Греческие древности. Быт, право, государственность

Василий Васильевич Латышев, 1880

Книга представляет собой первую часть классического труда академика Василия Васильевича Латышева (1855–1921) «Очерк греческих древностей» (публикуется с незначительными сокращениями). Древности греческого народа – это часть истории Греции, относящаяся к общественному и частному быту древних греков. В работе подробно рассматривается политическое, финансовое, юридическое и административное устройство Эллады на примере преимущественно Спарты и Афин. Читатель узнает, как была устроена афинская демократия, как функционировали суды, как воспитывались юные спартанцы и о многих других нюансах повседневной жизни эллинов.

Раздел I. Исторический обзор развития форм государственной жизни эллинов

Глава 1. Основы греческой государственной жизни

§ 1. Элементы народонаселения

В каждом греческом государстве, кроме граждан в собственном смысле, были и другие элементы населения, не входившие в состав гражданской общины, именно: а) люди несвободные, т. е. рабы или крепостные, б) жители лично свободные, но не пользовавшиеся гражданскими правами.

Рабство уже в глубокой древности существовало во всей Элладе. Еще в гомеровские времена купля и продажа военнопленных или похищенных людей была распространена повсюду. Раб уже тогда составлял часть имущества своего господина, переходил по наследству от отца к сыну, мог быть продан и даже убит господином безнаказанно, одним словом, его участь вполне зависела от воли господина, но вследствие патриархального склада всей жизни тогдашних времен обыкновенно была довольно сносною и само число рабов вообще не было велико. В более поздние времена, с постепенным развитием искусств и ремесел и с изменением строя государственной жизни греков, во времена господства знати стало распространяться воззрение, что занятие ремеслами унижает достоинство гражданина, жизнь которого должна быть посвящена на служение отечеству. Поэтому ремесла перешли преимущественно в руки рабов и иностранцев и eo ipso рабство приобрело огромное значение для социальной жизни греков; на рабов стали смотреть как на необходимую принадлежность полного хозяйства. В исторические времена огромное количество рабов работало на полях крупных землевладельцев, на фабриках, в рудниках и пр. под надзором управителей и надсмотрщиков, по большей части принадлежавших также к рабскому состоянию; другие занимались мореплаванием, торговлею и другими профессиями. Чем зажиточнее был дом, тем больше было в нем рабов. Были также рабы, жившие отдельно от господ и платившие им определенный годовой оброк, а остальную часть заработка обращавшие в свою пользу и таким образом достигавшие иногда значительного благосостояния. Затем были рабы государственные, из которых набиралась полицейская стража, писцы и низшие служители должностных лиц и т. п.

В цветущее время Эллады рабы составляли самый многочисленный элемент народонаселения в большинстве государств, за исключением таких, в которых их место заступали крепостные или где существовали особые условия, ограничивавшие развитие рабства. По свидетельствам древних авторов, коринфяне в эпоху своего процветания имели 460 000, эгинеты — 470 000 рабов; в Аттике в 309 г. считалось 400 000 рабов при 21 000 граждан; у дарданцев было по 1000 и более рабов у одного господина. Напротив, у фокейцев и локров до IV в. до Р. X. законом запрещено было иметь рабов; но такие установления, без сомнения, составляли исключение и могли иметь место только в странах, менее затронутых цивилизациею и сохранивших простые патриархальные отношения. Большинство рабов было варварского происхождения, преимущественно из стран припонтийских и малоазиатских.

Раб признавался безусловно имуществом своего господина и, в качестве такового, не считался даже юридическою личностью, а просто телом мужским или женским (σωµα ανδρειον, σωµαγυναικειον). Если кто обижал раба, то господин мог жаловаться на вред, причиненный его имуществу, и с другой стороны, обязан был возмещать причиненные рабом убытки. Судебные показания во всех делах, кроме касавшихся убийства, брались у рабов, по крайней мере в Афинах, не иначе как под пыткою, в силу мнения, что только физическая боль может заставить раба говорить правду. Дозволение пытать рабов зависело от воли господина. Сам господин мог подвергать своих рабов какому угодно телесному наказанию, налагать на них клейма и даже убивать, не подвергаясь строгой ответственности. Однако государство иногда давало рабам защиту от жестокого обращения господ, предоставляя право искать убежища в известных святилищах: таковы были, например, в Афинах храм Тесея и святилище Эвменид, храм Геры в Флиунте, святилище Паликов в Сицилии, храм Деметры в Андании (в Мессении) и др. В Афинах раб, убежавший в храм Тесея, мог просить о продаже его другому господину; в Андании жрец Деметры решал вопрос, имел ли раб достаточные причины искать убежища в святилище, и если таковых не оказывалось, то он должен был возвращаться к господину. Нередко, впрочем, отношение господ к рабам было вполне гуманное. Иногда господин позволял рабу приобретать собственное имущество и обзаводиться домом и семьей, так как последняя теснее привязывала раба к дому господина. Рабы, рожденные дома (οικογενεις, ενδογενεις), вообще считались более развитыми и преданнее покупных. Рабы нередко имели доступ к общественным святилищам и праздникам.

Рабы могли получать свободу или от государства, или от господина. Государство могло освобождать рабов частных лиц за особые заслуги, например, за донос о важном государственном преступлении (вроде измены и т. п.) или за военную службу, когда в ней оказывалась надобность. При этом государство возмещало господам убытки за освобожденных рабов. Освобождение раба господином вполне зависело от воли последнего и делалось или даром (за услуги, по завещанию и т. п.), или за известный выкуп. Но так как раб не был юридической личностью и потому не мог заключать никакого договора, то он часто вносил выкупную сумму в храм какого-либо божества, жрецы которого заключали от себя договор с господином и вручали ему деньги. Такая фиктивная продажа божеству была особенно распространена в Дельфах. Нередко также (преимущественно в городах средней Греции) господин посвящал раба божеству и тем ставил его под защиту храма, хотя и такое посвящение было чисто фиктивное, так как раб не был обязан служить при храме. Наконец, встречаются случаи формального освобождения в народном собрании. Вольноотпущенники обыкновенно приписывались к классу метеков и обязывались признавать прежнего господина своим патроном, иногда же, за особые заслуги, прямо получали от государства гражданские права.

