговоренных спонсоров, чтобы оставить у меня приятное впечатление о визите.
Шикарный отель со всеми мыслимыми удобствами, которыми я, к сожалению, не пользовалась, успевая между встречами только поспать и принять душ, был целым новым миром. Даже при моей вечной беготне я замечала знаменитых постояльцев. И каждый раз во мне просыпался ребенок, который как сумасшедший хотел бежать навстречу и показывать пальцем на очередную звезду. Но вместо этого я как взрослый человек пристально смотрела и, если взгляды встречались, улыбалась и кивала головой. Неважно было, что они меня не знали и, конечно, с первого раза не запомнят. Важно было, что я находила в себе смелость это делать. Однако подходить фотографироваться не решалась, что было бы огромным плюсом для моих соцсетей, но уже то, что я привлекала к себе внимание, было достижением.
Но в этот поздний час холл отеля был пуст, и только администраторы на ресепшене приветливо ждали, когда к ним кто-нибудь подойдет. Молодой человек поздоровался, а девушка исчезла за конторкой, через пару секунд появившись у ее края с пакетом в руках. Дело в том, что в отеле существовала премилейшая опция для женщин. Приходя после долгих прогулок на каблуках, можно было уже в холле снять неудобную обувь, облачившись в свою же более удобную. Не знаю, были ли они в этом новаторами, но это было чертовски нужно и чрезвычайно приятно.
С секунду я наслаждалась этим моментом, громко выдохнула и обратилась к девушке, не приходило ли мне что-нибудь в мое отсутствие. Она привычным движением достала пачку писем и протянула мне. Я впала в небольшой ступор, упершись взглядом в очередную стопку белых и горчичных конвертов. Сколько я здесь жила, мне каждый день приходила целая куча корреспонденции: от писем фанатов до приглашений на мероприятия и съемки. Как они вообще узнали, кто я и где я? Каждый раз талант Кристины сиял для меня все ярче. Я была уверена, что она приложила руку ко всему, что со мной происходило здесь.
Но сейчас я устало посмотрела на бумажки и поняла, что у меня не хватит сил на их просмотр, поэтому попросила придержать все до следующего утра. Девушка понимающе улыбнулась и спрятала пачку обратно в ячейку под номером моей комнаты. У меня появилось странное желание оставить и туфли, но мысль показалась неожиданной и немного глупой, поэтому мешок я все-таки с собой взяла.
Отойдя от конторки, я вдруг шумно выдохнула, будто до сих пор не верила, что доведу дело до конца. Воздух просто вырвался из меня, знаменуя физическое облегчение, которое я только что осознала. Ноги становились ватными с каждым шагом, приближающимся к лифту. «Еще чуть-чуть», — подумала я, останавливаясь напротив зеркально-металлических дверей. Я нажала кнопку, и уже через секунду мне открылся портал на все этажи. Медленно переставляя ноги, я зашла внутрь, бросила пакет с туфлями в угол, потому что неудобно было держать, да и вокруг не было никого, чтобы сделать мне замечание, и потянулась к цифровому табло.
После нажатия кнопки в лифте что-то звякнуло и двери стали закрываться. Я уже обрадовалась, что поеду одна, но тут услышала приближающиеся шаги и возглас:
— Задержите лифт, пожалуйста, — прозвучало из глубины коридора по-английски.
Скорей всего именно британский акцент мужчины заставил меня резко выкинуть руку вперед, чтобы сработали датчики дверей, остановив закрытие. Еще не показавшись из-за перегородки незнакомец перехватил мое запястье до того, как я успела убрать руку, и нежно ее пожал.
— Благодарствую, миледи, — иронично сказал он, и я потеряла дар речи.
Это был Том. Его серо-голубые глаза смотрели на меня сверху. Они прятали хитрый блеск, но я смогла его уловить. Отросшие выгоревшие русые волосы были убраны в пучок на затылке, открывая высокий лоб, как носили самураи в фильмах. Однако несколько прядей выбивались из аккуратной прически, придавая стилю хозяина небрежности. На загорелом теле сидела белая футболка из тонкого хлопка. На груди, прямо под глубоким вырезом, привлекал внимание яркий музыкальный принт. А бриджи, еле прикрывая коленки, сидели по фигуре, подчеркивая накаченные ноги. Но больше всего мне нравилась его улыбка. Эта линия губ, которая свойственна только представителям британского выговора.
Красавец-блондин, талантливый актер и человек с потрясающей харизмой. Я не следила за его карьерой, которая началась очень рано и более чем удачно, но всегда искренне радовалась каждой даже самой маленькой роли, потому что он заслуживал развития, а не вечной ассоциации только с той самой ролью, принесшей ему всемирную известность.
