Сноха

Виктория Волкова, 2020

Говорят, запретный плод сладок. Вадиму Косогорову, известному пластическому хирургу, пришлось лично убедиться в этом. И угораздило ж его влюбиться в сноху, когда любую другую бабенку помани, тут же прибежит сломя голову. А Ольга… Сноха. Вдова сына. Невыносимо желанная и такая же недосягаемая. Совершенно неподходящая женщина. Но стоит ей поселиться в доме Косогорова, как размеренная жизнь летит в тартарары. А когда все тайны и секреты снохи выплывают наружу, Вадим понимает, что налажал по полной.

Глава 5

Ольга

Несмотря на происки Косогорова и Шевелева с его дурацкими претензиями, я совершенно не жалею, что вернулась домой. Во-первых, Роберт стал лучше говорить по-русски, а во-вторых, ребенок должен знать свои корни. Ему пока все в диковинку. Даже пирог с мясом кажется вкуснее, чем тот, что моя мама пекла у нас в Эдинбурге. Все зависит от продуктов, а нам тогда так и не удалось найти подходящую муку. Зато мясо в Шотландии значительно вкуснее. Жить, конечно, здесь я не намерена. Слишком сильно приросла к Эдинбургу за пять лет. Да и у Роберта там друзья. А вот приезжать хотя бы раз в год просто необходимо. Поболтать с мамой на кухне, чмокнуть бабушку в морщинистую щеку, посмотреть, как изменился город за твое отсутствие.

«В очередной раз поцапаться с Косогоровым», — подсказывает внутренний голос.

И даже сейчас, сидя с мамой в кухне и слушая, как она поет осанны Вадиму Петровичу, мне хочется рассказать ей все. Но нельзя, твою мать, нельзя! Ни хрена нельзя говорить!

Я послушно киваю, наблюдая, как мой сын ест высокий мясной пирог и болтает ногами. А под столом в надежде, что хоть что-то перепадет, уже замерла мамина кошка.

— Да, отец Кирилла постарался, — бурчу я неохотно. — Сейчас с нами в больницу заедет. Поговорит с врачом.

— Хорошо бы, — снова кивает мама. — Яковенко — лучший доктор, к нему со всей области едут. И ты бы узнала, Оля, сколько мы должны, — с упреком говорит она. — Неудобно получится…

— Да все в порядке, — отмахиваюсь я и только в больнице понимаю, как один звонок Косогорова меняет бабушкину жизнь в лучшую сторону.

Моя бабуля лежит в палате люкс и раздраженно пялится в телевизор.

— Вот два часа назад в эту камеру перевели одиночную. Тут даже собственный туалет имеется. Сиделку приставили…

— Так это же хорошо, бабуля, — улыбаюсь я. — Тут вроде бы спокойней…

— Спокойней только в гробу, — ворчит она, недовольно поджимая губы. — В той палате, — машет она рукой куда-то за стенку, — я уже с девочками сдружилась. Хоть стакан воды было кому принести и поговорить. А тут…

— Косогоров творит добро, не спрашивая, — ехидно усмехаюсь я. — Но тебе повезло, бабуль.

— Целый переполох начался. Сам Яковенко ко мне прибежал с претензиями. Почему это вы, Нина Васильевна, ничего не сказали о родстве с Косогоровым? Перевел вот меня в лучшую палату, словно я барыня какая, — бурчит она, принимая из моих рук банку с теплым бульоном, переданным мамой. — Но ты придержи свой характер, Ольга! Тебе поддержка нужна. Свекор твой, видно, человек-то неплохой. Помогает нам, убогим. Мог бы давным-давно болт положить. Но не оставляет вас с Робертом. Тебе его помощь ой как пригодится. Ребенку тоже. Он и наследник-то один у дедушки. Только не вздумай вернуться обратно в свою Англию. Ну, что ты там забыла, Оля? Я тут скучаю, болею. Не дай бог, помру в одиночестве. Ни тебя не вижу, не ребенка. Только Катькину унылую морду. А так и в могилу сойти недолго. Ты же завтра приедешь? Поможешь мне искупаться?