От покупных рабов следует отличать крепостных в Фессалии и некоторых дорических государствах. Это были потомки древнейшего населения этих областей, обращенного в крепостную зависимость пришлыми завоевателями. Они были прикреплены к земле, разделенной на участки между завоевателями, и обязаны были обрабатывать ее на свой счет и доставлять владельцу участка определенное количество продуктов. Владелец участка был непосредственным господином живших на нем крепостных, но не имел над ними неограниченной власти: он не мог ни продавать их без земли, ни освобождать; право освобождения принадлежало только государству. В некоторых государствах (например, на Крите) крепостные составляли признанные законом семьи и имели право собственности. Так как крепостные не принадлежали, подобно покупным рабам, к разным племенам, а составляли однородную массу населения, иногда значительно превосходившую своею численностью господствующее племя, то последнему приходилось опасаться восстаний со стороны крепостных (которые и действительно неоднократно бывали, например, в Лаконике и Фессалии), и это опасение много способствовало ухудшению их положения. К этому классу несвободного населения принадлежали ειλωτες в Лаконике, πενεσται в Фессалии, γυµνησιοι в Аргосе, κατωνακοφοροι или κορυνηφοροι в Сикионе, µνωιται и αφαµιωται или κλαρωται на о. Крите. В некоторых дорических колониях туземное население, порабощенное колонистами, также было обращено в крепостных: таковы были мариандины в Гераклее Понтийской, киллирии или калликирии в Сиракузах. Положение илотов в Лаконике, известное нам лучше положения других крепостных, будет изложено в разд. II.

Жители типа афинских метеков. Кроме несвободных, во всех греческих государствах (за исключением разве таких, которые не допускали долговременного пребывания иностранцев, как, например, Спарта, или совсем не поддерживали внешних сношений) был класс населения, часто очень многочисленный, состоявший из тех иностранцев (ξενοι), которые поселялись в данном государстве на продолжительное или постоянное жительство, приписывались к числу его обывателей и обязывались исполнять известные повинности. Такие обыватели назывались µετοικοι (например, в Афинах) или παροικοι, ενοικοι, κατοικοι, εποικοι. О правовом положении аттических метеков будет сказано ниже, в разд. III; о положении таких жителей в других государствах мы имеем мало сведений, но, вероятно, оно всегда было более или менее сходно.

Граждане. Несвободные и жители типа метеков входили в состав народонаселения государства, но не пользовались в нем политическими правами. Последние принадлежали в каждом государстве только его гражданам (πολιται). Главным отличительным признаком гражданина в полном смысле этого слова, по Аристотелю (Пол. III, 1, 4 и 8), было участие в государственной власти, но этот признак вполне верен только относительно государств демократических, так как в них, действительно, все граждане имели право участия в главнейших органах государственной власти: народном собрании и суде; между тем в государствах аристократических к государственному управлению и суду имели доступ только члены нескольких родов, выдававшихся благородством своего происхождения или богатством, которые, стало быть, одни подходили под аристотелевское понятие о полном гражданине; рядом с ними в аристократических государствах был значительный класс населения, который также входил в состав гражданской общины, но пользовался меньшими политическими правами, хотя право владения недвижимою собственностью, право самостоятельно выступать перед судом и прочие права гражданские принадлежали ему наравне с господствующим сословием.

Так как первоначальною основою, из которой развилась греческая государственная жизнь, была семья, то первым условием права гражданства для каждого отдельного лица во всех греческих государствах было происхождение от законного брака гражданина с гражданкою; дети от таких браков назывались γνησιοι. Дети, прижитые вне брака или происшедшие от смешанных браков (т. е. граждан с не гражданками или наоборот), признавались незаконными (νοθοι) и как таковые не принадлежали к семье отца и не имели прав членов семьи, в особенности права наследовать отцу без завещания. Браки между гражданами разных государств считались законными только в таком случае, если между двумя государствами особым договором установлена была epigamia, т. е. признание законности браков принадлежащих к ним лиц. В демократических государствах иногда случалось, что при значительной убыли гражданского населения даровались гражданские права лицам, происшедшим от браков граждан с иностранками и даже рабынями (или наоборот), но затем после приращения народонаселения государство обыкновенно восстановляло нарушенные положения (Арист. Пол. III, 3, 5).

Кроме родовых граждан в государствах были еще жалованные (ποιητοι, δηµοποιητοι), т. е. получившие право гражданства в силу постановления высшей государственной власти, обыкновенно за какие-либо важные заслуги, оказанные государству. Новые граждане записывались в существовавшие в государстве подразделения и получали или сразу все права наравне с родовыми гражданами, или с некоторыми ограничениями: так, например, доступ к высшим государственным должностям, особенно к имевшим религиозный характер, нередко оставался закрытым для новых граждан до третьего поколения.

О правах аттических граждан см. ниже в разд. III, гл. 19.

§ 2. Родовые и территориальные подразделения гражданских общин

Семья. Исходною точкою государственной жизни эллинов, как и других арийских народов, был так называемый патриархально-родовой быт, в котором первоначальною клеточкою была семья, состоявшая из хозяина, его законной жены и детей; рабы также причислялись к семье, как домочадцы. Хозяином дома (κυριος) был отец семьи, ее естественный владыка, опекун и представитель пред богами и людьми; он заведовал культом домашних богов, хранил свойственные семье ритуальные обряды и учил им сына; он же представлял пред судом свою жену, несовершеннолетних детей и рабов. Женщина у греков в течение всей жизни считалась как бы несовершеннолетнею и находилась под опекой мужчины; по аттическому закону женщина самостоятельно, без посредства своего κυριος, не могла заключать никакой сделки, стоимость которой превышала цену медимна ячменя. Опекуном незамужней был ее отец, а после его смерти — старший брат или другой ближайший родственник с отцовской стороны, опекуном замужней — муж и после его смерти старший сын; если она оставляла дом мужа, то возвращалась под опеку отца или его ближайших родственников. Однако женщина даже в замужнем состоянии имела право собственности, а в некоторых государствах — даже право распоряжения имуществом, принесенным с собою при вступлении в брак (приданым и наследством). Общность имущества мужа и жены вообще не была признаваема греческим правом. Муж имел право пользования имуществом жены, но терял его в случае, если она умирала бездетною или в случае расторжения брака, так как в таких случаях имущество возвращалось родственникам жены; если же от брака происходили дети, то они после смерти матери получали все ее имущество, отец же только заведовал им до совершеннолетия детей.

