В СССР геев не было!

Ванда Лаванда, 2022

Старшее поколение говорит, что молодежь развратили. Старшее поколение говорит, что в их время такого не было. Старшее поколение говорит, что в СССР геев не было. Но правда ли это или они до сих пор не знают, куда нужно смотреть?Все персонажи и события книги являются вымышленными, любые совпадения с реальными людьми – случайны. История написана без претензии на историческую достоверность, возможны несоответствия истинной жизни, которая была в СССР.

ГЛАВА 4

2019 г., лето

— Я говорил тебе, что лучше купить новый чемодан, — закатил глаза Михаил.

Он уже поднялся по пандусу на крыльцо и теперь ждал Ярослава, который возился с заедающей ручкой своей сумки.

— Ты консерватор до мозга костей, но мог бы хоть раз прислушаться ко мне и позволить купить для тебя нормальную вещь на четырех колесиках, чтобы она не скрипела, не опрокидывалась и слушалась хозяина, — продолжал причитать Миша. А когда Слава его догнал, чемодан, на секунду отпущенный из рук, умудрился упасть на пухлый бок: неравномерно распределенный вес багажа. — Представляешь, сколько бы ты мне нервов сэкономил?

— Да успеем мы на регистрацию! До самолета еще два часа! — в тон недовольному Гайдуку ответил мужчина и присел, чтобы поднять сумку.

Они вошли в аэропорт через автоматические двери, положили свой багаж на ленту первичного досмотра, прошли через рамку, выложив телефоны, ключи и кошельки. И все это в полном молчании. Пока не увидели на экране телевизора номер стойки регистрации и время, когда эта самая регистрация начнется.

— Ну вот, что я и говорил! У нас еще целых пятнадцать минут до начала, — с гордостью в голосе заявил Ярослав, так как он был прав, и похлопал Мишу по плечу, а его чемодан снова упал.

— Ну вот, что я и говорил, — уже спокойнее парировал Михаил, уперев руки в боки: его сумка уверенно стояла без поддержки хозяина на всех своих четырех колесиках.

То, что Михаил Петрович был лучше подкован с практической стороны в разного рода поездках, было не удивительно. До выхода на пенсию в 2008 году он много путешествовал: и на самолетах, и на поездах. Да и став пенсионером, старался хотя бы раз в год выбраться куда-нибудь из родного города.

Когда он учился заочно в столичном ВУЗе, ему часто приходилось ездить на поезде, так как авиабилеты стоили недешево. А когда летал в командировку в Германию, билет на самолет был наполовину оплачен работодателем, поэтому для него это было не накладно. Кроме обязательных поездок, или, как говорил сам мужчина, «деловых», были и поездки «расслабляющего характера», то есть отпуск. Михаил Петрович несколько раз побывал на Черном море, посетил многие города-герои, проведал старых знакомых, которых раскидало по стране. Гайдук не смог добраться только на Камчатку и во Владивосток: было дорого, далеко и там не было никаких знакомых. Но он не отчаивался и надеялся, что у него еще есть время и силы на такое путешествие.

Так что Михаил много где бывал и много что видел. Он мог ехать на поезде, плыть на теплоходе, лететь на самолете или добираться до пункта назначения на автобусе или машине. Но для него главными всегда были комфорт и удобство. Поэтому плацкартные вагоны поездов и неудобные авиарейсы с пересадками и многочасовым ожиданием были табу, даже если существенно экономили бюджет. А на кого ему было тратиться, кроме как на себя и свои желания?

И следуя собственным правилам о комфорте, Михаил Петрович не скупился, например, на новую сумку, если у старой начинала барахлить ручка.

А Ярослав Александрович был ему полной противоположностью в этой теме.

Семья у него выросла довольно быстро: сначала они с Анной поженились, через два с половиной года родились погодки Женя и Дима, еще через почти пять лет появилась долгожданная дочка Ирина… А вот доходы так быстро не росли. Зарплаты электрика на заводе и учителя младших классов были, мягко говоря, не располагающими к дальним и частым поездкам.

А учитывая, что у Смирнитских даже в планах не было покупки машины, то море им только снилось. Кроме того, у них, в отличие от многих советских семей, не было ни дачи, ни сада. Ярослав Александрович наотрез отказывался ковыряться в земле. Ему в детстве и в подростковом возрасте хватило этих развлечений, а его жена — городская девушка — сильно и не настаивала.

Так что все их путешествия были ограничены стандартными вариантами: Ярослав получал раз в два года путевку в местный санаторий, дети каждое лето ездили в пионерский лагерь. А Женя в седьмом и восьмом классе за хорошую учебу и отличные показатели на олимпиадах получал приглашение в Артек.

