Заря и Северный ветер. Часть II

Виктория Игоревна Иванова, 2022

Ирина вновь прошла через границу миров и оказалась в заснеженном саду Чёрного плюща. Всего минуту назад она была на Той стороне, в своём родном городе. Теперь перед её глазами раскинулась во всей своей величественной белизне зима – чужая и враждебная. Ирина стояла посреди неё, как нагая, – уязвимая, потерянная и несчастная. Она не знает, почему оказалась здесь и что делать дальше. Как жить, когда не понимаешь, как устроен этот мир, и видишь только его обёртку. Как найти силы и не потерять себя, когда каждый твой шаг – это ошибка, а слова других – ложь.Свобода и подневольность, жизнь и смерть, господство сильных и борьба слабых. А среди всего этого колючего и окроплённого кровью – нежность. Пронзительная, хрупкая и неизбывная…

Моему другу, Валерии Литвиненко.

Глава 1. Черновы

Это шершавое серое утро апреля показалось Ирине странным и нереальным. Она вновь прошла через границу миров и оказалась в заснеженном саду Чёрного плюща. Всего минуту назад она была на Той стороне, в своём родном городе. Позади неё, всего в шаге, за яблоней и туманной завесой осталась до боли знакомая весна. А вместе с ней — неуютный завтрак в квартире северянина, её стыд за содеянное накануне и неприятная, растравливающая душу ссора. Теперь перед глазами Ирины раскинулась во всей своей величественной белизне зима — чужая и враждебная. И она стояла посреди неё, как нагая, — уязвимая, потерянная и несчастная.

Всю дорогу до особняка, служившего переходом в мир сиверов, Ирина прокручивала в голове один и тот же вопрос. Почему она здесь и с ним? Почему? Владимир швырнул ей этот вопрос на кухне после спора из-за журналиста Тараса Бурова. Он заставил её глубоко задуматься над этим. Он заставил её колебаться и разбередил сомнения. От этих сомнений в животе что-то скручивалось и холодело. Без них всё было так ясно и просто: одержимые сиверы охотятся на неё и, чтобы не подставлять под удар родных, она вынужденно вышла за Чернова, ведь он обещал ей защиту. А теперь что? Он подталкивал её к чему-то другому — тёмному и липкому. Её отшлифованная мыслеформула уже не казалась такой убедительной. Звучала она до глупости наивно… А может, просто Ирина выбрала не те слова? Так бывает, когда сложные вещи называешь простыми словами, — они теряют значимость и глубину, становятся мелкими и плоскими.

Окружённая птичьим щебетом и слепящим светом Ирина шла следом за Владимиром, он вёл её через густой сад в замок. По пути им встречались сиверы, они почтительно или по-дружески небрежно приветствовали её мужа. То же самое было на Той стороне у особняка, когда они въехали на его территорию и оставили на подземной парковке серебристый «лексус» Владимира. Ирине это показалось странным, ведь всего двое суток назад после нападения порченых они прятались от стражей разлома и окольно крались к выходу в парк. Что изменилось сейчас? Почему теперь они не боялись стражей? Придавленная недавними намёками и обвинениями Владимира, Ирина остерегалась говорить с ним и потому ничего не спросила.

В замке у центральной лестницы они столкнулись с молодым сивером. Он торопился куда-то, рассовывая бумаги по карманам кожаного портфеля. Увидев молодожёнов, он с любопытством остановился и поднял на них свои тёмные, волчьи глаза.

— Недолог был ваш медовый отдых, — чуть насмешливо, но не грубо, произнёс сивер. — Добро пожаловать.

— Мстислав у себя? — сухо поинтересовался в ответ Владимир.

— Ты успеешь на совет, — сивер недоверчиво глянул на Ирину. — Как раз обсуждаем ваши свадебные подарки.

— Что южане?

— Виктор вчера отбыл. На Юге волнения. Да и мы не ждали вас так рано.

— Волнения?

— Похоже, яры чем-то недовольны, — увидев приподнятую бровь собеседника, сивер усмехнулся. — Вы тут ни при чём. Это связано с зерном или землёй. Ты же знаешь, как у них это бывает. Поговори с дядей.

— Сергей у него?

— Нет, Вишняковы прислали партию сыворотки сна. Он на разгрузке.