Так часто бывает, что актеры застревают в определенном образе, и зрители не видят их в другом амплуа. Это, конечно, понятно. Есть образ, который идет человеку: комик, злодей, герой-любовник. Но запихивая огромный мир и талант актера в одну роль, мало кто осознает, насколько самим актерам тяжело постоянно носить чужую маску. Им как никому хочется каждый раз пробовать что-то новое, непривычное, сложное.
И когда актер находит в себе силы выбраться из одного образа, я всегда тихонечко радуюсь, потому что эта победа меня вдохновляет. Так и с Томом, каждая новая роль заставляла его совершенствовать свой талант, открывая другие стороны.
И вот я встретила его лицом к лицу, но это произошло так неожиданно, что я как всегда запаниковала. Но в голове был только один вопрос: «Что он, черт возьми, делал в Москве?!»
— Да не за что, — отрывисто проговорила я и сделала шаг назад к брошенному пакету, освобождая Тому проход к табло.
Он сделал движение в его направлении, но остановился посередине кабины.
— О, нам на один этаж. Какой приятный сюрприз, — сказал он и улыбнулся.
— Какой приятный сюрприз, встретить тебя1 в Москве, — парировала я.
— Ну, знаешь, эти поклонники… И не в такие города приходится выезжать, — начал он наигранно, а потом смущенно улыбнулся, потому что рассмешил меня. — На самом деле меня пригласили на КомикКон.
— Ах, да, что-то об этом слышала. Но ни разу не выбралась.
— Да ладно! Серьезно? Там весело. Тебе обязательно следует как-нибудь заглянуть.
— Как-нибудь…
— М-да, теперь уже не скоро, потому что нынешний закончился.
— Какая жалость.
— Стой! Это что сарказм?
— Да ни в коем случае! — наигранно возмутилась я.
Мне вдруг стало так смешно, что я залилась смехом, и Том, посмотрев на меня, тоже начал смеяться. Мы бы заходились до нашего этажа, если бы лифт резко не дернулся и не застыл на месте. Не удержавшись на уставших ногах, я упала на пол, что развеселило нас еще больше. Еще смеясь, он подошел ко мне и подал руку.
— Ты в порядке?
— Ну, физически — да, но чувствую себя очень глупо, — я потрогала пылающие от стыда щеки.
— Это случается с лучшими из нас, — сказал он.
Он помог мне подняться, но потянул так сильно, что уже после того, как встала, я по инерции полетела на него. Мне пришлось выставить свободную руку, чтобы не врезаться в него.
— Прости, я недооценил свою силу.
Я бы точно пошутила, что он опять выпендривается, но чувство, овладевшее мной после его прикосновения, заставило меня передумать.
— Ничего, — выдавила я. — Спасибо.
Момент, когда он все еще держал мою руку, длился так долго, что я смогла заглянуть в его светлые глаза и научиться летать в их небесном цвете. Все тело покрылось мурашками и начало источать энергию, будто я стала лампочкой, и меня включили. Я почувствовала что-то родное, такое знакомое и приятное. И опомнилась, лишь когда он отпустил. Связь разорвалась, оставшись ярким следом в бьющемся сердце. Еще мгновение я приходила в себя от осознания, что на самом деле произошло…
У всех есть какая-то особенность. Моя — чувствовать людей через прикосновение. Это не точная наука и не расскажет всех секретов. Но я буду уверена, мой ли это человек, приятен ли он мне или под внешней маской скрывается чужой для моего мировосприятия индивид, и насколько близко я могу его подпустить. Ведь прикосновение — это общение на высшем уровне, где сама материя подсказывает истинную суть.
Так я встретила своего мужа. Сколько бы парней не охотились за мной, я чувствовала, что чего-то не хватает. Разрывала отношения и шла дальше. Не хотелось напрасно обнадеживать кого-то, потому что я всегда знала, что это ни к чему не приведет. И вдруг друзья познакомили с парнем. Мы протянули друг другу руки, чтобы пожать их, и в одно мгновение все изменилось. В его теле текло столько энергии, мощной и властной, что я мгновенно подчинилась ей. В тот миг я поняла, что мне не хватало в других и что непреодолимо тянет меня к этому человеку.
И вновь это всеобъемлющее чувство, поглощающее с первого прикосновения. В меня проникала чужая сила, в которой хотелось раствориться, и это пугало. Я много раз жала руки, обнималась с мужчинами, друзьями и знакомыми, и никогда не загоралась так ослепительно. Единственное, о чем я могла думать сейчас, это заметил ли он. И почему он сам так резко выпустил мою руку? Или мне просто показалось?
