Мулета для скрипки

Вета Ножкина (2015)

Как становятся взрослыми? Как в человеке укладываются понятия чести, достоинства, искренности, дружбы и любви? Как в жизни постигается наука отношений с ровесниками, учителями и родителями? На эти вопросы даёт ответ роман о подростках «Мулета для скрипки». Мулета — это красная ткань, которой тореадоры машут перед разъярённым быком. Мулета — это наша жизнь, события которой запутывают, интригуют, обезоруживают, но помогают сделать выбор. Книга предназначена для широкого круга читателей.

4

На следующее утро Инна шла в школу, как обычно, не глядя по сторонам и досыпая на ходу. Рядом с ней притормозила машина, из окна высунулся Альбер:

— Инка, привет, садись — подвезу.

Инна почувствовала, как кровь хлынула к лицу. Она обернулась, чтобы удостовериться — ни к другой ли какой Инне обратился Альбер, да и вообще, может, ей показалось, что он произнёс это имя…

— Да, садись, тебе говорю, чего ломаешься, — Альбер приоткрыл изнутри дверь.

Инна забралась на высокое сиденье рядом с Альбером, прикрыла колени школьной сумкой, и сложила на него руки. Всю дорогу она боялась даже глаза поднять на Альбера, и только кивала или пожимала плечами в ответ на его вопросы. А тот болтал о погоде, об уроках, о машине. Инна и не слышала, что именно он говорит, она слушала, как течёт его голос бурным потоком горной реки — то басовито-грозно, то раскатисто-звонко…

А когда они доехали до школы, Инна молча выкарабкалась из машины и, осознавая, что вряд ли Альберу захочется идти рядом с ней, припустила шагу.

На перемене Виолетта стояла в окружении одноклассниц, что-то бурно обсуждая, когда по коридору бегали и толкались мальчишки пяти-шестиклашки. Инна стояла у окна и смотрела куда-то вдаль. По коридору в направлении Виолетты шли Альбер и Вензель.

— Ты прикинь, — говорил Вензель Альберу и заглядывал в глаза, — Всего-то не хватило полторашки. Ну, я отдам!…

Подошли к девчонкам. Вензель сразу включился в тему девчонок. Альбер подошёл к Виолетте:

— Пойдём — поговорим.

— Ну, ты умник! Она, по-моему, уже клюнула и теперь можешь делать с ней, что хочешь.

— А она ничего… — поглядывая в сторону Инны, проговорил Альбер.

— Что?! — Виолетта ладонью руки повернула лицо Альбера к себе.

— В смысле — фигуры…

Виолетта, еле сдерживала зацепившую ревность:

— Ты это мне говоришь? Или я ослышалась?

— Да успокойся… По-моему, ты сама хотела её опарафинить, а для этого надо её ближе подпустить…

— Вот это другой разговор…

По коридору к старшеклассникам направлялась классная руководитель — молодая, неуверенная, робкая, пугливая Анна Алексеевна:

— Виолетта, Быкова! Сегодня после пятого урока всех старост завуч у себя собирает, не забудь. Да, и ещё твой папа обещал…

— Ах, да, я принесла, — Виолетта порылась в сумке, достала из неё пачку билетов и протянула Анне Алексеевне, — Вот здесь пригласительные для учителей на весь сезон, и он сказал, что на зимних каникулах достанет для нашего класса льготную поездку на турбазу.

Анна Алексеевна приподняла брови и зарделась:

— Ох, и балует нас Владимир Андреевич. Повезло тебе с папой, а нам с тем, что начальник управления культуры у нас в родительском комитете!… Так! Звонок слышали? Все в класс! И не забывайте — с завтрашнего дня учимся с первой смены.

Одноклассники начали громко возмущаться:

— У-у! Не выспаться!

— Да, ладно, зато оттарабанишь с утра, и весь день свободен.

На следующий день Инна, собираясь в школу, как-то по-особенному внимательно посмотрела на себя в зеркало. Густые чёрные ресницы не было необходимости подкрашивать. Вот только дурацкие очки всё портили, но из-за постоянной работы с нотами зрение испортилось уже давно:

— Может, попросить маму и папу купить линзы? Говорят, что даже цвет глаз можно линзами изменить… — думала она, разглядывая себя и тут же выдавливая соскочивший на лбу угорь, — Наверное, мне бы подошли голубые глаза… Интересно, а какие глаза нравятся Альберу?…

Инна вытащила из-под зачёса одну прядь волос, потом другую, слегка намочила их и взбила рукой. От рождения вьющиеся волосы ей приходилось всегда убирать в тугую косу-коральку, чтобы во время занятий музыкой ничего не отвлекало. Но сегодня показалось, что так будет лучше.

Альбер подошёл к Инне после уроков:

— Инн, а ты сегодня после музыкалки во сколько домой?

Инна сглотнула подкативший в горлу ком:

— В семь…

— У меня к тебе дело есть, я подъеду к музыкалке?…Ну, давай, до вечера, — Альбер проговорил это, развернулся и уже его фигура скрылась за углом коридора, а Инна всё стояла и смотрела ему вслед, ощущая себя лёгкой, как пиццикато в прелюдии «Травиаты» Верди.

Он действительно вечером приехал к музыкальной школе. Инна увидела его джип из окна класса, и, сама не своя, собрала впопыхах партитуры и выбежала на крыльцо. Альбер ждал её у двери. Он загадочно улыбнулся и пропустил вперёд, указывая на машину:

— Прошу! — галантно открыл дверь Альбер…

Инна вернулась домой позднее обычного. Они с Альбером катались по городку, ходили по набережной и не заметили за разговорами, как быстро пробежало время.

Родители уже готовились ко сну. Инна тихо прошмыгнула в свою комнату. Но мама услышала:

— Инночка, ужин на плите — разогрей сама…

Но мама в кухню всё-таки зашла. Инна немного насторожилась, думая, что мама станет расспрашивать её.

— Лиля Сергеевна заходила сегодня — мама Виолетты.

Инесса насторожилась ещё больше.

— Такая чудная семья. Мама у них просто само умиление… Она мне материал для платья Виолетточке на день рождения принесла — смотри, какая прелесть, — и тут только Инна разглядела в руках мамы алую шёлковую ткань…

«Вот так и рушатся мечты» — подумала Инесса, — «Именно из такой ткани я хотела платье себе…».

Инна притворилась безразличной, положила себе в тарелку котлету, толчёнку. Мама села с ней за столом рядом:

— А ты-то уже придумала себе фасон на выпускной? И ткань какую? Давай-ка пофантазируй… Я предлагаю что-нибудь беленькое…

— Мама!… — Инна посмотрела на мать, — Я хочу в синем шёлковом, длинном, чтобы оно было такое…

— Ну, вот и славненько?! — и как встрепенулась, — Ой! Лиля Сергеевна сказала, а ей Виолетта, что тебя сегодня в учительскую вызывали… Ты что-то скрываешь?

— Мам!…Да, недоразумение…

Инна уже доела котлету, быстро ополоснула тарелку, чмокнула мать в щёку и убежала в свою комнату. Клавдия только и успела крикнуть вдогонку дочери:

— А над фасоном подумай…

Инна переоделась, села за уроки, что-то написала в тетради. Прочитала. Вытянула правую руку на столе, уложила на неё голову и, задумчиво глядя в учебник, представила перед собой Альбера, слыша его удивительный голос.

Инна встала из-за стола, подошла к футляру со скрипкой, открыла его, погладила скрипку ладонями и обернулась к зеркалу, встроенному в дверцу платяного шкафа. Встала в позу с воображаемой скрипкой и начала изображать игру на скрипке, разглядывая своё отражение. Потом подошла ближе к зеркалу и тихо произнесла:

— У него были такие ясные глаза…

Инна закрыла глаза и представила, как, уходя, она насмелилась и спросила у Альбера:

— А какие глаза тебе нравятся?

И он ответил:

— Твои…

На следующий день в музыкальной школе Инна доигрывала последние такты, как дверь в класс приоткрылась и Инна увидела просунувшуюся голову Альбера.

Инна вытаращила удивлённые глаза, а Альбер жестами показал, что он её ждёт.

Преподаватель постучала по столу ручкой и прикрикнула:

— Закройте дверь… Инна, Инна, поработай над второй частью. Всё-таки там надо добавить акцента на сильных долях… А остальное замечательно. Думаю, что этот Марш тебе можно выставить на поступление.

Инна махнула утвердительно головой, спешно сложила нотные партитуры, скрипку:

— До свидания, — произнесла быстро и побежала чуть не вприпрыжку по длинному коридору музыкальной школы, к выходу. Остановилась около входной двери, отдышалась, и открыла дверь.

Альбер стоял около джипа, и увидев Инну, помахал ей рукой. Инна направилась к машине, и Альбер галантно открыл перед ней дверцу.

— Может, немного покатаемся? — предложил Альбер, когда уже завёл машину.

Инна утвердительно кивнула.