Ирина вскинула глаза на северян и нахмурилась. На Той стороне, когда она ничего ещё не знала о своём происхождении, за ней следили странные люди. У карьера рядом с разломом, ведущим в мир яров, в неё и Александра стреляли. В предплечье Ирины попала тонкая игла, и она потеряла сознание. Виктор потом объяснил, что это сыворотка сна, а те люди — северяне, они охотились на неё из-за пророчества и её особого дара, иммунитета к серебру. И вот теперь Ирина убедилась, что у сиверов действительно есть это боевое вещество. Виктор не обманывал!

— Ладно, счастливо оставаться.

— Ты уезжаешь?

— У меня дело у Белоозёровых.

— Демьян, — Владимир остановил сивера. — Передай Марго, что мне нужны обещанные материалы.

— Когда?

— В ближайшее время. Все чертежи готовы, завтра еду в Волчью долину, займусь работой.

Демьян кивнул и зашагал к выходу.

— Катерина, проводи Ирину в спальню, — обернувшись на шорох, велел Владимир скользнувшей из тени служанке.

— Чего-нибудь ещё хотите? — вытянулась в струнку та. — Вы ведь только приехали, устали! Голодны, наверно? Хотите, я принесу вам бокал?

Ирине стало не по себе от той животной преданности, с которой Катерина смотрела на северянина. Казалось, скажи он броситься ей в колодец, она ни минуту бы не раздумывала и сделала то, чего он желает. Однако Владимир не замечал этого: коротко ответив «нет», он повернулся к жене.

— Если тебе что-то нужно, Катерина поможет… — он хотел было что-то добавить, но раздумал и поспешил наверх.

Девушки проводили его взглядом. На середине пути Владимир сбавил шаг и, чуть ссутулившись, прижал руку к раненому животу. Кровь бросилась в лицо Ирины, и она виновато уставилась в пол. Когда Катерина ступила на лестницу, она, не подымая глаз, поплелась следом. В спальне, уже совладав с собственной совестью, Ирина робко спросила:

— А ярчанки?.. Они тоже уехали?

— Уехали.

— Ммм… Виктор ничего мне не оставил? Ну, может, записку какую-нибудь?

— Нет.

На вопросы новой хозяйки Катерина отвечала со скупым почтением, не глядя ей в лицо. Это напомнило Ирине то бессильное раздражение, с которым она сама говорила с Владимиром.

— А моя подруга, Аврора?

— Письмо, — Катерина кивком указала на прикроватную тумбочку, оказавшуюся копией тех, что были в квартире Владимира.

Сердце в груди Ирины учащённо забилось, когда она увидела белый конверт.

— Чего-нибудь ещё?

— Нет, Катерина! Спасибо большое! Мне ничего не нужно. Вы… Ты можешь идти.

— Ваши вещи я разобрала. Если захотите разложить иначе, я сделаю.

— Да, да… — рассеянно пробормотала Ирина, вскрывая конверт.

Не слыша, как закрылась дверь за Катериной, она опустилась на край постели и углубилась в чтение. Аврора писала:

Ирина! Дорогая!

Я надеюсь, с тобой всё в порядке! Утром мы узнали о вашем отъезде. Сиверы тоже удивлены. Какое свадебное путешествие? Мы ничего не понимаем! Мстислав говорит: Владимир никому ничего не объяснил, оставил послание и всё. Мы думали, это свадебный букет. Ты же знаешь, традиции… Прости, что напоминаю об этом! В общем, это оказалась просто записка, и мы ещё больше забеспокоились.

Мстислав сказал, что это свадебный сюрприз твоего мужа и вам не до букетов. Никто не знает, когда вы вернётесь. Мы думали ещё пару дней подождать. Но из Ярого мёда приехал посыльный с погребальным костром. Какой-то ужас! В Яром шипе и ещё нескольких областях начались беспорядки! Они назревали с лета. Александр пытается остановить волнения, но есть уже погибшие. Поэтому мы сейчас же вынуждены уехать. Пожалуйста, напиши мне, когда вы вернётесь! Я буду переживать, пока не получу от тебя вестей.

И ещё. Ирина, поверь, я очень хорошо понимаю, через что ты сейчас проходишь. Знаю, как тебе несладко! Но вспомни, о чём мы говорили в день твоей помолвки? Не забывай об этом! Потерпи немного. Когда утихнет буря, солнце просияет над твоей головой. Я в этом твёрдо убеждена.

Крепко тебя обнимаю. Любящая тебя Аврора.

— О чём мы говорили… — Ирина коснулась губ кончиками пальцев и застыла.