Неловкое молчание затянулось, и я решила разбить тишину.
— Мы застряли?
— Похоже, — проговорил он тихо, боясь нарушать неожиданную тишину. Стихла музыка в кабине, стих мотор лифта, стихли наши голоса. — Но уверен, скоро все починят.
— Потому что ты — знаменитость? — съязвила я, пытаясь избавиться от наваждения и, возможно, оттолкнуть его.
Том посмотрел с упреком:
— Нет, потому что мы в отеле. И им нужны положительные отзывы. Поломка лифта — не лучший показатель, — а затем все же добавил. — И да, будет международный скандал.
Нет, похоже, у меня ничего не получилось.
— Надо, наверное, кому-то сообщить?
— Это точно.
Мы подошли к дисплею и стали изучать. Кнопка экстренной связи, естественно, оказалась красной. Том нажал ее и заговорил. Сказал, что мы застряли где-то в районе пятнадцатого этажа, для чего ему пришлось посмотреть на счетчик над дверьми. В ответ была тишина.
— Меня кто-нибудь слышит? Але! Мы тут застряли!
Тишина в динамике заставила его обернуться и с тревогой посмотреть на меня.
— У них же должны быть здесь камеры? Они же должны нас видеть, — ответила на его взгляд я, стараясь не поддаваться панике сразу.
Повторив все по-русски, стала осматривать верхние углы кабины, пока не нашла единственное приспособление, в которое могла быть встроена камера наблюдения. Я начала размахивать руками, чтобы привлечь внимание охранника, следившего за экранами. Если мы будем стоять неподвижно, то он не поймет, что что-то не так. Если он вообще там есть. Но я продолжала верить в правильность своих действий и показывала руками крест и пальцем на кнопки.
— Что ты делаешь?
— А на что это похоже? Подаю сигнал.
Том явно хотел пошутить и даже открыл для этого рот, но в этот момент в динамике щелкнуло, зашуршало, и к нам в кабину пробился мужской голос.
— Да-да. Мы вас видим. Проблема уже зафиксирована, мы уже работаем над восстановлением движения.
Я перевела Тому.
— Отличненько, — с долей облегчения ответил он мне. — А сколько это займет времени?
Я спросила.
— Пока невозможно назвать точно. Сохраняйте спокойствие, помощь идет, — торопливо произнес голос и отключился.
Прежде чем перевести, я натянула улыбку, посмотрела в предполагаемую камеру и показала большие пальцы.
Том догадался, что от меня отделались стандартными фразами и немного сник.
— Мы здесь надолго, засекай, — прошептал он, облокачиваясь на стену и складывая руки на груди.
— Думаешь?
— Ага. Он же сказал «мы» вместо «я»? — я кивнула. — Так и думал. Это защитная реакция — прятаться за условным «мы». Он паникует, а значит, там что-то серьезное, — интонационно он выделил слово «серьезное», и я зацепилась за это. От предчувствия сердце заторопилось жить.
— Ты пересмотрел триллеров, — отшутилась я.
— Может быть. А может быть я прав, — сказал он, загадочно уходя в свой угол спиной вперед.
— Ладно, конспиратор, — улыбнулась я. — Давай посидим и подождем. В ногах правды нет.
— В смысле? — заинтересовался он.
— А, это старая русская поговорка. Это значит, что не стоит тратить силы, когда можно сесть.
— Интересно, — кивнул он одобрительно и сел напротив меня. — У тебя хорошее произношение. Почти нет акцента.
— Повторение — мать учения, — я подмигнула.
— Вот, что вы изучаете на уроках английского, пословицы? — усмехнулся он.
— Ха-ха. Исписываем ими все тетрадки. Но есть кое-что, что знает каждый школьник, — я ясно выражала, что сейчас будет что-то очевидное и смешное. — «London is the capitol of Great Britain»2.
Последние слова мы произнесли вместе. Трудно было не засмеяться. Видимо шутки про эту заученную, даже высеченную в памяти, фразу дошли и до самой Британии.
Смех — это всегда хорошо. Это разряжение обстановки, выпуск пара и полное игнорирование того факта, что ты находишься в стрессовой ситуации. А сидение на полу в зависшем в шахте лифте — не самое приятное времяпрепровождение. Хотя, кинув взгляд на Тома, я вдруг подумала, что в хорошей компании и это пережить можно.
