Лобстер и картошка в мундире

Вероника Ткачёва

«Лобстер и картошка в мундире» собрала под своей обложкой лучшие публикации автора в Facebook за последние несколько лет: смешные случаи из жизни, рассказы, сказки… Книга пронизана теплом, светом и юмором. В. Ткачёва – автор книг для детей и взрослых, некоторые из них месяцами держатся в десятке бестселлеров на Amazon и Bookmate, а её «7 женских историй» изданы к 60-летию Союза писателей России в серии «Лучший автор – 2015».

Роскошь простых вещей

Когда-то роскошь представлялась мне приблизительно в такой же комплектации, как и героине фильма «Курьер». И, что самое интересное, в то же самое время, когда фильм вышел в прокат.

Что там у этой длинноволосой красавицы в списке было?.. Красная спортивная машина, длинный шарф на шее, маленькая собачка на заднем сиденье и магнитофон — на переднем. Мы с ней ровесницы тогда были. Вот и хотелось, наверное, одного и того же.

Хотя фильм мне тогда не очень-то и понравился. Думаю, я его не поняла тогда. Вернее, не прониклась им. Он же снят о моем поколении. Ровно, тютелька в тютельку, о моих одногодках.

И в нём такая правда жизни, что она не впечатляла меня тогда. Всё равно что смотреть фильм про то, как жарится яичница. Причём почему-то художественный, даже не документальный. Вот так же и «Курьер»: всё — правда, документальная почти.

И вот прошло время. Я стала той женщиной, которая грустно, но с пониманием улыбается на слова длинноволосой красавицы. Помните? Короткий такой кадр.

Что я могу сказать… У меня никогда не было спортивной машины. И вообще — никогда не было красной машины. И, наверное, не будет. Не люблю ни спортивных машин, ни красных. (Хотя если уж спортивная, то лучше красная.) У меня никогда не было маленькой собачки. И, наверное, тоже не будет, потому что я теперь их тоже не очень люблю. И длинный шарф я не надену себе на шею, чтобы красиво веялся по́ ветру в кабриолете. Потому что помню печальную судьбу Айседоры Дункан. Не хотелось бы повторить. И даже магнитофон в машине меня мало интересует — никогда не слушаю, никогда.

Может быть, кто-то скажет, что представления о роскоши поменялись. Теперь не машины, а яхты. Не магнитофоны, а бриллианты.

Ну да, ну, поменялись. Но суть-то осталась. Просто одни предметы заменились другими. А суть — всё та же.

Но роскошь мне теперь представляется совсем иначе. Может, кто-то скажет, что если слаще морковки ничего не пробовал, то можно свысока на роскошь смотреть. Но нет, пробовала.

Устрицы — так у меня от них рвотный рефлекс. Яхты — так хаживала и на яхтах. Есть, конечно, и побольше и пороскошнее, но тут уж за всеми, как говорится, не угонишься. И бриллианты есть. Конечно, найдутся и покрупнее, и почище. Но не королева же я английская, в самом деле, чтобы корону себе справлять и яйца бриллиантовые туда вставлять.

В общем, будем считать, что всё сбылось у меня: и машина, и собачка, и магнитофон. Только в трансформированном виде.

Но нет тут роскоши, нет. Обманули меня. Или сама обманулась.

А роскошь оказалась совсем в другом. В том, что было у меня тогда каждый день. И то, что теперь я нахожу с таким трудом.

Вкусный хлеб. В простой булочной. Которая была там, за углом. И называлась своим (к тому же русским!) именем: булочная. А не супермаркет. Булочная была домом для множества сортов хлеба, булочек, крендельков и пирожков. И пахло там совершенно особенно. Один запах — уже роскошь. Где теперь тот хлеб? С его умопомрачительным запахом?

И ищу я этот хлеб теперь в самых разных местах — в монастырях московских, в дорогих пекарнях, в рецептах интернетовских, чтобы потом самой испечь… И всё равно он другой. Не такой упоительно-вкусный.

Я ищу чистую воду. Которую раньше можно было пить из-под крана.

В начале 90-х одним моим знакомым, семейной паре, предложили как-то там войти в долю «Эвиана». Он только выходил тогда на наш рынок. Деньги надо было какие-то за это заплатить. Не три копейки, но и не что-то запредельное. Но денег знакомым было жалко. Предложили мужу, и он с женой советовался. А она ему: ты что, дурак? Платить за воду! Кто её купит?! Открывай кран да пей!

Уже в конце 90-х они кусали себе локти. Ведь могли бы озолотиться.

А я ищу чистую воду. В магазинах. На родниках. Ныряю с головой в вопросы фильтрации и улучшения воды… Чтобы она была у моей семьи, у меня — каждый день. Такая простая вещь — чистая вода. Но такая необходимая. И это роскошь — пить чистую, вкусную воду.

Я ищу натуральное молоко, масло, сыры. И хорошо, что есть рынок, на котором это можно купить. И хорошо, что есть возможность купить. А раньше — любой мог купить нормальное молоко в магазине за углом. И оно хранилось 7 дней, а не полгода и без холодильника. А в твороге не было пальмового масла. Ну не было там его! Потому что откуда там ему взяться?! Откуда может появиться в молоке подмосковных коров масло пальм, если у нас испокон веку пальмы только в ботанических садах в оранжереях растут?

Я ищу человеческого общения. Не трындежа в социальных сетях. Не болтовни за чашечкой кофе в модном или не модном — неважно — людном кафе. Я помню, как было у моих родителей. Посиделки на кухне до утра. Чай. Может, вино. Споры о чём-то. Разговор по душам. Ведь было. И не только у них. У всей страны было. Где это теперь? Куда делось?

Куда делась вся эта роскошь? Роскошь простых вещей.