Ночной пленник

Вероника Летова, 2023

Марьяна жила счастливой беспечной жизнью с любящими родителями и младшей сестрой. Однако в дом пришла беда, и повзрослеть ей пришлось быстро, а потом и попасть в серьезные неприятности, связанные с ее новым занятием. Сдаваться она не собирается, но как быть, если ты оказалась в руках жестокого, но обольстительного главаря преступной банды? Можно ли верить его сладким речам или лучше принять очевидный факт, что он жесток и беспощаден со всеми? К тому же в жизни Марьяны вдруг оживают страхи детства, связанные с вампирами. Что сулит встреча с одним из них, особенно, если ты сама его спровоцировала? Смерть? Изощренное наказание? А может быть, любовь?

ГЛАВА 4

Марьяна думала, что теперь ее жизнь изменится настолько кардинально, что она просто не сможет с этим жить. По началу воображение рисовало перед ней нечто пугающее и маргинальное, но на деле все вышло банальнее некуда. Лгать родным оказалось не так сложно, со временем это даже получалось все более мастерски. Воровать кошельки и отдавать деньги и документы каким-то курьерам тоже было делом нехитрым. Иногда даже курьером оказывался Кабан, и тогда она могла перекинуться с ним парой приветливых слов и получить от него какую-то поддержку и советы. Именно он намекнул ей не валять дурака и почаще выходить на дело, если она хочет быть на хорошем счету и не попасть в какие-нибудь неприятности. Ослушаться она не посмела и регулярно передавала каким-то незнакомым паренькам, которых находила по наводке в разных местах, все новые и новые доказательства своего трудолюбия и преданности. Если серьезно, то двигал ей практически только страх и ничего, кроме него. Страшные руки Паука, его грубые окрики и угрозы, заброшенный пионерский лагерь где-то за городом, толпа воров, убийц, наркодилеров и сутенеров, которых ей посчастливилось там повстречать, а также отвратительно притягательный и потому вдвойне опасный главарь этой банды едва ли когда-нибудь могли полностью стереться из ее памяти. Она точно знала одно — для нее же было бы лучше никогда больше с ним не встречаться лично, ну или по крайней мере самой не стать причиной их встречи. Может быть, когда-нибудь эта часть ее жизни благополучно закончится, она ни разу не попадется, и банда ее отпустит… Она забудет все, как страшный сон, и эти люди навсегда забудут о ней, посчитав, что она уже достаточно расплатилась за свою ошибку. Ха… верилось в это с трудом, но особого выхода у нее не было.

С тех пор, как ее впутали в эти темные дела, уже прошло полгода. Ничего особо не менялось, только сумма на ее счету потихоньку росла. Марьяна знала, что когда-нибудь она всем им очень пригодится, а пока что оставалось только надеяться, что у сестрёнки хватит сил выдержать ударные дозы химии и облучения до того, как они сумеют найти ей донора и организовать операцию…

Весна только вступала в свои права, но сегодня день уже был по-настоящему теплый и солнечный. Птицы уже оглушали своим нескончаемым звоном, особенно по утрам. Со дня на день деревья нельзя будет узнать — голые ветки как-то разом, вдруг, покроются клейкими зелёными листочками, можно будет не носить куртку и перейти на платья, юбки и шорты. Даже мрачноватые дворы их домов немного преобразятся. Ограждения и скамейки выкрасят свежей яркой краской, на улицы массово высыпет детвора.

Сегодня был выходной, и Марьяна с полным правом могла бездельничать, лежа на своей кровати и читая книжку. Настя тоже смотрела какой-то журнал, но уже не раз поглядывала на сестру с любопытством, видимо, желая и не решаясь о чем-то ее спросить. Наконец, терпение ее лопнуло, она спустила с постели ноги в розовых носочках, покусала в нерешительности губу и громко вздохнула.

— Может, расскажешь, как у тебя с ним? — Вопрос был довольно предсказуемым и не слишком приятным для Марьяны. Он означал, что ей так или иначе снова придется врать, иначе ее легенда, шитая белыми нитками, расползется по швам. Девушка бросила на младшую сестру поверх книги взгляд с упреком.

— Ты спрашивала совсем недавно… — попыталась отделаться малой кровью она.

— А ты практически ничего не рассказала… — совершенно справедливо парировала Настя. Как правило она умела быть настойчивой. И если уж кто-то ее и вычислит из родных, так только эта хитрая лиса…

— Это потому что я уже давно рассказала все самое интересное и добавить больше нечего… — Марьяна все еще пыталась защититься, хотя уже отложила в сторону книжку, понимая, что почитать ей в ближайшее время больше не дадут.