Круг замкнулся. Она снова вернулась к тому, на что в квартире ей указал Чернов: «Спроси себя, почему ты здесь и со мной».

— Потому что твои сородичи охотятся на меня, а ты обещал защиту, — упрямо прошептала Ирина. — Ты с Виктором заключил какой-то договор.

Ведь об этом Аврора говорила с ней в Яром шипе, на это намекала в своём письме. Не могли они ошибиться… Может, Владимир ждал, что Ирина сама обо всём догадается и спросит об условиях? Спросит, какова цена этой защиты, какова его выгода… Что мог он потребовать за закрытыми дверями у главы Юга прежде, чем посвататься к его сестре? При воспоминании о его недавней попытке приблизиться к ней Ирина передёрнула плечами и соскочила с кровати. Она быстро заходила по комнате, и в голове её укором звучал его голос: «Ты не хочешь спрашивать и думать, потому что не хочешь сомневаться и терять веру».

Какую веру? В пророчество? Да она сама и без северянина ставила его под сомнение. Она относилась к нему как к очередной сказке, легенде. Чтобы ни с кем не спорить, лишь делала вид, что принимает своё избранничество. Внутренне она всегда отстранялась от его сути, не хотела глубоко погружаться, надеялась, что время само развенчает его. Но при этом не отказывалась от внимания и привилегий избранной… Как будто надевала маску… Кто она после этого? Лицемерка? Нет! Эта путаница из-за того, что она многие годы была оторвана от своей земли и не понимала традиций своего народа… Не верила в то, что было истиной для Александра или Авроры. Это не так просто — переделать себя. А сам-то Владимир что? Кажется, в её избранничество он тоже не верил. Тогда зачем ему она и этот договор (если он в самом деле есть)? Зачем?

Может, Владимир просто хочет мира, так считала Златослава. После нападения Воронцова и пожара он помчался в Ярый шип, чтобы уверить Виктора в непричастности главы Севера. Вероятно, он готов был платить любую цену, только бы не разгорелась война. Он боится и ненавидит её. Утром он с такой злобой отзывался о близких Ирины: Виктора он обвинял в том, что тот жаждет крови и выращивает чудовище, а Сашу… в том, что он готовит корм для него. Но это мнение Владимира, его правда, Ирина не обязана разделять их. Ей стало жарко, она сбросила на кровать куртку, скинула ботинки и снова принялась ходить туда-сюда, ничего перед собой не видя, только слыша, как шуршат её спортивные брюки.

Итак, он думает, что Виктор и Александр готовятся к войне. Нельзя сказать, что он не прав. Но причём тут она? А притом, что яры верили в её особую роль в грядущем противостоянии. Может, она здесь в роли заложницы? Инструмент манипуляции и давления. Нет! Виктор же не сумасшедший, чтобы так обезоружить себя. По словам Авроры, он убеждал всех в том, что нет ничего важнее его сестры, то есть её. Но при этом он не отказал Чернову, предоставил ей свободу выбора. И, хотя эта свобода отдавала горечью, она у неё была. Если бы Виктор не хотел, чтобы она вышла за северянина, он не дал бы ей принять такое решение! Получался какой-то абсурд: избранная сестра главы Юга, которую прятали на Той стороне и берегли от врагов, выходит замуж за врага, за того, с кем предсказана война. Не могло тут не быть чего-то подспудного!

Значит, тайный сговор был! Владимир вытащил Ирину из горящего амбара и, наверно, этим доказал свою… надёжность? Виктор чувствовал и знал его намерения. Оба мужчины условились на чём-то обоюдовыгодном! И вся эта спешка со свадьбой была продиктована общим ошеломлением — они не хотели, чтобы им помешали. Почему тогда Виктор не объяснил всё Ирине? А разве до этого он много чего ей объяснял? Кажется, он не тот, кто докладывается. Аврора думает, что всё должно выглядеть натурально, реалистично… А может?.. Может, он проверял её? Какая-то ерунда! Почему ерунда? Он проверял, готова ли она сама ради семьи пожертвовать собой. Готова ли поступиться личным ради общего, способна ли на поступок! Вот это вполне в его духе!

Ирина набрала полную грудь воздуха и с шумом выпустила его: знал бы Виктор, что она струсила и уже не раз изменила своему слову… К счастью, в голову к ней он залезть не мог, оставалось надеяться, что София и Владимир не расскажут о её малодушии. Что ж, куда бы мысли ни заводили Ирину, всё сходилось на скрытых договорённостях. Пока было неясно, как Виктор заберёт её отсюда, к тому же начавшиеся волнения на Юге отодвигали её освобождение. Но главное — она будет свободна. Аврора писала, что солнце просияет над её головой. Это значило, что она обязательно будет дома! Рядом с Сашей! Если бы только она могла спросить у северянина, чтобы уже точно не сомневаться… Но за эти дни Ирина чётко уяснила: ей следует держаться от него подальше, чтобы не искушать судьбу.

Немного успокоившись, она наконец остановилась и осмотрелась. Заполненная дневным светом спальня Владимира была калькой его студии на Той стороне: та же мебель, светильники, цвета. Правда здесь не было кухонной зоны, письменного стола, фотообоев за кроватью. Зато были ввезены и недавно поставлены высокие платяные шкафы с чёрными, словно выжженными, деревьями на дверцах и туалетный столик с зеркалом. Ирине чудилось, что они, как и она, понимают свою чуждость, потому сиротливо жмутся друг к дружке и с опаской косятся на угрюмых старожилов.

Широкие окна с балконной дверью всколыхнули в Ирине жуткое воспоминание: она снова увидела картину вползающих по-паучьи зверей. Девушка прижала руки к груди и съёжилась, мороз пробежал по её коже. В спальне не осталось и следа присутствия порченых: ни мёртвых тел, ни чёрной смолистой крови. Но Ирине казалось, что живые чудовища притаились под кроватью, в шкафу или в ванной. Она убеждала себя, что выдумывает ерунду, что тут никого, кроме неё, нет, пыталась даже смеяться над своими фантазиями. Но страх не отпускал: он прилип к её спине, щекоча ледяным дыханием затылок.

Отстраняясь от него, она старалась думать об ответном письме. Ирина искала бумагу и ручку, но нигде не могла найти и клочка. Одна тумбочка, по всей видимости, предназначавшаяся для неё, была пуста. А во второй оказались только ключи от машины, кобура с оружием, мелкие документы, банковские карточки и её заколка. Та самая! Повертев в руках золотую ивовую веточку, Ирина бросила её обратно и закрыла ящик. Чуть помешкав, она опасливо дотронулась до ручки зеркального шкафа и не сразу решилась потянуть её. Затаив дыхание, Ирина чуть приотворила дверь и замерла — никто не выпрыгнул из тёмного нутра гардероба и не набросился на неё.

Чтобы как-то себя занять, девушка стала перебирать свои вещи. Среди них она нашла незнакомые женские платья в традиционных цветах Севера. София не ошиблась: Владимир предусмотрительно готовился ко всему заранее. Ирина вспомнила привезённые курьером пакеты, часть которых так и осталась нераспакованной в квартире. В них лежала одежда, которую она должна была носить там. Но северянин почему-то передумал, и они вернулись в Чёрный плющ. Перед глазами Ирины встали сцены давешнего вечера, когда она… она сама своими руками чуть не убила человека. Конечно, Владимир не человек, и всё же то, что она сделала, было ужасно!

Прогоняя тошнотворные мысли, Ирина достала первое попавшееся тёплое платье и переоделась в ванной. К счастью, дверь в ней запиралась изнутри. Когда Катерина принесла поднос с обедом, Ирина попросила у неё бумагу и ручку. Служанка услужливо кивнула и оставила её одну. Время шло, а Катерина не появлялась. В ожидании Ирина ходила из угла в угол и мысленно собирала текст письма. Через час она догадалась, что Катерина не выполнит её просьбу. Подавляя в себе досаду, девушка снова открыла шкаф и взялась перебирать вещи. После, не найдя, чем ещё себя занять, она укуталась в подаренную Анисьей шаль и задремала. Её как будто морозило, а при воспоминании о съеденном немного мутило.

Неурочный сон оказался зыбким и рваным, он не дал ей ни сил, ни покоя. С первыми серыми сумерками в спальню зашёл Владимир. Ирина испуганно вскочила и тяжёлыми сонными глазами поглядела на него.

— Хочешь отправить письмо? — спросил он, доставая чистую одежду из своего шкафа.

Ирина вздохнула и устало потёрла веки. То, что Катерина доложила о ней северянину, не удивило её, но всё же это неприятно задело.

— Я буду завтра на границе, могу передать.

