Двойня в подарок

Виктория Волкова, 2022

– Почему сразу не сообщила? – киваю на близнецов, спящих в люльках. – Я вроде тоже имею отношение… Обычно с выдержкой у меня полный порядок. Но сейчас жестко плющит от обиды. Зачем ты так, Лерочка? – Откуда… – тянет растерянно. – У меня везде свои люди, – перебиваю резко. – Думала, не узнаю? Серьезно? – Ты же сразу предупредил, что продолжения не будет. – шепчет потупясь. В груди давит от гнева. Даже дышать тяжело. Дети мои, и я не собираюсь от них отказываться.

12. Реанимация

Что я чувствую, поднимаясь с кушетки?

Меня обманули! Я несся в больницу, невзирая на правила движения. Испугался за жизнь Леры. Думал, она в опасности. И только моя кровь может спасти ее. Чувствовал себя героем и надеялся увидеть Леру.

А Торганов просто завел меня в процедурную, где медсестра выкачала грамм двести крови. И все.

— Да ты пойми, Тима, — улыбается усталый Витя. — Прямое переливание делают в исключительных случаях. Это опасно. Мы твою кровушку прогоним через аппарат, добавим консервантов и завтра вольем Лере.

— Как она? — поднимаю строгий взгляд на друга.

— Уже лучше. Но пока в реанимации. Девочки тоже.

— Хочу на них посмотреть, — заявляю упрямо. — Только давай без лекций, что у меня нет законных оснований…

— Умного учить — только портить, — усмехается Витя и, со вздохом поднявшись из-за стола, подходит ко мне. — Пойдем.

Короткий белый коридор заканчивается двустворчатой дверью.

— Сюда, — кивает Торганов, заводя меня в святая святых. Реанимация родильного дома. Белые стены и пол. Мерно тикают приборы. А по нервам бьет тишина. Палаты без дверей. В одной на высокой подушке лежит моя Лера.

Подхожу ближе. Вглядываюсь в лицо. Спокойное. Даже чуть умиротворенное. Только бледное очень, и губы синие.

— Что с ней? — сурово спрашиваю Торганова.

— Спит, — берет меня под локоть, собираясь вывести. — Организму нужно восстановиться. Мы ей ввели седативные препараты.

— А молоко как же? — смотрю ошалело.

— Детей пока кормят смесью. Сейчас полно питания, Тима. Детский врач подобрал оптимальное. А вот Леру поберечь надо. Не удивлюсь, если у нее молока не будет. Она истощена морально и физически. Ни в коем случае не дави на нее. Ей только нервного срыва сейчас не хватает.

— Постараюсь, — киваю обалдело и тут же интересуюсь. — Когда я смогу забрать дочек?

— Когда я их выпишу вместе с матерью, — отрезает Торганов. — Иначе это подсудное дело.

— Да знаю я, — киваю недовольно и, выйдя в коридор, пытаюсь сообразить, что делать дальше.

Даже представить не мог, что события так развернутся.

— Когда она придет в себя? — спрашиваю, как только сзади закрываются двери реанимации.

— Утром выведем из медикаментозного сна. Еще день продержим. Твоей кровушки перельем. А потом переведем в палату.

— А дети?

— В другом отделении. Пойдем, покажу. А то ты сейчас сам в обморок грохнешься. Или ко мне в кабинет вернемся. Что-то не нравишься ты мне, Морозов…

— Я никому не нравлюсь, — морщусь, шутя, и, кивнув на пустой коридор, прошу. — Давай. Веди меня к дочкам.

А увидев два маленьких сморщенных личика, изумленно рассматриваю одинаковые черты.

— Тест ДНК можем сделать, — тихо предлагает Торганов.

— Если тебе влетит, то не надо, — мотаю головой и добавляю негромко. — Дождемся Леру. Пусть даст разрешение.

— А если не твои? — с сомнением смотрит на меня друг.

— Мои, — ухмыляюсь довольно. — На мою мать похожи в детстве. Прямо одно лицо.

— Да ну? — удивляется Витя.

— Ко мне придешь, покажу фотку, — привожу главный аргумент и замечаю серьезно. — Ручки, ножки хочу проверить и все пальчики сосчитать…

— Зачем? — изумленно пялится на меня Витя. — Что за адвокатские штучки?

— Порядок такой у нас. У адвокатов.

— Там все нормально. Сейчас в кабинет придем. Дам истории болезни почитать. Вот ты паникер, Тима. Даже не ожидал!

— Да иди ты, — морщусь шутя и добавляю спокойно. — Нам небось няня понадобится… Не подскажешь, к кому обратиться?

— Надю Щербинину попроси, — хмурится Торганов, когда мы с ним снова оказываемся в коридоре.

— Погоди… это же твоя… Надюха!

— Да тихо ты, — скрежещет зубами друг детства и бросает раздраженно. — Мы с ней поругались.

— Что так?

— На весь роддом орала, что я дурак. Нормально?

— Правильно сделал, — киваю со знанием дела. — Тут под статью можно подвести…

— Да ну, Тима! Просто возьми ее к себе, чтобы из города не уехала и на глазах была. Как друга прошу. А я потом сам разберусь.

— Да не вопрос, — пожимаю плечами.

— Только ты… это… не говори, что я посоветовал. Обойди как-нибудь… Ладно?

— Постараюсь, — бурчу, недоумевая. Мало мне своих проблем. Так еще Надя Щербинина приблудилась. Но отказать Вите не могу.

И выйдя из больницы на свежий воздух, задумчиво смотрю на иссиня-голубое небо.

Няньку я нашел. Дочек увидел. Вот только как мне уговорить Леру? Что предпринять, если давить нельзя?

Расфокусированным взглядом обвожу больничный двор, виднеющуюся на площади новогоднюю елку и небольшую церквушку, примостившуюся неподалеку. Смотрю на золотые кресты, подпирающие голубой небосвод, и неожиданно понимаю, как поступить.

Ты же адвокат, Морозов. И у тебя есть сутки, чтобы составить оправдательную речь и придумать многоходовочку. Напрягись по-взрослому, баклан!