— Я думала, что между парнем и девушкой постоянно происходит что-то, чем можно поделиться с лучшей подругой и уж тем более сестрой… — Кажется, в этих словах уже звучала искренняя обида, и Марьяна слегка вспылила.

— Настя… Ты мной опять манипулируешь!

— Возможно! Потому что мне любопытно! Ты стала скрытной! Часто уходишь не понятно куда… Тебе постоянно звонят… И я беспокоюсь!

— Я просто имею право на свою личную жизнь!

Выпалив последнюю фразу и понимая, что обе они уже перешли на повышенные интонации, Марьяна сдалась, как всегда чувствуя себя виноватой. Во-первых, беспокоиться действительно было о чем. Самый близкий человек не мог этого не чувствовать. Родители были не в счет. Они и так вечно были замотаны делами и работой, а вот всегда находящаяся рядом сестренка просто не могла не чувствовать неладное. Во-вторых, возможно, эти рассказы немного заменяли больной девочке реальную жизнь, которой у нее самой не было и в ближайшем будущем не предвиделось. Последние несколько лет она находилась либо на заочном, либо на надомном обучении, поэтому даже толком не имела друзей и подруг, с которыми можно было бы поболтать о всякой чепухе и поделиться наболевшим. Понимая, что отступать дальше — чревато, Марьяна тяжело вздохнула.

— У него… сложный характер… Мы много ссоримся в последнее время. Он совершенно не оставляет мне права выбора… Только указывает, что и как я должна делать… Это утомляет, знаешь ли… И говорить об этом постоянно неприятно… — Выдавая очередную порцию лжи во благо, девушка, конечно же, даже не смотрела в сторону своей собеседницы.

— Хм… Сколько, говоришь, ему лет? — голосом заправского эксперта по семейным отношениям уточнила сестра.

— Двадцать семь.

— Ну… тогда чего ты хотела? Он уже состоявшаяся личность и, конечно, считает себя в праве командовать какой-то девчонкой, тем более такой как ты.

— Такой как я?

— Да! Ты же сама вечно пытаешься всеми управлять и задираешь нос, как будто бы знаешь все обо всем на свете! И еще ты стала слишком мрачной и серьезной… На самом же деле ты просто капризничаешь очень по-детски. Это, знаешь ли, бесит… — Настя недовольно надула губки, видимо, припоминая какие-то свои накопившиеся обиды.

— Вот спасибо… — ошарашенно выдохнула Марьяна. — Я думала, ты будешь на моей стороне…

— Я всегда на твоей стороне, — рассудительно заметил ее юный эксперт. — Но ведь правда! Ты стала такой категоричной и вредной, что сил нет!

— Я подумаю над этим… — невесело согласилась Марьяна и отвернулась к стенке, свернувшись калачиком. В мыслях тут же всплыл тот самый образ ее несуществующего бойфренда, о котором она всегда думала, когда пыталась обмануть сестру. Он всегда врывался без спросу, заполнял собой все и мучил, мучил, мучил своей недоступностью, своей опасностью, своим равнодушием и невозможностью в принципе каких-либо отношений между ними. Это был Барон. Вернее, воображаемый Барон, такой, каким его себе нафантазировала сама Марьяна, когда ей в голову пришло объяснять свои частые прогулки и телефонные разговоры наличием у нее молодого человека. Теперь даже сама эта идея злила ее, ведь она так явно демонстрировала ее собственную слабость и наивные чувства. Он ведь всего лишь посмеялся над ней, порезал ей шею, толкнул, а она, выходит, сохнет по нему, как какая-то малолетка. Воспоминания о его шепоте, его прикосновениях, его темных змеиных глазах вызывали трепет и жар, и томительную тяжесть внизу живота, и еще боль в груди.

— Почему ты не приведешь его к нам и не познакомишь с родителями? — никак не унималась Настя.

— Он пока что этого не хочет…

— Это плохой знак…

— Я знаю…

— Тогда за что ты его любишь? Ты ведь любишь его?

— Потому что он… сильный, умный и красивый.

— И добрый?

— Нет… не знаю… Но люди его уважают и ему подчиняются.

— И он богат…

— Ну… он директор в довольно успешной компании…

На некоторое время в комнате повисла пауза.

