Цепь рубикона. Круг первый. Книга третья

Вера Хинер, 2021

Когда ты остался без единого шанса на выживание, кто может прийти на помощь? Только чудо или темная тень из давно забытого прошлого. И даже безжизненный тюремный астероид будет местом возрождения. Марана с появлением ригванки Солель становится полем для соперничества. И не любовь там все решает, а страсть и жажда власти. А жизни? Они уже не в счет. Нат давно сделал выбор, но теперь он должен силой забрать свое, ни на минуту не забывая обид и притяжения прошлого.

— Господин Мамир возвращается! — закричал мальчик, скучающий у ворот.

Небольшой отряд слабо освещался факелами. В полумраке на лицах приближающихся людей мелькали огненные блики.

Что-то не так.

Что именно не так, слуги не могли определить с одного взгляда, но интуитивно напряглись. Обычно Мамир врывался первым и спешил порадовать домочадцев новостями. Он всегда был таким, светлым и открытым с самого детства. У него не водилось тайн или припрятанных камней за душой, все проблемы сын хозяина предпочитал решать, глядя в лицо.

Отряд приблизился к воротам.

— Эй, кто там на страже? Почему не открываете? — послышался недовольный голос сопровождающего всадника.

Отворив дверь, слуги отпрянули.

Вместе с их господином во двор въезжала необычная девушка. Они сразу поняли, что она не из здешних мест. Тревога и неприязнь была в ее взгляде. Это заставляло невольно поежиться, а подспудная тревога возникла сама собой. Откуда эта странная девушка? Среди знакомых Сина не было людей с подобной внешностью, а вестники из дальних земель не заезжали в их дыру.

Кухарка, румяная и громкоголосая, толкнула стоящего рядом стражника, который разинул рот и пялился на гостью:

— Пасть захлопни, не про тебя история.

–Да что ты! Я просто удивляюсь, это же ригванка! — отмахнулся удивленный солдат.

Женщина с подозрением покосилась на опытного вояку:

— Какая такая ригванка? Тебе откуда знать, как они могут выглядеть?

— Пока не осел здесь, в замке, мне довелось много поездить. В том числе, я часто сопровождал молодежь из знатных семейств на Сааг. Вот тогда мне и пришлось познакомиться с ригванами. Правда, наблюдал я за ними издалека. Такая внешность может быть только у них, уж поверь. Но разве человек оттуда мог оказаться в нашем захудалом мире?

— А почему бы и нет? — удивилась кухарка.

— А ты много видела таких красавцев или красавиц на здешних улицах? Я — нет, а знаешь, почему? Они просто не ездят по другим планетам. Они не удостаивают своим вниманием низшие, по их мнению, миры. Только избранные могут попасть на Сааг. Ригване лишь принимают поклонение и почитание. Но они никогда не опускаются до внимания к другим народам.

Кухарка прищурилась и молча уставились на незнакомку.

Казалось, их господин был растерян. Это никому не померещилось. Девушка сидела рядом с ним и с любопытством разглядывала замок, показавшийся в полумраке. Мамир ни на секунду не отпускал ее руку, словно боялся потерять.

Слуги расступились. Они отмечали про себя, насколько великолепна её одежда. Никто из них практически не покидал дома хозяина. Поэтому сверкающий белоснежный наряд ригванки произвел на них незабываемое впечатление.

— Посмотри, как блестит. А камней нет, как так? — зачарованно пробормотала молоденькая служанка,

Никто не решался задать Мамиру вопрос, висевший в воздухе, все понимали, что сейчас это неуместно.

Девушка держала себя гордо и независимо, значит она не пленница… Но как она оказалась здесь и почему? Первые слуги сразу же побежали докладывать обо всём хозяину:

— Господин Син! Господин Син! С вашим сыном приехала ригванка, — выпалил мальчик.

Син не сразу понял, о чем кричит мальчишка.

— Большего бреда я еще не слышал, — усмехнулся хозяин.

Но следом за мальчиком, растерянно остановившемся у хозяина, вбежали и другие слуги. Кухарка хлопнула себя лоснящимися руками по бокам, выражая этим крайнюю степень изумления:

— Да сами посмотрите! Господин Мамир привёз её в замок. Мы там все обомлели, как так-то, ригванка и здесь? Но не думайте, мы никому не расскажем.

Син сначала застыл в изумлении. Нет, такого просто быть не может. Но если все эти люди утверждают, что действительно ригванка стоит на пороге его дома, значит какая-то доля истины в этом есть. Не могут же они все ошибаться? Может быть там просто кто-то очень похожий?

Син решительно поднялся с кресла, намереваясь узнать, о чем все так бурно говорят.

Солель осторожно шла за Мамиром под сводами замка, озираясь по сторонам. Мелкая дрожь пробирала её. Эти глаза, крики и разговоры пугали. Она старалась спрятать холодные руки, чтобы никто не обратил внимания на её волнение. Девушка до сих пор не могла отойти от произошедшего на её глазах кошмара.

Переход случился слишком быстро, и она еще не понимала, что на самом деле вернулась домой. Казалось бы, она недавно находилась на станции, рядом должен быть алласец, а впереди только мирные беседы, разговоры о восстановлении, мечты о будущем. Но все произошло слишком быстро, и её просто вырвало с корнем оттуда. Солель не успела ещё ничего понять, кроме боли от потери. Одна мысль не давала покоя с тех пор, как она оказалась здесь. Что случилось Маяном?

Неужели он погиб, возможно ли, что она виновата в его гибели? А что, если её будут искать? Вдруг её смогут обнаружить и в этом мире?

Все чувства отразились на встревоженным лице девушки. И это были только самые первые мысли. Она еще не привыкла к себе самой, той новой личности, которой она стала.

Стоп.

Надо успокоиться.

Здесь не должны ничего заподозрить, она стала той, кем должна была стать, Заурэ сделала свой выбор. Даже этот местный не смог определить её истинное происхождение. Где же сейчас Маян?

Солель видела, что дворянин, обнаруживший её, следует за ней, не сводя глаз. Она была так красива, изысканна и заставила его ощутить себя под полной ее властью.

Мамир был в смятении и не мог понять, как могло произойти нечто подобное. Сейчас он впустил в свой замок ригванку, настоящую, причём высшего сословия. Такой чести не удостаивался даже король, да он и не пытался. Повлечет ли это за собой какое-то наказание, или нет? Ему было всё равно, главное, что сейчас перед ним находится эта девушка, а дальше… Он не хотел загадывать, как долго может продлиться их знакомство. Мамир не думал, что он скажет родителям о внезапном порыве. Мысли метались в полной панике. Но его радовало, что дома больше не было Гарда, и он не сможет даже иллюзорно конкурировать с ним. Мамиру было самому противно, что он так думал о пропавшем брате. А так, у него нет больше здесь конкурентов. Мамир сам понимал, что это глупо звучит, ведь кто он такой, по сравнению с этой ригванкой, какие конкуренты? Но всё-таки, разве запрещено мечтать?

— Ты привёз к нам знатную гостью?

Мамир вздрогнул от неожиданности. Он не знал, как все объяснить отцу.

— Да, папа. Так получилось.

Син внимательно рассматривал гостью. Девушка необыкновенно красива, изящна, но странно одета. Её внешность была особенной, Син даже не мог сказать, кого ригванка ему напоминает. Нигде и никогда мужчине не доводилось встречать ригван, до этого он только слышал рассказы о них.

В легендах ригване всегда были красивыми и холодными, далекими и недоступными. Но его на Сааг никогда не звали, хозяева жизни на Маране не считали владельца мелкого замка достойным такого визита. Да он и не стремился получить разрешение. А тут одна из этих небожительниц заявляется к ним в захолустье. Это невозможно. Син даже не знал, как правильно реагировать. Благо или горе? Еще одна странность, уготованная ему судьбой? Знак, который нужно разгадать.

— Эта девушка умеет объясняться на нашем языке? — спросил отец Мамира.

Солель улыбнулась.

— Да, умею.

Её голос звучал очень мелодично и проникновенно, девушка сама удивилась его звучанию. Там, рядом с Маяном, он играл естественно, но на родине звуки казались чужеродными, слишком музыкально-приятными.

Син ободряюще кивнул. Уже проще, без языка совсем никуда.

— Приветствую неожиданную посетительницу в своем замке. Надеюсь, что наше гостеприимство не будет для вас обременительным, — он старался быть торжественным.

— Спасибо, я очень ценю такое доверие, хотя и не сразу появившееся, — Солель метнула взгляд на Мамира, припоминая ему поиск метки без спроса.

Мамир и так был пристыжен неуместным проведением, а после яркого взгляда совсем сконфузился. Син заметил его неловкость и постарался разрядить обстановку расспросами:

— Мои слуги не проинформировали о вашем прибытии заранее, поэтому я немного не в курсе происходящего. Извините, если что не так. Слышал, вы принадлежите к знатному роду, это правда? Вот так быстро разлетается в здешних краях информация, не удивляйтесь матерым сплетникам, — улыбнулся хозяин.

Солель выпрямилась. В это мгновение она ощутила гордость. Пусть она и не настоящая ригванка, но Маян говорил, что искра выбрала её, значит она имеет право гордиться наряду с истинной владелицей этого тела.

— Да, я принадлежу к роду Фиа.

Син пожал плечами:

— Мне это ни о чём не говорит…

— Я вас понимаю, мой род находится в другом секторе галактики, среди объектов дальних ригван. Естественно, что вы о них ничего не слышали.

— Да я толком и не знаю об этом народе, кроме того, что они существуют, и некоторые слухи о бездушности, которые пугают. Но не должны ли мы известить короля о вашем прибытии?

Тень пробежала по лицу девушки.

Син пригляделся. Страх? Или ему показалось…

— Нет, ни в коем случае. Я только оказалась в этом мире. После всего, что со мной произошло, я хотела просто прийти в себя. Пожалуйста, не сообщайте никому, что я нахожусь здесь.

Хозяин замка с подозрением наблюдал за девушкой. Что-то не так, но что конкретно, он не мог понять. Происхождение не вызывало сомнений. Все написано на ее лице, но что стоит за смятением и страхом? Ее ищут?

— Почему? — только и спросил Син.

— Будут носиться с ненужными почестями. Я боюсь такого внимания.

Да, ответ странный. Если верить сведениям об этом народе, они хладнокровны, и никакие почести их не могут испугать или обрадовать. Вообще, что за неприятное чувство лжи?

— Никто и никогда на нашей планете не обидит ригванку.

Солель понимала, что полностью отвергать помощь нельзя, а человек явно прощупывает почву и не верит каждому ее слову.

— Конечно, вы сможете сообщить об этом, когда представится подходящий случай, но не сразу. Я бы хотела получить гарантию, что соплеменникам не будет известно о моем нахождении здесь. Понимаете, обстоятельства катастрофы очень странные. Я до сих пор не уверена, что это не было специально организованным актом. Поэтому, в целях безопасности, я очень прошу вас посоветоваться, прежде чем вы кому-нибудь сообщите обо мне. Хорошо?

Казалось, что Син все понял:

— Похоже, вы хотите найти здесь временное убежище, хорошо. Если что-нибудь потребуется, обязательно дайте мне знать. Я тоже не стремлюсь подвергать вас риску или навредить случайно, сболтнув лишнего. Просто помните, ваше нахождение в замке не может остаться незамеченным.

— Слуги болтливы?

— Нет, они любят нашу семью, и мы всегда относились к ним, как родным. Но я знаю, что за мной наблюдают.

— Враги?

— Можно и так сказать, хотя я никогда не считал этого человека врагом. Информация рано или поздно прорвется наружу. Я советую вам подготовиться.

Солель и сама это прекрасно понимала.

