Дуэль

Вацлав Воровский, 1908

«Еще была темная ночь, а уже к месту предполагаемой дуэли тянулись экипажи, автомобили, велосипеды, пешеходы. Лесок ожил и заговорил сотнями языков. Здесь был весь бомонд, была литературная богема, были сливки политиканов…»

Еще была темная ночь, а уже к месту предполагаемой дуэли тянулись экипажи, автомобили, велосипеды, пешеходы.

Лесок ожил и заговорил сотнями языков.

Здесь был весь бомонд, была литературная богема, были сливки политиканов.

Экипажи уставились в ряд, как на скачках, и дамы, дрожа от ночного холода, налаживали бинокли и ели конфеты.

К двум часам утра приехал целый обоз маркитантов, разложили товары, устроили буфет.

Одновременно с ними явилась пешая и конная полиция.

Вскоре появились нищие и карманники.

На пне срубленной сосны устроился тотализатор и сразу открыл бойкую торговлю.

— Держу на Маркова!

— Держу на Пергамента!

— Я за курского!

— Я за одессита!

Было уже около трех. Публика прозябла. Буфет работал, как редко. Тотализатор готовился к тысячным оборотам.

В три часа появился Ванька-Рутютю! Расставив свою полинявшую ширму, он выпустил Пуришкевича. Пуришкевич-секундант пробовал пистолеты, смешил публику, вообще вел себя, как в Думе.

Наконец, подъехали две кареты.

Вышли дуэлянты. Они заметно похудели и побледнели. Но не от страха, нет. А от того, что уже три дня они не ели и не пили из опасения осложнений, если пуля попадет в брюшную полость.

Конец ознакомительного фрагмента.