Мулета для скрипки. Родителям, учителям и подросткам

Вета Ножкина

Как становятся взрослыми? Как в человеке укладываются понятия чести, достоинства, искренности, дружбы и любви? Как в жизни постигается наука отношений с ровесниками, учителями и родителями? На эти вопросы даёт ответ роман о подростках «Мулета для скрипки». Мулета – это красная ткань, которой тореадоры машут перед разъярённым быком. Мулета – это наша жизнь, события которой запутывают, интригуют, обезоруживают, но помогают сделать выбор. Книга предназначена для широкого круга читателей.

Иллюстратор Станислава Волкова

© Вета Ножкина, 2021

© Станислава Волкова, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-4474-0960-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. На краю дня

На краю каждого дня ты можешь чувствовать, что жизнь как будто спешит проскользнуть в самом интересном месте мимо. Будто всё самое стоящее в ней происходит где-то там, а не здесь — рядом с тобою. Поверь, это можно исправить, если, конечно, ты захочешь. Развлеки себя — научись разбираться в людях. Наблюдая за ними, подмечая детали, ты очень скоро научишься понимать: кто есть кто. И тебе это обязательно пригодится. Твоя данность — быть, наблюдать и строить великие цели. Чем же ты наполнишь это «быть»: обновками, граффити, ритмом, рыком мотоцикла, интересной встречей? Это на твоё разумение. Только помни — выбирай то, с чем ты завтра будешь доволен собой. А это далеко непросто. Это то, с помощью чего ты сможешь через год или пять лет быть на высоте, и уверенно смотреть на свою цель. А пока учись разбираться в людях. Они могут быть разные по возрасту, профессиям и социальному положению. Ты ведь тоже скоро кем-то будешь. И даже когда-нибудь сможешь посмотреть на своё прошлое и крикнуть оттуда: — Йехууу… Всё задуманное состоялось!

Итак, начинаем…

В халате, домашних тапочках, с мусорным пакетом в руках, Кира Степановна вышла на лестничную площадку. Ловко придерживая дверь коленом, свободной рукой она повернула ключ в замке. Следом же, по привычке, ладонью протёрла номер на двери. Из соседней квартиры раздавались звуки скрипичных пассажей.

«Ой, сил моих нет! Когда ж это кончится!» — подумала Кира Степановна, глянув на соседскую дверь, и грузной походкой стала спускаться по лестнице.

— Здраcте, здрасте, — поздоровалась она с завсегдатаями, расположившимися на лавочке у подъезда.

— Привет, Кирочка, чего ты смурна/я такая? — поприветствовала одна.

— Опять, слышь, Хандошкины гундосят? — рассмеялась другая.

— Ой, не говорите — гундосят-гундосят! Это ж скоко можно пилить и пилить эту деревяшку?! Вот наделил меня бог соседями. Как они в семествтором заехали, так у меня жизнь кончилась.

— Ну, а чё — пожаловаться никуда нельзя?

— А куда? Да и раньше-то думала — интеллигентные люди, никак артист — раз в оркестре играет. А как дочка их на скрипку пошла — началось. Одно и тож, одно и тож — с утра до вечера, с утра до вечера. Я уж и беруши купила… А ежли кто позвонит? А я не слышу…

— Ой-и, — удивлённо вскинула брови одна из соседок, — Чего это, беруши-то? Чё эт такое?

— Мц, ну ты, Ангелина, совсем не современная! — Кира Степановна поправила косынку на голове, — Это затычки такие в уши, на пластилин похожи, токо красивенькие — розовые…

— Ещё бы я пластилин-то в уши совала, а как провалится?

— И ты туда же, Нина Петровна! — посмотрела с укором на другую соседку Кира Степановна, — Это ж наука придумала! А Клавдия мне подсказала — она и сама такими ж пользуется.

— Ну, ежли Клавдия! — поджала губы Нина Петровна и прыснула, — Ей-то самой уже, поди, всё это пиликанье под боком надоемши.

— Что ты понимаешь, Ниночка Петровна, — она же… и для мужа и для дочки, как эта… муза.

— Ой-и, разговор у нас сёдни интересный, прям культурный! — вставила Ангелина, — Я вот всё смотрю на эту семейку, и думаю — вот ведь с музыкой живут, повезло им — кажный день то праздник, то концерт!

— И с Клавдией им повезло — вот не была б она портнихой, скоко ж денег-то они бы тратили на всякие обновки концертные! А сама-то она чё говорит?

— Клавдия-то? — Кира Степановна почувствовала себя не просто соседкой музыкальной семьи, а приближенной к их тайнам, — Она мужу и дочери не враг. Вчера она вон мне пальто начала шить. Говорит, в благодарность соседскую.

— Ну, повезло тебе, Кирочка, шьёт-то Клавка будь-будь!

— Хоть такая… компенсация. Да когда билеты в филармонию перепадут — но чего мне там делать-то? Я и так ихней музыкой сыта.

— Слушай, а второго дня не ты ли у филармонии билеты продавала? Мои мимо проходили, так говорят, тебя с билетами видели…

— Да, нет! Ошиблись, — Кира Степановна, стыдясь, что её могли заметить у театра, отвела взгляд в сторону и привстала, — …Ладно, пойду я, мусор выкину — разомнусь хоть немного…

Кира Степановна грузной походкой удалялась в глубь двора, а соседки ещё продолжали судачить:

— И хитрюща эта Кирка! Она своё не упустит, — произнесла полушепотом первая.

— В знакомцах у меня соклассница Хандошкиной Инки — так они с подружками в подъезде обсуждали, будто Инка эта как недоразвитая, дуб дубом, — она постучала о лавочку кулаком, только вот и знает, что на скрипице скрипеть.

— Ну, так уж лучше на скрипице, чем в подворотне ширяться да водку хлестать. Твой-то внучок давно завязал?

— А ну, тебя! И поговорить с тобой о хорошем нельзя! Пойду я — засиделась…

Соседки разбрелись по разным подъездам.

Возвращаясь, Кира Степановна присела на лавочку. По аллее, к подъезду подходил невысокий седовласый мужчина лет шестидесяти, через плечо у него перекинута сумка на ремне, за который он придерживался одной рукой, а в другой нёс небольшой по объёму футляр.

— Здравствуйте, Евстафий Иванович, — обратилась Кира Степановна к подходящему к подъезду мужчине, — Ваша Инночка-то сегодня с утра занимается — вот умница!

Евстафий Иванович галантно поклонился, перекинул футляр инструмента из одной руки в другую и зашёл в подъезд.