Власть отца над детьми не была безграничною или деспотическою и, по крайней мере, в исторические времена, регулировалась законами. Так, например, издревле принадлежавшее отцу право продавать детей было ограничено Солоном и другими законодателями. Отец мог наказывать детей, мог отдавать дочь в замужество за кого ему угодно, мог предоставлять другой семье право усыновления его сына, наконец, мог формально, посредством публичного объявления (αποκηρυξις), отказываться от сына; но, с другой стороны, он был обязан, по крайней мере, по аттическим законам, заботиться о приличном воспитании детей и учить их какому-нибудь ремеслу, теряя в противном случае право требовать от детей содержания и ухода в старости и болезни. Отцовская власть над сыновьями прекращалась с достижением ими совершеннолетия; государство признавало совершеннолетних даже при жизни отца самостоятельными личностями, а если они были сироты или сыновья наследниц, то с достижением совершеннолетия получали право распоряжаться своим имуществом. Время гражданского совершеннолетия определялось различно в разных государствах, но вообще оно было около 18-го года жизни. После смерти отца имущество его обыкновенно делилось поровну между сыновьями, дочери же получали из него только содержание до замужества и приданое при выходе замуж; в случае же отсутствия сыновей наследство переходило к дочери, на которой в таком случае обязан был жениться ближайший родственник отца.

Роды и племена. Следствием естественного размножения и разделения семьи, т. е. образования особых семей сыновьями и внуками главы семьи, было происхождение рода (γενος). Отец первоначальной семьи, от которой происходили все семьи рода, был его родоначальником и сообщал ему свое имя (например, Алкмеониды от Алкмеона и т. п.); поэтому в некоторых государствах род обозначался словом patra, первоначально обозначавшим семью, находящуюся под властью отца. Члены рода стояли между собою в тесной правовой и религиозной связи (в особенности родственники трех ближайших степеней, обозначавшиеся понятием αγχιστεις). Они имели общий родовой культ, состоявший главным образом в почитании предков, имели свои особые святилища, жрецов, кладбища и пр. Они обязаны были мстить убийце одного из членов рода, погребали умерших сочленов и в случае отсутствия прямых наследников у умершего наследовали его имущество. Первоначально родичи, без сомнения, по большей части и жили друг подле друга, занимая сплошной округ. По Аристотелю, первым обществом людей была деревенская община, которую он называет «колониею семьи» (Пол. I, 1, 6: η κωµη αποικια οικιας) и стало быть, смотрит на нее как на общину родовую. И действительно, следы такого происхождения деревенских общин встречаются еще в исторические времена. Например, многие аттические общины имели родовые названия (Филаиды, Бутады, Пэониды и пр.), очевидно потому, что первоначально служили местом жительства членов одного рода. С постепенным развитием общинного быта связи, скреплявшие родовые общины, все более и более ослаблялись; даже кровное родство между многими членами одного рода мало-помалу сделалось столь отдаленным, что понятие о родичах (γεννηται) перестало совпадать с понятием о родственниках (συγγενεις); этим и объясняется возможность разделения всей гражданской общины на определенное, неизменяющееся количество родов (как, например, в Аттике каждая из 12 фратрий делилась на 30 родов). В исторические времена в Афинах роды представляли собой корпорации, члены которых признавали одного общего предка, имели общий родовой культ, право наследства и обязанность родовой мести; в каждом роде велся список его членов, в который заносимы были имена новорожденных законных детей. Во главе каждой корпорации стоял αρχων του γενυος.

Посредствующим звеном между родом и племенем (или филой) была во многих местах φρατρια или φατρια, образовавшаяся, по всей вероятности, путем естественного размножения рода. Уже в «Илиаде» (II, 362; IX, 63) упоминается деление народа на филы и фретры. Связи, соединявшие членов фратрии (фраторов), были главным образом религиозные; так, в Афинах фратрии имели общий культ Зевса Фратрия и Афины Фратрии, кроме того, их религиозное единство ясно обнаруживалось в праздник Апатурий (Απατουρια = οµοπατορια), по словам Геродота, общий всему ионическому племени. В фратриях также велись списки, в которые отцы с согласия фраторов записывали своих законных детей; принятием во фратрию удостоверялась законность происхождения ребенка и, стало быть, его гражданские права, так что фраторы были блюстителями чистоты происхождения граждан. Затем фраторы, вслед за родичами, обязаны были мстить за убитых сочленов и имели право наследства в тех случаях, когда умерший был последним представителем своего рода.

Вследствие размножения родов или вследствие соединения нескольких родов в одну группу для совместной жизни и защиты от внешних нападений образовались более крупные общественные единицы, носящие название φυλαι, а затем из их соединения — племена. Так, дорическое племя делилось на три филы: Υλλεις, Παµφυλοι и ∆υµανες^[2], а ионическое — на четыре: γελεοντες, οπλητες, αιγικορεις и αργαδεις. Судя по тому, что по дошедшим до нас известиям деление на филы упоминается в нескольких десятках греческих государств, можно думать, что оно было общим для всех эллинов. Так как три дорические филы упоминаются во всех почти дорических государствах Пелопоннеса и во многих колониях, то отсюда можно вывести, что эти филы соединились в одно племя еще до эпохи переселений. В некоторых малоазиатских ионических государствах кроме 4 названных фил упоминаются еще две, Βωρεις, и Οινωπες, быть может, обнимавшие собою эолийцев, принимавших участие в основании городов Ионии.