И все же он был слишком разговорчив. Теперь, когда я смогла внимательнее рассмотреть его, поняла почему. Он явно выпил. Видимо после мероприятия организаторы или фанаты затащили его отметить окончание выставки. Ранее моя развязность была напускной, но теперь я могла быть спокойна, что не нужно быть идеальной в этот момент. Теперь я могла быть самой собой, не боясь произвести плохое впечатление.
Видимо мысли отразились на моем лице, и он спросил:
— Что?
— Да так. Просто только догадалась, что ты… эм…
— Был на вечеринке? — помог он мне закончить.
— Угу.
— Да, я выпил. Сегодня последний день фестиваля, и я позволил себе расслабиться… Разве это плохо?
— Нет, конечно! Уверена, ты истинный джентльмен, когда трезв.
— Именно так, — сказал он и улыбнулся, сделав небольшой реверанс, насколько это было возможно сидя. — Ах, где мои манеры?! Я — Том, — протягивая руку, сказал он.
— Я знаю, — глупо улыбаясь, ответила я.
— Сейчас ты должна назвать свое имя, — шепотом подсказывал он. — Ну же, это просто! — он потряс рукой в воздухе, вынуждая на ответные действия.
— Ладно, ладно. Меня зовут Валерия, — сказала я, протягивая свою.
— Вот видишь, ты отлично справилась, — также шепотом подбодрил он и добавил громче. — Приятно познакомится.
— Взаимно, — в таком же тоне ответила я.
Его пальцы нежно сжали мои.
— О, кольцо. Замужем?
Я отняла руку как ошпаренная. Неожиданное напоминание о семье укололо реальностью. Муж. Дети. Конец иллюзии. К горлу подкатил ком, я не смогла говорить. Натянула улыбку и кивнула.
— Сколько?
— Десять лет, — сдержанно ответила я.
— И как оно? Мне всегда было интересно, каково это.
Неосознанно я приняла защитную позу, максимально закрывшись от собеседника. Подняла колени и обняла их руками, опустила голову. Как я вообще могла подумать, что из этого может что-то получится? С другой стороны, я как никто знала, что случайных встреч не бывает. Каждая приносит либо счастье, либо опыт. Все это время я надеялась, что наша — несет чувство, но теперь, когда осколки розовых очков валялись под ногами, я могу ждать только новый урок. И мне еще предстояло узнать какой.
Но я также всегда доверяла своему наитию. Сердце никогда не обманывало меня, интуиция всегда подсказывала лучший выбор, даже если изначально казалось, что он неправильный. И сейчас я пыталась внушить себе, что волна чувств, нашедшая на меня ранее, была лишь внутренним восхищением к этому человеку, накопившимся за годы наблюдения за ним на экране. Такое бывало и раньше. Но копая вглубь, я понимала, что человек замечательный, только не мой, и меня отпускало. Во мне есть желание верить в людей, рвение достать лучшее в них, но часто пока вытаскиваешь, узнаешь много того, что тебя удивляет и иногда разочаровывает.
Я переложила пальцы на щеки и посмотрела на Тома. Он задумчиво, но с интересом что-то искал в моих глазах. «Я не хочу, чтобы он меня разочаровывал. Вселенная, слышишь?» — последнее, что подумала я и вернулась к разговору.
— Единственное, что могу сказать, отношения никогда не стоят на месте. Они развиваются. Вы начинаете вдвоем, а потом вас уже трое-четверо. И внутри каждого целый мир, вынужденный сталкиваться с другими. Иногда это весело — ты смотришь на мир с разных точек зрения, — а иногда — нет. И конечно, почти нет времени на себя. Но несмотря на все трудности, всегда приятно смотреть, чего вы добились вместе.
— Ты ведь была достаточно молода. Тебе не хотелось чего-то еще?
— Конечно, хотелось. И я до сих пор к этому иду. И наличие семьи ни в коем случае не останавливает меня. Да, на какое-то время я засела дома, но дети растут, и я продолжила идти к своим мечтам.
Вспомнив, что Том еще не успел обзавестись семьей, решила добавить:
— Ты, главное, не переживай. Ты же мужчина, у тебя нет ограничений по возрасту. Просто люби своих детей и будь с ними, когда больше всего им нужен. Это не так просто, но это единственное, что ты можешь сделать.
— Мне бы сначала любовь найти, — грустно усмехнулся он и замкнулся.
Том уставился в пол и, поджав губы, кивал. Его взгляд стал стеклянным, и я догадалась, что задела его за живое. Мне оставалось только дать ему время на осознание. Он также подогнул колени и поставил на них локти. Большими пальцами он стал массировать виски. Закрылся от меня, как будто я могла прочитать его мысли. И тут мне стало грустно, что такой красивый, талантливый парень пока не смог найти свою любовь.
