Третий лишний

Вера и Марина Воробей

Всегда ли третий действительно лишний? Когда в Москву приехала сводная сестра Вани Волкова Ирочка, для Ани Малышевой опять началась черная полоса. Все свободное время Иван посвящал Ирочке, и Аня, как и зимой в Праге, ревновала его, только уже не к его маме, а к сестре. Но, как оказалось, ревность помогла девушке разобраться в себе самой.

3

До клуба Ваня с Аней добрались даже чуть раньше положенного времени, и все равно оказалось, что они не первые. Перед входом в подвал уже красовалось несколько прислоненных друг к другу рюкзаков. На одном сидел Сережа-Змей и настраивал обшарпанную гитару. Пал Палыч проверял спины, ремни и крепеж рюкзаков и, кажется, был недоволен. Вокруг него толпились ребята и молча выслушивали замечания.

— Фриз, ты посмотри на свою спину! — Кэп ткнул пальцем в зеленый рюкзак Володи Морозова. — Смотри, Фриз, смотри. Как под таким горбом ходить? Быстро перебирай.

Володя понуро взялся перебирать рюкзак. Ребята знали… спорить с Пал Палычем дело бесполезное. Либо надо выполнить все, что он говорит, либо ты никуда не поедешь.

— Привет, Вольф, мое почтение, Аннет.

Ваня и Аня получили у эксплореров новые имена. Иван стал Вольфом, потому что он Волков, Аня — Аннет.

— Хорошие комбезы, хоть и закидонистые, — одобрил Пал Палыч подарок Софьи Александровны. — А ботиносы просто класс. Ну, раздевайтесь. Сейчас поглядим, что там у вас. — Разумеется, Ваня и Аня и не думали снимать с себя одежду. На языке эксплореров «раздеваться» означало всего лишь снимать рюкзаки. — Сейчас поглядим, чего вы навертели. — Он откинул клапан. — В общем, вроде пристойно, — констатировал Пал Палыч после осмотра. — Научились. Аннет, ты левую лямку подтяни. Перекашивает, Вольф. — Он перевел взгляд на Ваню. — Клапан закрой, как следует — сифонит. Теперь успокойте меня, попрыгайте.

Ребята пару раз подпрыгнули.

— Угу. — Пал Палыч удовлетворенно кивнул. — Нормально, вроде ничего не звенит, значит, точно — хорошо уложились.

Кэп посмотрел куда-то в сторону, рот его скривился, и он встал.

— Дорсэт, горе мое! Ты не дашь мне умереть спокойно. Это что? — Он ткнул пальцем в привешенный спереди второй рюкзачок.

— Там арбуз. — Дима, или по-здешнему Дорсэт, смущенно улыбнулся. — У отца в магазине был: он дал, я и взял. Съедим по дороге.

— Арбузы я люблю, — кивнул Пал Палыч, — а позориться — нет. Сколько раз говорено: только рюкзак, и все.

— Ну… — Дорсэт слабо оправдывался.

Змей оторвался от гитары:

— Дитя мое, в твой рюк не то что арбуз, ты сам влезешь.

— Змей у нас умный. — Пал Палыч прищурился. — Змей все знает. Он с черным альпинистом на одном фонаре носки сушил, с белым спелеологом на подтяжках висел. Змей, иди перебери Дорсэту рюкзак и не выпендривайся, все когда-то начинали.

Ребята и девушки подтягивались потихоньку. К двум часам собрались все, а в четверть третьего Пал Палыч одобрил последний рюкзак, и клуб эксплореров «Путь Ариадны» в полном составе двинулся к автобусной остановке. Ребятам следовало добраться до железной дороги, потом полтора часа в электричке, еще километров пять пешком, и вот она — цель их путешествия.

Ваня и Аня шли последними. Они взялись за руки и тихонько разговаривали. Девушка жаловалась, а парень, как мог, ее утешал.

— Вчера совсем замучилась. До полдвенадцатого сидела с этими дурацкими уроками. Сил моих нет!

— Зато скоро лето. Поедем в лагерь, будем лазать по горам, а там еще озеро есть.

— Купаться… — неуверенно протянула Аня. — Ну, может быть. Я не люблю.

Раньше, в детстве, она обожала торчать в воде. Каждое лето она ездила к бабушке в деревню и там по целым дням сидела в пруду. Плавала Аня плохо, зато плескалась до посинения. Год назад она осталась в Москве и каждые выходные тянула папу с мамой за город, на речку. Но однажды вдруг как отрезало. Накануне очередных выходных ни Марина Сергеевна, ни Николай Петрович не смогли ее уговорить и отправились на пляж вдвоем. Папа и мама решили, что Аня либо боится утонуть, либо стесняется присутствия родителей. Хотя на самом деле все было иначе. В прошлый раз, пока мама и папа ходили за шашлыком, девушка выбралась из воды и села на берегу. Она, наслаждаясь, грелась на солнышке, когда до ее ушей долетел обрывок разговора двух ребят.

— Глянь на эту корову. — У Ани запылали щеки. Она почти физически ощутила на себе недобрые взгляды и почувствовала себя толстой, уродливой, нескладной. А парень продолжал: — Даже на лежаке не умещается.

— Да, — отвечал второй, — с такими габаритами только на речку ходить, людей пугать.