Впоследствии, с развитием общинного быта, филы представляли собою внутри каждой городской общины политические корпорации, имевшие собственные культы и собственных начальников (в Аттике главы фил назывались (φυλοβασιλεις) и игравшие более или менее значительную роль в государственной жизни. В государствах, где аристократия была сильна и родовые связи оставались еще крепкими, филы представляли собою естественные основы для устройства государственного управления, для набора войска и пр. Еще в «Илиаде» Нестор советует Агамемнону построить войско для битвы по филам и фретрам (II, 362). В Аттике со времени Солона ежегодно выбиралось в совет по 100 членов из каждой из 4 фил. Впрочем, об аттических филах подробнее будет сказано в разд. III, гл. 15.

Общины и государства. По словам Фукидида, в древнейшие времена население Эллады жило в неукрепленных деревнях (κατα κωµας) и постоянно носило оружие, чтобы иметь возможность защищаться от вражеских нападений (Фук. I, 5). Каждая из таких деревенских общин была независима и самостоятельна в своих внутренних делах и в отношениях к соседям; они вели между собою борьбу, заключали союзы и договоры как самостоятельные государства; но их политическая жизнь, при их слабости и незначительности, конечно, не могла проявляться в важных событиях и предприятиях, которые могли бы оставить след в народных преданиях, чем и объясняется крайняя скудость сведений об их быте^[3]. Общины, лежавшие по соседству и населенные в большинстве случаев соплеменниками, конечно, не могли оставаться совершенно обособленными друг от друга. И потребности повседневной жизни и общность религии и празднеств сближали их, а опасность от внешних нападений и общие интересы заставляли соединяться в более или менее прочные федерации или, по выражению Страбона, системы демов (συστηµατα δηµων). По словам Страбона (VIII, р. 336—7), в Элиде, Аркадии и других местах Пелопоннеса еще в исторические времена было много таких союзов, из которых впоследствии посредством синойкизма составлялись города; так, Мантинея составилась из 5 ком, Тегея — из 9, Эгий — из 7 или 8 и т. д.; город Элида составился только в V в. из многих демов; Спарта еще во времена Фукидида представляла не настоящий город, а совокупность пяти ком (Фук. I, 10). Причины, способствовавшие соединению нескольких демов в один город, конечно, невозможно определить с точностью; в одних случаях причинами могли быть опасности, грозившие федерации извне, в других — чрезмерное усиление и преобладание одного из ее членов над другими, в третьих, наконец, оба эти условия могли действовать вместе.

Слово πολις у греков имело двоякое значение: во-первых, оно обозначало, прежде всего, городскую крепость, построенную обыкновенно на возвышении и служившую ядром или центром, вокруг которого постепенно росло и развивалось городское поселение. В аттических документах крепость еще в V и IV вв. до Р. X. называется просто πολις; но обыкновенно с развитием городского поселения вокруг крепости ее называли преимущественно ακροπολις, а словом πολις обозначали целый город, так что оно делалось равнозначным со словом αστυ. Во-вторых, в государственном смысле слово πολις обозначает политически независимый город вместе с принадлежащею к нему областью, т. е. соединяет в себе признаки государства и столицы; величина, богатство, наружность поселения совершенно не брались при этом в расчет.

Мы уже заметили выше, что греческие города составлялись обыкновенно посредством синойкизма (συνοικισµος). Сущность его состояла в том, что деревенские общины известного округа или страны соединялись в одно государственное целое с одним политическим и административным средоточием в городе, причем все жители, принадлежавшие к этим общинам, становились politai нового государства независимо от того, жили ли они в городе или нет. Иногда при этом большая часть населения действительно переселялась в город, иногда же (как, например, при аттическом синойкизме) население оставалось на прежних местах жительства, не переменяя своих владений и образа жизни, и только члены благороднейших родов селились на постоянное жительство в городе, как местопребывании правительства. Но если деревенские общины и продолжали существовать по-прежнему, то они теряли свою политическую самостоятельность и удерживали самоуправление только во внутренних делах (ср. ниже, в главе 15, об аттическом синойкизме). С течением времени городская община сделалась господствующею формою государственного быта во всей Элладе, так что во времена Пелопоннесской войны только в западной Локриде, Этолии, Акарнании и других менее затронутых культурой областях продолжали еще существовать мелкие деревенские общины (Фук. I, 5).

Территориальные деления в государствах. В исторические времена в греческих государствах нередко встречаются разделения гражданской общины по месту жительства, рядом с которыми иногда продолжали существовать и деления родовые, обыкновенно сохранявшие в таком случае только религиозное и семейно-правовое значение.

Территориальное деление гражданской общины отчасти вытекало из военных и административных потребностей, отчасти являлось следствием введения демократического устройства. Так как члены одной филы или даже рода нередко жили в разных местах государства, то эти родовые деления оказывались неудобными для организации войска и государственного управления. Так, в Аттике еще до Солона было введено с военными целями деление граждан на навкрарии; точно так же и в Спарте устройство войска основано было на делении граждан по месту жительства. С другой стороны, территориальное деление, обнимая всех живших в каждом округе граждан без различия их происхождения и имущественного положения, разрывало связь благородных родов между собою и способствовало развитию демократического принципа полного равенства граждан.

Основою территориального деления были обыкновенно более или менее значительные общины, имевшие самоуправление во внутренних делах, но подчиненные центральному правительству во всем, что касалось общегосударственных интересов. В Аттике такие общины были установлены Клисфеном под названием δηµοι; каждый дем входил в состав одной из 10 установленных Клисфеном фил, которые составляли важные политические корпорации и по которым распределялись государственные повинности граждан. Такое же деление на местные филы, как теперь видно из надписей, существовало во многих греческих государствах. Назывались они то по местностям, то по именам общегреческих или местных героев. Подразделения, подобные аттическим демам, также встречаются в разных государствах. Так, в Теосе граждане делились на συµµοριαι (вероятно, подразделения фил) и πυργοι, и подобно тому, как в Аттике в состав официального имени гражданина входило его название по дему (δηµοτικον), так в Теосе личность гражданина определялась именами пирга и симмории, к которым он принадлежал. Граждане родосских городов Иалиса, Линда и Камира делились на довольно большое число округов, называвшихся κτοιναι; эти округа продолжали существовать и после основания названными городами нового города Родоса, но сохранили только значение культовых союзов.