В очередности моих приоритетов в жизни любовь стоит на втором месте. Сначала нужно найти себя: кто ты? Что ты? И чего хочешь от жизни? Когда ты становишься цельным человеком, у тебя больше шансов найти своего человека. А вместе вам все по плечу. Если же ты не знаешь, чего хочешь, как можно понять, что тот, кто с тобой рядом, тот самый человек, которой проведет всю жизнь под боком и не будет раздражать через положенных три года? Да, некоторым везет. Но нельзя же постоянно надеяться на авось.
Том вдруг вскочил и дернулся к кнопке связи.
— Мы ждем уже более получаса! Как долго вы будете держать нас здесь?!
Он с таким остервенением кричал в динамик, что стало очевидно, насколько глубоко уходила рана. Я тоже приподнялась и сделала шаг в его сторону. Он часто дышал, и глаза его бешено метались по кабине. Я протянула руки вперед, чтобы избежать случайного удара от резкого движения.
— Эй, — начала осторожно я. — Не нужно так громко кричать. Они нас прекрасно слышат.
В ответ он свесил руки и уперся лбом о стену.
— Знаю. Просто не понимаю, почему не складывается. Мне больно, и иногда я срываюсь.
Руки тянули меня ближе. Я сделала еще полшага вперед и положила ладони ему на спину. Пальцы были растопырены, и смотрелось это достаточно нелепо, но меня окатила теплая волна, лишь усиливающая притяжение к желанному человеку. Пусть попытка была неуклюжая, однако я заметила, что при прикосновении он вздрогнул и тут же успокоился, как маленький ребенок, которого взяла на руки мама.
Меня магнитом тащило к Тому. Я сопротивлялась физически как могла, но мы стояли настолько близко, что я готова была уже наклонить к нему голову, как он повернулся. Я отпрянула, отдернув руки, но ни на мгновение не отводила взгляда. Он тоже смотрел пристально, что, казалось, заглядывал в самую душу.
Звуки, которые донеслись из динамика, заставили нас прикрыть руками уши. Резкое клацание и громкое шуршание, наконец, было пробито человеческим голосом. Знакомый мужчина сообщил, что работа идет во всю, нами занимается целая бригада самых компетентных специалистов, но, к сожалению, проблема очень серьезная, что пока нет возможности вызволить нас из лифта.
Я перевела все, что запомнила.
— Просто отлично, — сказал он и опустился на пол.
Новости были плохие. Возможно, нам придется сидеть здесь несколько часов. Зато момент напряжения между нами сорван, и теперь должно было немного полегчать.
Я присоединилась, но села не напротив, а рядом. И только потом задумалась почему. С одной стороны, это было хорошо, потому что не придется сидеть лицом к лицу. Но с другой — его близость означала продолжение внутренней борьбы. И я не была уверена в победе разума.
— Что у тебя в пакете? — неожиданно спросил он.
— Туфли.
— Новые?
— Нет, на высоких каблуках.
— Ясно. Длинный день?
— Очень. У тебя?
— Нормальный.
Я хмыкнула от возникшей в голове шутки, но сдержалась.
— Выпить был повод?
— Да не особенно, просто последний день поездки.
— Но не день рождения?
— Нет.
— Хорошо. Мне не придется тебя поздравлять.
— У тебя будет пару месяцев для подготовки. А твой?
— Зимой. Ближе к концу.
— Значит, февраль.
— Точно. Холодный ветреный февраль.
Разговор плавно перетек в обсуждение погоды. Как жителям Петербурга и Лондона, нам было, что обсудить. Те, кто был в обоих городах, рассказывает, что они чем-то похожи. Широкие полноводные реки, Темза и Нева, пересекают оба города, вынуждая мосты тянуться к обоим берегам, соединяя человеческие судьбы. Европейская архитектура выделяет Петербург среди других городов России, рассказывала я. А он вдруг взорвался историями про самостоятельные поездки в центр города, как блуждал и терялся среди узких улочек, и вскоре перешел только на поездки в такси. Как опаздывал на последние пригородные электрички и ночевал у друзей или на вокзале. Или готовый к приключениям ехал автостопом в соседние селения, а потом в новых ботинках пробирался сквозь поля для скота со всеми вытекающими последствиями.
Том рассказал о той части Лондона, в которой он вырос, о тихом месте в сельской местности.
— Я бы хотел показать тебе родной городок.