Мамир находился рядом и внимательно вслушивался в разговор девушки с отцом. Надолго ли ригванка задержится в замке?

Спросить? Не покажется ли это чересчур большой дерзостью?

Нет. Лучше проявить любопытство позже.

— Мамир, проводи гостью в покои для таких случаев.

Молодой человек подал знак принцессе идти за ним. Девушка без возражений последовала. Скорее бы оказаться в одиночестве и собраться с мыслями. Солель хотела просто спокойно отдышаться в полной тишине, без назойливых взглядов и переговоров за спиной.

Но Мамир, шедший впереди, думал о своем:

— Как вы думаете, сможете надолго задержаться у нас?

Опять этот пронизывающий взгляд, настырный юноша не сводил с нее глаз. Как же неловко.

— Я сама не знаю, на сколько мне придется задержаться, но подозреваю, что на достаточно долгое время. Мне просто некуда сейчас податься.

Лицо Мамира прояснилось. Он ничего не сказал, но достаточно было посмотреть на сияющую физиономию, чтобы понять, что он только рад такому положению дел. Его мотивация была настолько ясна, что Солель даже не приходилось утруждаться для её считывания. Но девушка была слишком расстроена, чтобы вдаваться в такие нюансы поведения и паниковать раньше времени. Ее внешность — защита, никто не осмелится связываться с ригванами. Она просто выдавила улыбку и зашла в тёмную комнату, на которую ей указали.

— Подождите, я сейчас зажгу свет.

Мамир аккуратно протиснулся в помещение, словно случайно коснувшись талии гостьи. Солель резко отодвинулась и про себя отметила, что это достаточно рискованный жест, но промолчала. Наверное, он просто торопился, зачем заострять лишний раз внимание. Но Солель напряглась, Мамир с его неуемной тягой к общению начинал её раздражать все больше.

Заметив, что ригванка нахмурилась, юноша смутился. Он быстро зажег свет и вышел, не желая надоедать гостье и портить впечатление от гостеприимства. У них еще много времени, она сама сказала, что ей некуда идти.

Защитник был очень вкрадчив. Его масляные глаза успокаивали и избивали тысячью плетей одновременно. Юн сжался, инстинктивно ожидая удара, пусть не физического, так душевного. Само лицо этого человека выглядело отталкивающим и никакого доверия не вызывало.

— Ваша ситуация очень тяжелая, поэтому самое лучшее — признать вину.

Юн был не на шутку испуган, но еще не сошел с ума. Ощущения его не подвели, они пытаются сбросить вину на него. Тоже мне, нашли крайнего… Они могли отыграться на любом слуге, так почему подвернулся именно он. Кникен не видел с его стороны ничего, кроме помощи. А девушки? Разве был кто-то еще, настолько искренне переживавший за них?

— Почему вы изменили свою позицию? Неужели господин Кникен поверил во всю эту ложь? Я не чудовище!

Защитник посмотрел на него с легким презрением.

— Я не разговаривал больше с вашим хозяином. Но уже гораздо раньше он пришел к выводу, что заключение должно пойти только на пользу.

Юн убрал со лба взмокшие волосы:

— Что? На пользу? Мне?

— Господин Кникен ознакомился с результатами расследования, и они неутешительны для вас.

Юн притих, а потом снова резко посмотрел на защитника.

— И что? Разве существуют сведения, способные опорочить меня? Невиновность или есть, или ее нет. Все остальное просто фантазии вашей братии.

Юн уже не пытался казаться вежливым и благоразумным. Ситуация выходила из-под контроля, и ловушка закрывалась все прочнее.

— Все данные говорят о вашем присутствии на местах убийства. Что вы там делали?

Какие дурацкие вопросы… Неужели он похож на убийцу, которому невозможно верить? Этим людям много раз говорили, почему он там оказался, но вопросы тупо повторяются. Желают сбить с толку? Невозможно, он ничего не скрывает. Нет, он может поверить, что такие вопросы исходят от Хранителей, но только не от человека, призванного помогать.

— Пытаться защитить девушек, разве это преступление?

Представитель Кникена хитро улыбнулся. В изгибе его тонких губ скользила издевка:

— Защитить? Это, конечно, вариант, когда есть от кого защищать. Но всем кажется странной такая сильная вовлеченность в преступления.

Юн натыкался на стену, пытаясь понять этого человека. Он почти физически не мог пробиться через отторжение официального гостя.

— Просто так получилось, я находился неподалеку.

— Как интересно…Юн, давайте не будем паясничать. Ваши поступки, а также следы на местах убийства неоспоримы. Естественно, я отказываюсь от защиты и сделаю все, что в моих силах, чтобы вы получили по заслугам.

Юн отшатнулся.

Какой-то бред. Как можно обвинить его в такой жестокости? Они все ума лишились там? А Тома, почему ей не удается ничего объяснить?

— Я этого не делал… Как я могу это доказать? Как?

— Я хочу, чтобы вы признались. Хозяин возлагал на вас большие надежды, доверял управление домом. После такого предательства нужно рассказать обо всем и не издеваться над господином Кникеном дальше.

Юн пропустил монолог мимо ушей, думая о своем:

— А госпожа Тома? Что она? Тома тоже думает, что я — преступник и заслуживаю только тюрьмы или чего похуже? Она не может поверить во все это.

Защитник засмеялся, как же мерзко звучало тихое хихиканье в полной тишине.

— Я не был бы так уверен.

Юн развернулся. Наручники мешали ему выразить бушующие внутри эмоции.

— Ты что-то знаешь? Что она сказала?

— Странный интерес для обвиняемого. Ничего не произошло. Пока. Я рад, что вас вовремя задержали, и госпожа Тома не стала добычей убийцы. Уверен, силки уже её поджидали.

Он не понимает или притворяется? Как можно не осознавать, что убийца никуда не исчез, и он там, может появиться в любой момент.

— Настоящий преступник на свободе и Томе грозит опасность!

Но защитник уже уходил. Услышав крик Юна, он с легкой усмешкой обернулся:

— Что-то мне подсказывает, ничего больше им не угрожает.

Наконец-то она осталась одна. Солель подошла к окну и распахнула его створки. Деревянные окна раскрылись, и она только сейчас осознала, что оказалась в старинном заброшенном поместье. А за ним молча высился огромный сад, заросший большими деревьями и дурманящими россыпями цветов. Какие красивые лианы плетутся по каменным стенам и манят взгляд все дальше и дальше, на самую вершину крыши. Как божественно красиво… Покой и радость от простого созерцания. Солель не хотела ничего. Движение, борьба, обиды… Только здесь можно обо всем забыть, навсегда погрузившись в цветочную иллюзию.

Н ей покоя больше не будет. Воспоминания всегда останутся на душе мертвым невыносимым грузом. Только толкнешь или непроизвольно заденешь, и он яркой болью накроет тебя, не давая дышать, застилая жизнь перед глазами.

Смерть Маяна, это самая страшная боль. За исключением того разочарования, которое она испытала, потеряв все. Да, было и другое потрясение, то страшное прощание с прежней жизнью, которая осталась где-то далеко. Благодаря алласцу она вспомнила детали забытой жизни, свою семью, но что-то в ней атрофировалось, исчезло. Она не чувствовала привязанности к своим корням и близким. Новая жизнь холодными ножницами отрезала прошлое.

Наверное, это какие-то побочные эффекты. Словно она действительно перестала быть собой, только воспоминания и остались… А новая личность все больше её захватывает, заполняет значительную часть души. Если бы только она имела возможность узнать, что там с ним, с алласцем. Неужели никакого пути назад больше нет?

И стоило погрузиться в воспоминания, как начинал наступать Он. Страх.

Неприятное чувство точило и не давало покоя.

Неужели это она виновата во всем? Пройди Маян мимо и не произошло бы ничего. Заурэ давно была бы мертва, а алласцы продолжали спокойно выполнять порученную работу. Но она подвернулась под руку Маяну, оказавшись в нужном месте, в нужное время. Да, он хотел провести эксперимент, его доля вины тоже присутствует. Но все могло забыться и не реализоваться, пройди он мимо нее. Слишком жалкой и несчастной Заурэ была тогда.

Солель вздохнула. Теперь ничего нельзя изменить. Только это помогает принять трагедию. Главное, чтобы бы ее никто не нашел, не заставил отвечать за полученное тело. Если они попробуют снова превратить ее в рабыню, что делать тогда? Эти мысли пугали больше всего.

И последствия… Она понимала, что трагедия на базе алласцев могла принести колоссальные потрясения. Поэтому девушка боялась даже представить, что может произойти за ней. Но в этом тихом и глухом месте еще не слышали о катастрофе. Может быть, все обойдется?

На кровати лежало темно-синее платье, заботливо оставленное прислугой. Нужно переодеться. В конце концов, хозяева замка похожи на добрых людей. Остается надеяться, что они не побегут рассказывать о ее местонахождении. Мамир выглядит навязчивым, нужно постараться избегать доверительных отношений с ним…

Переодевшись, девушка свалилась и моментально заснула. Ни один тревожный сон не помешал ей хорошо отдохнуть. А утром она еще больше обрела уверенность в том, что все закончилось, и прошлое не преследует беглянку.

Солель приняли в замке очень хорошо, она была окружена настоящим уютом и уважением. Ригванка завтракала вместе с Сином и его сыном, а потом уходила к себе в комнату, так как не хотела, чтобы её кто-то тревожил первое время. В одиночестве никто не слышал её плача, никто не видел глаз, устремленных в прошлое.

Это одиночество лечило её и позволяло держаться, давало силы и мужество. Солель словно наращивала панцирь, защитную оболочку, которая позволяла чувствовать себя увереннее. Она понимала, что прошли времена унижения, теперь никто не посмеет даже взглянуть на неё косо. Но обрывки памяти не давали до конца расслабиться и спокойно дышать.

Господин Кникен пребывал в хорошем расположении духа. Он посмеивался над своими мыслями, пальцами отбивал барабанную дробь и не обращал внимания на дочь.

Тому мучил вопрос, ответа на который она не находила.

Хранители говорили, что у Юна была цель, ему нужно было сотворить что-то, а виной всему какой-то дом. Подспудно чувствуя связь отца с этим, Тома знала, что только он все объяснит. Ответ откроет многое, но заставить поверить в вину Юна не может.

— Никогда бы не поверил, но жизнь подкидывает разные шутки, — улыбнулся Кникен, заметив взволнованную девушку рядом.

Тома перегородила дорогу отцу.

— Не жизнь, а чудовище, о котором мы ничего не знаем.

Кникен насмешливо посмотрел на девушку.

— Давай не будем. Юн выбрал собственную судьбу и не спросил никого, что с ней делать.

Нужно решиться и спросить сейчас, пока он в хорошем настроении. Тома вцепилась в спинку большого мягкого кресла, на котором любил отдыхать отец вечерами.

— Папа, о каком доме говорили Хранители? Скажи мне…

Казалось, господин Кникен удивлен. Или ей просто кажется, и отец давно подготовился к такому проявлению любопытства?

— Так. Зачем тебе это нужно?

— Как это, зачем? Я хочу узнать, неужели у Юна был мотив? Неужели ты мог сотворить с ним что-нибудь плохое раньше?

Господин Кникен миролюбиво выставил ладонь перед собой, притормаживая возмущение дочери.

— Тома, послушай меня. Я человек серьезный и занимался всегда недвижимостью. Это было обычное дело, все забирали земли на месте заброшенных домов…

Значит, это все-таки правда, и все не случайно.

— Но этот дом… Он не был брошен.

— Не надо снова начинать. Юн нормально вырос вдали, я ничего не сделал, при чем тут мои интересы? У него все замечательно сложилось, да и мы его облагодетельствовали. Но, заметь, он ничего не сказал о прошлом.