— И что, я должна его тебе надиктовывать? — взвилась Ирина.

— Нет, — Владимир бросил свой чёрный глухой костюм на кровать и направился к выходу. — Пойдём, — позвал он её через плечо.

Нервно проведя рукой по собранным в хвост волосам, Ирина угрюмо поглядела на мужа. Он терпеливо ждал её, держа дверь распахнутой. Храбрясь, она натянула ботинки и последовала за ним. Они долго шли тихими коридорами и лестницами, пока Владимир не привёл её в свой кабинет.

Здесь было довольно просто и скромно: рабочий стол буквой «Т» с компьютером на квадратной столешнице и разбросанными чертежами и чертёжными инструментами на прямоугольной, заполненные книжные шкафчики, этажерка с папками и одиноким кактусом, небольшой диванчик с бархатной тёмно-зелёной обивкой. Хозяин кабинета очень любил свет. Об этом говорили и широкое в полстены окно, и самые разные приборы: низко свисающие голые лампочки, трёхногий напольный светильник, склонившийся над набросками, стоявший отшельником чёрный торшер и мелкие осколки бра у полок. Всё это разнообразие напоминало почерк того, кто занимался интерьером спальни Ирины в одной из башен.

Владимир включил свет над компьютерным столом, достал из ящика бумагу и конверт.

— Через три четверти часа я вернусь за тобой. Сегодня семья ужинает в одно время.

Ирина не совсем поняла последнюю фразу, но не стала уточнять, ей хотелось скорее сесть за ответ. Утонув в удобном кожаном кресле, она взяла ручку, но тут Владимир окликнул её.

— Мы были в гостинице, — сказал он, стоя в дверном проёме, — собирались в Сан-Паулу, но узнали о событиях на Юге и передумали. Не забудь поделиться этим с подругой. А вот о нашем особом свадебном подарке ей не стоит знать.

— Почему?

— Мы ещё не нашли, кого благодарить, — Владимир произнёс эти слова спокойно и тихо, однако в глазах его блеснул затаённый гнев.

Этот тон и этот взгляд заставили Ирину ещё некоторое время после ухода северянина обдумывать его указание. Когда она наконец освободилась от его пугающей силы и склонилась над столом, то вдруг поняла, что не может писать. В спальне ей казалось, что, несмотря на необходимость эзопова языка, она всё продумала. Но теперь рассказать правду было не только сложно, но и как будто запрещено. Ирина несколько раз начинала письмо и зачёркивала. Когда выданная ей бумага закончилась, она выдвинула ящик и увидела книгу. Северянин читал «Легенды Юга. Жизнеописание Родослава Великого». В недоумении погладив обветшалый корешок, Ирина вытянула из-под томика несколько чистых листков и снова принялась за дело.

Но слова по-прежнему не подчинялись ей, предложения сталкивались упрямыми рогатыми лбами и не пускали друг друга. Совсем измучившись, она всё же смогла накропать короткую записку без лжи и правды. Ирина сообщила подруге, что с ней всё в порядке, что они уехали внезапно, но планы их переменились. Поделилась тем, что очень обеспокоена ситуацией на Юге и надеется, что всё скоро утихнет. Спросила о брате, Зоряне и Александре. А в конце заметила, что скучает по Авроре и их беседам, что очень ждёт солнечной погоды и всем сердцем надеется на верные прогнозы подруги. Чуть подумав, Ирина приписала просьбу: если возможно, узнать у Виктора, действительно ли всё так, как они думают.

Время за этим сочинительством пролетело незаметно. Когда Владимир вошёл в кабинет, покрытая нервной испариной Ирина очень удивилась. Оглядев его чёрном костюм с бордовым мелким орнаментом на рукавах и воротничке, она обернулась и посмотрела в окошко — на улице была густая темень.

— Идём, — позвал её муж.

Быстро дописав прощание, Ирина убрала письмо в конверт и вдруг застыла — она не помнила фамилии Авроры. Это неприятное открытие поразило её. Как она могла забыть! А знала ли она вообще?.. Лихорадочно перебирая имена, она натыкалась только на «Владимира Чернова». Он заслонил собой других, врос в её сознание, как кривой ржавый гвоздь. «Рогов, Рогов, Рогов… — упорно повторяла Ирина, боясь потерять последнюю связь с Александром. — Ой, нет! Корнев!»

— Ирина, — настойчивый голос Владимира вывел её из задумчивости.

Она быстро нацарапала имя подруги и название крепости, и Владимир спрятал конверт в карман.

В столовой их уже ждали не успевшие разъехаться после свадьбы Черновы. Они сидели за столом и хохотали над рассказом загорелой девушки, одетой в бирюзовое сари. Болтая без умолку, она энергично жестикулировала, и многочисленные золотые браслеты на её руках звенели на весь зал. Чутко уловив в общем веселье первую волну напряжения, девушка смолкла и обернулась. Встретившись с Владимиром глазами, она искренне ему улыбнулась и, звякнув браслетами, прошептала: «Привет!» Переведя взгляд на Ирину, северянка чуть прищурилась и повнимательнее разглядела новую родственницу.

— Добро пожаловать, — приветливо сказал ей Владимир. — Не знал, что ты здесь. Давно приехала?

— Только что! Я пропустила твой праздник, прости. Как только узнала, сразу рванула домой. Ты, конечно, безумец! Но я всё равно люблю тебя. Поздравляю вас, — она сложила лодочкой руки и, прикрыв глаза, склонила голову.

— Давно ты юбки кандомбле поменяла на сари? — с усмешкой поинтересовался Владимир, отодвигая стул для жены.

— Сан-Паулу высосал из меня всю жизнь! Я за весь год спала часов восемь! — театрально возмутилась северянка, — Отпахала, кстати, — она укоризненно приподняла брови и указала пальцем на Владимира, — твой проект, имею право на отпуск там, где хочу.

— Мы её, дураки, дома ждём, а в её мыслях снегом и не пахнет, — пожаловался сидевший во главе стола Мстислав.

— Веронику от солнца теперь не оторвать, глядишь, за южанина выдадим, — зычно рассмеялся Димитрий.

— Чего и следовало ожидать! Всё как всегда. Накинулись волки! Стоило только переступить порог дома. Поеду-ка я обратно к солнышку в Мумбаи.

Один из молодых сиверов вмешался в разговор, тихо затянув песню:

— ХалиГалиКришна, ХалиГалиРама,

ТралиВалиКрыша, где ты будешь завтра?

Где ты будешь завтра? Тута или тама?

ХалиГалиКришна, ХалиГалиРама.

Ирина изумлённо воззрилась на него. Он тоже выглядел довольно необычно для северян: яркая толстовка с героями американского анимационного телесериала «Рик и Морти» и татуировки на жилистых руках.

— Чья бы корова мычала, Булакбай! — вскинулась на него Вероника.

— Чья — не знаю, но говорят, священная, — парировал сивер.

Все рассмеялись, и даже суровая Варвара как будто оттаяла.

— Ты напрасно сердишься, — подтрунивал над Вероникой Мстислав. — Бери пример с Владимира. Будете на пару слыть чудаками северной земли. Мы тебе за мир какого хочешь жениха купим!

— Есть там один особо горячий воин, — добавил Димитрий, разрезая отбивную. — Оригинал! Как раз для тебя. Идеально, чтобы в столь юном возрасте острить клыки.

Лицо Ирины окатило жаром: она знала, на кого направлена эта отвратительная уничижительная ирония. Владимир искоса поглядел на жену и, когда она сжала губы в тонкую нитку, протянул бледные пальцы к бокалу с вином, сдавил его основание и осушил одним глотком.

— Вероника, решайся! Это будет презабавное зрелище, — с азартом влилась в беседу Варвара, — посмотреть, как ты надкусишь это молодое румяное яблочко и вытянешь из него весь велеречивый запал. Александр тебе понравится: он учтив, любезен и необыкновенно радушен, почти как наш Булакбай.

Столовая взорвалась хохотом. Варвара молча дождалась, когда он утихнет, и только потом продолжила всё тем же серьёзным тоном:

— Вместе вы скрасите эти суровые вечера и, быть может, развеселите наконец нашу южную Несмеяну, — и только тут, поймав на себе два гневных взгляда, она дала волю своему смеху. — Ах! Поглядите на них! — кивнула она на каменные лица Ирины и Владимира. — Съедят ведь!

— Меня больше беспокоит твоя кожа, Вероника, — прервал насмешки незнакомый скрипучий голос. — Тебе следует быть осторожнее с солнцем.

Это говорил лысый северянин в очках, которого Ирина видела на переговорах в Яром шипе. Тогда он показался ей похожим на Кощея, сейчас же больше напоминал очень уставшего старика.