Мы молчали, и я так явственно представила себя в той части света под промозглым ветром, пытающимся разогнать плотный утренний туман. Запахи фермерских хозяйств и близлежащих лесов смешивались в особенную атмосферу туманного Альбиона. Помню, еще в школе изучала карту Лондона и подумала, что наш город такой маленький и уютный по сравнению с ним. Все эти развязки и зоны создавали впечатление не столицы, а целой области. Хотя система электричек была мне хорошо знакома, как жителю пригородного Пушкина.
— Мне бы очень этого хотелось.
— Люблю возвращаться туда за тишиной и покоем.
— Понимаю. Я сама росла в доме за городом. Мы растили яблони, сливы и все, что могло уродиться, если лето было достаточно жарким.
— Это так мило.
— Дом стоял рядом с федеральной трассой, так что воздух не так чист, как бы хотелось, но все же свежее, чем в большом городе. Помню, очень боялась переезжать в квартиру, где соседи со всех сторон. А вдруг им бы что-то не понравилось: музыка слишком громкая, дети слишком шумные.
— Могу представить, — улыбаясь кивал он.
— Всегда хотела петь, но очень боялась, что кто-то услышит, как у меня не получается.
— О, ты поешь?
— Да. Я наконец-то пою, — на выдохе ответила я.
— Столько горечи в голосе. Сложный путь?
— Не сказала бы, что «сложный». Но каждый раз приходилось обходить препятствия, находить связи и много работать. На это ушло столько времени, что я готова была бросить, но вот еще один шаг делал меня ближе к мечте.
— Споешь? — попросил он.
— Сейчас?! — запаниковала я.
— Да, прямо сейчас, — сказал он и повернулся ко мне лицом. — Не похоже, что мы расстанемся в ближайшее время. Так что…
— Только не суди строго.
— Ни в коем случае! — сказал он, выпучив глаза, а затем улыбнулся (и мне показалось, с нежностью посмотрел на меня).
Эта песня полилась сама собой, мне даже не пришлось долго перебирать в голове собственный репертуар.
Раненная птица разучилась летать.
Ей ото всех бы скрыться и помечтать,
Ей б расправить крылья и за горизонт.
Мечты покрылись пылью, но появился он
И научил ее любить, гордо голову держать,
Он показал ей жизнь, чтобы больше не дрожать,
И лишь расправив крылья, стоит пройти,
Оставьте сожаленья, вам по пути —
За руку его держи!
Раненная птица научилась петь.
Исцелившись, сердце перестало болеть.
Страшно снова крыльям на сильном ветру,
Но шептал милый: «Я в тебя верю!»
И научил ее летать и быть собой,
И предложил ей стать его судьбой,
Ведь только вместе стоит идти.
Вдвоем за счастьем вам по пути —
За руку его держи!
Во время пения он отодвинулся к дальней стене и ушел в себя. Мне было не по себе, поэтому я либо закрывала глаза, либо смотрела в пол. Я пела на незнакомом ему языке, так что понять можно было, только открыв сердце. В какой-то момент он закрыл глаза и, казалось, внимал каждой ноте, будто знал, о чем я пою. Когда песня закончилась, он открыл глаза и долго смотрел на меня, не возвращаясь в реальность.
— Красиво. У тебя тонкий и нежный голос. Я сердцем чувствовал твои эмоции. Это было сильно.
— Спасибо, — пробормотала я, краснея. — Эта история обо мне, и мне трудно ее петь, зная, сколько боли в каждом слове.
— Я думал, это песня о любви, — сказал он с удивлением.
— Как ты… Песня именно об этом.
— Как звучит последняя фраза на английском?
— «Hold his hand»…
— Так и знал. Должно было быть что-то романтическое.
Он отвел взгляд, что-то живо представляя, а потом мечтательно улыбнулся.
— Твоя очередь, — сказала я, игриво шевеля бровями.
— Что?
— Покажи мне что-нибудь. Я тут душу перед тобой излила, теперь твоя очередь.
— А, ты из этих: ты мне — я тебе.
— Именно. И теперь я с нетерпением жду, что же ты мне покажешь.
— Вот черт, — произнес он смущенно. — Ладно, ладно, я тоже спою.
— Что?! Ты поешь? Почему я никогда не слышала?
— Ну… — пытался найти слова он.
— Ни слова больше. Просто пой. Очень хочется послушать, — я показала, будто застегиваю молнию от одного уголка рта до другого, и затихла в ожидании.
И он действительно запел. Было слышно, что он нервничает, порой, сбивался и пел мимо нот, — но это прозвучало очень мило. Чувствовалось, что ему не хватало инструмента, поэтому он ритмически помогал себе, хлопая в ладоши, по коленям и даже по стене лифта. Мелодия прыгала то вверх, то вниз, как я люблю, а слова были простыми и искренними, и мгновенно открыли эту бездонную кладезь романтики его души. Почему-то мне показалось, что за своей маской мужественности и рубахи-парня, он чувственно раним.