— По-моему, ты врешь… — вдруг хладнокровно вынесла свой приговор сестра, заставив Марьяну вздрогнуть. С чего это вдруг она поставила под сомнение ее выдумки только сейчас? В чем она прокололась?

— Что ты… — попыталась возмутиться она, но Настя безжалостно ее перебила.

— Лучше скажи мне правду, Марьяна. Я же не враг тебе. К тому же я никогда тебя не выдам ни предкам, ни кому-либо еще… — В голосе юной девушки слышалась уверенность и решительность, а у Марьяны в животе начал подниматься страх, и она слишком долго не решалась обернуться, что еще больше подтверждало ее замешательство и проигрыш. Но отступать дальше было нельзя. Девушка села на кровати, сжав в руках подушку и вопросительно-строго взглянула на сестру.

— С чего ты взяла, что я вру?

— С того, что ты всегда говоришь общими фразами, не конкретизируешь, а по возможности и вовсе уходишь от ответов. А еще ты совсем не похожа на влюбленную… Ты стала нервной и какой-то замученной. Мне это не нравится, будь то из-за какого-то красавчика-директора или по другой причине.

Марьяна невольно сглотнула и покраснела, пока даже не зная, что ответить. Все ее тайны, переживания, страхи так невыносимо тяготили душу, что она с радостью избавилась бы от этого груза, открывшись перед кем-то… Но вид худенькой большеглазой девочки в пижаме и с замотанной банданой головой тут же ее отрезвил. Разве можно было посвящать ее во всю эту грязь и тем самым заставлять сходить с ума и подвергать опасности?! Она и так была виновата перед своей семьей, ведь люди, с которыми она связалась, были жестоки и непредсказуемы. Стоит ей только совершить какую-нибудь ошибку, они могут явиться сюда… И что тогда?

— Насть, я… может быть, просто связалась не с тем человеком… Ты права, он, должно быть, относится ко мне не так, как мне хотелось бы… И… — она не успела договорить, потому что на тумбочке вдруг зазвонил ее телефон. Повинуясь внутреннему напряжению, она тут же схватила его в руки, должно быть, слишком быстро, чтобы это выглядело естественно. Наблюдающий взгляд сестры она чувствовала особенно сильно прямо кожей.

Обычно ей звонил Кабан, но сейчас номер оказался незнакомым. Тем не менее, тянуть или игнорировать звонок было нельзя. Ее не раз предупреждали, что, если не ответит, ее все равно найдут и будут недовольны, поэтому лучше никого не нервировать и всегда оставаться на связи.

— Алло? — прохрипела она в трубку, как всегда леденея от неизвестности.

— Волчонок? — мягко прошелестел в динамике знакомый низкий и в то же время ласкающий слух голос. — Мне нужно, чтобы ты вышла немедленно. Дело есть. У тебя две минуты.

Звонок тут же сбросили, даже не ожидая ответа. Собственно, ответ и не требовался. Кто же смел отказываться, когда звонил и приказывал сам Барон лично? Марьяна облизала губы, понимая, что она даже переменилась в лице. Пару секунд она никак не могла побороть парализовавшую ее панику, а потом метнулась к окну, чуть отдернув штору и выглянув во двор. С первого этажа вид открывался отличный, так что здоровенный черный лимузин прямо перед подъездом невозможно было не заметить.

— Что-то случилось? — встревоженный вопрос сестры вывел девушку из ступора. Она бросилась к шкафу, нещадно перерывая вещи и пытаясь выискать там что-нибудь подходящее.

— Мне… нужно уйти… у нас свидание…

Настя поднялась с постели и подошла к окну, слегка отодвинув штору.

— Лимузин? — удивилась она, взволнованно выдохнув. — Да он и правда крутой… Видимо…

Чуть поразмыслив и заметив, что Марьяна так и роется в шкафу, ничего не подобрав, Настя приблизилась и открыла другую створку.

— Надень вот это. Тебе очень идет…

— Боже, только не платье… — кажется, ее голос дрожал от волнения.

— Как всегда джинсы? — несколько разочарованно прокомментировала девушка.

— Так спокойнее…

— А… — Настя, видимо, собиралась еще что-то спросить, но почему-то не стала. — Тогда вот эти — черные с рваными коленками. И розовую тунику на шнуровке. Она нежная.

Понимая, что сама все равно не в состоянии принять сейчас хоть какое-то решение, Марьяна схватила вещи из рук сестры и моментально в них втиснулась, путаясь в растрепавшихся длинных волосах. Приводить их в порядок все равно не было времени, поэтому девушка лишь отбросила их назад и сдула с лица щекочущиеся пряди.

