Папа ищет работу

Валя Филиппенко (2022)

Мой папа работал водителем, а потом фирму закрыли. Тогда-то с ним и начали происходить приключения: день за днём он читал газеты с объявлениями, сочинял мороженое, стриг облака, командовал воздушными шарами, даже королём успел поработать — чуть было в Африку не улетел… Но в глубине души и папа, и мама, и я понимали: это всё не для него, призвание папы — другое.

Папа находит сокровище

Немного, но папа всё же отругал меня за то, что я подсматривала за пиратами. Меня сдал попугай: он долго молчал, но когда я почти влезла в окно, чтобы заглянуть в карту с сокровищами, взлетел над столом, начал кружить над собравшимися и кричать: «Р-р-рекламная пауза! Р-р-рекламная пауза!» В итоге меня завели в квартиру, допросили, пирожного не дали, а выдали одну конфету и чай. И когда мы шли домой, папа — он редко бывал злым — очень на меня злился.

Он был весь расстроен, как старое пианино. Всё ронял. Стучал подошвами, как клавесин. Гудел себе под нос, как труба. Это был целый концерт недовольного папы. Брови у него двигались, словно махали крыльями, глаза будто сверлили асфальт и меня. Мне было страшно, я молчала и быстро шла за папой, хватая ртом воздух и боясь попросить его идти помедленнее.

«Я мог лишиться работы. Пираты могли разорвать договор. Все труды могли пойти насмарку из-за твоего любопытства. А тебя бы… А тебя бы выбросили за борт», — закончил папа.

За какой борт меня могли бы выбросить? Сырный борт пиццы?

Но на поиски сокровища в Городском парке он меня всё-таки взял! Хорошее зрение, компактность (я могла забраться практически под любой кустик, потому что была ещё совсем маленькая и худенькая) — это вам не каркать с подоконника.

В субботу на рассвете мы вышли из дома, зашли за старыми пиратами и попугаем и поспешили к месту, где могли быть закопаны сундуки с золотом.

Папа, в походных сапогах, котелке и с лопатой, выглядел очень воинственно. Пираты быстро прихрамывали и сверяли карты с компасом. Папа пару раз спросил их, как можно было забыть, что золото закопано в Городском парке. Ему никто не ответил, только ветер гудел в ветвях деревьев. Парк был совсем пуст, попугай то и дело поднимался с плеча самого старого пирата и важно облетал аллею. «Кажется, пришли». — Самый старый пират остановился рядом с огромным дубом и фонтанчиком для питья.

Мы копали недолго: папа ловко выхватывал землю лопатой, я ковыряла совком с краю очерченного прямоугольника, под которым должны были скрываться сокровища. Но первым до сундука добрался попугай: он клювом долбил грунт у самого фонтанчика и нашёл клад.

Сколько золота мы достали!

Три больших деревянных ящика, один кожаный чемодан и попугаева шкатулка появились из-под земли и засияли, заблестели на рассветном солнце. Откуда-то возник ещё один пират (папа сказал, что это был тот самый, мамой нелюбимый кок, который вечно перебивал ему аппетит). Кок катил большую тележку — на такой по парку обычно развозили мороженое — и цистерны кваса и лимонада. Пираты загрузили золото на тележку, накрыли его скатертью, спрятали под скатерть попугая, чтобы не привлекать внимания, пожали папе руку и укатили домой.

Это были очень странные пираты, после думала я. Как же они бросили свой корабль? Почему они не искали золото целых сорок восемь лет? И как его не нашёл за столько лет кто-то другой? Вопросов было больше, чем ответов. Но тогда, рано утром в парке, с сокровищем и папой, я была самой счастливой девочкой на земле: сколько походов в кино, мороженого, игрушек и пирожных было впереди!

В качестве гонорара за работу папе досталась золотая шкатулка. Она весила несколько килограммов, монеты в ней были огромные, почти с блюдце, и, кроме золота, среди пиратского богатства оказались один большой рубин и заколка для волос с жемчужиной. Пока мы шли домой, я прыгала вокруг папы и просила тут же купить мне воздушные шарики, торт, собаку, спрашивала, купит ли он новую машину и за́мок для нас, на что хватит этого золота и можно ли мне взять хотя бы одну монету и показать её в школе. Папа отрицательно качал головой. Дома он гордо вручил мне заколку с жемчужиной, а маме — рубин. И позвонил брату, который работал в Государственном банке.

Папиного брата я никогда не видела, но слышала какой-то странный, совсем бесцветный голос: кажется, в банке запрещали радоваться жизни.

Пока папа, закрывшись в спальне, о чём-то совещался с несчастным братом, мама на всякий случай проверила каждую монету — не шоколадная ли тоже. Все монеты оказались настоящими: звенели очень гордо и будто даже были рады снова сиять на свободе, а не лежать под землёй.

«Папа! — Я крутилась перед зеркалом, рассматривая заколку. — Ты теперь не будешь искать работу? Может быть, уплывём далеко-далеко и найдём ещё один клад? Ты так хорошо умеешь искать клады!»

Папа вернулся к нам в зал, улыбнулся и сел разглядывать в лупу мелкие детали монет: дату выпуска, страну, где их выпустили, имена королей и императоров, чьи профили их украшали: «Золота нам хватит надолго. Но работу всё равно нужно найти».