Когда он закончил, в моих глазах стояли слезы. Я не могла объяснить их появление и скрыть тоже. Пока он пел, ни разу не отвел взгляда, будто закидывая каждое слово как семечку на благодатную почву моего нового чувства. Муж, каким бы замечательным он ни был, никогда до конца не понимал моих песен. Мне постоянно приходилось разжевывать смысл, спрятанный между строк, и доказывать, что я хочу петь именно так. Я понимала, что у нас разные вкусы, это не его стиль, но ведь можно было и поддержать хоть раз, одобрить. Все-таки каждое слово подбиралось с трудом, потому что раскрывать душу всегда непросто.
А сейчас передо мной сидел человек, который не боялся показаться смешным, если скажет пару романтичных фраз. И меня это задело. Тяжело сознавать, насколько мы с мужем отдалились друг от друга. Я вдруг так четко увидела его перед собой, как он воротит нос и закатывает глаза, мол, ничего нового. И мне стало так больно, что слезы вырвались наружу.
Казалось, что я отвернулась, чтобы спрятать свою уязвимость, но у меня появилось ощущение, что он стоит за спиной. Вглядываясь в холодные цвета металлического покрытия, я будто наблюдала, как он разворачивается и уходит, недовольно мотая головой. Трещина между нами превратилась в бездну. Мне никогда ее не преодолеть.
Том озадаченно посмотрел на меня и подполз ближе. Стараясь утешить, он даже попытался пошутить:
— Так плохо?
Сквозь неостанавливающийся поток я засмеялась, давая выход тяжелому чувству. Освободившись от накопившихся эмоций, я постаралась успокоиться, но еще говорила в нос:
— Прости, сложно было сдержаться.
— М-да, никогда не видел такой реакции на мои песни, — продолжал шутить он.
— Не знала, что ты настолько романтичный.
Теперь настало его время краснеть. Он явно делал это не в первый раз, но видимо персонально он еще никому не пел. От того сильно смутился и спрятал глаза. Мы снова сели рядом, чтобы не служить друг другу напоминанием недавних откровений. Неспособная сопротивляться я оперлась на его плечо. И, наверное, совсем выбилась из сил, потому что не заметила, как меня сморил сон. Даже не почувствовала, как он аккуратно переложил мою голову себе на колени. Помню только ощущение тепла и заботы.
Полностью отключиться голова не смогла, и бурлящие мысли создавали сюрреалистичный сон. Двери лифта открылись, и я вышла одна, будто все это время и ехала одна. Зашла в номер, а там сидели дети. Они вскочили и начали кричать, почему я их бросила, почему забыла, почему разлюбила. Я хотела броситься к дочкам, но оказалась у той самой пропасти, что пролегла ранее между мной и мужем. Они были на его стороне. Их слезы капали на землю и на их месте вырастали голубые гортензии. Отец позвал их, и старшая силой потащила младшую по тропинке через лес на видневшуюся в дали полянку, где их ждал мужчина. Младшая еще сопротивлялась, еще кричала «мама», еще тянула руку.
Из сна меня выдернул скрип динамика. Все еще немного сонная я плохо понимала, что он говорит.
Нужно больше времени… Специалисты работают… Потерпите немного…
— Что говорят? — спросил Том, придерживая меня за плечи после резкого пробуждения.
— В основном то, что им нужно больше времени? — я зевнула.
— Тогда спи дальше, — сказал он.
— Хотелось бы, но кто же составит тебе компанию?
— Справедливо, — он не удержался от улыбки и только сейчас наконец убрал руки.
— Как долго я отсутствовала? — поинтересовалась я.
— Не больше получаса.
— По крайней мере, я сон сбила. Как думаешь, долго мы еще тут?
— Похоже, что долго.
— У тебя сеть ловит?
Том достал телефон и проверил.
— Не-а.
— Так и думала.
В современных лифтах научились оставлять в обшивке щели, так что люди всегда оставались на связи. Но в старых конструкциях, как этот, клетка Фарадея блокировала электромагнитный сигнал. Ни сообщений родным, ни звонков в службу спасения. Если все завершится хорошо, никто и не узнает, что с нами произошло. С внешним миром нас связывал только голос из громкоговорителя. От действий, которые предпринимались кем-то невидимым, зависело, сколько времени мы проведем вместе. А может, и наши жизни. Хотя эти мысли стали посещать нас намного позже.