— Спасибо! — только и успела с искренней благодарностью выкрикнуть она, выбегая из комнаты.

— Телефон забыла, растяпа! — Настя нагнала ее у самой двери и сунула в руки мобильный. — Удачи там… — прошептала она взволнованно, вглядываясь в растерянное лицо старшей сестры. Та набрала полную грудь воздуха, собираясь сказать что-то важное, но лишь помотала головой, чмокнула ее в нос, схватила куртку и выскочила из квартиры. — Чокнутая… — прошептала девушка, закатив глаза, но уже через секунду опять рванула в их общую спальню, к окну, и притаилась у чуть приоткрытой с краю занавески. Она внимательно проследила, как сестра вышла из подъезда и направилась прямиком к лимузину. Задняя дверь приглашающе открылась, и девушка скользнула внутрь. К сожалению, рассмотреть, кто же там сидел, было совершенно невозможно. Настя разочарованно цокнула языком, дождалась, пока автомобиль отъедет, и уселась на кровати. «Пожалуйста, сообщай, как у тебя дела!» — отправила она сообщение сестре и задумалась. Не нравилось ей все это почему-то… очень не нравилось.

***

Только оказавшись в подъезде, Марьяна поняла, что она даже не успела глянуть на себя в зеркало. Задержавшись у самой двери и в полутьме тамбура окинув себя взглядом сверху вниз, она заставила себя глубоко вдохнуть и выдохнуть. Может быть, ее видок и не тянул на подиумный и не очень-то соответствовал ожидающему ее лимузину, но, кажется, смотрелась она довольно мило, хоть и далеко не солидно. Обычная девчонка, каких в северной столице тысячи… Хотя беспокоило ее совсем другое — какого черта она вдруг так распереживалась из-за собственного внешнего вида?! Будто и правда шла на свидание с главарем мафии… На самом деле, встреча с Бароном не предвещала ничего хорошего… Что ее ожидало? Какое-то задание? Какое-то наказание? Какая-то новая работа? Может, с тех пор он передумал и решил выставить ее на панель, а она тут размечталась бог знает о чем, да еще вырядилась… Ужас от этих мыслей сжал сердце железным кулаком, во рту пересохло, ноги как-то вдруг подкосились. Зачем только она нацепила туфельки, а не кроссовки?.. Если бы у нее было время, она могла бы позволить себе отдышаться тут минут пять, дождаться, пока успокоится сердцебиение… Но время шло, а заставлять Барона ждать категорически запрещалось. Она уже поняла это, общаясь со всеми этими отморозками, не терпящими ни опозданий, ни ошибок, ни слабостей, ни малейших промахов.

Выйдя из подъезда, девушка быстрым шагом проследовала к автомобилю, почти не чувствуя под собой ног, а когда дверь распахнулась, не колеблясь, шагнула внутрь и уселась на заднем сидении. Салон оказался огромным и алым, будто внутренности какого-то животного. Из-за сильно тонированных бронированных стекол свет с улицы сюда практически не поступал, поэтому единственной подсветкой были тянущиеся по периметру потолка салона светодиодные лампы. Они давали какой-то теплый желтоватый свет, отчего атмосфера внутри была жутковатой. Прямо напротив Марьяны, на боковом сидении, громоздился здоровенный амбал, который и открыл перед ней тяжелую дверь. Это, видимо, был личный телохранитель Барона, с лицом, похожим на морду питбуля, и такого громадного роста, что сидеть ему приходилось, нагнувшись вперед и опираясь локтями о колени.

Автомобиль тронулся с места.

— Привет, волчонок… — с улыбкой протянул сидящий рядом с ней на заднем сидении мужчина, растягивая слова, будто смакуя их вкус. На нем была темно-синяя в узорах, сильно расстегнутая на груди рубашка, светлый серо-голубой пиджак и синие брюки. Волосы как и в прошлый раз идеально подстрижены, подбриты и уложены. На шее сверкала массивная золотая цепь, на правом запястье — вычурные золотые часы с бриллиантами, на пальцах — перстни. Практически все видимые участки кожи, кроме лица, покрывали витиеватые иссиня-черные узоры татуировки. Только на горле, будто рваная рана, распускался бордово-алый пион. Барон обвел ее неторопливым оценивающим взглядом с ног до головы. — Давно не виделись. Похоже, ты соскучилась…

— Это вы меня позвали, а не я вас… — зачем-то огрызнулась Марьяна вместо того, чтобы просто вежливо поздороваться.