Тома погрустнела.

— Выходит, все правда. Ты заложил основу еще раньше, чем случилась трагедия.

Кникен возмутился:

— А как же сестры? Ты помнишь лишь мои ошибки, но преступление против родной крови забываешь.

— Сестры? Юн не прикасался к ним! Неужели за все это время ты не понял, какой человек был рядом?

Кникен презрительно отмахнулся.

— Все! Я смотрю, ты уже заговариваешься. Юн — убийца. Все следы, как в прошлом, так и в настоящем, указывают именно на него.

Лицо Томы окаменело:

— Нет!

— Занимайся своими платьями и подумай на досуге о душах сестер.

— Если ты позволишь его обвинить, то сестры не будут отомщены! Настоящий преступник будет гулять на свободе!

— Хранители не дураки, они во всем разберутся…

— В этом весь ты… Всегда дела и выгода на первом месте. Даже с собственными детьми.

Господин Кникен попытался быстрее закончить разговор и выпроводить дочь.

— Тебя опять несет не в ту сторону?

— Нет. Я буду молчать, потому что не могу ничего изменить… Когда-нибудь ты сам все поймешь.

Мамир всё больше тянулся к ригванке. Ему нравилась её задумчивость, непосредственность и какая-то загадка, с которой была связано её жизнь. То, что тайна существовала, он не сомневался.

Эта катастрофа, о которой гостья поведала отцу, была очень подозрительна. Сама её скрытность удивляла. Разве не осталось родных, о которых она могла беспокоиться? Даже если никто не ждет, не оставаться же среди иноземцев, это не укладывалось в представления ригван о жизни.

Мамир повидал множество красивых девушек, населявших Вальдорн или Шимарру. Но нигде он не встречал никого подобного. При этом манящим в ригванке было то, что она не обладала холодной красотой, в ней было много женственности и удивительной обреченности. Слишком прекрасна, слишком нежна и непонятна для их мира.

Мамиру хотелось оградить её от неприятностей и защитить, выступить эдаким героем, чтобы она точно его запомнила и оценила. Но ещё больше юношу распирало любопытство:

— Отец, а как живут ригване? Их семьи как-то связаны с нашими жителями?

Син насторожился.

— К чему такие вопросы?

Он подозревал, что сын увлечён их гостьей, но не хотел продолжения подобной истории. Это было слишком опасно для семьи. Одно дело высказать восхищение красивой девушкой, отдать дань уважения, но совсем иное, это увлекаться ей всерьёз. Нет, он не должен такого допустить, ни в коем случае.

— Ну, возможно ли то, что они могут сочетаться браком с местными жителями?

Рыцарь Син прищурился. Полная наивность, как всегда. И это его мальчишка, наследник. Что за дурак? Все чувства, как на ладони.

— Сын!

Мамир отпрянул от резкого окрика.

— Никогда, ни при каких обстоятельствах ригване не могут сочетаться браком с местными. И запомни, я не потерплю, чтобы ты оказывал какие-нибудь знаки внимания этой девушке. У вас просто нет будущего.

Мамир густо покраснел.

— Отец, ты ошибаешься, я не оказываю ей никакие знаки внимания.

— Я не слепой. Прекрасно вижу твою увлеченность знатной ригванкой, но поверь, это совершенно не то, что тебе надо. Не обманывай сам себя, это просто увлечение внешностью. В нашем мире много хороших и достойных девушек. Однажды ты познакомишься с одной из тех, кто станет твоей женой. А пока просто держи себя в руках. Восхищайся, но на расстоянии. Поверь, я просто хочу оградить тебя от опасности. Ты даже не представляешь, во что ввязываешься. Ригване тебя не пожалеют, если посчитают, что нарушены их личные границы. В этом они жестоки и щепетильны, уж поверь.

Мамиру явно не понравилась речь отца. Но он знал, что перечить нельзя, и родитель не принимал никаких возражений, поэтому больше с подобными вопросами к отцу не обращался. Пусть себе живет спокойно, обойдемся и без занудных советов.

Юноша пытался выудить информацию у своих друзей, прочих людей, с которыми ему приходилось общаться. Но каждый раз он натыкался на недоумение.

Среди соседей уже прошел слух, что в комнатах замка Сина проживает странная девушка, не принадлежащая их народу.

К рыцарю Сину все чаще обращались соседи с наводящими вопросами. Но он избегал чёткого ответа и не желал втягиваться в политику. Син знал, что следующим шагом будет сообщение королю о присутствии ригванки здесь. Он давал обещание девушке молчать, да. Но собственная безопасность важнее. Всё слишком запутанно, и он не хочет оказаться жертвой, невольно вытянутой в чью-то игру. Слишком высоты ставки, и он уже достаточно наигрался на стороне Элоизы. Если королю доложат о ригванке другие люди, их дом будет в опасности.

Солель стала чаще покидать свои покои. Она любила бродить по саду, и это стало настоящей отдушиной. Девушка изучала каждое растение, наслаждаясь безумным буйством красок в диком саду. Для чего этот цветок? Лечит ли человека? А может быть его можно употреблять в пищу? Сад позволял отвлечься от страшных воспоминаний.

Время шло, а Маян не появлялся в этом мире. Надежда таяла. Он с легкостью бы нашёл её, если бы выжил. Конечно, для алласца появление в физическом мире, это нонсенс. Но Солель надеялась вопреки разуму, что у него всё-таки получилось спастись. Может быть, алласца вынудили забыть о ней, отказаться от ненужных отношений. Как бы там ни было, нужно это принять.

А жизнь продолжалась и Солель пыталась привыкнуть к ней, смириться с новыми правилами. Она часто подходила к прозрачном окну и ловила в нем ускользающее отражение своего лица. Бледно-желтая дымка освещала тонкую линию подбородка, аккуратный нос и яркие, с мистическим оттенком глаза. Девушка могла смотреть на собственное отражение часами и всё равно до конца не верить, что оно принадлежит ей. Руками Солель проводила по щекам, закрывала глаза и снова открывала их. Связь между лицом и её душой не терялась, но и не устанавливалась полностью. Это она, теперь это ее облик. К нему надо привыкнуть. Да, она хотела попасть в родной мир, оказаться снова на Маране. Но мечты никак не касались этого захолустья. Она не могла вырваться отсюда. Солель с горечью призналась сама себе — она боялась.

Неизвестность, неведомые страхи, все это пугало и лишало желания действовать. Она видела реакцию на свое появление, замечала, что люди впадали в ступор и смущалась. Маян был прав, она не готова, и они не ждали ее. Но иного выбора не было, он сам вытолкнул её из их мира…

Мамир сейчас заполнял своими впечатлениями всю реальность. Он рассказывал девушке об устройстве мира, о своём детстве и отце Но больше всего гостью интересовали новости о высшем руководстве, которое находилось на Маране. Обычно Мамир поджидал ригванку и стоило ей спуститься, как он окружал её болтовней и обожанием, неприкрытым и настойчивым.

Если разговоры о провинциальный жизни были ей неинтересны, то расспросы о Маране ригванка начала сама.

— Вам, правда, это интересно? — удивился Мамир.

— Несомненно. Ваш король, какой он? Я слышала, что его зовут Ридон?

Когда Солель произнесла знакомое имя, сердце непроизвольно кольнуло от воспоминаний. Даже сейчас, забыв основные моменты трагедии, когда обиды уже улеглись в её памяти, сердце вздрагивало от знакомых звуков имени. Она старалась не показывать волнение. Сложно, Мамир весь исполнен внимания.

— Да, нашего короля зовут Ридон.

— Он женат?

— Конечно, женат. Его супруга Элоиза, она — мать моего сводного брата.

Солель вскинула глаза на Мамира.

— Да, не удивляйтесь. Мой сводный брат Гард, как раз-таки имеет к ней отношение. Когда-то, до знакомства с королём, она встречалась с моим отцом. Но когда встал вопрос выбора, за кого выходить замуж, конечно же, она выбрала Ридона. О чём тут говорить? Разумеется, любая девушка предпочла бы короля, а не простого гражданина Конгломерата, пусть и знатного. Но теперь… Гард скорее всего умер и мне даже как-то неловко вспоминать об этом.

Вот как… У этой Элоизы был сын, которого она родила еще до встречи с Ридоном. И даже это не остановило его при выборе невесты. Он всё равно её любил, несмотря ни на что, Элоиза осталась для него самой лучшей. А она принимала решения не сердцем, а разумом.

— А как погиб Гард?

Мамир грустно пожал плечами:

— Подробности мы не знаем, но его затянуло в портал, в Нижние измерения, когда он выполнял волю короля. Назад его уже не смогли вернуть, несмотря на все попытки. Я любил брата, хотя ему и доставалась большая часть внимания. Наверное, он чувствовал себя немного обделенным, когда рос без матери.

— А у Ридона и Элоизы есть ещё свои дети? — опустила глаза Солель.

— Нет, больше нет. А, у короля имеется собственный сын, рождённый от какой-то рабыни…

Сердце Солель бешено заколотилось. Сын, рождённый от какой-то рабыни. Вот кто она есть на самом деле, какая-то рабыня, чьё имя даже неизвестно. Знает ли её сын имя матери?

— А где сейчас эта рабыня?

— Да откуда кто знает? Никогда и никто не слышал о том, чтобы она была рядом или помогала воспитывать сына. Наверное, король избавился от неё, чтобы не мешала его новому браку. Но, может быть, ей следовало остаться ради сына.

Солель застыла.

— Почему? По какой причине ты говоришь, что ей лучше было остаться? Что-то не так?

Мамир с удивлением посмотрел на девушку. Её любопытство было слишком живое и непосредственное, казалось, что она искренне заинтересована в его ответе. Это выглядело очень странно.

Солель тоже поняла, что немного переборщила и показала излишний интерес. Поэтому она, как можно мягче улыбнулась и произнесла:

— Я здесь впервые, и поэтому все эти истории мне очень интересны, они напоминают родину. Там тоже было множество интриг, поэтому слыша истории о вашем короле, я вспоминаю семью.

В глазах Мамира появился оттенок понимания. Ну да, что же ещё, кроме любопытства, ригванка может показывать. Наверное, эти истории напоминают ей старые сказки, если они вообще существуют на Сааге.

— Ребенок рабыни от короля болен, — поведал Мамир.

— Болен? — как можно более спокойно спросила Солель.

— Да, — пожал плечами молодой человек.

— Но что с ним случилось? Расскажи мне…

— Какая-то странная болезнь его поразила, из-за этого внешность мальчика была обезображена. Поэтому Дон не может быть признан официальным наследником. Сами понимаете, принца с испорченной внешностью, не могут допустить к управлению по нашим правилам. Он исказит энергию государства, нельзя допустить такое. Конечно, это нисколько не умаляет его высокого положения и статуса сына короля. Просто лишает Дона главной роли.

Тома металась по комнате Зала Свиданий. Огромное светлое, ослепляющее белизной помещение, разделялось на маленькие сектора, в которых родственники и друзья могли встретиться с осужденными. Куда приведут Юна? Не пропустит ли она его?

— Вам предоставлена капсула свиданий, — раздался механический голос высоко над головой.

Роботы-надсмотрщики сами устанавливали место встреч в зависимости от опасности заключенного. У всех сектора, а у них капсула… Понятно, за кого его принимают.

Но вот раскрылась дверь и оттуда вышел Юн. Охранник, сопровождавший его, быстро закрыл вход. Моментально вокруг них выросли белые матовые стены, создавая иллюзию изоляции. Только иллюзия. Каждый шорох в капсуле прослушивается роботами и на основании беседы делаются дополнительные выводы.