Только в 2000 году Ярослав и Анна, после тяжелых 90-х, смогли накопить достаточную сумму и съездить в Москву на целых две недели. Но это путешествие у них было уже без детей: у Жени уже была своя семья, у Димы — учеба, у Иры — друзья.

Поэтому Ярослав Александрович и не понимал своего спутника и его пунктиков насчет поездок. Зачем тратить деньги на новую сумку, пока старая не развалилась? Как можно наслаждаться путешествием, если его цель — не три часа в самолете, а город, в который они летят? Или для чего переплачивать за билет на поезд, если можно забраться на верхнюю полку в плацкарте и спать? Кстати, о переплатах…

— Зачем нам доплачивать за выбор места? — фыркнул Слава, когда заметил, что Михаил держит в руках листовку от авиакомпании с прайсом на дополнительные услуги. — Тебе есть разница, лететь в носу или в хвосте?

— Нет, Слав, мне есть разница лететь с тобой или с незнакомцем, — спокойно ответил Миша, свернув буклет, и договорил уже гораздо тише, чтобы люди в очереди за ними не расслышали его. — Я не хочу провести три с лишним часа вдали от тебя, учитывая, что это наше первое совместное путешествие.

— Мы всего лишь летим в столицу к Диме, на его презентацию. Я вообще не уверен, что ему нужно наше присутствие.

— Ну, это было неплохим поводом выбраться из четырех стен, — пожал плечами Михаил. — К тому же, за эти пять дней в городе, мы успеем не только сходить на презентацию Диминой компании. Я хотел еще посетить свой ВУЗ.

— У-у, по местам воспоминаний? — как-то недовольно-ревниво прозвучал вопрос Ярослава.

— Отчасти. Хотел тебе показать, где я учился. Я до сих пор жалею, что ты ни разу не смог поехать со мной в те годы…

Им пришлось прервать свой разговор, так как подошла их очередь у стойки регистрации. Михаил, поздоровавшись, протянул девушке билеты и паспорта.

— Подскажите, пожалуйста, а мы можем прямо тут выбрать места и оплатить? Или нужно в отдельной кассе? — спросил Михаил Петрович, чуть опершись локтем на столик. Благодаря его росту ему было прекрасно видно, когда девушка сделала паузу в наборе текста и подняла на него взгляд. — Мы пытались зарегистрироваться онлайн, но, почему-то, сайт выдавал ошибку.

— Мы пытались, — тихо передразнил сбоку Ярослав. — Дима пытался, а не мы…

— Да, к сожалению, сегодня технические неисправности. Вероятно, много запросов, так что всех пассажиров оформляем на месте, — кивнула девушка с вежливо-извиняющейся улыбкой. Весьма профессиональной. — Какие места Вы хотели? От этого зависит стоимость услуги. Обычные будут триста рублей, а если Вы хотите ряд с увеличенным расстоянием для ног, то это будет тысячу двести.

— Тысячу двести?! — ахнул Ярослав, но Михаил коротко на него взглянул, подняв брови, мол, молчи и не мешай мне развлекаться.

— Тысячу двести за одно или за оба? — уточнил он, рассматривая расположение кресел в самолете на экранчике, который был развернут к нему: для удобства получения информации пассажирами.

— За одно, — кивнула девушка.

— Хорошо, тогда два места рядом с увеличенным расстоянием для ног. Одно у окна, второе по центру, — выбрал Михаил Петрович и достал к документам еще и кошелек.

— Наличные или по карте? — снова спросила девушка, когда закончила вводить данные.

— Наличные, — ответил Гайдук и протянул три купюры, игнорируя недовольное пыхтение своего спутника.

Когда они, наконец, сдали багаж и получили обратно на руки документы и посадочные талоны, Ярослав позволил себе выругаться.

— Ну и к чему такие растраты?! Я не понимаю. Не понимаю!

— Тебе и не нужно понимать. Просто прими это, как мой личный каприз, — Михаил, уже полностью погрузившийся в состояние путешественника, наслаждающегося моментом, успокаивающе погладил Ярослава по плечу. Жест дружеский, не двусмысленный, вполне допустимый на людях. А главное, хорошо остужающий пыл Славы. — Я не хочу, чтобы у меня снова заболело колено, и мы не смогли погулять по набережной или просто по вечерней Москве. Я хочу лететь с комфортом со своим любимым человеком.

— И все равно, — на словах о любимом человеке Ярослав Александрович смущенно потер ладонью шею и затылок, как будто бы ему в первый раз в любви признались.

— Слава, ты можешь себе представить, как долго я об этом мечтал?

Пожилой мужчина лишь покачал головой. Михаил мечтал путешествовать с ним?

— Конечно, не можешь. Ты же не грезил каждое свое путешествие, что будешь с кем-то, а не один, как всегда, — печально вздохнул Гайдук. — Поэтому будь паинькой, прими мои ухаживания и заботу, можешь даже спасибо не говорить, но хотя бы не ворчи и не брюзжи.

Они, не торопясь, пошли в сторону дверей, ведущих на досмотр к посадке.

— Дело не только в путешествиях, — вдруг сказал Ярослав, закончив что-то обдумывать. — Ты всегда так делаешь. Заботишься, не спрашивая. Платишь, не предлагая разделить счет. Как ты раньше говорил? Причиняешь добро, наносишь счастье. В добровольно-принудительном порядке. А я потом чувствую себя обязанным.

— Ты мне ничем не обязан, Слава. Все, что я делаю, я делаю для себя. Мне нравится видеть тебя счастливым и довольным, поэтому я принимаю такие решения, не посоветовавшись с тобой, — Михаил Петрович пожал плечами. — Но ты, пожалуй, прав. Мне не стоит так делать. Хочешь, поменяйся с кем-нибудь местами.

— Ну уж нет, за места было уплОчено! — исковеркав последнее слово, наиграно возмутился Ярослав.

Вообще-то, он тоже хотел поехать с Михаилом куда-нибудь, пусть и действительно не мечтал об этом всю свою жизнь. Но на Мишу он все равно надулся, потому что тот вечно так делал: вроде бы и сам виноват, но при этом все равно весь из себя добродетельный малый… Ужасно бесит!

***

1967 г., осень

В день, когда Миша, наконец, решился заговорить с Солнцем, то есть с Ярославом, было холодно и моросил дождь. Парень пришел на танцы с двумя своими друзьями, с которыми был постоянно и на учебе, и после, поэтому их лица Михаил волей-неволей запомнил. Неразлучная троица, к его удивлению, разделилась, как только укрылась под навесом от непогоды.

Самый высокий из друзей уверенно прошел к какой-то девушке, и по его поведению было понятно, что о встрече договаривались заранее. Второй остался со Славой, что-то ему эмоционально говоря и кивая в сторону девушек, пританцовывающих на месте с противоположной стороны танцевального подиума. За музыкой не было слышно разговора, хотя Михаил стоял совсем недалеко. Но он увидел, что Слава покачал головой, скрестил руки на груди и прислонился спиной к столбу, который поддерживал навес над площадкой, когда друг смело ринулся цеплять девчонок.

Михаил понял, что это отличный шанс поговорить без свидетелей в виде друзей Солнца. В одиночестве парень должен быть более раскрепощенным и спокойнее воспринять вторжение в личное пространство от незнакомца.

Ярослав не сразу почувствовал, как его любимый пиджак (и, пожалуй, единственный приличный) стал намокать на спине: поднялся ветер, и дождь косыми струями стал попадать под навес и, само собой, на Славу. Недовольно проведя ладонью по мокрой ткани и чувствуя, что начинает замерзать, Ярослав решил, что на сегодня с него светских мероприятий достаточно, и развернулся, чтобы пойти к общежитию. Прием побега от проблем и страхов у него был отработан на ура.

Но вдруг его немного отросшие волосы взъерошила чья-то теплая рука. Ощущение было странным и непривычным. Обычно мать Ярослава стригла его очень коротко, но уже месяц, как он не ездил домой, а на парикмахерскую не было денег. Слава резко обернулся и увидел перед собой Михаила, которого не заметил сегодня.

— Уходишь? — спросил Миша громко: чтобы перекричать музыку. Он улыбался, но не так, как обычно при общении с друзьями, а только уголками губ, и поэтому выглядел не таким надменным. — А я уже думал, что ты прирос к этому столбу.

Слава сжал кулаки. У него было не то настроение, чтобы молча переносить издевки от всяких там… обольстителей. Он был готов ответить не только словами, но и действиями наглому старшекурснику, если бы не внезапный тихий, но искренний и теплый смех последнего. Таким его раньше Ярослав не видел, поэтому просто замер, хмуро смотря из-под насупленных бровей.

— Пожалуйста, не сердись, я пошутил. Наверное, не очень удачно, — сказал Михаил и примирительно поднял руки. — Поможешь мне сбежать отсюда, пока девчонки не заметили?

Слава заколебался, не зная, не понимая, чего именно от него хотят. Однако сложенные в просительном жесте ладони и шепот «Пожалуйста», успокоили подозрительность парня, и он кивнул, соглашаясь помочь. Ярослав вообще легко поддавался на просьбы о помощи. То ли потому, что был вынужден справляться со всем сам, то ли потому, что не получил помощи в детстве ни от родителей, ни от братьев. А может он просто подсознательно чувствовал, что это самый простой для него способ произвести хорошее впечатление на человека, ведь обычно он воспринимал себя довольно отталкивающей личностью.

Получив согласие, Миша тут же обнял его за плечи, словно они были закадычными друзьями. Они прошли через небольшую группу только что пришедших людей и направились к ближайшему перекрестку, чтобы перейти улицу. Девушки провожали Михаила тоскливыми взглядами, но не подходили, не мешая «друзьям» общаться. Среди них была одна особенно недовольная: Слава вспомнил ее по платью в цветок и упругим кудрям.

— Тебе сколько лет? — спросил Миша, говоря уже без надрыва.

— Шестнадцать, — пожал плечами Ярослав и поднял воротник пиджака, чтобы дождь не лил за шиворот. — А тебе?

На самом деле Слава знал, сколько лет Михаилу, только не понимал, зачем они ведут этот разговор, если он уже помог сбежать с танцев. Вряд ли кто-то из девчонок настолько отчаянный, что побежит за ним вдогонку.

— Мне девятнадцать. Хотел предложить тебе выпить кое-что для согрева, ты промок и замерз, — сказал Миша и снова засмеялся, заметив смущение и растерянность парня. — Я имел в виду горячий чай в пельменной, а не то, о чем ты подумал. Спаивать малышей не мое увлечение.

Цокнув, Ярослав покраснел: именно об алкоголе он и подумал. И собирался сказать категоричное «Нет». Ему было достаточно примеров перед глазами в деревне, что с людьми делает водка, и он собирался держаться от алкоголя как можно дальше и как можно дольше. Но отказываться от чая ему почему-то стало неловко. Слова про «малыша» остались без комментария.

Дождь еще не закончился, когда они дошли до пельменной, которая работала допоздна для работников завода, но принимала всех платежеспособных посетителей. В помещении было светло, сухо и немноголюдно. Подойдя к кассе, Михаил заказал две порции пельменей с маслом, две кружки чая, а к ним булочки, щедро посыпанные сахаром.

— Эм, я не буду, я не голоден, — вполголоса сказал Ярослав, машинально в голове подсчитывая сумму заказа, понимая, что ему сейчас такое не потянуть.

— Я угощаю, это за помощь. Не отказывайся, пожалуйста, — ответил ему Михаил и подтвердил кассиру свой заказ. — И мне будет приятно, если ты составишь мне компанию.

Ярослав не стал спорить, хотя последнее предложение вызвало много вопросов. Зачем было убегать с танцев, если он хотел компании? Устроит ли его компания Славы? Зачем он его угощает?.. Вне зависимости от ответов на эти вопросы, отказываться от еды, тем более хорошей еды, Ярослав не собирался. Как и любой бедный студент, он почти всегда был голоден, в той или иной степени.

Взяв поднос с заказом, Михаил пошел вглубь зала, где не было никого из посетителей. Слава сел напротив него. Продолжать информативный разговор о возрасте никто не торопился. Михаил расставил тарелки, приборы и отставил поднос на соседний свободный столик.

— Приятного аппетита, — жестом радушного хозяина он предложил начать их поздний ужин и первым подал пример.

Только когда тарелки с пельменями были наполовину опустошены, Слава решился задать один из вопросов, которые роились у него в голове:

— Почему ты не пригласил поужинать с тобой кого-нибудь из девчонок?

— Из девчонок? — задумчиво переспросил Михаил, дожевывая очередной пельмень. — Знаешь, мало кто из девушек оценит приглашение в пельменную… Кафе сейчас закрыты, а на ресторан у меня нет денег.

Повисло неловкое молчание. У Ярослава создалось впечатление, что его только что отчитали, да еще и прочли лекцию о правилах ухаживания за девушкой. Неприятно.

— А почему тебя это интересует? — вдруг спросил Михаил. — Или это вопрос с подвохом?

— Нет, — Ярослав растерялся, опять чувствуя себя некомфортно в компании, по сути, незнакомца.

— Пей чай, пока не остыл, — Михаил указал на кружки, над которыми уже почти не поднимался пар. — И расслабься, я тебя не съем. Я не учитель и не… Не знаю, кем ты меня считаешь. Я хоть и выпускник, но такой же студент, как и ты.

— Такой же, да не такой, — ворчливо парировал Слава, решив, что он и правда слишком напряжен для обычного разговора с обычным человеком.

Михаил замер, не донеся чашку с чаем до рта.

— Что, прости?

— Глупо нас сравнивать. Ты такой красивый и популярный. Девчонки вокруг тебя вьются, как… шмели над пионами. Кроме того, ты лучший на потоке, учителя говорят…

На последней фразе Ярослав осекся и замолчал. Он только что очень красноречиво выдал, что практически следил за старшекурсником и методично понемногу копил о нем информацию. И если про красоту и девчонок знал любой, у кого были глаза, то про учителей, которые уверенно заявляли, что Михаилу нужно идти учиться дальше, в ВУЗ, вряд ли знал кто-то, кроме сокурсников самого Миши.

— Хм, так значит ты считаешь меня красивым? Или просто не хочешь идти против общественного мнения?

Михаил, как ни странно, не насмехался. Он подпер подбородок рукой и смотрел на Славу серьезно и задумчиво. Ярослав почувствовал, что щеки начинают краснеть, но это от того, что он, наконец, согрелся после прогулки под дождем.

— Ну, некоторые вещи довольно очевидны, — хрипло сказал Слава и откашлялся. — Только не понятно, почему у тебя нет девушки. Неужели есть кто-то, кого ты не можешь добиться?

На некоторое время снова вернулась неуютная тишина, и Ярослав пожалел о своем вопросе. Похоже, сам того не зная, он задел какую-то больную тему. Булочка с сахаром на тарелке Михаила подверглась изуверству: он отщипывал от нее мелкие кусочки и выкладывал их по кругу вокруг самой булочки.

— Есть много людей, которых я не могу добиться, — наконец, сказал он, собственно, никак не отвечая на вопрос Славы. — А почему ты все вечера подпираешь столб, вместо того чтобы танцевать с девушками?

Ярослав сразу ощетинился, зло глянув на собеседника. Теперь задели его больную мозоль. Неужели не видно, что он отвратительно рыжий, тощий, с кривым носом, да еще и низкий? Не то что красавец Михаил! У Ярослава нет ни единого шанса познакомиться с красивой, умной и доброй девушкой, да еще и чтобы она отвечала ему симпатией. Слава уже влюблялся несколько раз, еще в школе, но признаться не решился, боясь быть отвергнутым и осмеянным.

«Наверняка этот страх незнаком Михаилу», — подумалось парню, который посмотрел на старшекурсника с завистью.

— Не смешно, если честно, — проворчал Слава.

— А разве я смеюсь?

— Ты и сам видишь, почему общество столба мне предпочтительнее общества девушек. Как я уже сказал, некоторые вещи довольно очевидны.

— Что ты имеешь в виду? — Михаил сложил руки на столе и немного наклонился вперед к собеседнику, словно разговор только сейчас начал его действительно интересовать.

— Видишь же, какой я, — едва слышно буркнул Слава, размешивая в остывшем чае несуществующий сахар.

— Какой?

— Уродливый, — зло выплюнул Слава, отвернувшись.

Миша минуты две молча смотрел на парня, а потом странно закашлялся в кулак. Когда Слава на него посмотрел, стало ясно, что так он сдерживает смех.

— Ну и кто тебе такую дурость внушил? — сказал Михаил, когда справился с приступом неконтролируемого смеха. — У тебя красивые солнечные волосы, тебя сложно не заметить в толпе. Твой нос — профиль аристократа, особенно, когда ты держишь голову прямо и уверенно, как сейчас, а не смотришь в землю, как на танцах. У тебя великолепные проницательные глаза…

Михаил замолчал, ожидая реакции. Он понял, что немного увлекся красочным описанием внешности нового знакомого. Обычно, при первом разговоре так себя не ведут. Ярослав выглядел растерянным от такого количества комплиментов. Его никогда не называли красивым, тем более парни. Хотя, если быть честным, Славу не заботило, что это говорил парень, его больше удивляло, что это говорит Михаил: сердцеед и красавец всея техникума!

— Зеркало, — невпопад ответил Слава на первый вопрос Миши, и увидев, что его не поняли, поспешно пояснил: — Никто мне ничего не внушал, я иногда смотрюсь в зеркало, знаешь ли. И не вижу там того, что ты описываешь. Да и, похоже, никто, кроме тебя, меня таким не видит.

— Некоторые сведения толпы весьма… неверные, — многозначительно сказал Михаил, став серьезным. — Например, ты же наверняка слышал, что я разбиваю девичьи сердца? Из-за меня расстаются парочки и отменяются свадьбы?

Ярослав кивнул: не было смысла притворяться, что он не в курсе. Эти слухи дошли почти до всех учащихся техникума, и даже вышли за его пределы.

— А ты поверишь, если я скажу, что ни с одной девушкой не заходил дальше поцелуев, а со многими даже не целовался? И вообще, уже два года я ни с кем не встречаюсь.

— Поверю, — спокойно ответил Слава, хотя казалось, и сам был удивлен такому ответу. — Я вообще-то очень не люблю сплетни и обсуждения других людей за их спиной. Поэтому, если ты говоришь, что ты не разбивал пары и не расстраивал свадьбы, я тебе поверю. Какая тебе выгода от вранья мне?

— Ну, про парочки и свадьбы я не говорил, — рассмеялся Михаил, разрядив серьезную атмосферу, возникшую между ними. — Где-то полтора года назад одна полоумная решила, что наши имена и даты рождения идеально друг другу подходят. И отказалась подавать заявление в ЗАГС с парнем, с которым встречалась, кажется, около трех лет. Но! В мою защиту скажу, что я ее вообще лично не знал!

— Ты шутишь?! — Ярослав шлепнул рукой по столу, губы сами собой растянулись в улыбке, вторя веселому настроению Миши.

— Вообще-то, нет. Она потом за мной несколько месяцев ходила, пока я не сказал ей, что мой настоящий день рождения одиннадцатого февраля, а в документах просто ошибка, которую моим родителям было лень исправлять. Так она решила, что одиннадцать плюс два это тринадцать, а тринадцать чертово число, и, наконец, отвязалась от меня.

Ярослав с интересом слушал историю, а в конце звонко рассмеялся, не обращая внимания на то, что несколько уставших после работы посетителей пельменной неодобрительно на него покосились.

— Ну вот, а когда ты улыбаешься, вообще становишься самым располагающим к себе человеком, — словно между делом прокомментировал Михаил. — А когда у тебя день рождения?

— Эм, был тридцать первого августа. Летом в техникуме даже сначала не хотели брать документы у пятнадцатилетнего. Благо, я приехал с отцом, он их убедил провести мне экзамен, а то пришлось бы возвращаться в деревню не солоно хлебавши.

— Что ж, я рад, что ты поступил, — Михаил собрал грязную посуду на поднос и пошел к окну приема.

Они вышли из пельменной на темную улицу. Дождь уже перестал, и желтоватый свет фонарей бликовал в свежих лужах. Михаил шагнул к Славе и поправил все еще поднятый воротник его пиджака.

— Если что, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Уверен, скоро и тебе понадобиться прикрытие, чтобы сбежать от поклонниц.

— Очень сильно в этом сомневаюсь, но тебе с удовольствием могу помочь снова, — Слава протянул руку, которую Миша крепко пожал. — И в другой раз можешь меня не угощать, а то я чувствую себя обязанным. А я не люблю быть обязанным друзьям.

— Так мы теперь друзья? — Михаил чуть наклонил голову, задумчиво постучав пальцем по подбородку все с той же полуулыбкой на губах.

— Ну, ты открыл мне свою тайну о девушках, я рассказал, когда у меня день рождения. Думаю, что это можно считать неплохим началом дружбы? Если ты не против, конечно.

Михаил кивнул и улыбнулся шире, когда Ярослав, сказав: «Бывай», направился в сторону общежития.

— Кстати, мой день рождения пятнадцатого февраля! — крикнул он Славе вдогонку. — Так что с тебя в следующий раз твоя тайна!

Ярослав обернулся, снова засмеялся, а потом ускорил шаг и скрылся за углом дома.

Тем вечером они расстались друзьями, еще оба не зная, чем обернется для них новое знакомство.

***

2019 г., лето

Ярослав солгал, если бы сказал, что не почувствовал разницы между стандартными местами и теми, за которые доплатил Михаил. После полета не болело ничего, несмотря на их возраст и длительное время без движения. Поэтому на следующий день они смогли спокойно пойти на небольшую экскурсию по городу.

Только, к сожалению Михаила Петровича, не вдвоем, а втроем. Дима присоединился к ним, вызвавшись быть своеобразным гидом, хотя сам прожил в столице чуть больше полутора лет. И показывал он не исторически важные места или архитектурные изыски города, а то, что счел нужным сам. В его развлекательной программе для отца и крестного был поход в музей Шоколада, прогулка по кварталу с граффити и прочая необычная и причудливая ерунда.

Михаил из вежливости молчал и кивал, хотя, положа руку на сердце, он бы лучше остался в гостинице и поспал еще пару часов, чем рассматривал странные съедобные скульптуры. А вот рисунки уличных художников ему понравились и напомнили ему о поездке в Германию, но рассказывать об этом ему не хотелось ни одному из своих спутников. Ярослав же отвлекал себя разговором с сыном о том, как у него дела, есть ли у него девушка, и чем он вообще занимается помимо работы.

Ближе к обеду Дмитрий привел мужчин в небольшое кафе, в котором проводился какой-то конкурс по поеданию еды. И судя по тому, что с Димой перездоровалась по крайней мере половина конкурсантов, стало очевидно, что он завсегдатай на таких мероприятиях. Но сегодня от участия он отказался, так как был с компанией.

По сравнению с музеем Шоколада, в кафе и Михаил Петрович, и Ярослав Александрович посмеялись от души, когда десять человек стали на скорость запихивать в себя хот-доги. Зрелище одновременно и забавное, и отвратительное, особенно тот момент, когда у одного парня горчица и кетчуп потекли по подбородку и перепачкали ему всю футболку. Как будто бы он не в соусах испачкался, а сгрыз какого-то инопланетянина, при том живьем. Ну и кроме веселья, Михаил и Ярослав подкрепились, и довольный этим пунктом своей программы, Дмитрий был готов вести их дальше по городу.

— Дим, а у тебя дел никаких нету? — не впопад спросил у сына Ярослав, когда они вышли из кафе. — Не хочется, чтобы из-за нас ты отменял свои планы.

— М? Да нет, — пожал плечами парень. — Завтрашняя презентация — мое последнее задание на этой работе. После я возвращаюсь домой. Мне предложили более выгодное место работы. Здорово, да?

— Я очень рад за тебя, но вообще-то не удивлен, — с доброй улыбкой кивнул Михаил. — Ты же нигде не задерживаешься надолго? Отец говорил, что тебя приглашали работать в Китае?

— Да, в прошлом году, но там был нюанс в том…

— Так. Стоп, я не про это, — резко перебил Ярослав Александрович. — Дим, мы с Мишей планировали по памятным местам пройтись.

— Хорошо, без проблем, куда вы хотели? На набережную, может? Или в какой-то конкретный район города?

— Ты не понял. Если честно, то ты третий лишний. Мы хотели погулять вдвоем, потравить байки, повспоминать старые времена. Так что не мог бы ты?..

— А, понял-принял, сливаюсь с ландшафтом, — усмехнулся Дима, ничуть не обиженный отцовской просьбой. — Завтра к одиннадцати заеду за вами в гостиницу, чтобы отвезти на презентацию. Чао-какао, старперцы!

Он подмигнул дяде Мише, который был немного смущен из-за прямоты Ярослава, показал пальцами латинскую букву «V» и бодрым шагом направился в противоположную от пожилых мужчин сторону. Когда Дима отошел достаточно, Михаил Петрович повернулся к другу и озабоченно нахмурился.

— Ты уверен, что не хочешь провести время с сыном? Всё-таки мы к нему приехали в первую очередь.

— В первую очередь я приехал с тобой, а с Димой я успею наболтаться, когда это перекати-поле вернется на родину, — закатил глаза Ярослав. Для него, все время работавшего на одном месте, стиль жизни сына был очень необычным. И пусть Слава совсем его не понимал, но старался осуждать и не мешать ему искать «лучшее место». — А ты обещал показать мне свой университет.

— Да, точно, тогда нужно спуститься в метро, — кивнул Михаил и уверенно повел любимого по незнакомым улицам в сторону подземки.

С момента выпуска Михаила Петровича из ВУЗа прошло сорок лет, но общее впечатление от здания и прилегающей к нему территории не очень изменилось. Монументальность. Величие. Надежность. Вот что видел перед собой Гайдук. Смирнитский же видел суету, суету и… Суету. Учитывая, что на дворе было лето, вместо уже закаленных жизнью и обучением студентов у входа терлись абитуриенты, подающие документы на поступление. В основном это были молодые парни и девушки, вчерашние школьники, большинство из них были с родителями. И все растерянно крутили головами, ища куда им идти и что делать. Так что двое пожилых людей легко слились с толпой. Никому до них не было дела: ни поступающим, ни охранникам-вахтерам, ни студентам-должникам, которые бегали по коридорам, надеясь найти нужного им преподавателя.

— Навевает воспоминания? — спросил Михаил у Ярослава, пока они медленно поднимались по центральной лестнице.

— Разве не я это должен спрашивать? — удивился мужчина. — Тут ты учился.