— Конечно, бабушка, — киваю я и лихорадочно соображаю, с кем останется Роберт. Позвоню Галине, или с мамой как-то договоримся…

— Нет, — раздается от двери, и в палату важно вплывают мой свекор и его коллега. Толстый мужик с бородой и руками как у мясника.

— У вас очень сложная ситуация, Нина Васильевна, — заявляет онемевшей бабушке Косогоров. — И купать вас должен специально обученный человек. У Ольги такой квалификации нет. Она может навредить вам и себе. Поэтому я вам советую не пренебрегать помощью профессионала. Сиделка с вами круглосуточно. Если что-то понадобится, звоните Ольге. Она приедет сама или пришлет с посыльным все необходимое. Нам нужно поскорее поставить вас на ноги, — душевно улыбается Вадим Петрович. И моя бабушка, старая коза, млеет от его напора и внимания и, как пионер на параде, торжественно заявляет.

— Буду стараться. Да мне много и не надо!

— Вот и хорошо, — ласково замечает Косогоров и тут же переводит требовательный взгляд на меня. — Едем, Оля. У меня еще много дел. Да и Роберта еще забрать нужно.

По дороге к маминому дому я чувствую, как все внутренности сводит от напряжения. Мне даже пространство Мерседеса кажется наэлектризованным. Только коснись, и рванет. Да и сам Косогоров напряжен и мрачен. Я сижу сзади, вжавшись в сиденье, и боюсь вымолвить даже слово, а Вадим Петрович, врубив погромче музыку, все так же неистово жмет на клаксон и ругает проезжающие мимо машины.

От бьющих басов у меня разрывается на части башка. Тыц-тыц-тыц. Отзывается болью в висках каждый аккорд. Тяжелый рок. Вот уж не догадывалась, что такая музыка нравится свекру.

«Да что ты вообще о нем знаешь? — ехидно интересуется внутренний голос. — Ты понятия не имеешь о его предпочтениях. Что он читает? Чем занимается в свободное время?»

Я смотрю на коротко стриженный затылок и крепкую шею.

«Позер, наглый тип, знающий себе цену. Богатенький папочка моего бедного Кирилла. Человек, начихавший на собственного сына и жену. Тусовки, девочки… И работа… Наверное, у него есть кто-то… Ну, не может такой мужик жить монахом! — некстати думаю я. — Вот бы посмотреть на ту идеальную женщину!»

Машина внезапно останавливается около набережной. Место людное. Невдалеке от воды гуляют мамаши с колясками, влюбленные парочки, и рыбаки с парапетов пытаются наловить рыбешки. Вот только мы сюда зачем приехали?

— Поговорим, — рыкает Косогоров и, выключив зажигание, смотрит на меня в зеркало заднего вида. — Сиди, — велит он строго. А сам выходит из машины, оставляя ключ в замке. Пересаживается ко мне на заднее сиденье. Щелкает замком на двери. И мы с Вадимом остаемся один на один. Стоит только протянуть руку. Косогоров опускает между нами широкий кожаный подлокотник и спрашивает требовательно.

— Что за байда с Шевелевым? Рассказывай все по порядку. Без эмоций. У нас мало времени. Левка назначил встречу. Я съезжу, конечно. Вот только не совсем в курсе, за что он на тебя так взъелся…

Я смотрю на строгого человека в дорогом летнем костюме. Сталкиваюсь с суровым взглядом и чувствую, как в горле застревает ком. Нос свербит от сандалового аромата с легкой примесью мускуса, а душа заходится в панике от столь близкого соседства.

— Я не знаю, — шепчу сквозь нахлынувшие слезы. — Кир ему обещал какую-то картину достать. А потом нашел другого покупателя. Тот заплатил больше. Ну, Кир ему и продал… Законы рынка…

— Экономисты хреновы… — морщится Косогоров. — Когда человек живет по понятиям, другие законы отходят на задний план. Аванс вернули? — спрашивает он напряженно. — Сколько там было?

— Не знаю, — всхлипывая, повторяю я. — Кир не посвящал меня в свои дела. А когда я узнала, чем он занимается, то сразу ушла.

