Игрушка Двуликого

Василий Горъ, 2014

Ожидание Бельварда из Увераша закончилось. Леди Мэйнария, баронесса д'Атерн и ее возлюбленный Кром Меченый, названный Бездушным, прибыли в Шаргайл. Кроме того, выяснилось, что Бездушный тяжело ранен и не скоро сможет покинуть сарти, что по-хейсарски означает «дом-крепость». Такой шанс поквитаться с давним врагом выпадает только раз. Но Бельварду незачем спешить. Сарти, расположенный в центре города, не возьмешь штурмом. К тому же после недавних событий въезд для не-хейсаров в Шаргайл строго запрещен. И хотя в длительной вражде побеждает тот, кто умеет ждать, Кром Меченый не из тех, кого можно взять на измор…

Глава 7

Кром Меченый

Третий день третьей десятины второго травника

…Ро’ори, молодые хейсары, уже получившие имя и сходившие в свой первый набег, но еще не заслужившие права называться ори’шерами, с надеждой смотрели на меня и, кажется, даже не дышали. Еще бы: они только что попросились в ученики к воину, Отмеченному Духом Бастарза, к человеку, способному вдохнуть в них искру божественного знания и наставить на путь, ведущий к Великим Подвигам. А этот человек — то есть я — молчал. Вот уже минут пять. Ибо мысленно крыл самыми последними словами всех хейсарских любителей интриг, начиная с Тарваза Каменной Длани и заканчивая Лерием Сжатым Кулаком…

…А ведь в святилище Бога-Воина все выглядело совсем по-другому: аннар рода Усмаров, объясняя мне смысл понятия «баас’ори’те», упирал на то, что Воин, Отмеченный Духом Бастарза, — это титул и права. Но ни в коем случае не обязанности.

— Его дает не Барс, а люди. Поэтому от него не отказываются…

Хитрые огоньки, вспыхивающие в глазах Сжатого Кулака, поверить в это не позволяли. И я все-таки попытался отказаться. Сразу после того, как узнал, что имею право в любое время дня и ночи входить в рей’н’и’ол, могу собирать Большой Совет Аннаров, объявлять войну или набег, вести за собой до тысячи воинов, останавливаться в любом сарти Шаргайла и что-то там еще.

Напомнил, что уже служу Богу-Отступнику и что уже прошел свой Путь. А потом добавил, что большинство поверженных мною противников были Серыми или лесовиками и что я не настолько хорош, чтобы иметь право называться этим самым «баас’ори’те».

Аннар «услышал» только последний довод. И решил меня пожурить:

— Скромный достоин уважения. Но только если скромность скрывает силу…

— Какая, к Двуликому, скромность? — рявкнул я. — Я говорю то, что есть!

Лерий, как хороший жонглер^[63], использовал мои слова себе на пользу:

— А говорить и не надо! За тебя все сказали твои дела: гард’эйт, стоящая за плечом, зарубки на Посохе Тьмы и трупы отборных воинов Ордена, оставленные на оу’ро…

…«Ну какой из меня ниер’ва? ^[64] — глядя на воинов, ожидающих моего решения, мрачно думал я. — Не каждый знающий способен сделать. Не каждый делающий может научить!^[65] Да еще и за каких-то пять с половиной десятин!»

— Соглашайся… — прикоснувшись к моему предплечью, еле слышно шепнула Мэй. — Ты теперь хейсар. Значит, должен…

Ход ее мысли был понятен без всяких объяснений — за титул шшат’или, позволивший мне жениться на ниспосланной Богами Половинке, надо было платить. Частью оставшегося мне времени.

— Э-э-эх… — скрепя сердце выдохнул я и уставился на ослепительно-белый пик Ан’гри, упирающийся в небо. — Я, баас’ори’те Кром по прозвищу Меченый, беру вас, ро’ори’о, в ученики сроком на пять недель! Ваши кости — мое мясо…

…Тренировать два с лишним десятка человек на Орлином Гнезде было невозможно — они бы мешали друг другу даже во время разминки. Поэтому я задумчиво почесал затылок, протиснулся между зубцами и посмотрел вниз, на тренировочную площадку. Как я и предполагал, она оказалась занята сыновьями^[66] Каменной Длани.