Тогда Аня не обернулась к говорившим, но с тех пор больше ни разу не ездила купаться. Об этом случае она никому и никогда не рассказывала.

Всерьез худеть она затеяла именно потому, что собиралась летом в лагерь и ужасно боялась Ваниной реакции. Всякий раз, представив себе, как он увидит ее в купальнике, девушка испытывала то самое чувство унижения, возникшее тогда на пляже, и казалась себе толстой. Волков, конечно, ничего не скажет, но…

Тем временем Иван вовсю строил планы.

— Представляешь… — Он прищелкнул языком. — Теплое, июльское утро. Мы выбираемся из палатки, идем на речку умываться. Потом целый день можно лазать по всяким там пещерам. Если повезет, найдем новую и назовем ее твоим именем. Это так классно! Ты как думаешь? — Он немного подождал ответа и повторил: — Как ты думаешь?

Аня расслышала только последние слова. Ей захотелось переспросить, но, поглядев на Ивана, девушка передумала. Достаточно было лишь взглянуть на его лицо, чтобы понять, о чем он говорил.

Сегодня эксплорерам не повезло. Ребята еле-еле втиснулись в переполненный автобус и сразу же услышали много теплых слов от пассажиров. Им предлагали снять рюкзаки, хотя сделать это в такой давке было невозможно. Недружелюбные попутчики советовали им ездить на такси или ходить пешком. Особенно не повезло Змею и Дорсэту. Парни очутились в толпе старушек, и те сразу начали выстраивать версии уголовной биографии ребят. Дорсэт безропотно терпел, а Змей несколько раз порывался ответить. Но всякий раз, когда он открывал рот, Пал Палыч показывал кулак, и Змей, скрипя зубами, молчал. Аню и Ваню потоком пассажиров разнесло в разные стороны. Волков несколько раз пытался пробиться к своей девушке, но напрасно. Зато к Ане принесло Еку, в обычной жизни Нину. Прежде они пересекались всего несколько раз. Ека была лет на пять старше Ани, в клубе появлялась нечасто. Она была родом с Камчатки, полгода проучилась на философском отделении какого-то института и была отчислена. Но домой Нина-Ека возвращаться не желала и вела полубродячий образ жизни. Работать не работала, ночевала где придется, иногда даже голодала, но время от времени получала от родителей деньги. Подобная жизнь казалась Ане абсолютно дикой, и девушка невольно сторонилась Еки.

— Ты не замечала, — прошептала на ухо Ане Ека, — человек с рюкзаком вызывает устойчивую идиосинкразию у основной массы народонаселения.

Аня не очень поняла, о чем речь, и на всякий случай улыбнулась.

— Нет, серьезно, обрати внимание, — презрительно покосилась Ека на пассажиров автобуса. — Все эти люди приходят в состояние ярости, когда видят человека с рюкзаком. Это же самая настоящая фобия.

— Наверно, мы им мешаем. — Аня пожала плечами. — Если тебе в лицо уткнется грязный рюкзак, удовольствие ниже среднего.

— Ерунда. — Ека покровительственно улыбнулась Ане. — Ты не видишь общего характера проблемы. Они ненавидят всякого, кто на них не похож, а индивид с рюкзаком — это эмблема непохожести.

Аня вовсе так не считала, но спорить не стала. В автобусе было душно, и ее немного укачало.

Наконец они приехали.

— Алле! — крикнул Пал Палыч. — Я и Дорсэт в кассу. Змей ведет остальных на платформу.

— Такая ерунда вышла, — виновато улыбнулся Ваня, — я все хотел пролезть, чтоб тебя не толкали, и не смог.

— О, понимаю! — Ека была тут как тут. — Девочка-ромашка и мальчик-одуванчик. Ничего, с годами это пройдет.

Аня почувствовала, что краснеет.

— Не успеете оглянуться, как ромашка найдет себе колокольчика, а одуванчик подружится с маргариткой. Учитесь, молодежь.

— Отвали. — Очень тихо, но внятно произнес Иван.

Ека смерила его презрительным взглядом и отошла. Теперь она присоединилась к Змею и Фризу.

С электричкой эксплорерам повезло гораздо больше. Конечно, сидячих мест для них не нашлось, но это и неважно. Ребята оккупировали тамбур, на пол положили рюкзаки и расселись сверху. Змей вынул из чехла гитару и запел:

— У бегемота нету талии.

— У бегемота нету талии, — подхватили остальные.

— Он не умеет танцева-а-ать. — Змей зажмурился от удовольствия: — А мы его по морде чайником.

— А мы его по морде чайником, — подпевали ребята.

И самоваром, и паяльником

И научили танцева-а-ать!

— А у жирафа шея длинная, — начал новый куплет Змей.

— А у жирафа шея длинная, — весело заорали эксплореры. —

Его нельзя поцелова-а-ать!.

А мы его по морде чайником,

А мы его по морде чайником,

И самоваром, и паяльником

И научили целова-а-ать!

Аня и Ваня не впервые ездили с эксплорерами Пал Палыча и отлично знали, что Змей, особенно на пару с Фризом, может петь и очень хорошие песни. Только электричка всегда грохочет, и потому он исполняет подобную разухабистую чушь.