В некоторых государствах к делению граждан применяема была десятичная схема. Так, на о. Самосе, где рядом с 4 ионическими филами существовали три местные, подразделениями фил были тысячи (χιλιαστυες), сотни (εκατοστυες) и роды. Тысячи встречаются также в Эфесе, Эрифрах, Мефимне и др., сотни — в Лампсаке, Византии, Гераклее Понтийской, пятидесятни (πεντηκοστυες) — на о. Косе.

Глава 2. Государственный и военный быт героического периода

§ 1. Государство, органы его власти и народонаселение

Героическим периодом называется время от первого появления эллинов в Фессалии до переселения дорийцев в Пелопоннес. Название это произошло от того, что древние цари и вожди, подвиги которых воспеты поэтами, назывались ηρωες. «Илиада» и «Одиссея», бессмертные произведения древнегреческого творчества, приписываемые Гомеру, дают нам много драгоценных сведений об общественной и частной жизни греков в этот период. Эта жизнь во многих отношениях разнится от жизни исторических веков. Нужно заметить, что в данных эпоса трудно отделить действительность от вымысла и приурочить эти данные к определенным условиям пространства и времени; но мы должны довольствоваться картиной героических времен в том виде, как ее представляют поэмы, потому что других сведений об этих временах совершенно не имеем.

В гомеровских поэмах мы еще не встречаем общего имени Эллады и ее жителей; под именем Эллады в них разумеется только небольшая фессалийская область, подвластная Ахиллу (Ил. II, 684), а эллинами называются жители ее^[4]; для обозначения всех греков употребляются имена: 'Αχαιοι, ∆αναιοι, Αργειοι. Однако, несмотря на то, что греческие племена еще не сознавали себя одним народом, их государственная и общественная жизнь была уже значительно развита, хотя понятие о государстве как во внешних его отношениях, так и во внутреннем строе было еще неопределенно и неясно. Всюду заметно переходное состояние от патриархально-родового быта к государственному. Многочисленные мелкие государства героического века носят на себе характер семьи; во главе отдельных государств стояли цари (βασιλεις); при них в роли советников и ближайших помощников являются старейшины (γεροντες), собирающиеся по зову царя в совет (βουλη), решения которого предлагаются народу (λαοι) к сведению и исполнению на народном собрании (αγορα).

Царь (βασιλευς, от корня βα и λαος, след. = русскому воевода, нем. Herzog) был, прежде всего, верховным военным предводителем своего народа, затем судьею и посредником между богами и народом, исполнителем жертв и религиозных обычаев, поскольку они не были связаны с определенными храмами и жречеством. Правление не всегда было монархическим: встречается упоминание о нескольких независимых царях в одном царстве (в Аргосе были 3 царя, в Элиде 4), хотя уже высказывается мысль, что существование нескольких равноправных начальников есть политическое зло. Цари, участвовавшие в троянском походе, хотя и были соединены союзом, но были независимы и самостоятельны как относительно друг друга, так и относительно главного предводителя Агамемнона, царя Микенского.

Царская власть считалась божественным учреждением: цари происходят от Зевса или других богов (διογενεες), ими воспитываются (διοτρεφεες), стоят под их особым покровительством, получают от Зевса скипетр и законы и передают их по наследству своим преемникам. Однако, кроме права наследства, и личные достоинства имели большое значение при занятии престола: если наследник был молод и ничем еще не успел заявить себя перед народом, то он и не считался царем, а только удерживал за собою владение отцовским имуществом. В гомеровском обществе царь скорее представляется пожизненным вождем своего народа, нежели обладателем земли, населенной этим народом. В случае его смерти достоинство его обыкновенно переходило к сыну, но могло переходить и к другому роду. Во время отсутствия Одиссея на Итаке сын его Телемах не считался царем; престол получил бы тот из женихов, которого выбрала бы Пенелопа. Иногда получали царское достоинство даже пришельцы из других стран, своими личными качествами привлекшие к себе любовь и уважение народа (Беллерофонт). При нескольких сыновьях предпочтение отдавалось старшему (встречаются, впрочем, и случаи раздела власти между сыновьями); иногда престол переходил к зятю, если у царя была замужняя дочь (так Менелай, женившись на Елене, наследовал ее отцу Тиндарею), иногда к брату.

Власть царя была неограничена, — святость его сана и происхождения исключала ограничение; но он вовсе не походил на восточных деспотов и стоял по отношению к народу, как отец к семье. Эта самая святость сана подчиняла его вечной божественной идее права, ограничивала его произвол и налагала известные обязанности по отношению к народу, хотя последний не был ничем гарантирован от нарушения этих обязанностей. Понятие об обязанностях царя не раз выражается у Гомера в жалобах на злоупотребление властью и в похвалах мудрому управлению.

Мы сказали уже, что личные достоинства царя имели большое значение в глазах гомеровских греков. Превосходство физической силы и ловкости было главною основою авторитета и власти в примитивном обществе; постепенно к ним присоединялось превосходство ума, опытности и красноречия. И в гомеровском обществе эти качества, т. е. ум, телесная сила, ловкость, красноречие и, прежде всего, храбрость считались необходимо присущими царю^[5]. Цари предводительствуют войсками, сами бьются в передних рядах и своим доблестным примером возбуждают мужество воинов; нередко они выезжают на колесницах на единоборство с царем или героем враждебного лагеря. Авторитет Одиссея и Нестора основывается главным образом на опытности, находчивости и красноречии. Люди дряхлые и неспособные не могли рассчитывать удержать за собой престол и иногда добровольно отказывались от него (Лаэрт, отец Одиссея).

Отправление правосудия считалось важною и священнейшею обязанностью царя, которая преимущественно могла снискать ему любовь и уважение народа, в отношении к судебной власти цари называются δικασπολοι, θεµιστοπολοι. По понятиям Одиссея, нет славы выше славы царя, чинящего справедливый суд и защищающего своих подданных от насилий и произвола; где властвует такой царь, там поля приносят богатую жатву, деревья гнутся под тяжестью плодов, стада размножаются, море изобилует рыбою, и народ благоденствует; ибо справедливый царь исполняет волю богов и тем заслуживает их милость (Од. XIX, 111 cл.). Напротив, за несправедливость гнев Зевса обрушивается на виновных (Ил. XVI, 384 cл.).