— Для наших тренировок выделили площадку в сарти увея, Мастер! — сообразив, зачем я выглянул во двор, сообщил один из моих новых учеников. — А еще меня попросили передать, что твое рейро уже готово…

Я криво усмехнулся — Хитрый Лис последовательно обрывал все нити, связывающие меня с родом Тарваза: сначала вынудил меня называть себя не шшат’или Аттарков, а баас’ори’те, затем заставил других видеть его во мне, прислав ара’д’ори^[67] с вышивкой, полагающейся воину, отмеченному Духом Бастарза, а теперь вот создал еще и условия для переселения. Хотя и утверждал, что я могу жить там, где захочу:

— Теперь ты — гордость всего Шаргайла. Поэтому тебе выделят рейро в сарти увея. Перебираться туда не обязательно, но ночевать хотя бы изредка стоит…

«Интриган…» — угрюмо подумал я, раздраженно поскреб ногтями шрам на щеке и решительно повернулся к ученикам:

— Встретимся там. Завтра. В час жаворонка. А сейчас можете идти…

…После их ухода я наконец сосредоточился на Мэйнарии — Уресс, получивший задание еще в самом начале тренировки, не переставал работать ил’личе^[68] даже во время моей беседы с ро’ори — выставил руки перед собой, медленно вытянул правую, коснулся пальцами лба жены и вернул ее обратно:

— Я тебя бью. В голову. Пока очень медленно. Ты должна отвести мою руку в сторону тем движением, которое мы только что отрабатывали…

Отвод получился корявее некуда — ее ладошка шлепнула не по запястью, а по середине предплечья, да так сильно, как будто хотела его остановить, а не отвести. Силы, конечно же, не хватило — и мой кулак, продавив сопротивление, легонечко коснулся середины лба.

— Достал. Можно считать, что ты потеряла сознание или умерла! А теперь скажи, что ты сделала не так?

Сказала. Слово в слово повторив то, что я рассказывал ей перед приходом ро’ори. Потом попробовала еще раз — и снова сделала не так, как надо.

— Не останавливай мой удар: тебе все равно не хватит силы! Просто отодвинь его на ладонь в сторону или отодвинься сама, а когда кулак пролетит мимо — бей!

— Бить мне пока рановато… — вздохнула Мэй. — А отводить пока не получается: у тебя не рука, а таран…

…Тренировать Мэй было до безумия приятно — она, ощущающая неумолимый бег времени так же остро, как и я, вкладывала душу в каждое упражнение. И настолько в него вживалась, что не столько вдумывалась в мои ощущения, сколько чувствовала, что я хочу ей сказать. И, естественно, хватала правильные движения раза в полтора быстрее, чем первачи Кручи. В результате часа через два после начала тренировки она уже довольно неплохо гасила мои удары «Шлепками Медведя», а через три смогла повторить первое дуновение^[69] парного танца^[70] Ветра.

Само собой, делала она его крайне медленно и не особо правильно, но делала! До тех пор, пока поднимались руки. А когда перестали — продолжила отрабатывать переходы.

Я удивился, так как представлял, насколько она устала. Дал поработать еще минут пять, потом остановил и похвалил:

— Молодец…

А остальное — то, что горжусь тем, что у меня такая добросовестная жена, — сказал взглядом. И чуть не утонул в бездонных синих колодцах ее глаз, в которых, кроме беспредельного счастья и искренней благодарности, появилось ОБЕЩАНИЕ!

Желание тренироваться тут же пропало: я посмотрел на Уресса, все еще тягающего свои ил’личе, обрадованно отметил, что и его конечности ощутимо подрагивают, и неожиданно для себя взял и закончил тренировку:

— Все, на сегодня — хватит!

Мальчишка расстроился — видимо, рассчитывал, что я уделю ему хотя бы пару минут. Но озвучивать свое желание не стал — поблагодарил меня за тренировку и унесся по своим делам. А мы, переглянувшись, пошли мыться…

…Я смыл с себя пот минут за десять. И, выбравшись из бочки для омовений, быстренько оделся. А когда вылетел из бани, обнаружил, что Мэй уже стоит во дворе. Собирая мокрые, нечесаные волосы в самый обычный «хвост»!

«Я тебя люблю…» — взглядом сказал я.

«Я тебя тоже…» — улыбнулась она. И, дождавшись, пока я пройду мимо, заняла место за моим левым плечом^[71].

Делая вид, что никуда не торопимся, мы прошли по двору до высокой двери, зашли в сарти, поднялись на пятый этаж и одновременно заскрипели зубами, увидев, что стену напротив двери в нашу комнату подпирает Унгар Ночная Тишь.