Барон негромко рассмеялся.

— Боишься и снова кусаешься… Но приручение диких зверьков требует времени и терпения… а в особых случаях и жесткой дрессировки… — Как же вызывающе, нагло и обидно звучали эти слова из его медовых уст. Марьяна тут же вспыхнула, как спичка, но все же вовремя остановилась.

— Я… зачем-то вам понадобилась? — сухо спросила она, решив сразу перейти к делу, чтобы не мучиться.

Босс проигнорировал ее дерзость и лишь молча указал рукой на место поближе к себе. Сейчас она находилась на другом конце сидения, чуть ли не забившись в дальний угол и даже не замечая этого. Она не двинулась ни на миллиметр. Он ждал несколько секунд, затем сделал знак глазами своему охраннику. В то же мгновение здоровенные ручищи схватили девушку за плечи и легко, будто она и не весила ничего, швырнули на сидение рядом с Бароном. У Марьяны даже дух вышибло от неожиданности и страха.

— Если я что-то приказываю, ты тут же выполняешь… — по-прежнему мягко произнес он, в упор разглядывая ее пылающее лицо. — Поняла?

— Да, — Марьяна кивнула, чувствуя, как начинает дрожать подбородок.

— Чудесно… Только когда разговариваешь со мной, смотри мне в лицо, особенно если не хочешь, чтобы я считал тебя жалкой сыкуньей. До сих пор я был о тебе гораздо лучшего мнения.

Так и не успев отдышаться, девушка облизала пересохшие губы и заставила себя повернуться, а затем поднять глаза на сидящего рядом мужчину. Дьявольски красивый, адски порочный, греховно обольстительный, он, конечно же, наслаждался, мучая ее и унижая. Его губы тронула кривая усмешка, едва заметно блеснул белоснежный оскал зубов.

— Вот так уже лучше… — кончики его пальцев тронули ее подбородок, слегка его вздернув, а глаза продолжали бесцеремонно выжигать узоры по ее лицу, волосам, шее и часто вздымающейся груди. — Тебе нужно научиться ценить себя, если хочешь чего-то добиться в этой жизни. Слабачки никому не нужны, разве что в качестве подстилок. — Барон вздохнул и откинулся на сидение, тем самым на время позволяя расслабиться и дрожащей рядом Марьяне. — Что ж… — продолжил он. — Я позвал тебя для разговора… — Он перевел взгляд на своего телохранителя. — Налей-ка нам шампанского, Вась… Девушке нужно расслабиться, а то того и гляди трусики намочит рядом со мной…

Заметив, как Марьяна зло стиснула зубы, он лишь рассмеялся и придвинулся ближе, как ни в чем не бывало вдруг закинув руку ей на плечи и небрежно поигрывая ее волосами. Его лицо, глаза, губы были так близко, что невозможно было дышать, по щекам новой волной разлился румянец, по телу побежал озноб.

— В глаза, волчонок… Смотри в глаза… Как бы ты не смущалась… — напомнил он, бесстыдно ухмыляясь ей в лицо. — Так вот… Мне докладывали, что ты, оказывается, очень ловкая девочка… За полгода ни одного промаха, ни одного инцидента, ни одного опоздания… Вообще-то это впечатляет… Надеюсь, ты понимаешь, что такой талант, если его правильно развить, открывает перед тобой большие перспективы…

— Перспективы сесть года на два? — нахмурилась Марьяна, стараясь смотреть в темные, оказывается, темно-карие глаза своего босса.

— Ты умная девочка, я никогда не сомневался, волчонок. Это очень хорошо, что ты в курсе, чем может грозить наша деятельность… Но в твоем случае тебе могут дать и пять лет, если выяснится, что ты работаешь на кого-то по сговору, да еще в таких масштабах… Однако, чтобы этого не произошло, нужно просто быть предельно аккуратной и верной мне… Поверь, у меня достаточно связей и возможностей, чтобы вытаскивать своих людей из серьезных передряг. — Сделав паузу, Барон облизал губы. Когда он говорил, Марьяна чувствовала его дыхание на лице — теплое, мятно-пряное, невыносимо отвлекающее и притягательное. К нему примешивался аромат его духов и его кожи. А еще прикосновения его руки к плечам, к шее, к волосам нестерпимо жгли и сводили с ума. Она сама не знала, как держится из последних сил, чтобы окончательно не растаять от его близости и сохранить здравый смысл. — Именно поэтому я собираюсь доверить тебе более ответственное задание… — мужчина перешел на более низкий доверительный тон, тот самый змеиный полушепот, от которого становилось не по себе. — Ты украдешь для меня одну вещь из… одного дома… Очень ценную вещь. И если у тебя получится, в чем я лично не сомневаюсь, ты получишь такое вознаграждение, о каком не могла и мечтать… Ну как?