— Да, — презрительно ухмыляется свекор. — Вот такие мы гордые и принципиальные. А он много знал о твоих делишках? Наверное, Шевелев хочет неустойку. Хорошо, если так. Я рассчитаюсь за Кирилла. Но если есть что-то еще, лучше скажи сразу, Оля. Если всплывет потом, пеняй на себя.

— Я не понимаю… — лепечу я, словно припадочная. — У меня нет никаких дел с Шевелевым. Я понятия не имею, что он хочет…

— И поэтому сбежала в Эдинбург? — криво усмехается Косогоров. — Не лечи мне мозги, девочка. Не знаю, какую игру ты затеяла, но советую остановиться. Взрослые дяди сожрут тебя с потрохами и даже костей не выплюнут. Поняла, девочка? — рычит он.

— Не-ет, — блею я. — Я не понимаю, что происходит!

— Ладно. Попробую тебе объяснить, — тяжело вздыхает Вадим и впивается мне в губы грубым требовательным поцелуем. Язык захватчиком проникает внутрь и уже диктует свои правила, а я пытаюсь вырваться из крепких лап Косогорова. Но куда уж мне против его бульдожьей хватки! Лучше расслабиться и получить удовольствие. Ведь у меня нет сил противостоять натиску Вадима. Да и тело не обманешь.

Косогоров с неохотой отлипает от меня и, чертыхнувшись, выходит из машины. Решительно шагает по аллейке к воде. То ли подумать, то ли прийти в себя. И проходя мимо группки подростков, просит у них сигаретку. Те что-то достают из пачки и даже дают прикурить. Я вижу склоненное лицо Вадима и отблеск пламени, мгновенно пробежавший по широкой ладони. Косогоров, усевшись на первую попавшуюся скамейку, курит красиво, небрежно смахивая пепел в сторону. А парни, отойдя чуть поодаль, останавливаются и с интересом наблюдают за богатым мужиком, сосредоточившимся на обычной белой сигарете. Я инстинктивно понимаю, что происходит что-то нехорошее, и выскакиваю из машины. Забираю из замка зажигания ключ и, щелкнув сигнализацией, решительно направляюсь к свекру.

— Чем это вас угостили, Вадим Петрович? — ехидно интересуюсь я, всматриваясь в чуть прибалдевшее лицо свекра. Плюхаюсь рядом на лавку. У ребяток неподалеку тускнеют морды и как-то сразу портится настроение.

— Мне кажется, или они за мной наблюдают? — отрывисто спрашивает Косогоров, ладонью вытирая вспотевший лоб и выкидывая наполовину выкуренную сигарету.

— Есть такое, — киваю я. — Видимо, вам подсунули какую-то самокрутку, дорогой товарищ доктор! И как же вы сразу не распознали?

— Я из хорошей семьи, Оля, — криво улыбается Вадим и смотрит на меня совершенно шалым взглядом. — В школе и в университете никогда эту дрянь не пробовал и даже не интересовался дурью. Можно сказать, вот это первый раз…

— Загадывайте желание, — фыркаю я и с ужасом замечаю, как взгляд свекра становится остекленевшим. — Как вы себя чувствуете? — интересуюсь, пытаясь оценить состояние потерпевшего.

— Я? — удивленно переспрашивает Вадим. — Отлично, Олюшка, — фыркает он. — Я сейчас в номере транзит-отеля одной южной страны. Где-то в России нелетная погода, а я…

— Ну, понятно, — тяжело вздыхаю я и звоню Гене, на всякий случай оставившему мне номер сотового. — Тут у Вадима Петровича сердце прихватило, — вру я как ни в чем не бывало. — Можешь с кем-нибудь подъехать? Нужно его в клинику отвезти.

— Нет, — бормочет Косогоров, — никуда не хочу. Мне и тут хорошо, Олюшка.

— Кто бы сомневался, — хмыкаю я и отхожу к небольшому ларьку с мороженым. Покупаю самый обычный пломбир и, вернувшись назад, замечаю, что парни, угостившие Косогорова дурью, далеко не ушли. Сидят на соседней лавке и делают вид, что рассматривают что-то в телефоне. Игуаны хреновы!