Иногда судебные дела решались царем при участии советников (см. ниже); но не было, кажется, определений относительно того, какие дела подлежали ведению одного царя и какие он должен был решать с советниками.

К обязанностям царя относилось также совершение жертвоприношений от имени всего народа, подобно тому как в семье эти обязанности принадлежали отцу^[6]. Богослужебные обряды древних греков не требовали особых исполнителей, если не совершались в храме; жрецы, как в гомеровские времена, так и впоследствии, были только при храмах, где при совершении богослужебных обрядов соблюдался известный прочно установленный ритуал. Вообще на царях лежало много различного рода обязанностей, но зато они и пользовались большим почетом со стороны народа. На войне они получали как свою почетную долю (γερας) значительную часть добычи, на общественных обедах — почетное место, большие и лучшие порции кушанья и большее количество вина. Из общественной земли царю отрезался значительный участок земли (τεµενος), который составлял не частную собственность царя, а, так сказать, коронное поместье, и в качестве такового переходил от одного царя к другому. Цари обрабатывали эти поместья сами с помощью рабов и наемников или отдавали в аренду. Далее могут быть упомянуты пошлины (θεµιστες) и добровольные приношения народа (δωρα, δωτιναι). Все это составляло для царей источник богатств, иногда весьма значительных.

Внешних отличий царского достоинства в одежде и украшениях не было; цари не носили ни венцов, ни диадем. Только богато украшенный посох (σκηπτρον) считался отличительным знаком царского достоинства, почему цари часто называются скиптроносцами (σκηπτουχοι); впрочем, кроме царей его носили также глашатаи, жрецы и ораторы в народном собрании.

Царский совет и дружина^[7]. Царя окружали благороднейшие граждане, его советники и состольники (ηρωες, αριστοι, εξοχοι ανδρες, ηγητορες ηδε µεδοντες), которым Гомер также придает иногда титул царей (βασιληες) или имя старцев (γεροντες, δηµογεροντες) не столько по отношению к их возрасту, сколько для выражения того, что они были почтенные, уважаемые люди. Впрочем, обыкновенно это были, действительно, люди преклонного возраста, умудренные опытом и способные подать дельный и разумный совет. Они участвовали в обсуждении всех важнейших государственных дел (по участию в совете они называются βουληφοροι ανδρες); совещания происходили обыкновенно на общем пиршестве в царском дворце. Геронты уважали царя, но не раболепствовали перед ним, свободно высказывали свои мнения и даже спорили с царем. Мнение старейшин не имело, безусловно, обязательного значения для царя, хотя обыкновенно придавалось большое значение тому, чтобы царь действовал согласно с ним. Гектор предпочитает смерть упрекам геронтов и народа (Ил. XXII, 100 cл.). Совещательное собрание Агамемнона состояло из прочих царей, принявших участие в походе.

На войне царя окружали εταιροι, вполне соответствовавшие русской княжеской дружине и представлявшие собою лучшую часть войска; в состав их входили и упомянутые царские советники. Ближайшую свиту царя составляли θεραποντες; это были люди близкие к царю, часто его друзья и товарищи по оружию, в то же время прислуживавшие ему: так, Патрокл был θεραπων у Ахилла, Мерион у Идоменея; во время битвы такие приближенные часто были возницами царской боевой колесницы.

Народ и народное собрание. Масса народа (λαος) в героические времена не имела общего участия в государственных делах. Народные собрания (αγορη) хотя бывали часто, но созывались не с целью спросить мнение народа по тому или другому делу и решить его всеобщею подачею голосов, а для того, чтобы выслушать уже состоявшееся решение царя и геронтов, или для того, чтобы народ присутствовал при обсуждении какой-либо важной государственной меры, касавшейся всего народа, как, например, вопросов о войне и мире и т. п. Народ выражал свое мнение не формальной подачей голосов, а нестройными криками, которые Гомер уподобляет бурным волнам моря или жатве, колеблемой ветром (Ил. II, 144 cл.). Созвание народного собрания (посредством глашатаев) происходило обыкновенно по инициативе царя после предварительного совещания со старейшинами. Собрание происходило вблизи царского дворца или на другом просторном месте; собравшийся народ сидел, почему собрание называется заседанием (θοωκος). Говорил в собрании сначала царь, потом благороднейшие граждане; желавший говорить вставал со своего места, становился, где ему было удобнее и откуда все могли его слышать, и брал от глашатая скипетр в знак того, что принимал на себя официальную обязанность. Если народ и приглашался высказать свое мнение, то все-таки принималось решение царя и геронтов. Так из II песни «Илиады» мы видим, что несмотря на то, что народ подал мнение в пользу возвращения на родину, мнение царей одержало верх, благодаря их убеждениям и угрозам, причем Одиссей жестоко избил палкою воина Терсита, осмелившегося открыто и дерзко высказать свое мнение. Вообще в гомеровском обществе везде на первом плане выступают цари и вожди, а масса народа отодвинута на второй план. Только в отсутствие царя или во время междуцарствия права народного собрания расширяются, оно является тогда облеченным верховной властью (например, на Итаке во время отсутствия Одиссея). Вообще народ представляется в гомеровских поэмах покорной и мало развитой в политическом отношении массой, легко поддающейся внушениям и изменяющей сообразно с ними свои воззрения. Однако уже проявлялось темное сознание силы народа, которая была уважаема царем и старейшинами, так что они при обсуждении дела обращали внимание на то, какое впечатление произведет их решение на народ. Совет и народное собрание считались учреждениями необходимыми и освященными обычаем; их отсутствие у циклопов поэт выставляет на вид как признак совершенной дикости нравов.