— Ты всегда так мало говоришь, больше молчишь… Мне даже на уроках было интересно — какой у тебя голос…, — проговорил Альбер, поглядывая на Инну, — А что у тебя — скрипка или альт? — Альбер глазами показал на футляр, лежащий на коленях Инны.

— Это скрипка. Альт больше размером.

— А они чем ещё отличаются? — продолжил допрос Альбер.

— Высотой тона. Голос альта ниже, чем у скрипки. Ну, это, как мужчина — альт, а женщина — скрипка.

— И что, женщины на альтах не играют?

— Ну, почему же… Грига я играю на альте, а Бизе на скрипке…

— Бизе? Это что за музыка?

— Бизе — композитор. Я играю его Адажиетто из оперы «Арлезианка» и «Марш Тореадора» из «Кармен».

— А у тебя есть любимое произведение?

— Много что нравится… Ну, вот «Марш Тореадора», наверное, больше…

— Я всю жизнь мечтал услышать вот так близко, как ты сидишь, скрипку.

Инна смущенно опустила глаза. Альбер следил за всеми жестами Инессы и улыбался уголком губы.

— А ты была когда-нибудь на загородной сопке? С неё видно всю панораму города…

Инна покачала отрицательно головой.

— Сейчас там красиво. У меня есть фотки с этой сопки во все времена года. Хочешь, покажу? — не дожидаясь ответа, он достал мобильник, — Держи. Нажми там на папку «Фото», а я пока припаркуюсь.

Инна поджала губы, и просто взяла из рук Альбера мобильник.

Фотографии, действительно, были с красивыми видами. Альбер листал пальцем монитор. Инна чувствовала рядом плечо Альбера, его дыхание и тёплый запах.

— Смотри, вот это вид на город… А здесь рядом… чуть-чуть не захватил, есть одинокая сосна, и вид такой — зашибись… ой, я хотел сказать, классный!

Инна втянула в себя головокружительный запах, закрыла глаза.

— Тебе интересно? — Альбер посмотрел на Инну совсем близко.

Инна будто очнулась:

— Да-да, очень…

И уже через два дня, так же вечером, после занятий, Альбер повёз Инну на загородную сопку.

Машину оставили внизу. Альбер побежал бегом на сопку, и уже на верху расправил руки и громко закричал:

— Красота-а-а-а!…..

Инна медленно поднималась и восхищённо смотрела на Альбера. Она видела, как Альбер бежит вниз с распахнутыми руками:

— А-а-а-а…. — подбежал к Инне, подхватил её и закружил, а когда остановился, медленно опустил на землю, заглядывая ей в глаза.

Инна стала упираться в грудь Альбера.

— Да, не бойся ты… Это я так, от порыва чувств… Хорошо-то как! Знаешь, с тобой так просто всё. В смысле… легко… Не надо притворяться…

Инна смотрела на Альбера в упор, пытаясь понять сказанные слова.

— Инн, а можно просьбу? Сыграй, а? Там — наверху… Ну, давай, а? Не отказывайся, а?

Инна кивнула головой. Альбер тут же побежал к машине, достал скрипку. Вернулся, схватил Инессу за руку и потянул за собой на вершину сопки. Там галантно положил футляр к ногам Инессы, отошёл, сел на землю и уставился на неё.

Инна отдышалась, улыбаясь, достала скрипку, смычок. Вскинула инструмент на плечо, немного подстроила, и «включаясь в игру», торжественно, как со сцены объявила:

— Бизе. Марш Тореадора.

Инесса прикрыла глаза и тронула смычком струны.

Альбер заворожено смотрел на Инну, и выражение на его лице менялось несколько раз — от удивления до восхищения. Слушая, он в какой-то момент представил себя в центре арены, плечи его расправились, и виделось — вот-вот он поднимет руки и прямо на него выскочит разъярённый бык…

Инесса завершила игру, Альбер зааплодировал, и Инна раскланялась.

— Это замечательно! Знаешь, я представил, как ты стоишь на большой сцене в развевающемся синем платье, и в волосах у тебя роза!

— А почему в синем?

— Ну, не знаю…

— Это же коррида, испанская страсть! Поэтому только красное! — и продолжила, как будто читая заученный текст, — «Споры, гомон, насмешки, шутки, неистовый разгул страстей, кто трус, тому бывает жутко…» — это перевод текста из оперы…

Альбер вначале недоуменно, а затем восхищенно посмотрел на Инессу, которая ещё что-то говорила-говорила, и внезапно остановилась, «споткнувшись» о застывший взгляд Альбера.

–…Мне пора домой, — проговорила тихо Инесса.

— Мг… — Альбер продолжал восхищенно смотреть на Инессу и кивал головой.