Суженый мой, ряженый

Вера Евгеньевна Мосова

Роман «Суженый мой, ряженый» – третья, заключительная часть уральской саги. Книга завершает повествование о семье Беловых, знакомой читателю по романам «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан» и «Ходила младёшенька по борочку». Действие нового романа переносится в 90-е годы ХIХ века. Внуки Анфисы и Прохора ищут свою судьбу так же, как когда-то их родители. Они любят и ненавидят, ошибаются и страдают, постигая простые житейские истины.

Глава 10

Люба проснулась в хорошем настроении. Сквозь кисею белых занавесок в избу пробиваются солнечные лучи, заливая её радостным светом. Как когда-то в детстве, она прищурила один глаз, потом другой, отчего лучи заплясали, плавно изгибаясь. Любаша улыбнулась — хорошо-то как! В избе пахнет свежими пирогами и печёной картошкой. Матушка хлопочет у печи, стараясь не греметь чугунками. Это когда же она всё успела? Давно Люба так крепко не спала, даже не слышала, как мужики на покос собирались. Вот что значит родной дом! И дети ночью не просыпались, не тревожили её. Набегались вчера на свежем-то воздухе, вот и спят теперь. Любаша сладко потянулась. Надо бы встать да помочь матушке, но так не хочется шевелиться. В избу тихонько вошла Ася и улыбнулась ей. И она уже на ногах! Наверное, коров в пасево угнала. Любе стало стыдно — все работают, а она нежится в постели! Быстро поднявшись, она прошлась босыми ногами по половикам и опять улыбнулась. Как приятно ощущать тепло родного дома!

— Проснулась, красавица моя? — улыбнулась Тюша. — Садись за стол, шанежек горяченьких поешь, я тебе молочка парного налью. Ася, ты тоже позавтракай, пока ребятня не проснулась, не то они тебя замучают опять, вздохнуть не дадут. Уж больно они тебя любят.

Сёстры уселись за стол, где на большом блюде возвышались горой шаньги и пироги.

— А запалёнки будете? — спросила дочерей Тюша, подавая им обожжённые до черноты картофелины. — Ещё тёплые!

— Ой, как я давно их не ела! — радостно воскликнула Люба и, приняв из рук матушки совершенно чёрную картошку, аккуратно разрезала её ножом.

Неожиданно на пороге появилась Анфиса.

— Девки, беда! Чего-то там у соседей наших неладно! Маруся туда кинулась, а я — к вам.

— Чего неладно-то? — встревожилась Тюша.

— Крик какой-то послышался, похоже, Дарьин голос. Вот Маруся и побежала туда. Может, глянешь, Ася, чего там с твоей подружкой приключилось? Вдруг помощь какая нужна?

Люба с Асей подскочили и бросились к двери.

— Люба! Куда в исподнем-то? Хоть юбку надень! — крикнула Тюша.

Любаша вернулась, схватила юбку, быстро надёрнула её через голову, на плечи набросила большой цветастый матушкин платок и побежала следом за сестрой.

Навстречу им Маруся уже выводила из соседских ворот всхлипывающую Дашу.

— Успокойся, всё позади! — утешала она девицу, обнимая её за плечи. — Сейчас водички попьёшь и расскажешь нам, что там у вас приключилось.

Даша молча кивала, послушно шагая рядом. По щекам её катились слёзы, а в глазах застыл страх.

Чтобы не будить малышей, отправились в избу к Анфисе. Даша по-прежнему всхлипывала:

— Я… я… кажется, убила его!

— Кого? — одновременно спросили Люба с Асей.

— О…. о… отчима!

— За что?

— Он меня схватил… я стала кричать… он зажал мне рот рукой… а я его…укусила. Он меня ударил.

— А Наталья-то где? — спросила Анфиса.

— Ушла куда-то, я не знаю, она мне не сказывала, — немного успокоившись, начала говорить Даша. — Мы с Асей только что вернулись из пасева, он меня у ворот поджидал.

Ася кивнула, подтверждая слова подруги, а та продолжала:

— Я не знала, что матушки-то нет. И братья у бабушки в Верхотурье гостят, мы их на время страды туда отправили, чтоб забот меньше было. Отчим-то меня сразу за руку схватил и в избу поволок. Вижу, что злой он. Ворчит на меня. Опять, мол, твой защитничек Ваньке накостылял. А я никак в толк не возьму, о чём он.