— Силы твоей деснице и остроты твоему взору, баас’ори’те! Полной чаши твоему дому и плодовитости лону, ашиара! — учтиво поздоровался хейсар. Потом поднял с пола тяжеленный сверток и показал его Мэй: — Я принес все, что ты просила. И готов заниматься.

Мэй виновато посмотрела на меня и опустила взгляд — мол, решай сам…

Решил. И следующие два с лишним часа умирал от ревности: моя жена, сидя за столом бок о бок со своим бывшим женихом, учила его правильно собирать налоги. Нет, разумом я понимал, что эти занятия — часть ее долга перед своим родом. Но только разумом — сердце рвалось на части всякий раз, когда я слышал, как она обращается не ко мне, а к НЕМУ.

«Он будет управлять леном Атерн, когда мы уйдем…» — раз за разом повторял я про себя. Но довод не успокаивал — я ЗНАЛ, как Унгар относится к Мэй. И помнил, как он на нее смотрел во время виот’ун’иара!

Довод «теперь она моя жена» тоже не убеждал — Аютэ тоже была замужем. Однако это не помешало Негзару Мыши ее похитить.

«Унгар — тоже Аттарк. Значит, мой родственник…» — твердил я. И изо всех сил сжимал кулаки — похищение женщин в Шаргайле было нормой. Значит, Ночная Тишь МОГ ХОТЕТЬ ЭТО СДЕЛАТЬ!

Видимо, обуревающие меня чувства все-таки вырвались наружу, так как в какой-то момент, повернувшись ко мне, Мэй изменилась в лице, тут же отодвинула от себя исписанный Унгаром свиток и слово в слово повторила слова, которыми я закончил сегодняшнюю тренировку:

— Все, на сегодня хватит!

Тон, которым она это произнесла, ясно давал понять, что оспаривать ее решение бессмысленно, однако Ночная Тишь все-таки попытался:

— Я не устал!

— Ты — нет. Зато устала я…

Парень ее «не услышал»:

— Но ведь еще толь…

— Я. Хочу. Провести. Время. С мужем! Ясно?!

— Да… Прости, ашиара… — опустив взгляд, как-то слишком недовольно буркнул Унгар. — Тогда я приду завтра. В это же время…

«Нет!!!» — мысленно воскликнул я, почувствовав, что за словами «приду завтра» скрывается нечто большее, чем обычное желание учиться.

— Нет! — твердо сказала Мэй. — Занятий со мной больше не будет…

Ночная Тишь недоуменно изогнул бровь:

— То есть как это не будет? Аннар сказал, что…

–…что леном Атерн после нашего ухода будешь управлять ты. Я не возражаю — управляй…

— Но я еще почти ничего не умею!

От Мэйнарии повеяло ледяным холодом.

— Если род не захочет оплатить тебе услуги хорошего наставника, то это сделает мой муж. Или мой опекун…

…Свитки и писчие принадлежности Унгар собирал минут пять. И, как мне показалось, ждал, что к двери его проводит Мэй. Ага, как бы не так — как только моя жена озвучила свое решение, я поднялся с кровати и закрыл супругу спиной.

Намек получился прозрачнее некуда. И парень был вынужден удалиться.

Закрыв дверь на засов, я подошел к своей Половинке, обнял ее за талию, заглянул в глаза и тихонечко поинтересовался:

— Почему?

— Он смотрит на меня как на женщину… — криво усмехнулась Мэй. — И думает совсем не о цифрах…

Ее ощущения настолько точно совпадали с моими, что я сжал зубы и заиграл желваками.

— Не волнуйся… — поняв, чего я опасаюсь, пообещала она. — Я не отойду от тебя ни на шаг…

Примечания

63

Жонглер — странствующий сказитель, певец, музыкант или фокусник.

64

Ниер’ва — дословно «дарующий божественную искру». Мастер, способный вложить в ученика дух Бога-Воина.

65

Это изречение приписывается основателю Вейнарской школы Меча и вбивается в сознание новичков с первыми разучиваемыми движениями.

66

Кром употребляет хейсарское выражение — члены рода считаются сыновьями и дочерями аннара.

67

Ара’д’ори — буквально: одежда для воина (хейсарск.).

68

Ил’личе — дословно «кувшин силы», инвентарь, используемый для тренировки пальцев и запястий. Аналог — нигиригаммэ в Годзю-рю.

69

Дуновение — название боевых связок комплекса Ветра.

70

Танец — местное название комплекса формальных упражнений.

71

Как полагается замужней хейсарке.