Забытые по воскресеньям

Валери Перрен, 2015

Валери Перрен – одна из главных французских писательниц современности. Ее книги надежно занимают первые строчки бестселлеров Франции. Она – литературный феномен нашего времени. Первый роман Валери Перрен «Забытые по воскресеньям» стал международным бестселлером, получил 13 литературных наград и вот уже 8 лет держится в списке главных книг Франции. Это история о том, как прошлое формирует настоящее, а еще это история о шрамах, которые способна оставить любовь. Та, что зовется любовью всей жизни. «Воскресенье – день посещений. Не для всех. Воскресенье – сложный день. Каждое воскресенье старики точно знают, какой день недели наступил». Жюстин Неж двадцать один. Она живет с бабушкой, дедушкой и братом Жюлем. Жюстин работает в доме престарелых «Гортензии» и больше всего на свете любит разговаривать с его обитателями. Ее любимица – Элен, ей за девяносто, и ее воспоминания заслуживают отдельного романа. Рассказы Элен побуждают Жюстин встретиться лицом к лицу с тайнами своего прошлого и пережить потерю, которую она прячет глубоко внутри. Неожиданный анонимный звонок в дом престарелых меняет жизнь самой Жюстин навсегда. «Очаровательная героиня, удивительный мир, талантливая рассказчица». – ELLE

Глава 2

Мое имя Жюстин Неж^[2]. Мне двадцать один год. Я уже три года работаю сиделкой в доме престарелых «Гортензии». Привычнее для подобных заведений названия вроде «Липы» или «Каштаны», но мое построили, выкорчевав заросли гортензий, вот никто и не стал заморачиваться, хотя здание стоит на опушке леса.

В этой жизни моему сердцу милы две вещи — музыка и третий возраст^[3]. Каждую третью субботу я хожу на танцы в клуб «Парадиз» в тридцати километрах от «Гортензий». Это бетонный куб посреди луга, окруженный стихийной стоянкой. Иногда я, будучи под хмельком, часов в пять утра, целуюсь там взасос с представителями противоположного пола.

А еще я, конечно же, люблю моего брата Жюля (вообще-то мы кузены) и бабушку с дедушкой, родителей моего покойного отца. Я выросла с людьми третьего возраста и в детстве не общалась ни с кем, кроме Жюля, перескочив словно через ступеньку этап общения с ровесниками.

Моя жизнь делится на три части: днем я ухаживаю за постояльцами, ночью читаю вслух старикам, а вечером по субботам танцую, чтобы заново приручить беззаботность, утраченную в 1996-м из-за представителей второго возраста — это родители, мои и Жюля. Им в голову пришла идиотская идея насмерть разбиться на машине воскресным утром. Я прочла заметку, которую бабуля вырезала из газеты и прячет среди своих вещей. Была там и фотография изуродованной машины.

Из-за наших родителей мы с Жюлем каждое воскресенье проводили на городском кладбище, клали свежие цветы на широкую могильную плиту с двумя ангелочками и фотографиями новобрачных: отца рядом с брюнеткой и дяди с блондинкой. Наши с Жюлем отцы похожи как две капли воды — у них одинаковые костюмы, галстуки и даже улыбки. Отец и дядя были близнецами, и мне непонятно, как они могли влюбиться в совершенно не похожих друг на друга девушек, а те втюрились в фактически одного и того же парня. Эти вопросы я неизменно задаю себе, входя в ворота кладбища. На них некому ответить. Думаю, я утратила беспечность именно потому, что не знаю ответов о Кристиане, Сандрин, Алене и Аннет Нежах.

На кладбище давно умершие мертвецы похоронены в земле, в то время как новые заперты в небольшие ниши и стоят в отдалении, будто опоздавшие. Моя семья лежит в пятистах метрах от дома бабушки с дедушкой.

Наша деревня называется Милли, в ней около четырехсот жителей. Решите отыскать ее на карте — вооружитесь лупой… Торговая улица носит имя Жана Жореса. В центре — площадь с церковью в романском стиле. У нас есть бакалея папаши Проста, тотализатор и гараж, был и салон красоты, но в прошлом году закрылся. Парикмахеру надоело красить волосы и делать укладки. Магазин одежды и цветочный уступили место банкам и лаборатории, где берут анализы. Некоторые витрины заклеили газетами, в других живут люди, отгородившиеся от мира белыми шторками. Занавески вместо штанов…

Табличек «Продается» в Милли ровно столько же, сколько домов, но никто ничего не покупает, ведь до ближайшего шоссе семьдесят километров, а до ближайшего вокзала — пятьдесят.

Еще в Милли есть начальная школа, где учились мы с Жюлем.

До коллежа, лицея, кабинета доктора, аптеки, обувного магазина нужно ехать автобусом.

После бегства парикмахера я сама делаю бабуле укладку. Она мочит волосы, садится в кухне на табурет и подает мне бигудюшки, а я накручиваю седые пряди на трубочки и прижимаю пластиковым зажимом, после чего надеваю на голову сеточку. Под колпаком сушки бабуля через пять минут задремывает. Потом я снимаю бигуди, и прическа держится целую неделю.

Не помню, чтобы после гибели родителей я когда-нибудь замерзала. В наших краях температура не опускается ниже 40°. А что было до аварии, я не помню. Но об этом потом.

В детстве мы с братом ходили в немодной, но удобной одежде, которую бабуля стирала с кондиционером. Нас не пороли, не отвешивали затрещин, а в подвале разрешили поставить микшерный пульт и слушать виниловые пластинки, чтобы отвлечься от шарканья войлочных подметок по натертому паркету.

Я мечтала поздно ложиться спать, не чистить ногти, гулять по пустырям, разбивая коленки и локти, мчаться с холма на велосипеде с закрытыми глазами, болеть и писаться в кровать, но… бабушка ничего подобного не допускала. Она всегда была тут как тут с пузырьком йода наготове.

Все детские годы она чистила нам уши ватными палочками, дважды в день купала, растирая жесткой рукавичкой, и запрещала все, что, по ее мнению, представляло хоть малейшую опасность, например переходить дорогу без взрослых. А еще со дня смерти сыновей ждала, когда я или Жюль станем похожи на наших отцов. Не дождалась. Жюль — копия Аннет, а в моем лице нет сходства ни с одним членом семьи.

Бабуля и дедуля по возрасту моложе большинства обитателей «Гортензий». Я не знаю, с какого момента человек становится старым. Моя начальница мадам Ле Камю считает, что это происходит, когда ты больше не можешь сам наводить порядок в доме. Когда машина остается в гараже, потому что, сев за руль, ты либо калечишь окружающих, либо ломаешь шейку бедра. Я не согласна. Старость начинается с одиночества. Когда уходит твой спутник. На небеса или к другому человеку.

Моя коллега Жо полагает, что любой, кто начинает заговариваться и нести всякий вздор, попадает в категорию «Старики». Впрочем, эта ужасная болезнь поражает и молодые мозги. