Лорд на исправительных работах

Варя Медная, 2022

Лорд Аруэл просит знаменитую хозяйку лавки волшебных зелий Никки Майлз об одолжении – принять на исправительные работы его сына Оливера. Вот только Никки не может ответить отказом, а Оливер считает ниже своего достоинства это «наказание». А значит, обоих ждет целый месяц подковерных интриг и жаркой, до искр, работы бок о бок.

© В. Медная, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Посвящается зимним каникулам 2022 года и легкости!

Пролог

Я поставила тяжелый ящик, в котором звякнули склянки, и, распрямившись, посмотрела на молодого мужчину передо мной:

— А вы кто еще такой?

Вместо ответа он сунул мне под нос бумагу с толстым восковым оттиском.

— А-а… пришли-таки.

Пока я рассматривала приказ, в котором мне повелевалось взять на месяц шефство над его светлостью лордом Оливером Аруэлом Болтоном Ингрэмом Тиаром Омальвэ, этот самый лорд прошел в мою лавку и теперь с легким интересом и чуточку брезгливо осматривался.

— Ну, добро пожаловать, ваша светлость! — поприветствовала я, непочтительно сунув высочайший приказ под мышку, и снова подхватила ящик.

— Так это и есть лавочка «Волшебные зелья»? — осведомился он, проведя кончиками пальцев по стойке, и рухнул в кресло для посетителей, закинув ноги на столик.

— Она самая, ваша светлость, — ответила я, с пыхтением водружая ящик на стойку. — И будьте добры, уберите сапоги. Этот столик мне особенно дорог.

Его светлость поморщился, но послушался. Холеное лицо с тонким прямым носом с горбинкой выражало безразличие, которое даже не трудились прикрывать вежливостью, но глаза живо смотрели вокруг — на шкафчики, полки, кушетку возле окна, разлапистое растение, доставшееся мне еще от матери, и прочие вещи, которые всегда появляются в местах, где люди живут дольше одного года.

— Итак, у меня к вам предложение, мисс…

— Николетта, — подсказала я.

— Итак, Никки…

— Николетта.

Его светлость повернул ко мне лицо, впервые взглянув с долей внимания:

— Что ж, мисс Николетта, к делу — мое предложение состоит в следующем: каждый вечер вы будете ставить свой изящный росчерк на этом не менее изящном бланке, который любезно приложил к приказу мой отец, а в конце месяца мы сердечно попрощаемся, и вы станете богаче на сотню золотых.

Я с деланым удивлением приподняла брови и принялась рассматривать пузырьки из ящика на предмет дефектов, а затем заметила:

— Но в договоре с его светлостью вашим отцом говорилось о полусотне золотых.

— Вот именно. Еще сотня будет от меня в качестве комплимента.

— И за что же? — Одна баночка все никак не желала вставать прямо, и я с досадой уставилась на выгнутое донышко — брак! Придется сдавать.

— За ваше умение хранить молчание.

— Боюсь, это не умение, а недостаток для хозяйки лавки, которой ежедневно приходится работать с клиентами. И я рада, что не обладаю им.

— Молчание вам понадобится в отношении лишь одного пункта.

Я приподняла брови:

— И какого же?

Его светлость сделал жест в сторону своей скромной особы:

— Меня. Как я уже и сказал, в конце дня вы будете ставить свою подпись, подтверждающую, что я исполнил все положенные работы, о которых у вас был уговор с моим отцом. При этом вы не будете интересоваться тем, что я делал в течение этого дня. И мы останемся друзьями.

— Друзьями? — переспросила я, слюнявя кончик карандаша.

— Именно, — он с недоверчивым интересом следил за моими действиями. — Что вы делаете?

— Собираюсь надписывать вот эти этикетки. Мы же не хотим, чтобы произошла путаница и посетители получили не то зелье, за которым пришли?

— Мы? — переспросил его светлость, слегка шевельнув головой, и идеально причесанные волосы легли волной на другую сторону.

— Именно мы. Потому что открытие через час, и к этому моменту хотя бы часть этих пузырьков, — я повела рукой, обводя ею склянки, — должна обзавестись надписанными наклейками.

— Кажется, вы меня не поняли, Никки…

— Николетта.

— Хорошо, Николетта: мое предложение очень выгодное, — теперь он говорил медленно, как для умственно отсталой, — я справился о доходах вашей лавочки. В последнее время они не слишком радуют, особенно на фоне слухов о грядущем открытии вашего конкурента — магазина зелий «Шарлоттс». Так что сто золотых — более чем щедрое предложение.

— Это еще даже более щедро, чем щедрое предложение, — заметила я, отбрасывая карандаш и берясь за перо, пишущее блестящими чернилами, — и я, верно, слишком глупа, потому что намерена придерживаться соглашения с вашим отцом.

— Да вы… — начал было он, вставая.

–…нуждаюсь в помощнике. Прямо сейчас, — перебила я, плюхая перед ним ящик со склянками, и протянула перо: — Мне говорили, каллиграфия входила в перечень преподанных вам наук.