Повторить Нельзя Любить

Вениамин Гудимов, 2022

На примере случаев из практики работы с семейными конфликтами автор размышляет над природой и последствиями разрушительных повторов в семейных отношениях. Конфликтные ситуации в книге рассматриваются с нескольких точек зрения – родителя, ребенка, семейного психолога и нейтрального наблюдателя, рассказывающего истории отношений «взрослых детей» со своими родителями. Книга сочетает истории реальных и условных персонажей, обзор ключевых связей и простые рекомендации автора. Книга будет полезна «взрослеющим родителям», которые столкнулись с эхом конфликтов из детства и хотели бы минимизировать их передачу следующим поколениям. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Два мира

Очарованный родитель

Однажды на моем семинаре для родителей зашла речь о противоречивости нашего образа для ребенка и о переживании ребенком этой противоречивости, а также о том, что мы не всегда понимаем и даже знаем о таком переживании. Решили исследовать эту тему через спонтанную историю о превращении доброго родителя в злого и обратно. Было интересно, каким содержанием из своего детства наполнят участники семинара эту историю.

В результате получились искренние и живые истории, архетипические сюжеты, которых наслаивались на реальные события в семейной жизни. Истории затронули за живое многих: «так это же про меня!» — восклицали некоторые участники. Авторы были приятно удивлены и задумчивы.

Расскажу некоторые истории кратко, по сути, опуская детали и второстепенные моменты.

В первой истории все было хорошо до того момента, как добрый папа обменял часть своего сердца на деньги и превратился в злого папу в холодном доме, причем подчиненного более старшей (и инфернальной) фигуре. От такого папы прячется в страхе ребенок. Но папа слезами исцеляет свое сердце и возвращает себе способность любить ребенка.

Вторая история состояла из двух сказок, одна из которых касалась взаимоотношений с собственными родителями, другая — отношений со своим ребенком. В ней героиня теряла крылья и потом вся интрига заворачивалась вокруг их обретения.

В третьей — добрая мама превращалась в большую злую, голодную и давящую великаншу, расколдовать которую смог только ребенок.

В четвертой — папа, который играл на скрипке солнечные мелодии, потерял скрипку, нашел оружие и превратился в злого охотника, который в слепой ярости преследует своих близких, те в страхе прячутся в норках. Папа ранит ребенка, в отчаянии приходит в себя, выкидывает оружие, скрипка находится…

В пятой истории мама-кошка надела на себя маску собаки и тем самым превратила дом в место страха…

Если обобщить — можно увидеть несколько ярких линий.

Условие превращения доброго отца/матери в злого — обмен внутреннего на внешнее. Этот обмен неравноценный, но родитель этого не понимает и поэтому меняет: кусочек сердца — на деньги, скрипку — на оружие, свое лицо — на собачью маску, и пр.

Превращение чаще всего является подчинением героя воле того, с кем он меняется (коварный невидимка, похищающий сокровище), от кого получает деньги, оружие и пр.

После обмена облик отца/матери меняется и уподобляется тому, с кем меняется (кстати, классика сказки — обмен качествами личности, красивое становится уродливым, уродливое — красивым). Что-то происходит во внешности, причем (обращаем внимание!) первым эту подмену замечает ребенок, но не родитель, который догадывается о своей заколдованности по внешним сигналам, в том числе и по реакции ребенка.

Затем происходит превращение места: теплый дом остывает, печка больше не горит, дети прячутся от матери в других местах дома и прочее.

Итак, обмен внутреннего на внешнее запускает цепочку событий: подчинение родителя внешней силе, изменение его облика и разрушение дома. Когда родитель просыпается от чар, с него слетает злая маска, он обретает свое лицо, и тогда снова оживает дом. Кстати, родителю вернутся и прийти в себя — непросто. Что-то он может сделать сам, где-то ему нужна помощь.