Юн был очень бледен, казалось, что он отсутствовал в капсуле. Под глазами синеватые круги, на лице следы побоев. Его били. А раньше они говорили, что избиение — варварский обычай и продвинутые Хранители на Маране живут по новым правилам. Как оказалось, суровые ограничения на Конгломерат не действуют. Но сестры… Они тоже были убиты еще худшим варваром.

Юн медленно поднял глаза. Ни проблеска улыбки. Ни малейшей радости от встречи.

Тома закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Юн устало поклонился. Его черные волосы были спутаны и кое-как завязаны в узел на затылке.

— Юн…

Тома бросилась к нему, но между ними возникла невидимая преграда. Абсолютно прозрачная стена, которой не существовало на физическом плане, но она ясно давала понять, что ты находишься в одной комнате с неприкасаемым. Тома в отчаянии облепила ладонями невидимую преграду. Слезы. Они льются сами собой и падают на стерильно-белый пол, исчезая. Даже слезы запрещены.

— Как ты? Тебе больно?

Юн молчал, опустив голову.

— Ты в порядке?

Голос дрожит.

— Кто же это сделал с тобой?! Кто?!

Тишина.

— Юн, послушай меня, ты не должен сдаваться, я же знаю, ты ни в чем не виноват! Я верю тебе, пусть все обвиняют, но я верю! Держись, не сдавайся, докажи им, что ты не убийца!

Юн поднял на девушку измученные глаза, полные слез.

— Тома… Мне очень плохо.

Оба заплакали, не сдерживаясь, находясь в трансе от случившегося. Все призывы к борьбе отошли на задний план в такой реальности.

— Я не могу принять обвинение, не могу! Тома, поговори с ними от меня. Скажи, что я просто не способен сделать подобное. Я не могу убить ни одно живое существо, а тем более человека, ты знаешь!

Девушка судорожно вытирала слезы.

— Мне никто не верит, Тома… Все отвернулись от меня.

Девушка не могла найти слов для ответа, успокоения любимого человека. Сказать, что ее пустили на встречу только благодаря ненависти отца? Он хотел, чтобы дочь прозрела от встречи с убийцей…

— Тома, я не сдамся, буду держаться до последнего. Я просто не могу сдаться. Рано или поздно они придут в себя и поймут, что я не виновен. Может быть, всплывут доказательства, найдутся улики, указывающие на убийцу. Преступник где-то рядом.

— Я верю в это, всегда верила.

— Тома…

— Да, мой хороший…

— Если у меня ничего не получится, если меня сошлют… Я отпускаю тебя, Тома.

Она упрямо замотала головой.

— Нет! Нет!

— Если так случится, то живи, словно, между нами, ничего не было. Не думай обо мне. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, появилась семья, муж и дети. Другой муж, а не такой несбывшийся, полный неудачник, как я… И, еще…

— Я не хочу тебя слушать…

— Тома, скажи своему отцу, что я невиновен. Скажи, что больнее всего для меня, если он мне не поверит, скажи!

— Обязательно скажу. Но… Будет трудно. Отец слушает все, что ему докладывают власти и полностью им верит. Он может просто не прислушаться к твоим словам.

Юн упрямо продолжал:

— Все равно передай. Я не смогу жить с такой болью. Как это могло с нами случиться. Почему именно я, тот, кто даже рыбу не ловит? Просто невозможно.

Их руки соединились на невидимой преграде, которая не могла пропустить ничего, кроме чувств.

— Спаси меня, Тома, если сможешь. Я не должен говорить такое, но если вдруг появится малейший шанс, то спаси! Это ошибка, страшная ошибка, а настоящий зверь ходит на свободе!

Стена резко перестала быть прозрачной и Тома поняла, что время свидания истекло.

— Нет! Еще немного, слишком мало времени!

Но девушку быстро выпроводили из Зала Свиданий. Выйдя на воздух, она согнулась от спрятанного страдания, страха и боли. Тома опустилась на землю, не обращая внимания на удивленных посетителей, закрыла лицо руками.

Хотя Солель никогда не видела своего сына и ничего не знала о его судьбе, но она чувствовала привязанность по отношению к нему. Ощущение несправедливости не давало ей покоя.

Каким же эгоистичным был Ридон, если мог отправить её подальше и избавиться, как от ненужной вещи? Он выгнал мать сына из дворца, а сам даже не смог позаботиться о мальчике, не обеспечил ему должного ухода и нормального будущего. Это где видано, что первый сын, да не будет будущим правителем? Из-за внешности? Ха-ха-ха! Неужели опять стерва Элоиза приложила руку? Солель никогда не видела прежде избранницу Ридона, но все негативные события в жизни были связаны именно с ней.

— Кто же теперь будет наследником короля, если у них нет совместных детей?

Мамир немного помялся, не зная, говорить гостье или нет, какой смысл рассказывать о своих предположениях, если не уверен в них.

— Еще ничего не решено…

Но девушка была странно упорна, когда вопрос касался правящей на Маране семьи.

— Но у тебя же есть какие-то мысли по этому поводу? Ты можешь не бояться и рассказать мне.

— Понимаете, когда мы с отцом обсуждали этот вопрос, он думал, что скорее всего король захочет объявить наследником сына Элоизы, моего сводного брата, Гарда.

Вот как! Солель так и думала, конечно, Гарда! Кого же ещё ему объявлять… Теперь понятно, откуда идут корни ситуации. Бедный мальчик, сколько ему пришлось пережить.

— Но теперь я не знаю, какое решение примет Ридон. Думаю, он растерян, и сам не знает, что делать дальше.

— Сколько здесь нахожусь, мне ещё ни разу не доводилось слышать о твоем сводном брате. Что он был за человек?

Мамир погрустнел, он всегда искренне переживал за Гарда, считая его другом. Их соперничество больше напоминало игру и не задевало никого. Мамир вздохнул:

— Очень честный, обаятельный, девушки его любили. Что ещё о нём скажешь? Он был неплохим человеком, добрым, иногда доверчивым. Я не могу сказать о нем ничего плохого. Скорее, сам немного завидовал брату.

— Хотел, чтобы Гард стал королем?

Мамир задумался:

— Не уверен. В этом случае у меня бы отобрали все, имение отошло бы ему. По нашему законодательству так происходит, если первого сына призывают на Марану, и он присоединяется к наследованию. В общем, он должен будет включить своё имение в земли короны.

— А ты этого боишься, — заключила Солель.

Мамир опустил глаза.

— Да, боюсь. Но теперь можно забыть о страхе, хотя повод для этого слишком грустный. Я давно не видел брата. Он никогда не был при Элоизе, сначала воспитывался здесь, потом уже поступил на воинскую службу. Гард выполнял особые поручения по охране королевской семьи, занимался преступниками. На него часто возлагалось выполнение особых поручений. Не знаю, что там были за поручения, но иногда он выглядел мрачнее тучи. Поэтому я сам утешал его изредка, когда брат приезжал к нам в гости.

Теперь все стало предельно ясно. Эта Элоиза очень хорошо устроилась. Конечно, с одной стороны, она крутит Ридоном, как хочет. Но она пыталась устроить жизнь сына, передать ему все права наследования, устранив несчастного калеку от бывшей рабыни. Как бы она хотела посмотреть в глаза своего ребёнка, увидеть, во что он превратился за эти годы. Счастлив ли он, живя рядом с такой женщиной? Неужели он спокойно воспринял ситуацию, что трон обошёл его стороной? Да, получается король сам себя наказал. Но только это не снимает с него вины за боль, которую испытал её сын, её брошенный мальчик.

— Госпожа Солель, я бы очень хотел, чтобы вы остались у нас навсегда.

Девушка удивленно вскинула бровь. Это ещё что такое? То, что Мамир к ней неровно дышит, она поняла практически сразу. Но в последнее время его вздохи и откровенные взгляды начали переходить допустимые границы. Солель не чувствовала смущение в его присутствии, но это ее удивляло.

— Не возмущайтесь, пожалуйста, прислушайтесь к моим словам. Соседи постоянно спрашивают у отца, кто вы такая, почему проживаете в нашем замке. Он пока увиливает от ответа, находит какие-то более-менее приемлемые оправдания. Но рано или поздно молчание закончится. А я очень не хочу, не желаю даже слышать о вашем отъезде.

— Не заставляй меня предполагать, почему.

Мамир, казалось, прожигал её взглядом насквозь:

— Да, именно поэтому. Вы мне очень нравитесь. С самого первого дня, когда нашёл и помог. С того момента вы меня просто поразили.

Солель замотала головой: Какой простой и бесхитростный, аж неловко становится.

— Мамир, я не хочу сейчас слушать ненужные мне признания. Не желаю, чтобы ты произносил слова, о которых будешь потом жалеть.

— Я никогда не буду жалеть, что признался в чувствах. Вы самая красивая, самая умная и добрая. Вы — просто необыкновенная. Я горд от того, что нахожусь сейчас рядом. Даже если вы не отвечаете мне взаимностью, всё равно буду продолжать надеяться на это, я всё понимаю… Просто не было ещё прецедента, чтобы наши народы смешивались. Еще немного и вы заметите меня, поймете, какой я на самом деле.

Ригванка внимательно посмотрела на Мамира. Молодой человек был очень красив, это была настоящая местная красота — кудрявые волосы, красивые выразительные глаза, смуглая кожа. Живописная и приятная внешность, экзальтированный блеск влюблённости в его глазах… Мужчина отвел взгляд, под её нескромным взором ему самому стало неловко. Даже сейчас, будучи занятой мыслями о дальнейшей судьбе, она не могла не признать его очарования.

— Вот, вы сейчас посмотрели на меня, я вам всё-таки не безразличен.

— Что за бред?

— Пусть так, пусть пока вы отталкиваете меня. Но рано или поздно ответите взаимностью, я абсолютно в этом уверен.

Смешной и глупый в своей наивности.

— Мамир, не нужно тешить себя иллюзиями, я просто не могу так поступить, не забывай о правилах и законах.

Но, казалось, он вообще не слышит то, что не хочет.

— У вас был любимый человек?

Солель заметила, что в глазах юноши промелькнули маленькие молнии. Конечно, он сомневается, если сказать ему правду, Мамир просто никогда не сможет её понять.

— Да, у меня был молодой человек. Но мы расстались. Боль от этого расставания до сих пор не даёт мне покоя.

— Поэтому вы не хотите заводить новые отношения?

— Да, большей частью из-за этого.

Лицо Мамира просветлело.

— Ну, тогда это просто вопрос времени, здесь не Сааг и мы совсем другие.

Толчок невероятной силы выбросил их из портала.

Тэнара кричала, но по-прежнему сжимала руку наглого гвардейца. Пусть её отправили подальше, желая вычеркнуть из привычного мира, но она заберёт его с собой. Негодяй почувствует на своей шкуре, чем он занимается, принося людям боль. В конце концов он поймёт, каково пережить предательство.

Она вцепилась в горячую руку врага так, как будто это была ее последняя надежда, но Тэнара прекрасно понимала, что уже ничего не спасёт. Отчаяние придало девушке невероятные силы, хотя в своей обычной жизни гименейка не отличалась феноменальными способностями или возможностями. Но сейчас она сама себя не узнавала.

— Отпусти меня! — кричал гвардеец за спиной.

Но она молчала, упорно вцепившись в вырывающуюся ладонь железной хваткой.

Мощная сила бросила их на землю. От сильного удара Тэнара и Гард на какое-то время потеряли сознание.

Но долго пролежать в таком состоянии им не дали. Оба очнулись от смеха и пинков людей, которые собрались вокруг.

— Новенькие, прибыли новенькие! Эй, а ну быстрее!

Тэнара медленно открыла глаза. Все произошло довольно быстро, так почему веки такие опухшие?