— Спасибо, Павел Фёдорович! — облегчённо воскликнула Вероника, она не понимала злоязычия Варвары, но чувствовала за неё стыд и неловкость, и потому обрадовалась перемене темы. — Только ты беспокоишься обо мне! Я гуляю под зонтиком, в самый зной не выхожу на улицу…

— И всё же, кожа тёмная, Вероника. Будь осторожнее, ты не человек уже, солнце делает тебя уязвимой.

— Хорошо, — Вероника виновато поморщилась и сгладила неловкость ответными вопросами: — Как твоё дело? Процветает?

— Двигаемся помаленьку. Растём. Рук только не хватает.

— Павел так увлёкся своим хобби, что ему и дела нет до здоровья сиверов, — проворчал хозяин замка. — Владимир скоро в тень обратится, ты хоть бы следил за ним.

— Ты, знаешь, Мстислав, что упрёк твой несправедлив, — кротко ответил Павел Фёдорович. — Сиверы крепки и духом, и телом, — медленно и степенно продолжил он, — а людям никак без меня. И это, как ты заметил, не хобби, а дело моей жизни. Или вечности, если хочешь. Тебе это прекрасно известно.

— Н-у-у, развёл философию! Обиделся!

— Что же касается до Володи, он не злоупотребит своей выносливостью.

— Не злоупотребит? — раздражённо фыркнул Мстислав. — Катя, принеси ему бокал. Мне кажется, он давно уже злоупотребляет.

— Не надо, — Владимир исподлобья поглядел на дядю.

— Что такое? — вспыхнул Мстислав. — Уж не жена ли причина твоего внезапного поста? Она северянка теперь, и жить ей по северным законам.

— Законы законами, но даже молодая жена не в силах удержать ветер дома, — миролюбиво вмешался Димитрий.

Вероника ахнула.

— Куда ты опять? — с любопытством спросила она Владимира.

— Никуда. На объект в Волчью долину.

— На пограничную зону?

— Нам с Ириной там жить, я хочу сам вести проект.

— Иначе говоря, как всегда он хочет всё контролировать, — ввернула Варвара.

— Я уже подготовил все чертежи, макет, — глядя Веронике в глаза, продолжил Владимир.

— О, я бы взглянула, что ты там для себя придумал! А кто в офисе останется? Ты же не будешь разрываться…

— Илья. Я передал ему заказчиков. Варвара будет на подхвате, она искушённый специалист.

— Владимиру дела семьи отныне не интересны, мысленно он уже не с нами, — опередив Варвару, поддел племянника Мстислав.

— Нет, это правильно, что Володя сам будет заниматься стройкой, — со знанием дела заступилась Вероника, лицо её стало серьёзным. — А нашу работу сколько ни делай, её никогда меньше не становится.

— У тебя восемьсот архитекторов, — присовокупил Владимир. — Одним больше, одним меньше.

Весь ужин Черновы шумно спорили, подтрунивали друг над другом, рассказывали истории, словно они были давними друзьями, которые наконец, соскучившись после долгой разлуки, смогли собраться вместе. Уже потом, много после, Ирина поняла, что подобный вечер — роскошь для них, исключение из обыденного порядка. В Чёрном плюще не было принято каждый день семьёй собираться за столом. Не только потому что состав домочадцев был подвижен и широк: здесь, как в гостинице, одни Черновы приезжали, другие уезжали. Но и потому, что каждый занимался своим делом в своём привычном режиме и жил своей обособленной жизнью.

Оставшийся вечер Владимир и Мстислав не замечали друг друга и больше не препирались. Варвара тоже приняла позицию отстранённости. Самыми шумными и оживлёнными были Вероника и Булакбай, рассказывающие о своей жизни в Сан-Паулу и Алма-Ате. Уже после ужина эта дружелюбная и милая северянка догнала Ирину и Владимира в коридоре.

— Володя, — шёпотом сказала она. — Завтра я тоже уезжаю. Знаю, ты ни во что не веришь, — Вероника сжала его ладонь и мельком, словно спрашивая позволения и извиняясь за этот тактильный контакт, глянула на Ирину. — Будь осторожен. Тебя ведёт ориша твоего отца.

Владимир посмотрел на расписанные хной руки девушки и мягко усмехнулся. Чуть помедлив, словно выбирая слова, он поднял глаза на Веронику и не спеша ответил:

— Спасибо. Я был очень рад тебя видеть.