— Вот сейчас бы обнесли вас как липку, — бурчу я, протягивая мороженое Вадиму Петровичу. — Ешьте, должно полегчать. Молоко адсорбирует всю гадость.

— Вот откуда ты свалилась мне на голову такая… умная? — вздыхает он. — Где тебя только Кирилл откопал?

— Какая разница? — хмыкаю я. — В отличие от вас, я не употребляю запрещенные препараты и не торчу.

— Так я…

— И еще, — резко добавляю я, — мне и в голову не пришло выставить вас в дурном свете. Представляю, как бы народ порадовался, если бы стало известно о вашем пристрастии. Босс обкурился. Да кто, зная, что вас штырит, придет к вам морду ремонтировать?

— Оля, — противно тянет Косогоров, доедая мороженое, — я сейчас в транзит-отеле, и мне очень хорошо… Вылет опять задерживается… И со мной такая сладкая… маленькая…

— Возвращайтесь в реал, — обрываю я наркоманский бред. — Вон, уже Гена подъехал, — машу я рукой своему телохранителю. — Возьмитесь за сердце, что ли…

— Если только за твое, Олюшка, — бормочет Вадим Петрович. — А мне еще с Шевелевым сегодня встречаться, — стонет он и добавляет тоскливо. — Твою ж мать!

Гена приезжает не один, а с презентабельным красномордым мужиком, откликающимся на Вову.

— Сейчас за Робертом заедем, и домой, — бурчит, еле ворочая языком, Косогоров.

— Тебе бы в больницу, Вадим Петрович, — предлагает Вова. — Давай отвезу к нам в клинику, вызовем кардиолога…

— Пройдет, — отмахивается Косогоров. — Дома отлежусь… Оль, а ты с Геной за Робертом съездишь, да? Скажи ему, что собаку купим на выходные… — замечает он, поморщившись, потирая грудину.

— Конечно, — киваю я и всю дорогу на Оборонную, а потом и возвращаясь в Косогоровский особняк, думаю, что же привиделось Вадиму Петровичу в ядовитом дурмане.

«Транзит-отель, твою мать! — вздыхаю я, вспоминая собственные приключения. И ухватив горящие щеки обеими руками, гоню прочь надоедливые картинки, заботливо подкинутые моей памятью.

И только поздно вечером, уложив Роберта спать, понимаю, что больше не могу сдерживаться. Выхожу на балкон и, усевшись в ротанговое кресло, закрываю глаза. Пытаюсь унять дрожь, охватившую тело, и будто наяву вижу своего мимолетного любовника. Загорелый мужик с темными волосами до плеч и нахальной улыбкой аккуратно сводит меня по ступенькам вниз. Я чувствую, как моя ладошка надежно покоится в широкой ладони. Поправляю сумку, спадающую с плеча, убираю прядь волос за ухо и корю себя «Что же ты творишь, идиотка?».

Но что поделать, если этот самый мужик привлек мое внимание сразу?

«Когда еще, как не сейчас? — отмахиваюсь я от собственной совести. Никому ничего не должна. С Кириллом мы разводимся. — Сразу как приеду, подам документы. Детей у нас нет, значит, брак должны расторгнуть быстро!»

— Ты случайно не замужем? — хрипло интересуется мой новый знакомый. — А то для меня замужние бабы — табу.

— Уже нет, — улыбаюсь я, считая развод с Кириллом делом решеным. — А ты не женат?

— Развелся пару лет назад, — ухмыляется он и, подойдя к стойке регистрации, объясняет портье. — Нам с женой нужен номер. Я оплачу сутки, а если ситуация с вылетом не изменится, продлю.

— Конечно-конечно, — бормочет тот и, забрав наши паспорта и деньги, выдает маленький ключик.

— Прям как от коморки папы Карло, — смеется мой новый знакомый и, распахнув дверь, входит первым. Деловито осматривается по сторонам и зовет меня. — Добро пожаловать, кукленок!

Я делаю шаг в узкую темную комнату и чувствую, как последние силы покидают меня, осмотрительность тоже.