Сказка, в которой ребенок реанимирует родителя указывает на ситуацию подпитывания родителя ребенком, когда сам родитель подчинен «злой» (с точки восприятия ребенка) силе. Ребенок словно приносит себя в жертву и, к сожалению, это уже не сказка. Родительский аффект оставляет болевой отпечаток в душе ребенка, который не всегда затягивается…

Наши переживания — и родителя, и ребенка — затрагивают и рациональную, и иррациональную сферы. Но если у взрослого опыт рационального чуть больше, то у ребенка — он очень мал. И это важно учитывать в ситуациях, когда наше настроение и отношение к нему внезапно меняется. Часто при этом мы снисходительны к себе («Да я просто наорал на него, а так я, конечно, его люблю») и требовательны к нему («Не тупи, включи голову, быстро давай делай. Ты чего — не понял? Сейчас получишь!»). Но в этой требовательности мы не замечаем свою сказку, в которой живем. И если на нее взглянуть — она может оказаться весьма интересной.

Например, как следующая история.

Я так редко смотрю в себя

(дневник впервые-мамы)

Благодарю N. за разрешение опубликовать ее текст.

«…Клик… клик… клик… У нас проблемы… у сына проблемы. Такой маленький, а уже… Слишком многое мы ему разрешаем. Не понимает «нельзя». Протестует. Должен же понимать. Что почитать, кто скажет?

Легко простые советы давать… Теплота в голосе и все прочее. С папой в этом плане проще, у него все можно. А вот я как ограничитель вседозволенности))) Сын еще мелкий совсем, а я уже «дрова ломаю»(((

Давно не занималась самоанализом… Надо бы в порядок голову приводить и себя, но у меня как с чистого листа, велосипед изобретать приходится)))

Странно… когда задаю вопрос об отношениях с ребенком, не могу ничего описать, сказать. Тишина в ответ.

Хотя, одно ощущение меня занимает уже несколько дней — непривычное восприятие ребенка. Мы всего лишь изменили прическу, а я смотрю на него и не узнаю. У меня перед глазами мальчик моей знакомой, который в таком виде очень похож с моим.

Кажется, я совсем его не знаю, это кто-то другой… и появляется тревога. «Как общаться с тобой, какой ты?» Боюсь, что много уже сделано ошибок, результат которых пока не заметен, но позже все проявится. Не знаю, как реагировать на нестандартное поведение, особенно агрессию, злость, на его требования…

Я как будто иду по какому-то топкому месту и очень боюсь упасть, хотя понимаю, что этот страх рождает еще больше скованных движений и неуверенность в себе. Мне очень не хватает гибкости в отношении, я не успеваю за сыном. Это, кажется, так просто следовать за ребенком, но тут появляются ограничения внутренние и внешние. Мои собственные границы, ограничивают и моего ребенка.

Я любуюсь, как сын взрослеет! Каждое новое достижение — открытие для меня. Бывает чувство, что это какое-то чудо, непостижимое умом, и лишь одни эмоции переполняют меня (любовь, радость, нежность). Это то, что дает стимул двигаться дальше, пробовать новые формы общения.

Удивляет способность маленького человека любить. Это школа для меня… Он любит меня всегда. Когда я его наказываю слишком эмоционально, мне самой бывает плохо на душе и возникает тягостное чувство, что не сдержалась. Но ребенок забывает об этом, и относится ко мне также, даже более ласково. И вот тут появляется чувство вины…

Меня очень беспокоит — как я могу любить и сильно наказывать. Здесь проблема с самоконтролем!!! Я быстро раздражаюсь, и тогда сыну попадает даже за те действия, которые в спокойном состоянии могли быть незамеченными или проговорены другим тоном. Вот здесь для меня проблема: как воспринимает меня сын? Когда мама то нежится с ним, ласкает, то может сильно накричать и даже шлепнуть (тут и появляется другая-Я).

Получается, что дело именно в той «другой», которая существует как бы в другой реальности и поэтому не реагирует на сына, а сливает на него раздражение за что-то другое? И что, в принципе, существование этой «другой» в чем-то устраивает — поскольку раздражается она быстро, т. е. становится «другой».

Конец ознакомительного фрагмента.