— Я имею ввиду глобально. Помнишь нашу учебу в техникуме? Жаль, что у нас был всего один совместный год. И то, ты так стеснялся общаться со старшекурсником, что мне пришлось изобретать способы, как к тебе подступиться…

— Думаешь, сейчас у молодежи как-то по-другому? — Ярослав взъерошил волосы на затылке, идя за мужчиной по сумрачному коридору третьего этажа. — Вряд ли кто-то из этих абитуриентов рискнет подойти к выпускнику и заговорить с ним по душам. Субординация, дедовщина, пропасть в возрасте и статусе, как это не назови, это никуда не денется, даже если пройдет сто или двести лет.

Они прошли через весь главный корпус и свернули направо, где над двойной дверью красовалась надпись: «Факультет биоинженерии и биоинформатики».

— Оу, а раньше здесь располагался мой деканат, — как-то потеряно-грустно выдохнул Михаил Петрович, но все равно пошел дальше.

— Если хочешь, мы можем спросить, где сейчас находится твое отделение? Или факультет? Как это правильно называют сейчас?

— Не знаю. Может, политехнический институт? Мое направление называлось «Электрические станции, сети и системы электроснабжения», но это не важно, — протянул Михаил, остановившись у одной из дверей. Он протянул руку, погладил гладкую окрашенную поверхность. — Номер у кабинета был другой, но именно сюда в семьдесят четвертом году я подавал документы.

В коридоре воцарилась тишина. Если честно, то номер «74» для обоих был несчастливым. Из суеверных побуждений, Михаил никогда не ездил на 74 автобусе, а Ярослав категорически отказался от покупки квартиры в 74 доме.

А все потому, что именно в 1974 году они расстались.

— Прости меня, любимый, — хрипло сказал Ярослав, сделал шаг к Михаилу и взял его за руку: все равно коридор был пуст, и никто не мог их увидеть.

— Ты ни в чем передо мной не виноват. Точнее, — Михаил Петрович потянул любимого к себе и обнял. Воспоминания о том, что произошло в том году были болезненными, и снова проживать их в одиночестве Михаил не собирался. — Точнее, виноваты мы оба. Но у наших обид истек срок давности, и мы много раз уже загладили вину друг перед другом.

Оглядываясь назад, с высоты прожитого опыта, те ошибки молодости кажутся еще более глупыми и более ужасными, когда знаешь их последствия. Если бы Слава или Миша знали, к чему приведет их поведение в далеких семидесятых, то, возможно, они прожили бы те годы совсем иначе. Но прошлое не вернуть, не изменить.

Вот и на месте кабинета секретаря по учебной части была какая-то лаборатория.

Они стояли, обнявшись, в темном коридоре, среди запертых дверей в учебные кабинеты, чувствуя сердцебиение друг друга. Это был очень редкий момент — проявление чувств в общественном месте. Но в данном случае это казалось правильным. Если бы Слава не прикоснулся к Мише, то почувствовал бы себя бессердечным человеком, которому чужды забота, поддержка и любовь.

А он любил Михаила, любил так, как умел. И пусть они не смогли всю жизнь прожить вдвоем, но ведь судьба дала им второй шанс, верно? Так почему бы не добавить к горьким воспоминаниям об этом месте чуточку приятных?

Ярослав слегка пошевелился в крепких объятиях Михаила. Тот убрал руки, подумав, что Славе потребовалось личное пространство. Но вместо того, чтобы отстраниться, мужчина положил ладони ему на шею, заставляя наклониться за поцелуем. Удивленный проявленной инициативой, Гайдук даже не сразу понял, что происходит. Но как только первая волна шока прошла, он снова обнял любимого, поглаживая по спине широкими нежными движениями.

Несколько бережных поцелуев, и Ярослав осторожно отодвинулся, заглядывая Мише в глаза. Он бы хотел сказать, объяснить, что так пытается перекрыть то, что натворил в прошлом, но не смог сформулировать свою мысль. Михаил Петрович прижался лбом ко лбу Славы, а потом слегка кивнул. Он и так все понимал, слова были лишними.

— Кстати, я тебе не говорил, что мне предлагали тут работать? Еще в конце девяностых, кажется, — улыбнулся Гайдук, выпрямившись, и незаметно смахнул из уголков глаз слезы.

— Серьезно? И почему ты отказался?

— Ну, было много причин. Например, только на зарплату педагога я бы в столице не протянул, а дома у меня была хорошая должность в городских электросетях. Но главной причиной был ты. Я не хотел уезжать от тебя снова, пусть и уже не был тебе нужен так, как в нашей молодости, — Миша подмигнул опешившему Ярославу и бодрым шагом пошел обратно к центральной лестнице. — Идем! Я хотел успеть пройтись по набережной до темноты!