— Давай поваляемся, — предлагает мне мой новый приятель, — а потом поужинаем в итальянском ресторане, — бурчит, давно все решив. За себя. За меня. Он в полшага оказывается рядом и, зацепив пальцем за бретельку, осторожно спускает ее с моего плеча. Затем забирает у меня сумку и отбрасывает прочь. Тянет вниз вторую лямку, опуская топ все ниже и ниже, до самой талии. Совершенно спокойно расстегивает бюстгальтер и будто спелый плод взвешивает на ладонях каждую грудь.

— Какая же ты красотка, кукленок, — жарко шепчет мне на ухо и, наклонившись к моей груди, цепляет губами сосок. Слегка сжимает, не причиняя боли. И я чувствую, как меня пронзает электрический разряд. Красивые мужские пальцы скользят по груди, а язык облизывает сосок. И я снова чувствую себя растерянной и в то же самое время жду продолжения. Без лишних слов и эмоций. Просто секс с незнакомцем. Когда кроме физического наслаждения ничего не надо. Нет обязательств. Разговоров о любви и верности. Встретились и разошлись, навсегда запомнив моменты близости. Я запускаю пальцы в каштановые мягкие волосы и чувствую, как сильные руки приподнимают меня и укладывают на постель. Опытные пальцы поднимают вверх короткую джинсовую юбку и отодвигают в сторону белое кружево трусиков.

— Как тебя увидел, так сразу и захотел, — шепчет мне на ухо этот нахальный и невероятный мужик, проводя ладонью по…

Я вздрагиваю и открываю глаза. Смотрю невидящим взглядом на большой Косогоровский двор, ухоженные клумбы и газоны и пытаюсь взять себя в руки. Унять дрожь и избавиться от ярких назойливых воспоминаний. Сколько раз я прокручиваю в мозгах этот фильм? Сколько раз будто наяву вижу моего самого отпадного любовника? И как быть, если почти каждую ночь отдаюсь ему? Я честно пыталась забыть о нем и нашем двухдневном романе. Даже как-то раз сходила на свидание с Алексом. Но куда всем сосункам до этого типчика? Алексу, Кириллу, другим ровесникам! Никто не дотягивает. Харизмы не хватает и такого спокойного отношения к жизни, когда ты берешь все, что захочешь. И наигравшись, идешь дальше. Мы расстаемся не попрощавшись. Выходим из отеля любовниками, обедаем в ресторанчике и весело болтаем ни о чем. Но при регистрации на рейс получаем места в разных концах самолета. А прилетев домой становимся и вовсе посторонними людьми. Мой красавец-любовник, выйдя одним из первых, быстро получает багаж и уходит прочь. Я еще с минуту смотрю ему в спину и шепча про себя слова прощания. Все заканчивается, и мимолетный роман тоже. Но мне почему-то кажется, что меня использовали, а потом отшвырнули прочь. На душе становится гадливо.

«Но ладно, проехали! Зато есть, что вспомнить! Хоть предохранялись! — думаю я, вспоминая тот самый раз в душе, когда о защите забыли. Но я ни о чем не жалею. Вот ни капельки! Нужно жить дальше. Перестать прокручивать в своей башке фильмы с одним и тем же главным героем. И честно говоря, я уже не знаю, где правда, а где мои фантазии. И как отделить их друг от друга я тоже не представляю. Я вглядываюсь в темноту двора. Бесцельно пялюсь на белые светильники, расставленные по газонам и стараюсь выровнять дыхание.

«Спокойно, девочка, — шепчу я себе. — Спокойно. Все закончилось и обратно не вернется. Перестань мечтать и фантазировать. Ты же взрослая женщина и мать. Хватит вспоминать, Ольга, — приказываю самой себе и, решительно встав, иду в комнату. Любуюсь сыном, раскинувшимся посреди кровати.

«Солнышко родное, — умиляюсь я, глядя на спящего ребенка. — Моя самая великая драгоценность!»

Я всматриваюсь в нежное детское личико, легко касаюсь губами маленькой пухлой щечки. И, захватив с края постели халат, иду в ванную, намереваясь смыть с себя напряжение прошедшего дня, а заодно избавиться от дурацких фантазий и несбыточных надежд.