С одной стороны, я была не против провести здесь остаток ночи, узнать Тома получше. Меня атаковали десятки вопросов о его детстве, о юношестве, о том, что сейчас происходило в его жизни. Кто был его первой любовью, с какими знаменитостями он знаком и дружит, что ведет его вперед…
Но с другой стороны, понимала, что праздник на моей улице все же закончится, и отмахивалась от ненужных деталей, чтобы они не засели ни в голове, ни в сердце. Больнее будет расставаться, если мы сейчас сильно сблизимся.
— Не возражаешь, если я сфотографирую нас? — неожиданно сказал он.
— А, ты такой, — съязвила я, возвращая ему его же фразу.
— Ой, да ладно. Всего одно фото. На память.
— Вряд ли я смогу такое забыть, — сказала я, но увидев, что он просит глазами, согласилась.
Наши лица сблизились, и улыбки напрягли мышцы. А потом я дернулась, посмотрев на Тома. Щелкнула камера, и смазанный снимок появился в углу экрана.
— Стой! Как я выгляжу?
— Хм… — он явно не понял, к чему я вдруг спросила. — Красиво.
Меня ошарашил его ответ, потому что я никогда не считала себя достойной слова «красивая». Ну, симпатичная, но не более. Поэтому услышав заветное слово из уст кумира, растерялась.
— Я… э… Не это имела в виду… Я же плакала, потом спала, устала. Боже, я наверное просто ужасно выгляжу! И прическа ни к черту… Для фото.
Он рассмеялся. Затем всмотрелся в поиске неидеальностей. И найдя, нежно придержал голову, чтобы провести пальцем под нижними ресничками. Его прикосновение разбудило мурашки, и они побежали по телу.
— Тушь немного смазалась в уголках глаз. Но вроде так даже лучше.
Боже, дай мне сил — он так близко…
— Лучше? — еле дыша, прошептала я.
— Выделяет глаза, — поторопился объясниться Том.
Мгновение затянулось. Он стал серьезным, и на секунду мне казалось, что я читала его мысли. Он дернулся в мою сторону, но я уже поворачивалась для фото, будто не замечая его порыва.
— Тогда давай сделаем уже это фото.
Его рука скользнула вниз, оставляя холодок расставания на щеке. Через секунду мы уже улыбались в камеру. Том сделал несколько снимков. Затем он просмотрел, что получилось, и улыбнулся.
— Что смешного?
— Мы так выглядим, будто счастливы, что застряли здесь.
— А мы несчастливы? — вырвалось у меня. — Нужно же думать позитивно, искать плюсы даже в таких ситуациях.
— И что же хорошего в нашей ситуации?
Ответ был так очевиден, что я выждала паузу, не сдерживая улыбки.
— Ты.
На его лице застыло удивление, подтверждаемое складками на лбу и приоткрытым ртом. Но он промолчал.
— Не для всех ты — плохой парень, — я имела в виду, что роль злодея, определившая его актерскую карьеру, не отражалась на его светлом, открытом и добром характере. Казалось, я в конец его смутила. Но мне очень хотелось сказать что-то приятное.
Чтобы избежать неловкости, он перевел взгляд на экран, пролистнул туда-сюда свежие фотографии и вдруг повернул телефон ко мне.
— Эта хорошая.
— Пришли мне, когда вернемся к Wi-Fi3.
— А у тебя есть airdrop4?
— О, точно!
Я достала телефон, включила нужную функцию. Мы наклонились друг другу почти касаясь макушками, проверяя, как работают высокие технологии. Было ли это случайно или мы находили повод смотреть друг другу в глаза, подвигаться ближе, неуклюже касаться, я не знала.
Мы зависли на высоте нескольких десятков метров над землей. Оказались запертыми на несколько часов в небольшом пространстве. Мы должны были потихоньку сходить с ума, но все больше находили поводов улыбнуться.
Я улучила момент и внимательно оценивала Тома. Он оставался безмятежным в затяжной изоляции, приоткрываясь чуть больше с каждым диалогом. А ведь паника — такое чувство, что со временем лишь растет, набирает обороты. И хотя мне явно повезло с сокамерником, вся эта ситуация начала немного действовать на нервы. А он сидел так, будто нам только что сообщили, что двери вот-вот откроются. Я не выдержала и подползла к динамику. Нажав на кнопку, я буркнула:
— Здрасьте вам. А долго еще? Ребят, у меня самолет завтра — не хотелось бы пропустить.
Ответ прозвучал на удивление быстро, но не принес хороших новостей. Они разбираются, не знают, сколько это займет времени, приносят извинения за предоставленные неудобства. Громко выдохнув, я вернулась на место.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Часть 1
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги За руку его держи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
