Дворец

Василий Проходцев (2024)

Хороша Москва в теплые майские дни: особенно, когда возвращаешься в Белокаменную из долгой северной ссылки. Трудно поверить, что это гостеприимство — обманчиво, а мирная красота просыпающейся природы скрывает много странного и пугающего. Май 1682 года оказался в Москве особенным: сменялась историческая эпоха, и, как всегда, незаметно для современников. Не знает об этом и опальный вельможа Матвей Артемонов: въезжая в столицу, он полон сил и замыслов. Но уже совсем скоро ему предстоит погрузиться в омут чародейства, бунта и дворцовых интриг, из которого очень непросто будет выбраться. Да и не придется ли плыть против самого течения истории? А ведь заботиться Артемонову нужно будет не столько о собственной судьбе, сколько о спасении десятилетнего царя Петра и его матери — воспитанницы Матвея, царицы Натальи. Но боярин не из тех людей, кто привык легко сдаваться…

Глава 6

Ехать было недалеко: сказать прямо, дойти пешком до дворца было бы и быстрее, и удобнее, но не лезть же с первого дня со своим уставом в пусть и не чужой, но давно оставленный монастырь."Придет время, сделаем по-старому, будут все пешком ходить, нечего…" — раздражался про себя Артемонов, пока кучер переминался у Красного крыльца так и эдак, не зная, куда поставить возок. Не дожидаясь завершения этих усилий, Матвей на ходу выскочил из кареты, чем немало перепугал двух молодых стольников, высланных встречать его: они бросились к нему, чтобы, согласно дворцовым правилам, подхватить под руки. Но Артемонов ловко от них увернулся, и стольникам пришлось не без труда догонять вельможу: ходил он очень быстро. Дворец, по первому впечатлению, совсем не изменился: все то же нагромождение каменных изб с каменными же переходами и сенями, разве что, выглядел немного запущенным. Где-то, не на самых, конечно, видных местах, у стен выросла травка, где-то — отвалилась небольшими кусками известка. Деревянные перила, столбы и двери потемнели, на них заметно облупилась краска. При покойном царе Алексее случалась, конечно, другая крайность: дворец белили и перекрашивали едва ли не по три раза в год, отчего он блистал всегда, как елочная игрушка, но выглядел как-то не по-домашнему. Теперь же этого было с избытком.

Матвей перекрестился на большой образ Богородицы, висевший над крыльцом, и вошел внутрь, сопровождаемый стольниками. Они долго шли длинными коридорами и переходами, по пути стояли и другие встречающие, в основном жильцы — молодые дворяне из разных городов, отобранные для службы в столице. Впечатление от дворца изнутри было то же, что и снаружи: все как раньше, но победнее, попроще и… Это была неприятная мысль, но Матвей не мог от нее отделаться: этот дворец напоминал тот, который он покинул несколько лет назад, так же, как покойник напоминает самого себя при жизни. Все было внешне похоже, но казалось, что-то ушло из этих горниц и длинных сводчатых переходов. Наконец, отворились двери палаты — кажется, это была Малая Золотая, Артемонов всегда их путал — и Матвей увидел десятка три человек, замерших в ожидании его прихода. Мужчины чинно стояли у стены, женщины помоложе — тоже стояли, а постарше — сидели на лавках у длинного стола, вполоборота ко входу. Молчание и неподвижность сохранялись пару мгновений, а потом все женщины сразу вскочили с мест, бросились к Матвею и утопили его в своих объятиях. Радостные крики, поцелуи, причитания — Артемонов старался отвечать на них, и, конечно, не успевал, а потом и пытаться перестал. За женщинами потянулись мужчины, и Матвею теперь приходилось отвечать еще и на множество рукопожатий. Почти все встречавшие его, даже самые близкие люди, изрядно изменились за прошедшие годы, а многих Артемонов и вовсе не узнавал. Радость встречи была неподдельной, но Артемонов чувствовал, что это — не просто порыв теплых чувств после долгой разлуки. Его, похоже, встречали как спасителя. И это Матвея не слишком радовало: видно, дела у юного государя и его окружения шли не слишком хорошо, и работа Артемонову предстояла тяжелая. Но от этого он вдруг испытал прилив сил и, довольный этим, начал сам с радостью целовать и обнимать всех, кто ему подворачивался, а на приветствия отвечать шутками. Из общей толпы стали, наконец, выделяться отдельные лица. Вдовая царица, его крестница — Наталья Кирилловна, ее отец Кирилл Полуэхтович Нарышкин и его сыновья: Иван, изрядно помятый и усталый по сравнению со вчерашним днем, и малолетний розовощекий Афонька, не поспевший давеча на встречу Артемонова. Разнообразных Нарышкиных здесь был целый выводок, едва ли не половина присутствующих. Матвей узнал Льва и Мартемьяна, также детей Кирилла Полуэхтовича, а в остальных даже и не пытался разобраться. Были здесь царевны Татьяна Михайловна и Марья Алексеевна, дядька царя Петра князь Борис Голицын, его же стольники Юшков и Стрешнев, была и пара второстепенных Долгоруковых. Внимание Артемонова привлекла очень красивая, но очень уж молодая девушка во вдовьем наряде, которая, что вовсе не пристало московской барыне, смело и пристально смотрела в глаза Матвею, словно пробуя на нем свои чары. Не сразу он сообразил, что это, должно быть, Марфа Апраксина, его же крестница и вторая жена покойного царя Федора — по подсчетам Артемонова, ей сейчас должно было быть не больше пятнадцати лет отроду. Наконец, Матвей краем глаза заметил необычно высокого, нескладного темноволосого мальчика лет десяти, с застенчивым видом стоявшего в стороне, но с большим любопытством, а может — и с восхищением, его рассматривавшего.

Конец ознакомительного фрагмента.