Барон озарил ее сияющей обезоруживающей улыбкой, сначала пожирая алчным, требовательным взглядом ее глаза, потом перейдя на ее губы. Девушка сглотнула и бессильно помотала головой. От шока в горле встал ком, да и кислород из легких куда-то испарился.

— Я… я никогда такого раньше не делала… Я не справлюсь… — выдохнула она, постепенно осознавая, как же она попала.

— Справишься, — тут же перебил Барон. — Отлично справишься… Тебя обучат, проинструктируют, прикроют… Тебе нужно будет просто четко следовать указаниям, сделать все чисто и быстро, как ты умеешь…

— Нет… — едва слышно прошептала она, уже готовая забиться в панике в дальний угол, из которого ее вытащил охранник-амбал. Однако, теплые мужские объятья не позволили ей рвануться. Барон зажал ее голову в сгибе локтя и склонился совсем близко, заставляя трепетать.

— Послушай, волчонок… — горячо прошептал он ей в губы. — Первый раз всегда страшно… Но поверь мне, тебе это понравится… и запомнится навсегда… — Не успела Марьяна как-то среагировать, как мужские губы накрыли ее рот, обволоки, распалили, заставили податливо разомкнуться и позволить языку проникнуть внутрь, искусно лаская и дразня. Сама себя не контролируя, она ответила на этот поцелуй жадным порывом, мужчина откликнулся, крепче стискивая ее в своих руках и пожирая ее с удвоенной страстью. Когда его рука бесстыдно погладила голое колено, внутреннюю сторону бедра, поднялась выше и чуть сжала промежность, Марьяна застонала и вывернулась из цепких коварных пут, тяжело дыша и пытаясь оттолкнуть от себя этого искусителя.

— Я боюсь, — в отчаянии воскликнула она, опомнившись. — Я не справлюсь… Я не могу так поступить со своей семьей… Пожалуйста, отпустите меня… Я ведь уже отработала свой долг… И я никогда никого не выдам и не предам…

— Волчонок… — протянул Барон то ли с сочувствием, то ли с разочарованием, но тут же повернулся к телохранителю, давно уже наполнившему два бокала шампанским, и взял у него один. — Выпей. Давай, давай, до дна… И послушай, что я тебе скажу. Я буду с тобой очень откровенен. Я ведь все знаю о твоей сестре. Ей нужна пересадка костного мозга от неродственного донора. Ты ей не подошла… А это значит, что вам нужно много денег… очень много денег на донора, на перелет за границу, на проживание в отеле, на лечение и операцию в хорошей частной клинике у лучших специалистов, на реабилитацию… и все это желательно как можно быстрее, иначе она умрет… Я также знаю, кто твои родители. Не обижайся, конечно… но на них тебе рассчитывать нечего… Зато на себя, на меня, на нас всех… ты можешь спокойно положиться, чтобы все это организовать… Я, наверное, мог бы дать тебе эти деньги просто так… Но… я не даю людям рыбу, я даю им удочку и учу ловить ее самостоятельно… Понимаешь? Я даю им возможности и перспективы… И тебе хочу это дать…

Марьяна беззвучно качала головой, глаза защипало, горло перехватил спазм. Барон наблюдал за ее реакцией, бесцеремонно заглядывая в самую душу, затем вытер ее слезы и вздохнул.

— Что ж… Я не изверг. Я дам тебе время, чтобы подумать. Два дня. Если решишь уйти и никогда не возвращаться, пусть так. Никто никогда тебя больше не побеспокоит. Если передумаешь, мой телефон у тебя теперь есть. И еще знаешь что? Мне бы не хотелось с тобой расставаться… — он улыбнулся, чмокнул ее в дрожащие губки и погладил щеку.

Автомобиль вскоре остановился, охранник снова открыл перед Марьяной дверь, а Барон лишь задумчиво смотрел ей в след своими змеиными глазами, которые сейчас снова стали холодными, безразличными и непроницаемыми. О чем он мог сейчас думать, и какой ад скрывался у него внутри, знал только он сам. Те, кто когда-то разделял самые его сокровенные тайны, давно умерли.