— Я знаю, о чём! — вступила Маруся. — Он нанял Ваньку Кривова ворота ваши дёгтем вымазать, а Тимка не дал ему. Я видела, как они дрались ночью.

Даша испуганно посмотрела на неё:

— Зачем ворота вымазать? За что? Я же ничего… я же не…

— Успокойся, мы знаем, что ты ни при чём. Что он ещё тебе сказал?

— Сказал, что никто мне сейчас не поможет… — она смущённо замолчала.

— И чего?

— Затащил меня в избу и… и сарафан задирать начал, — покраснела девица. — А я отбивалась, как могла, потом упала… он на меня… я ухватилась за первое, что под руку попало, и по голове его хрясь! — всхлипнула опять Даша.

— А чего под руку-то попало? — полюбопытствовала Анфиса.

— Утюг там стоял… чугунный… я убила его, наверно… Он повалился набок, я вскочила и бежать во двор, а там, в аккурат, вы подоспели.

— Сиди тут! Я сейчас! — сказала Маруся и вышла из избы.

— Стой! Куда ж ты одна-то? — кинулась следом за ней Анфиса, но та уже стремительно шагала к соседской избе.

Маруся осторожно перешагнула через порог. На полу лежал здоровый мужик. Похоже, он был без сознания. Она взяла ковш, зачерпнула из кадки воды и плеснула ему в лицо. Мужик застонал и открыл глаза.

— Очухался! Вот и слава Богу! Ещё раз тронешь девку — сильно пожалеешь! — сурово сказала Маруся.

Мужик недоумённо посмотрел на неё:

— Ты кто?

И опять закрыл глаза. Маруся снова зачерпнула воды и выплеснула на него.

— Осторожно! — сказала вошедшая Анфиса. — Он ведь захлебнётся!

— Пусть похлебает водички! — сурово ответила Маруся. — Моя бы воля, так я и сама бы его прибила!

— Глянь-ка, у него волосы в крови, — показала Анфиса. — Вон там, сбоку.

— Ничего, дурную кровь иногда полезно выпустить на волю, — всё так же сурово сказала Маруся и обратилась к мужику:

— Тебя как звать-то?

— Афанасий, — еле слышно молвил он.

— Слушай меня, Афоня, и запоминай: я сейчас пойду к уряднику и донесу на тебя. Мы знаем, что ты тут творишь, и так просто это не оставим! Ты меня понял?

Тот кивнул, но по его взгляду было видно, что ничего он не понял. Он и в самом деле никак не мог взять в толк, что же случилось, и почему эта баба его ругает.

— Оставь уже его, Маруся, — попросила Анфиса.

— Нет, матушка, я его теперь не оставлю в покое. Он напал на беззащитную девицу, он хотел её обесчестить. Я теперь сама за ним следить буду и жене его всё расскажу!

Афанасий с ужасом смотрел на Марусю, силясь вспомнить, что же произошло. Она погрозила ему кулаком и вышла из избы. Анфиса перекрестилась и пошла следом за ней. Ох, и боевая же у неё дочь! И за себя постоит, и других в обиду не даст. А чему тут удивляться? Она с детства такой была.

Даша ждала их в нетерпении.

— Жив твой отчим, ничего ему не сделалось! Таким наглецам иногда полезно утюгом по голове! — сказала ей Маруся. — А ты молодец! Можешь за себя постоять!

Девица облегчённо вздохнула, вставая с лавки.

— Куда ты собралась? — спросила Анфиса. — Я тебя никуда не пущу, пока Наталья домой не вернётся. Оставайся тут, девонька. Мне так спокойнее будет.

— Дак, неудобно мне стеснять вас, да и делов у меня полно, — попыталась возразить Даша. — Матушка вернётся, ругать станет, что я ничего не сделала.

— А дела твои в лес не убегут! И нечего стесняться, ты нам не чужая! — улыбнулась Маруся. — Может, даст Бог, породнимся скоро. Тимка-то мой свататься к тебе собрался. Аль откажешь парню?