Весь народ, составляющий одну государственную общину, называется δηµος равно как и занятая им область. Политическим средоточием государства является город, πολις; в нем живут, прежде всего, царь и благородные граждане, которые, впрочем, обыкновенно имеют и загородные дома в поместьях. Городу противополагается принадлежащая к нему область (αγρος), заселенная деревнями и отдельными хуторами, в которых живут αγροιωται — обыкновенно земледельцы и пастухи; впрочем, и городские жители чаще всего занимаются земледелием: торговля и промышленность были еще мало развиты и занятых ими людей было немного, так что между городскими и деревенскими жителями не было резкого различия.

Народонаселение государства состоит из свободных людей и рабов; среди первых поэмы называют жрецов, ремесленников, прорицателей, певцов, глашатаев, обозначая их общим именем δηµιοεργοι. Жрецы (ιερηες, αρητηρες) пользовались большим уважением, так что оскорбление их, по общему верованию, сопровождалось даже народными бедствиями, как это видно из I песни «Илиады». От жрецов должны быть отличаемы прорицатели (µαντιες, θεοπροποι, οιωνοπολοι), которые могли, по мнению массы, узнавать волю богов и сообщать ее людям. Певцы (αοιδοι), прославлявшие деяния богов и героев, были желанными гостями на празднествах и пирах (Фемий на Итаке, Демодок у феаков), пользовались всеобщим уважением и считались стоящими под особым покровительством богов, так как высшие проявления человеческого духа греки относили к божественному наитию (θειος αοιδος, ср. προφρων θεος ωπασε θεσπιν αοιδην. Од. VIII, 498). Глашатаи (κηρυκες) были посредниками между царем и народом и между враждующими сторонами. Они также считались неприкосновенными, так как стояли под покровительством религии, а она в то время была единственною надежною защитою против насилия и произвола.

Низшую ступень на общественной лестнице занимали свободные земледельцы, владевшие участками земли (межи заботливо обозначались и охранялись) и скотом, который в то время считался главным имуществом, так как земледелие не было еще широко развито и значительная часть земель была под пастбищами. Кажется, много было свободных безземельных людей (θητες), которые служили более богатым землевладельцам в качестве батраков и поденщиков; положение их было незавидное: θητευεµεν (служить батраком) приводится Ахиллом как пример самого несчастного положения на земле (Од. XI, 489). Эти феты должны были составлять большинство простых ратников, следовавших за героем на войну, или наполнять многочисленные в то время шайки сухопутных и морских разбойников.

Положение свободной женщины в героическое время не было стесненным. Она не содержалась в затворничестве, как на востоке или у нас в допетровское время, и пользовалась значением в семье. Мы видим еще, правда, существование обычая покупать жену у ее родителей большими подарками (платить вено, калым), обычая общего народам, стоящим на низкой ступени развития, и естественно влекшего за собою подчинение и бесправие жены, но все-таки женщины пользовались влиянием в семье, уважением в обществе и даже большей свободой, нежели в исторические времена. Хозяйкою дома считалась только законная жена (κουριδιη или µνηστη αλοχος, ακοιτις), часто пользовавшаяся нежною любовью со стороны мужа (Андромаха, Пенелопа и др.). Женщины не были совершенно исключены из мужского общества, нередко появлялись в мужском отделении дома даже в присутствии посторонних лиц, принимали участие в беседах и приобретали даже славу мудрых советниц и народную любовь (например, Арета, см. Од. VII, 65–78).

Рабы (δµωες)^[8], приобретаемые покупкою, или военнопленные часто упоминаются в поэмах. Они обрабатывали земли своих господ, пасли стада, служили в доме. Положение их в описываемую эпоху было гораздо лучше, нежели в исторические века, когда раб не признавался даже человеком, а просто телом мужским или женским (ср. выше, разд. I, гл. 1, § 1). В героический век все классы общества стояли почти на одной ступени развития, и потому рабы немногим отличались от господ, тем более что многие из них, взятые на войне, были знатного и даже княжеского происхождения. Гомер особенно сочувственно относится к Одиссееву свинопасу Эвмею и придает ему эпитет διος, которым отличает он и царей. Такое сочувственное отношение доказывает, что положение рабов не было тяжело; особенное значение среди них имели пастухи, так как им вверялся главный предмет богатства господина. С другой стороны, при простом складе тогдашней жизни занятия, удовлетворявшие насущным ее потребностям, не считались постыдными, так что не только обыкновенные смертные, но даже цари и их дети не гнушались физического труда (Одиссей сам сколачивает себе кровать, Парис пасет стада своего отца) и тем самым еще более смягчали отношения между рабами и господами, иногда доходившие даже до взаимной любви и полного равенства (Эвмей и няня Эвриклея пользуются любовью всей семьи Одиссея и платят ей тем же. Козопас Мелантий сидит за одним столом с женихами. Од. XVII, 256). Хуже было положение невольницы (δµωαι, αµφιπολοι, — последним именем назывались приближенные к госпоже), которых было больше и с которыми обращались строже; на них лежали самые тяжелые домашние работы: они носили воду, мололи муку на ручных мельницах, стирали платье, пряли и ткали. Впрочем, в последних работах принимали участие и сами госпожи с дочерьми: Елена и Пенелопа славились своим прилежанием и искусством в пряже и тканье; Навсикая, дочь феакийского царя Алкиноя, вместе с рабынями стирала платье.

§ 2. Военное искусство

Войны между греками в героические времена (как и в исторические) были весьма часты; причинами их чаще всего была месть за различного рода насилия и оскорбления, причиненные одним племенем другому, или желание наживы, грабеж, к которому многие обращались вследствие бедности, избытка сил и духа предприимчивости.

Троянская война также предпринята была из мести, именно за похищение Елены Парисом. Под главным предводительством Агамемнона, брата оскорбленного супруга Елены Менелая, собрались греческие цари со своими войсками и переправились под Трою (во II песне «Илиады» подробно перечислены города и племена, принявшие участие в войне, и численность выставленных ими войск и кораблей); прибыв туда, греки извлекли свои корабли на берег и стали лагерем на равнине между городом и морем. Лагерь состоял из землянок и деревянных шалашей (κλισιαι), укреплен был валом с башнями, брустверами (επαλξεις) и рвом, перед которым были палисады (σκολοπες. Ил. VII, 327); для выхода войск и выезда колесниц были сделаны ворота. Для обеспечения себя провиантом греки делали набеги на окрестные города и селения (впрочем, провиант выменивался также у дружественных соседей, например жители Лемноса привозили грекам вино. Ил. VII, 465 cл.) и по временам делали попытки приступом взять Трою. Троянцы, в свою очередь, выступали из города для битвы в открытое поле, старались овладеть лагерем и сжечь корабли. Правильно организованной блокады города мы не видим, осадные орудия не были еще известны. Караулы вообще ставились, но не всегда правильно с обеих сторон, и состояли иногда из людей, непригодных к бою (Ил. VIII, 518; XVIII, 514). Для наблюдения за действиями неприятеля иногда высылались разведчики.

Выходя на бой, герои надевают на себя доспехи (teucea, entea, opla), именно шлем, панцирь, поножи и щит, вооружаются мечом и копьями. Главным материалом для изготовления оружия служили кожа и медь; железо употреблялось только изредка, а золото, серебро и олово — лишь для украшения оружия.

В качестве шлема очень часто упоминается шапка из собачьей или какой-либо другой кожи (κυνεη); это имя употребляется, впрочем, и для обозначения металлического шлема (κυνεη ευχαλκος, παγχαλκος), но без козырька и султана. Обыкновенно медные шлемы (κορυς, также στεφανη, πηληξ) делались с шишками (κυµβαχος) и украшались султаном (λοφος) из конских волос (κ. ιππιοχαιτης, ιππουρις, ιπποδασεια, ιπποκοµος), иногда окрашенных в красный цвет (Ил. XV, 538). Иногда шлемы имели металлические нащечники (κ. χαλκοπαρηος) и козырьки для защиты лица и затылка (κτετραφαληρος, τετραφαλος); передний козырек мог закрывать все лицо вроде забрала, и тогда для глаз проделывались в нем отверстия (αυλωπις τρυφαλεια). Шлем поддерживался под подбородком кожаным ремнем (οχευς).

Панцирь (θωρηξ, с эпитетами: παναιολος, αστεροεις, ποικιλος, πολδαιδαλος) состоял из двух выпуклых металлических частей (γυαλα) для груди и спины, доходивших до бедер и застегивавшихся на плечах и с боков; он был настолько приноровлен к туловищу, что панцирь одного воина не всегда был годен для другого. На бедрах панцирь охватывался кожаным с металлическими бляхами или металлическим поясом (ζωστηρ), к которому для защиты нижней части туловища прикреплялся передник (ζωµα) из металлических пластинок, прикрепленных к гибкой кожаной подкладке (подобного же рода была и µιτρη). Эант, сын Оилея, и Амфий носили панцири полотняные (λινοθωρηξ). Упоминается χιτωνστρεπτος, вероятно род кольчуги. Некоторые герои для защиты и украшения носили звериные шкуры (Агамемнон — львиную, Менелай и Парис — барсовую).

Для защиты ног служили поножи (κνυµιδες), медные на кожаной подкладке, закрывавшие ногу до колен и скреплявшиеся на лодыжках особого рода пряжками (επισφυριον), которые поэт обыкновенно называет серебряными.

Щит (ασπις), служивший главным оборонительным доспехом, был двух родов: или небольшой круглый (ασπις ευκυκλος, παντοσ ειση), или большой, закрывавший всего воина до ног (ασπις αµφιβροτη, ποδηνεκης) и по преимуществу называвшийся σακος. Щит состоял из нескольких слоев воловьих кож (у Эанта из семи, σακοςεπταβοειον), покрытых металлическим листом, иногда богато украшенным различными фигурами (см. описание щита Ахилла в Ил. XVIII, 481 cл.).

Окружность щита скреплялась металлическим ободом (αντυξ), в середине наружной стороны его делалась выпуклость (οµφαλος) для отражения стрел и копий, а внутренняя сторона снабжалась двумя кожаными скобами (κανονες), в которые продевалась левая рука воина, так что одна скоба охватывала руку у локтя, другая держалась пальцами, и таким образом воин легко мог двигать щитом. Кроме того, была кожаная перевязь (τελαµων), на которой носили щит. Упоминаются еще очень легкие, маленькие щиты (λαισηια πτεροεντα. Ил. V, 423).

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Названия этих фил древние производили от трех мифических родоначальников, именно Гилла, сына Геракла, и Памфила и Димана, сыновей царя Эгимия.

3

Некоторые интересные данные о быте сельских общин Элиды и Аркадии в VI и V вв. до Р. X. находятся в надписях, найденных в Олимпии.

4

Впрочем, в нескольких стихах, в выражении καθ Ελλαδα και µεσον Αργος название 'Ελλας обозначает уже всю северную Грецию. В Ил. II, 530 выражением Πανελληνες και Αχαιοι обхватываются жители северной и южной Эллады, т. е. все греки.

5

Значение личной доблести для царя выражает ликийский царь Сарпедон в следующих словах:

Нам, предводителям, между передних героев ликийских

Должно стоять и в сраженьи пылающем первым сражаться.

Пусть не единый про нас крепкобронный ликиянин скажет:

Нет, не бесславные нами и царством ликийским пространным

Правят цари: они насыщаются пищею тучной,

Вина изящные, сладкие пьют, но зато их и сила

Дивная: в битвах они пред ликийцами первые бьются!

(Ил. XII, 315–321, пер. Гнедича)

6

Жреческое значение царя было настолько важно, что даже впоследствии, с уничтожением царской власти, в некоторых республиках имя царя не исчезло, так как с ним было связано понятие об исполнителе известных религиозных обрядов; оно было перенесено на республиканских магистратов (так, в Афинах второй архонт назывался «βασιλευς»), за которыми и были оставлены обязанности, принадлежавшие прежде царю.

7

Для характеристики царского совета ср. Ил. II, 58–83 и IX, 1—78; Од. VIII, 1—45.

8

Слово δουλος у Гомера не встречается, ανδραποδον встречается только раз (Ил. VII, 475), δουλη два раза (Ил. III. 409; Од. IV, 12).