Голова кружилась. Она жива. Это самое главное. Но только где она сейчас находится?

Тэнара посмотрела помутневшим взглядом вокруг. Взгляд уловил темное пятно неподалеку. Вот и он, тот самый каратель, которого она утянула за собой. Человек тоже медленно поднимался и с омерзением косился на бешено пляшущих вокруг них непонятных личностей. Это были даже не люди, а какие-то отбросы, одетые в лохмотья, давно не мывшиеся и не видевшие яркого света. И что, это и есть тот самый мир?

Она слышала столько страшных историй о нем, что воображение нарисовало более чудовищные условия, чем встретили их в реальности. Мир пугал, но в нем можно жить.

Вокруг, на мили — выжженная бурая земля, мрачное, словно после пожара небо. А где-то вдалеке раздавался мрачный трубный гул. Тэнара прищурилась и увидела, что какая-то красная воронка виднеется в небе. Никакого светила не было. Она привыкла к яркому дневному свету, но здешняя реальность скорее напоминала последние багровые отблески заката. Тучи, черные и серые, но в большинстве своем красные, цвета растекающейся крови. И скалы. Одна из них, особенно высокая и длинная, подходила к самой воронке.

— Эй, вставай! Всё, закончились твои хорошие деньки. С прибытием!

Тэнара медленно поднялась, поправляя одежду. Она казалась себе королевой среди этих странных и грязных людей. Но это только она была подобного мнения. Взглянув на нее, кто-то из лохматых товарищей засмеялся:

— Недолго ты в таком виде походишь, скоро станешь такой же, как мы, поэтому особо ни на что не рассчитывай.

Мрачный каратель собрался с силами, сделал последний рывок и поднялся, с бешеной злобой посмотрев на неё. Тэнара выдержала его взгляд, не отведя глаз. Но Гард направился прямо к ней и больно схватил девушку за локоть.

— Ты что натворила? Кто тебе разрешил? Хоть понимаешь, что сделала?

Тэнара яростно вырвала руку.

— Мне плевать! Я всю жизнь отдала человеку, любила его. И что, почему он смог так поступить? Я не заслуживаю хорошей жизни?

— А я, по-твоему, заслуживаю дерьмо, в котором оказался? Я лишь исполнял волю короля, это не моё решение, у меня такая же жизнь, как и у тебя!

— Вот теперь и делай, что хочешь, прочувствуй ту же боль, что испытала я, прочувствуй то, что делаешь. Это был твой выбор, говоришь? Да, была масса возможностей, которыми ты мог заняться, неужели важно вот так поступать с людьми?

Тэнара топнула ногой, и толпа загоготала над ее неуместным проявлением эмоций.

Местные стали кидать большие черные комки грязи и камни в её сторону. Несмотря на обиду, Гард этого не выдержал и бросился в толпу, схватив за шиворот ближайшего весельчака. Люди сразу немного поутихли, и все стали расходиться, сделав вид. Что потеряли интерес к гостям. Самое главное представление они посмотрели, увидели вновь прибывших, каждый сделал для себя вывод, а теперь — выживайте сами.

Последний страшный вечер, а впереди — не менее ужасная ночь.

Зал отправления. Последний итог.

Рубеж между жизнью и фактической смертью, моментом, когда от него избавятся, как от ненужного мусора. Юн сидел на полу камеры, прислонившись к стене.

Полоса света медленно проползла по лицу.

Шаги. Ближе. Еще ближе. Неужели, уже пришли за ним?

Кто-то остановился у арки двери.

— К вам последний посетитель.

Юн поднял голову, не веря своим ушам. К нему? Кто?

На пороге, в освещенном проеме, снова стояла Тома.

— Ты жив… Как я рада, что ты жив. Без тебя заканчивается любой смысл моего существовании.

— Да, я пока жив. До завтрашнего утра точно протяну.

— Мы не умрем, мы выстоим и еще увидимся, — бормотала Тома.

Как все это странно и ненужно звучит. А безграничный ужас совсем рядом, он захватит его со всеми иллюзиями, мечтами, глупостями и розовыми соплями. Вот она — реальность. И никто не сможет помочь, никакие слова утешения, ничья любовь. Только он один, и холод незнакомых звезд.

Юн молчал.

— Ты не один, помнишь, да?

Юн протянул руку и взял ладонь Томы в свою.

— Не забывай меня.

— Нет. Никогда.

— Но будь счастлива. Ты свободна, свободна! Живи. И уходи немедленно.

Закрыть глаза и больше ничего не видеть. Не думать о том, как больно, невыносимо больно.

Тома послушалась. Он даже не видел ее лица, все растворилось перед глазами.

Шаги стихли.

Ушла.

Юн упал на пол камеры и застонал от безысходности. Света не было, наверное, они считают, что ему и без него хорошо, меньше звуков будет издавать. Шумоизоляция работала замечательно. Ни одного шороха или малейшего писка не проникало из соседних камер.

Тишина разговаривает, словно миллионы глаз вокруг следят за каждым твоим жестом. Темнота живая и обволакивающая, наполняющая ледяным холодом страха.

Только одна блеклая полоска света под дверью дает понять, что он не один, и где-то рядом есть люди. Юн всмотрелся в темноту. Привыкнув сидеть долгое время во мраке, он научился различать контуры стен в помещении. Но сейчас его привлекло что-то иное.

Частицы темноты словно стали гуще, уплотнились и ощущались иными, разумными сущностями. Мириады крошечных темных точек сливались в странные очертания, словно пытаясь приобрести новую форму.

Что это такое? Существо или потерявшаяся тень, бесплотный дух?

Собравшись с силами, Юн сел и начал наблюдать за происходящим рядом. Темная тень стала расти и увеличиваться, не приближаясь к нему. Страха не было. После того, что он видел в тюрьме, странная тень не могла вызвать ужаса. Любопытство, больше ничего. Все больше и больше мелких частиц присоединялись к тени, и Юн увидел появившиеся у нее длинные тонкие ноги, хвост и с удивлением понял, что перед ним материализуется необычный черный призрачный конь. Да это же картазон! Тот самый, о котором слагают легенды и боятся люди, темный страшный конь… Он всегда думал, что картазон — обычное вымершее животное или глупые сказки, но оказывается, что это бесплотное существо. Последними проявились красные, пылающие глаза, кажущиеся безумными.

Если бы кто-то заглянул в камеру, то просто бы не заметил коня, он был частью живой тьмы, окружавшей его.

Картазон смотрел прямо на Юна. Он непроизвольно встал. Мысли стали сами появляться в голове, ни одного звука не было произнесено.

"Ты не помнишь, кто ты и откуда".

— Я все помню, но лучше бы я забыл…

"Ты не понимаешь, о чем говоришь. Твоя родина не здесь, а в другом мире".

Юн слушал с недоумением. Другой мир? Не весь мир Конгломерата был ему хорошо знаком, но он точно родился в своей семье. Наверное, дух его с кем-то путает.

"Нет. Я ничего не путаю. Но назад вернуться нельзя. Все прошло и развивается дальше. Только ты выпал из своего русла и потерялся".

Юн молча слушал неведомое существо и больше не пререкался с ним.

"Ты как ребенок, нет памяти, способностей, энергии. Но я буду проводником и соединю тебя не только с прошлым, но и с новыми возможностями".

— И все же здесь какая-то ошибка. Я обычный человек, низкого происхождения. А теперь еще и особо опасный преступник.

Картазон фыркнул и мелкие темные частицы вокруг него содрогнулись, разлетаясь, как черный дым.

"Я больше не верю людям, но чувствую души высших в их телах. Увы, после предательства и боли, которую они мне причинили, я не могу им верить. Когда-то все было иначе, но на нас начали облаву и не осталось никого. Наверное, ты знаешь легенду?"

— Как появляется Картазон? Да, знаю. Он может появиться после убийства единорога.

"Не после всякого убийства. Должна возникнуть непреодолимая энергия ненависти, которая его и порождает. И такая волна пришла. Наверное, ты бы меня понял".

— Но что ты хочешь от меня? Я никто, человек без будущего. Я не смогу ничем тебе помочь.

"Ошибаешься. Ты воплощен. У тебя есть великолепное тело и прекрасная душа. В обмен на помощь в раскрытии способностей, я прошу впустить меня в твое тело".

Юн отшатнулся. Откуда-то появился страх.

— Нет, я не хочу. Меня все устраивает.

"Дурак! Не говори чепуху! Ты теряешь себя".

— Да скорее я потеряю себя, если впущу тебя в свое тело. Куда же тогда денусь я сам? Где будет моя душа? А что, если я все позабуду?

Если еще остался последний шанс, то надо его использовать. Стоит упустить такую возможность, потом она вечно будет вспоминать об этом и ругать себя. Нужно сделать все ради него. Тома сама удивлялась, насколько дикая ситуация с Юном проявила скрытые чувства. Раньше она всегда пыталась казаться сдержанной и осторожничала по поводу и без. Но больше не осталось времени для размышлений.

Поэтому стоило девушке увидеть защитника, заглянувшего к отцу, как она бросилась ему навстречу. Кто поможет, если не доверенное лицо папы?

— Вы тоже считаете, что Юн виноват?

Тома, заламывая руки, ждала ответа защитника. Но человек не пошел на контакт, предпочитая бросить очередные отговорки:

— Я ни в чем не уверен, но сейчас дело не в этом. За вашего мальчишку серьезно взялись.

Тома с ужасом посмотрела на него.

— Взялись?

Защитник отвечал с достоинством, важно растягивая слова:

— Понимаете, ваш слуга многим кажется очень подозрительным, а теперь и улики указывают на него. У меня складывается ощущение, что круг сжимается все больше.

— Бедный Юн…Но, если отбросить в сторону улики, не останется ничего. Эти люди ошибаются. Я абсолютно уверена.

В дом зашел господин Кникен. Тома метнулась к отцу.

— Папа! Поезжай к нему! Я не знаю, что делать дальше, может ты придумаешь. Навести Юна, пожалуйста!

Отец кивнул ей и перевел взгляд на защитника.

— Нам нужно поговорить, я вас искал.

— Папа, ты мне не ответил, — растерянно попыталась услышать ответ девушка.

Но господин Кникен и защитник вышли вместе из дома. Отец явно ее игнорировал.

— Вы меня искали? — защитник приготовился к указаниям.

Кникен поднял лицо и посмотрел на небо.

— Кто бы мог подумать, что когда наступит этот день, я буду чувствовать себя совсем иначе…

Защитник подошел ближе и насторожился:

— О чем вы?

— У любого человека есть своя тайна. Иногда это темный пласт, что в течение многих лет лежит болью на сердце.

Защитник замер, не ожидая услышать ничего подобного.

— Вы заходите издалека, — заметил он.

— Я знал, что эти убийства могут произойти. Знал это косвенно… Увы, я не подозревал, что страх может коснуться моей семьи, любимых дочерей…

— Вы меня удивили, что случилось?

Господин Кникен пронзительным взглядом провожал птиц, искавших добычу в зарослях полудикого сада. Темнело. А, как известно, с наступлением сумерек наша боль усиливается.

— Из-за равнодушия умерли мои девочки. Я догадывался и молчал.

— Вы меня пугаете… Я боюсь предположить… Неужели вы в этом замешаны?

Кникен устало отмахнулся:

— Нет, конечно, не я… Судьба сама распорядилась так, что я пожинаю плоды своей жизни. Я знаю, что мальчишка не связан со всем этом.

Защитник не знал, что делать и как не обидеть важного человека лишними расспросами.

— Господин Кникен, не говорите загадками. Вы знаете убийцу? Может быть, есть какие-нибудь доказательства?

Кникен вздохнул:

— У меня ничего нет. Я не буду вмешиваться во все это. Пусть мальчишка берет вину на себя, если так все складывается.

— Но Тома?

— О ней не беспокойтесь, все только к лучшему, — нахмурился Кникен.

— Но бедная девушка…

— Вы считаете, что это только сочувствие? Не заблуждайтесь. Дочь явно заинтересована в нем. Я не могу позволить ей связаться с простолюдином.

Защитник понял, что перегнул палку:

— Значит, мне не вмешиваться?

— Конечно, вы должны молчать.

Последний вопрос. Он должен его задать, хотя бы попытаться.

— Но… Кто? Кто убил девушек?

— Никто не узнает правду. И это правильно. Так и должно быть.

Господин Кникен опустил голову и ушел, оставив растерянного гостя в одиночестве.

Какой он ещё наивный… В его понимании всё так просто. Стоит только взглянуть на человека, присмотреться к нему и можно легко влюбиться и ответить взаимностью. А прошлое безоговорочно растворяется в памяти. Может быть, оно так и есть? Может быть не нужно поддаваться воспоминаниям, а просто жить сейчас? Если она всегда будет тянуться и хвататься за своё прошлое, то никогда не сможет двигаться в будущее.

С тех пор, как ригванка остановилась в замке, Мамир удвоил внимание по отношению к ней. Юноша сопровождал ее в сад каждое утро, срезал свежие цветы, а потом Солель находила их у изголовья. А однажды вечером, когда девушка смотрела на звезды, она впервые обнаружила цветы, разбросанные на ее кровати. Солель покраснела.

Это означало лишь одно, Мамир заходил в комнату в её отсутствие и прикасался к постели. В этом было что-то интимное, как будто он держал её за руку, словно без единого прикосновения, она почувствовала себя наедине с ним.

Мамир рассказывал обо всём. Именно от него она узнала, как устроена сейчас жизнь Конгломерата. Задавая ему наводящие вопросы, она поняла, что он ничего не знает о произошедшем на станции алласцев. Значит последние новости ещё не дошли до провинциального глухого мира, поэтому здесь всё тихо. Противно защемило в груди. Что будет, когда они узнают о трагедии, случившееся там, в глубоком космосе? Но, может быть, там уже навели порядок? Было слишком рискованно задавать вопросы на этот счёт, а также опасно.

Солель сопровождала Мамира в поездках, и частыми свидетелями долгих дневных прогулок стали соседи. Они постоянно спрашивали, куда молодые люди едут и кто она такая. Их внимательные и цепкие взгляды оценивали ее внешность и придавали значение малейшему неловкому жесту. Солель поняла, что избежать анонимности невозможно.

— Мамир, я хочу попросить твоего отца, чтобы он раскрыл мое присутствие. Я понимаю, что молчание в подобной ситуации становится очень тяжёлым бременем для вас. Впрочем, для меня тоже… Я по-прежнему настаиваю на том, что ригване не должны знать о моём пребывании на одной из Маранских планет. Пусть это будет просто внутренняя информация, для сведения узкого круга своих людей. Хорошо? Спроси отца, возможно ли это?

— Я боюсь, что после того, как вы объявите о ригванском происхождении, вам придется исчезнуть из моей жизни.

Мамир взял её ладонь в свои руки и поцеловал. Дрожь пробежала по телу Солель. Только сейчас она поняла, что на самом деле находит его очень привлекательным и интересным. Солель не хотела признаваться себе в этом долгое время.

Что вообще происходит? Она направилась в этот мир в чрезвычайных обстоятельствах, при этом помнила Маяна, который спас её, скучала по прошлому. А сейчас ей нравится Мамир… Да, несомненно, он ей очень нравится. Что же она за человек такой? И что это за чувства, которые управляют всем, разрушая логику? Они настоящие или фальшивые?

— О чем вы задумались, моя госпожа? — спросил Мамир.

— Размышляю о том, чего хотела избежать…

Мамир лучезарно улыбнулся:

— Я же вам говорил, что рано или поздно вы обратите внимание на меня, я вам понравлюсь.

— Я ничего подобного не сказала! — запротестовала Солель.

— И не надо ничего говорить. Я сам всё вижу.

Мамир спешился и побежал по горке, срывая первые желтоватые цветы. Он набрал пышный букет и вручил его растерянной спутнице.

— Только понюхайте, как они пахнут! Сказочный аромат, святая правда!

Солель опустила голову в охапку цветов и обомлела. Когда то, такие же цветы были на ее родине, в той забытой далёкой деревушке, о которой она уже практически не вспоминала. То самое место, где она была настоящей. Слезы непроизвольно выступили на её глазах.

— Почему вы плачете? — растерялся Мамир.

— Нет-нет, ты меня ничем не расстроил, не думай. Просто запах цветов навеял воспоминания.

— На вашей родной планете тоже есть подобные цветы? — задорно спросил Мамир, закинув один из бутонов за ухо.

— Да, они выглядят по-другому, но запах абсолютно такой же, — немного слукавила Солель.

Обратно в замок они ехали молча, рука об руку. Солель старалась не замечать горячих взглядов Мамира, которые он то и дело бросал в ее сторону. Но, тем не менее, она практически кожей ощущала их и не могла не признаться, что они ей нравятся.

Девушка ругала себя, пыталась отторгнуть это внезапно возникшее чувство. Но эти взгляды, которые буквально ощупывали её, они нравились, согревали, и девушка безумно хотела продолжения. Солель не могла в этом признаться вслух. Лучше бы она умерла, чем сказала что-то подобное.

Не только боязнь чувств, но ощущение вины перед Маяном, который погиб, отправив ее сюда, не давали раскрыться. Поэтому единственным выходом было движение вперёд, побег от самой себя. Тут ещё было много нерешенных дел, тот же Ридон где-то мирно жил и не испытывал раскаяния.

Мамир незамедлительно решил действовать. Он больше не хотел скрывать присутствия ригванки в своей жизни. Чем скорее про девушку все узнают, тем будет лучше.

— Отец, мы должны рассказать о Солель королю.

Син встрепенулся от удивления. Он сам планировал проинформировать власти на Маране, так как оказался в затруднительном положении. Дальнейшее замалчивание могло дать повод обвинить его в измене. А слухи тут разлетаются быстро, уж это он знал.

— В чём дело? Это ты сам решил, или?

Мамир был настойчив, как никогда:

— Или. Сегодня мы разговаривали с принцессой. Мы больше не должны показываться вместе без официальных объяснений.

— Почему она так считает? Разве что-то изменилось?

— Она не живет в замкнутом пространстве, отец. Понимаешь, Солель видит и слышит, что вокруг неё много пустой болтовни. Люди придумывают идиотские сплетни, она не хочет быть объектом пошлых домыслов…

Син встал и медленно прошелся по комнате. Слабо светились кристаллы на отточенных металлических подставках. Он ещё не заряжал их сегодня, совсем закружился. С тех пор, как Гард исчез, он сам себя не узнает, все валится из рук.

— Я понимаю ригванку. Но в итоге может оказаться, что её жизнь сильно изменится. Понимаешь, король будет следовать личным интересам. Не сомневаюсь, он сразу расскажет о девушке ближайшему кругу. Я не думаю, что Ридон будет оберегать её тайну. Она к этому готова?

— Но мы больше не можем молчать. Всё равно, другого выхода нет. Помочь вернуться назад, даже если бы она захотела, мы не сможем. Всё порталы контролируются королем. Поэтому выход у нас только один — рассказать ему обо всём.

Син задумчиво посмотрел на сына:

— А ты переживешь то, что потом последует?

— О чём ты, отец?

— Я вижу и знаю, что чувствует мой сын. Ты уже давно любишь эту девушку, это не может укрыться от моих глаз. Я никогда не видел тебя таким. Раньше ты всегда был воодушевлённым и задиристым, целыми днями пропадал в полях и лесах, играл и развлекался со своими товарищами. Сейчас же постоянно сидишь дома, если и уезжаешь куда-то, то только вместе с Солель, сопровождаешь ее везде, даже не спускаешь глаз в моём присутствии. Разве можно не заметить такой одержимости?

Мамир сжал рукоятки кресла. Иного выхода не было, откровенность за откровенность.

— Я не думал, что мои повадки будут так заметны. Получается, что все мои действия открыты, как на ладони.

— Да, кто первый должен заметить увлечение сына, как не отец. Но оно меня вовсе не радует, Мамир, а беспокоит. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Поэтому заклинаю, сын, не переступай черту, не надо искать отношений с ригванкой.

Мамир решительно поднялся:

— Папа, я не могу отказаться от неё.

Рыцарь Син отбросил в сторону бумаги, которые он разбирал, или делал вид, что разбирал.

— Я так и думал. Сделали доброе дело, а в итоге получили проблемы на свою голову.

Лицо Мамира исказилось от возмущения:

— Я не откажусь от неё!

Син примирительно вздохнул:

— Ну, так просто люби её на расстоянии, просто следи за ее успехами, Будь другом, а потом спокойно проводи домой на родную планету.

Глаза Мамира потемнели.

— Я не хочу провожать её назад.

— Уж не надеешься ли ты, что она согласится стать твоей женой? — усмехнулся Син.

— Да, я на это надеюсь.

Отец юноши стукнул по столу кулаком.

— Никогда ты не получишь от короля разрешение на этот брак. Ригване смешают тебя с пеплом, если посмеешь подступиться к этой девушке. Ты не знаешь, как они к нам относятся? Кто мы в их глазах? Мы, как они считают, представители низшего народа, который должен во всём подчиняться и слушаться. А ты пытаешься посягнуть не просто на чувства рядовой ригванки, а хочешь полюбить принцессу? Знаешь, когда я увидел это свечение из её руки, мне стало просто не по себе, я сразу понял, где она и где мы. Поэтому, давай не будем рисковать нашими скромными жизнями.

— Рисковать жизнями? А разве Гард не отправился на прямой риск, когда покинул замок? Никто не помешал ему, все только с восторгом ожидали, что у него всё получится. Так почему же я не должен рисковать? Нужно ждать милости короля? Ты считаешь, что это достойно мужчины? Довольствоваться остатками с чужого стола? Нет, я просто не могу так жить, только я буду выбирать своё будущее, никто меня не остановит.

— И ты считаешь, что рядом с ригванкой сможешь выбрать будущее?

— Когда я нахожусь рядом с ней, то не думаю о каких-то благах или привилегиях… Просто внутри растет ощущение, что нужно следовать за чувствами. А дальше, будь что будет. Самое грустное, что со мной произойдёт, это смерть. Поэтому я просто стараюсь не думать о будущем.

Рыцарь Син покачал головой.

— Сынок, я не узнаю тебя. Подумай, эта девушка не для тебя. Чем дальше будешь жить, тем больнее будет.

— Просто сообщи королю о ней.

— Хорошо. Но для этого мне будет необходимо воспользоваться порталом. Если написать ему донесение, изложить в нем историю письменно… Нет, король Ридон меня просто не поймёт, а злить его не в наших интересах.

— Ты прав, — прошептал Мамир.

— Будет ещё хуже, если он подумает, что я плету интриги, не выдавая ригванку. Нет, хочу, чтобы он увидел меня и понял, что мои помыслы чисты.

— Хорошо, отец, и когда ты сможешь воспользоваться порталом?

Нетерпение сына пугало, но остановить его было невозможно.

— Я не буду тянуть, сегодня же пошлю запрос на прием у короля.

Мамир вышел из мастерской отца и прислонился к холодной стене. Мир, новый мир, полный нереальных и неисчерпаемых возможностей, казалось, двигался ему навстречу. Он привык жить в маленьком иллюзорным пространстве, которое представляло собой его замок, старых друзей, образ жизни. Но с приходом этой невероятной девушки, Мамир понял, что жить по-прежнему он уже никогда не сможет.

Достаточно было просто слышать звуки её голоса, следить за тем, как она улыбается, чтобы испытывать неимоверное счастье. Он вёл себя, как дурак, так бы он сказал раньше. Но сейчас все изменилось, он думает и дышит совершенно по-другому. Пусть целый мир ещё не отвечает ему взаимностью, пусть у неё свои планы, но рано или поздно она сдастся.

Мамир заметил девушку, которая направлялась к себе быстрым шагом и подбежал к ней.

— Я только что попросил отца рассказать обо всём королю.

Ригванка заинтересованно посмотрела на него.

— И как? Согласился? Просто вижу, что ты встревожен.

Мамир улыбнулся:

— Да, согласился, но без чтения морали не обошлось. И, конечно же, отец опасается за наше будущее.

Но ригванка не улыбнулась его словам, она была серьезна.

— Он не доверяет королю?

— Да, у него есть на это основания. Поэтому отец запросил доступ в портал, чтобы попасть сразу на Марану к Ридону, а не отправлять ему письмо или не планировать длительную поездку. Он не хочет рисковать.

— Хорошо, тогда я буду ждать известий.

Как она может быть такой спокойной? А если придётся уехать, неужели её совсем ничего не держит рядом?

Мамир взял ригванку за руку. Девушка удивленно отдернула её.

— Пожалуйста, побудь со мной хотя бы немного. Постой рядом, давай просто помолчим. Я могу попросить у тебя несколько мгновений?

Держа девушку за локоть, он подвел её к окну. Солель не сопротивлялась. Она сама не хотела признаться, но ей было приятно присутствие молодого человека, его забота, странная ранимость. Он был увлечен ею, той, которая не должна испытывать откровенных чувств. Это было для нее ново и очень притягательно.

Что она видела на Маране у Ридона? Холод и извращенность. Чувства Маяна были, напротив, полны какой-то высокой, чистой любовью. При воспоминании о нём накрывала невыносимая тоска. То, что она сейчас чувствовала от Мамира, это была земная любовь с его стороны.

Наверное, так и начинают любить простые девушки, на которых не лежит никакого проклятия или жребия низкого происхождения. Ведь есть же такие люди, что могут испытывать свободные чувства? Желание урвать кусочек этого счастья, просто радости от присутствия рядом, не давало ей покоя. Она даже не задумывалась, что поступает неправильно, что это может помешать, навредить или внести какой-то диссонанс в этот мир.

В глубине души Солель никогда не считала себе настоящей ригванкой. Просто внешность и часть каких-то качеств принцессы Солель передались ей, благодаря помощи алласца. Но истинное рождение давало и свои предрассудки, навязанные убеждения. Ничего этого не было. За оболочкой прекрасного лица была та самая простая девчонка, которая прошла через многие потрясения и вынесла оттуда по-прежнему живую надежду.

— Но если король предпочтет обратиться к своим соотечественникам и вернуть тебя, если это будет так… Я не знаю, что мне тогда делать? Я не смогу тебя забыть…

Солель ничего не отвечала.

Просто стоять вот так рядом и смотреть на тихий прекрасный сад, который вырастил его отец. Смотреть на пестрых летающих птиц, на молчаливое бездонное небо. Это настоящие моменты счастья, повторятся ли они ещё потом?

«Ничего не изменится. Для тебя будут одни сплошные плюсы, а моего присутствия не заметишь, потому что ты — основная душа для своего тела. А я лишь помощник»

Юн не знал, что сказать. Терять ему было нечего.

— А спасти ты меня от завтрашнего кошмара можешь?

«Нет. Свершится то, что должно свершиться. Не все сразу. Я тоже должен слиться с тобой. А обретение силы, это очень долгий процесс».

— Конечно, только мне важно выбраться из ямы, в которую толкают! Дальше смысла нет ни в чем! Как только я окажусь на тюремном планетоиде, все мои цели и мечты будут разрушены. Там нет ничего. Только ожидание своего конца.

«Решайся!»

— Да мне все равно! Если хочется помереть вместе со мной, то вперед, я согласен.

Глаза картазона вспыхнули ярко-красным пламенем и потухли. Он весь сузился и превратился в тонкий черный ручеек, который приближался к Юну. Выглядело жутковато. Юна накрыли неприятные мысли, и он инстинктивно отшатнулся. Только бы не боль, только не это.

Он тихо вскрикнул.

Но ручеек вошел в место солнечного сплетения и растаял. Юн содрогнулся, его стал бить озноб, выступил пот на лбу. Внезапно появившаяся слабость подкосила ноги. Он сел на пол и попытался отдышаться, успокаивая себя.

Нет. Ничего не произошло. Он такой же, как и был прежде, его мысли в целости и сохранности. Может быть, у картазона ничего не получилось? Ну и хорошо. Хватит с него испытаний…

— Что за шум? — раздался голос охранника за дверью.

— Ничего не случилось, просто страшный сон увидел.

— Тебе и полагается видеть только такие сны, удивляюсь, как вообще спишь…

Тяжелые шаги наблюдателя удалялись. Юн вздохнул с облегчением. Снова один на один с предстоящим изгнанием. Пусть так, но боли уже не будет.

Юн провалился в сон и не заметил, как наступило утро. А оно не принесло ничего хорошего. День оглашения приговора.

Его быстро провели в пустую комнату. Юн поежился от яркого белого света. Он был на виду, его прощупывали, изучали невидимыми взглядами. Кто они, эти судьи?

Тома… Она не пришла, чтобы услышать приговор и поддержать своим присутствием.

— Приговаривается к вечному изгнанию на астероид Невозвращения…

Вечное изгнание… Он не вернется никогда, никогда… А еще говорили, что система Конгломерата лучше всего рассчитана на поимку преступников. От нее никто не уйдет. Что за судьба у него такая? Вечное падение… Когда уже он достигнет последнего дна? Может быть на том проклятом астероиде, когда умрет?

Засветились наручники на руках. Уже следующий задержанный входит в зал Приговоров.

Она все-таки пришла.

Как только девушка увидела Юна, она бросилась ему навстречу, но охранники непроницаемой стеной оградили ее от любимого человека.

— Юн, все будет хорошо…

Он усмехнулся.

— Куда уж лучше… Ты слышала приговор? Это невозвращение! Это просто долгая и мучительная смерть в одиночестве!

— Ты со всем справишься, не беспокойся… Даже если тебя сошлют туда, все равно борись до последнего.

— Бороться?! Ради чего?

Девушка глотала слезы.

— Они могут разобраться и все отменить, они могут вернуть тебя, Юн! Пожалуйста, держись!

Охранники попытались его увести, но Юн тяжело посмотрел на них, словно передавая толику своего отчаяния.

— Мне надо сказать ей еще пару слов…

— Не положено, — упрямо произнес охранник.

— Я быстро…

Он жестом подозвал Тому подойти к нему поближе.

— Прости меня, если можешь. И… Я всегда буду надеяться.

В глазах Юна появилась жалость при виде расстроенной девушки, которую он оставляет.

— С тобой все будет в порядке… Я… Я прощаю тебя.

Тома полными слез глазами смотрела на него.

— Береги себя, Юн…

Его увели. Тома еще долго стояла в коридоре, в надежде, что он снова появится. Но нет. И только тогда понимание бесконечного горя навалилось на нее.

Король Ридон нахмурился, как всегда он делал в присутствии рыцаря Сина. Само существование этого человека выводило его из себя, он всегда будет напоминать о связи Элоизы. Если бы это была просто мимолетная интрижка… Но она оставила свои плоды, которые не исчезли даже со смертью Гарда. Ридон не был дураком, и он прекрасно понимал, чего хочет жена.

Самое страшное подозрение, которое бередило ему нервы и воображение, это страх, что его родной сын Дон заболел далеко не случайно. Потому что именно Элоиза могла быть виновата в этом. Конечно, никаких концов найти не удалось, но король стал гораздо осторожнее.

Так почему сейчас, здесь, снова появился он? Может быть, гость преследует какую-то скрытую цель? Он и так находится на грани, а если Син сейчас попытается на него давить или обвинять в гибели Гарда… Нет, тогда он за себя не ручается. Ему конец… И пусть катится в тартарары.

— Я хочу сразу же, заранее попросить у вас прощения.

Король напрягся:

— Вот, всегда так, Син, никогда не знаешь, чего от тебя ожидать…

По лицу короля сразу было видно, что он предвкушал исполнение всех самых «лучших» своих предчувствий.

— Ваше Величество, в этот раз я совершенно не нарочно. Позже вы поймете, почему я так поступил. Просто оказался меж двух огней, с одной стороны, но перевесил ваш неоспоримый авторитет, и моя обязанность подчиняться королю.

— Опять что-то связанное с моей женой?

Син побледнел. Конечно же, король все будет тянуть к прошлому, он до сих пор не успокоился. Нельзя провоцировать Ридона.

— Нет, вы не правы, выслушайте меня спокойно.

— Ну хорошо, только что ты можешь интересного доложить, кроме как не о продолжении очередной истории, связанной с моей женой.

Син выдохнул и начал:

— В настоящий момент, в моем дворце проживает ригванка. Именно за этим я и явился к вам.

Сначала Ридону показалось, что он слышит полный бред. Никогда раньше он не замечал за здравомыслящим Сином подобные разговоры. Длительное одиночество или безнадежная разлука с любимой так сказались на нем? Поэтому он и несёт полный вздор?

— Это с каких пор ригване ходят по нашим улицам?

— Все произошло не так давно. Мой сын Мамир, мой младшенький, обнаружил её одну. Девушку забросило на нашу планету в результате катастрофы с кораблем. Что там у нее произошло, я совершенно не знаю, но мой сын оказал ей посильную помощь, препроводив в наш замок. С тех пор эта девушка проживает у нас Но это ещё не всё.

Король слушал его и не знал, верить невообразимому рассказу или нет. Пока он сам, своими глазами не увидит её… Но, с другой стороны, Син выглядел, как нельзя более искренним, по его жестам, искренней мимике, по убежденности, король мог стопроцентно сказать, что ригванка действительно проживает в провинциальном дворце.

Но это небывалый случай. Конечно, возможно всё-таки катастрофа в этом виновата, и девушку действительно занесло в их мир? Но почему её не ищут?

— Почему ты ничего не сообщил мне сразу? Как ты мог? Или опять пытался что-то спланировать за моей спиной?

Син устало опустил плечи:

— Вот этого я и боялся… Вы, ваше Величество, слишком подозрительны на мой счёт и всегда думаете обо мне слишком плохо… А я — простой человек, не желаю никому зла, не плету интриг за вашей спиной.

— Но ты так и не ответил на простой вопрос.

— Эта девушка запретила мне сообщать, что находится в нашем замке. Поэтому я и сказал в начале разговора, что мне пришлось задержаться меж двух огней.

— Но что заставило её скрываться? Это всё очень подозрительно…

— Она считает, что катастрофа была не случайна… Девушка принадлежит знатному ригванскому роду. Вполне возможно, что кто-либо из ее соотечественников мог организовать такое преступление.

— Да неужели? Но я не слышал, чтобы кто-то из ригван терялся. Иначе мы были бы проинформированы, в любом случае.

— Она из дальних ригван, род Фиа, может быть, вы знаете о таком, Ваше Величество?

Ридон покопался в памяти, нахмурив брови:

— Род Фиа? Никогда не слышал о таком королевском доме. Но я обязательно наведу справки, есть ли среди дальних ригван подобное семейство.

— Судя по её словам, девушка относится к правящей семье и является настоящей принцессой, причём наследной и единственной. Я думаю, что её семья уже с ног сбилась в поисках. К сожалению, мы не знаем, когда произошла катастрофа, она не говорит об этом.

Ридон покачал головой:

— Если это правда… Я нахожусь в шоке от полученной информации, Син. Никогда никто из ригван не терпел крушение на наших планетах. Они всегда считались сильными и самостоятельными. Для них было бы слишком унизительно просить помощи у такого, как я. Вот именно это меня и настораживает. Эта девушка говорит и действует иначе, её поступки не типичны для их региона. Ты проверял её печати?

— Да, первым делом их сразу же проверил мой сын Мамир. Когда он обнаружил эту странную девушку ригванку, то сразу же попросил её показать доказательство. Там нет никакого обмана и быть не может. Действительно, печать присутствует, свет принадлежит представителям правящей династии. Девушка долго не разрешала сообщать вам, но вот, наконец она решилась на это. Только она просит не говорить о ней соотечественникам, это единственное, чего она хотела от нас.

— Господин Син, я не могу этого обещать, — в голосе Ридона сквозило отчуждение.

— Я так и знал… А ведь предупреждал её…

Ридон холодно улыбнулся:

— Ах, ты так и знал… Так вот, я не сделаю это специально, а только лишь в случае крайней необходимости. Сам понимаешь, мы здорово рискуем, что не сообщаем о девушке. Честно говоря, ты ввел меня в полный ступор своей историей, но в любом случае, спасибо, что сообщил, если можно так сказать, доверился мне.

Син поклонился:

— Что нам теперь делать?

— Возвращайся к себе и успокой ее, заверь, что я никому ничего не расскажу. И, вот ещё… Я о том, что будет ежегодный бал, на котором у нас собираются все семьи. Я хочу, чтобы она там присутствовала.

Лицо рыцарь Сина вытянулось от изумления.

— Вы хотите сказать, что ригванка должна присутствовать на балу невест?

Ридон засмеялся:

— Нет, не считайте бал главной целью. Это будет Съезд всех главных семей Конгломерата, расположенных в нашем Секторе. Поэтому девушка просто станет украшением этого бала. Сообщите ей об этом и пусть готовится, времени еще предостаточно.

Король отпустил рыцаря Сина. Он уже исчез, а Ридон еще долго смотрел в одну точку.

Неужели… Вот оно.

Ответ сам идёт в его руки. Как только он услышал что-то о ригванах, так сразу в его голове начало складываться решение проблемы.

Ридон хотел женить брата, давно хотел. Все это время он не мог заставить Ната связать себя обетом Источника. Слишком глубока была его привязанность к ригванке, слишком укоренились их образы в его душе. Другая женщина не имела шанса занять это место, там были лишь проклятые ригванки, которые когда-то свели Ната с ума. А тут другая, такая же красивая девушка, да ещё и сама появилась в их мире. И о ней ничего не знают соотечественники. Это явно пути проведения. Она была послана для того, чтобы уравновесить вред, нанесенный прошлой девкой. Точно, всё точно так. Этот шанс упускать нельзя.

Если получится заинтересовать Ната, а он не сомневался, что ему это удастся, то он сможет оставить трон своему брату и его детям. И тогда его сердце будет спокойно. Никто из чужаков не получит его наследие, а он сможет мирно дожить свой век рядом с семьёй любимого брата. Ну и конечно же, он осчастливит его. Разве может быть иной подарок для Ната, нежели обладание той женщиной, о которой он мечтал всю жизнь?

Гард осмотрелся.

На мили кругом простиралась всё такая же бурая земля, строения казались абсолютно одинаковыми. По обе стороны, протоптанной миллионами ног дорожки, встречались неуклюжие приземистые дома. Было заметно, что их строили полные профаны в этом ремесле. Они были сколочены из шершавых старых досок, веточек, глины и грязи. Коричневые крыши накрывали скрюченные сухие ветками, напоминающими речной ил, позеленевший от водорослей. Если смотреть на дома со стороны, их было слишком много, нереально много.

Мерзкий свист с тихим дребезжанием стоял вокруг, залезая в уши и проникая до самого мозга. Звуки ветров, которые завывали высоко, около того каменистого пика, уходящего в небо. Гарду удалось расспросить местных, и они рассказали, что там, на вершине, тоже есть выход, но в иное место, куда лучше не соваться. Ему и этого хватило, совсем не было желания заниматься экспериментами.

Какой отвратительный мир… Но, если здесь такие вихри, значит, идут дожди, и как люди обитают в дырявых домах? Прозрачные крыши протекают… Надо построить хижину, иначе здесь не выжить. Гард отгонял мысли, которые жужжали, что он завяз здесь надолго. В самом деле, он не помнит случаев, чтобы изгнанных возвращали назад. Система была настроена только на одностороннюю отправку, ни одна живая душа не могла выбраться обратно, а экспериментировать с такой возможностью никто не хотел.

Тут Гард заметил убегающую Тэнару.

— Эй, ты, куда направилась? А ну, стой!

Но Тэнара и не думала останавливаться. Гард быстро догнал девушку и перегодил ей путь.

— Ты хоть представляешь себе, что из-за тебя я никогда не смогу вернуться назад! По твоей милости я оказался здесь! Поэтому, будь добра…

Но девушка закричала, как безумная, всеми силами отталкивая Гарда:

— Отстань от меня, иди куда хочешь и делай всё, что хочешь.

— Нет уж, я от тебя теперь не отстану…

Он схватил ее за руку и упорно повел следом за собой. Еще не хватало, чтобы она потерялась. В таком месте вновь прибывшие должны держаться вместе. Если дурочка этого не понимает, то он еще находится в своем уме. Гард покосился на девушку. Она шла, быстро вытирая слезы свободной рукой и озлобленно поглядывая по сторонам.

Гард и гименейка отправились прочь от города, хотя сами не знали, куда идти. Находиться рядом было достаточно тяжело, неприязнь друг к другу вызывала только озлобление. Но совместное выживание было единственным шансом спастись, никто из них не питал иллюзий относительно мира, в котором они оказались.

Люди, так называемые люди, которые обитали среди запустения, были трех типов. Основной вид, это прибывшие, к которым относились и они сами. В большинстве своем они представляли людей, так или иначе перешедших дорогу Маране. Ридон решил избавиться от них привычным путем, забыв навсегда. Многие из них так и не поняли, что с ними случилось, почему это всё произошло. Неужели одного слова Ридона достаточно для того, чтобы они могли очутиться в этой пропасти? Но, тем не менее, им приходилось с ней так или иначе мириться. Второй вид людей, который жил в Нижнем мире, это шарды.

Шарды были местными обитателями самых отвратительных трущоб, коренные жители, несчастные и измученные.

Они не были похожи на людей, это были сущности с глазами, носом и ртом, присущими самому грубому человеческому облику. Но при этом их кожа не напоминала человечью, казалась бугристой и серой. Они проводили свое время, ползая в грязи и прячась за заброшенными объектами. Если ты шёл по улице Нижнего мира, то вполне привычным зрелищем было, если вдоль дороги двигались одна или несколько шадр. Они буквально ползли по тропинке, питаясь её грязью. Агрессивности шадры не проявляли, поэтому все вновь прибывшие относились к ним, как к неизбежному злу.

И, наконец, третий вид обитателей Нижнего мира, это вытянутые, почти невидимые и довольно-таки неприятные сущности, которые норовили подловить сосланного, убить его и испытать массу приятных эмоций, насладившись его болью. Они выискивали одиноких путников, тех, кого никто не ищет, и никто не помнит. Их особенно интересовали экземпляры, прибывшие из Верхнего мира. Поэтому главным правилом нахождения в этом кошмаре, было не оставаться одному, а также не отставать от группы. Эти сущности назывались «тонкими». Самым опасным их свойством было вторжение в мысли жертвы, способность принять облик любого человека из воспоминаний.

По рассказам местных, «тонкие» часто заманивали жертву, умоляя помочь или представляясь родным человеком, оставшимся наверху. Ничего не подозревающий путник попадался на уловку и растерзание «тонких».

— Давай поставим наш дом здесь, — Гард указал на небольшое возвышение.

Тэнара отпрянула:

— Наш дом? Ты вообще соображаешь, что говоришь? Я не собираюсь жить вместе с тобой.

— Ты что, не думала о «тонких»? Да они только и ждут, чтобы ты поселилась одна. Знаешь, я тоже не испытываю по отношению к тебе каких-то позитивных эмоций. Но, всё-таки, если я оказался здесь, то хочу чувствовать себя в безопасности. Во всяком случае, я знаю, что ты не вставишь мне нож в спину. Какой бы ты не была, но на убийство точно не способна.

Тэнара усмехнулась:

— Я не ещё не слышала про «тонких» рядом.

— Но зато они слышали про тебя.

— Если переживаешь за безопасность, то поселиться здесь, на отшибе, было очень глупой мыслью. Нам надо быть среди людей.

Они спорили ещё долго, но в конце концов приняли решение идти вниз, туда, где находились страшные перекошенные дома. Там, в самой гуще, были ещё пустые пространства, там они могли построить собственную хижину.

Вокруг домов витало ощущение затаенной злобы, словно невидимые глаза следили за ними из-за перекошенных заборов.

— Эй, — обратился Гард к одному из соседей.

— Какое-то дело до нас есть, что-ли? Отстань, — возмущенно закричал житель трущоб, высунувшийся в дверь.

— Но можно вас хотя-бы спросить? Достаточно ли безопасно здесь?

— Да, также, как и везде, только что «тонкие» не ходят, — быстро ответил местный.

Выслушав скупые фразы, Гард приступил к строительству хижины. Материалов для неё практически не было, так как деревья здесь не росли. То, что было раньше деревьями, теперь представляло собой обугленные головешки.

— Где же вы берете доски? — спросил Гард местного.

— Ходи да ищи, что-нибудь найдёшь, если повезёт.

И Гард искал. Постепенно Тэнара тоже присоединилась к нему, понимая, что крыша над головой всё-таки лучше, чем спать на голом полу. Они искали ветки в окрестностях, находили их на местах разрушения старых домов. В конце концов, изгнанники возвели маленькое перекошенное здание.

Они стояли перед ним, полные самых противоречивых чувств. Тэнара заговорила первой:

— Теперь то я знаю, почему все дома здесь такие кривые. При первом взгляде я не поняла, как вообще возможно что-то построить? Здесь нет ничего, ни хорошей еды, ни красивой одежды. И я сотый раз задаю себе один и тот же вопрос. В чём состоит моё преступление, почему он посмел меня сюда сослать?

— Тэнара, лучше занимайся своей жизнью и забудь о нём. Нат вычеркнул тебя из жизни.

— Я никогда не смогу его забыть. Нет, я не люблю его, но я не могу не думать о человеке, что меня предал. Мысли сами будут возвращать меня туда.

— Постепенно ты все забудешь.

— И что? Вот наша реальность, этот кривой дом, да свист ветра в ушах.

Гард миролюбиво коснулся ее руки:

— Это сейчас так, возможно, потом они смогут вернуть нас назад.

— Не обманывай себя, ты знаешь такие случаи? Им это нужно?

Не нужно, она права…

Обитатели нижнего мира выкапывали что-то из земли с бешеной скоростью. Это были корни странного растения синего цвета, которое представляло собой бледный стебель с тонким длинным корневищем, который люди употребляли в пищу. Бука, синяя бука, так именовали траву. Растение они варили и ели в сыром виде. Самое главное, что оно не было ядовитым, а про вкусовые качества уже никто не задумывался. А вкус то у него был просто отвратительным. Горько-соленый, с примесью чего-то, напоминающего протухшее мясо. И жители давились, но ели это, чтобы не умереть от голода.

Конец ознакомительного фрагмента.