Даша смущённо опустила глаза, щёки её вспыхнули румянцем.

— Не откажу, — чуть слышно вымолвила она.

— Вот это да! — воскликнула Ася. — А я ничего не знаю! Моя подруга — невеста моего брата? Мне это нравится!

Тут в избу вошла Тюша и обратилась к дочерям:

— Девки, чего вы тут застряли? У вас еда-то вся остыла уже! И ребятня проснулась. Мне одной с ними не управиться!

Люба с Асей мигом подскочили и побежали в свою избу, увлекая за собой и Дашу. Тюша присела на лавку, ожидая рассказа о том, что случилось. Анфиса уже хотела было поделиться с ней новостями, но в это время Маруся сказала:

— Вон Дашина матушка домой идёт! Сейчас она подивится на своего мужика.

— Упредить её надо! — вскочила Анфиса и отворила окно, подзывая к себе соседку.

Та подошла и, выслушав её, воскликнула с жаром:

— Не может быть!

— Да как же не может, коли было? — удивилась Анфиса. — Мы все это видели. Девка твоя перепугана насмерть. Маруся грозится донести властям на него.

Наталья бросилась домой. Через какое-то время она вернулась и попросила не заявлять на Афанасия. Дескать, он просит прощенья, всё произошло случайно, просто Дарья его не так поняла. Он ничего дурного и не помышлял. Не мог он этого сделать, он её как свою дочь любит. Маруся, которая в это время спокойно сидела в стороне, вдруг вскочила и подошла к окну.

— Хорошо, — сказала она, — я не пойду к уряднику. Но не ради вас с мужем, а ради Дарьи. Ни к чему девке дурная слава. Ей ещё замуж выходить, а вы эдак всех женихов от неё отобьёте. Но в обиду Дашу мы не дадим. Она останется жить у нас.

— Да как же я без неё-то? Я без неё, как без рук. Она ведь главная моя помощница. Столько работы. Покос, опять же, впереди.

— А вот пусть твой Афоня и работает теперь за неё! — отрезала Маруся. — Выбирай: мужик или дочь.

Она говорила так решительно, что Наталья не смогла ей возразить, махнула рукой, опустила голову и пошла к своей избе.

— Может, зря ты так, — мягко возразила дочери Анфиса. — Это их семья и их дела.

— Вот именно — семья! Семья! А она между своим дитём и чужим мужиком выбор сделала. Не дочь выбрала, а этого срамника! Это правильно? Я, между прочим, сейчас свою семью защищаю, своего сына! Представь, что будет, когда Тимка про это узнает? Он прибьёт сгоряча Афанасия, и что? В тюрьму сядет? Не стоит этот проходимец того, чтоб жизнь парню губить из-за него. Пусть уж лучше Дарья при нас будет, так всем спокойнее. Я же вижу, что Тимоха голову потерял, каждую ночь вокруг её дома топчется, оберегает. Пусть лучше он спокойно спит тут. И у меня душа на место встанет. Да, мне не нравится эта семья, но я ничего не имею против Дарьи. Хорошая девка, пусть всё у них с Тимохой сладится, коль выбрал он её. Мне этакие трагедии тут не нужны. Мы от одной беды парня увезли, и я совсем не хочу, чтоб он попал в другую.

Анфиса слушала Марусю и невольно думала о том, как та мудра и дальновидна. При всей её горячности, дочь не теряет хладнокровия, мыслит здраво и, главное — правильно. Да и внешне держится спокойно. Вот ведь умеет же! Зато, когда надо, задаст жару! Как она сегодня этого мужика на место поставила! Анфиса улыбнулась, вспоминая его растерянное лицо.

— Молодец Маруся! — подала голос Тюша, внимательно наблюдавшая за всем, что происходит, — Кто-то должен ведь девицу поддержать, коли мать у неё такая непутёвая.

— Ты, конечно, всё правильно говоришь, дочка, — молвила Анфиса, — только не мешало бы и у девки спросить, чего она хочет.

— И то верно! — улыбнулась Маруся. — Что это я за других решать вздумала? Конечно, если Даша захочет вернуться домой, никто возражать не станет. Пойду-ка я, поговорю с ней.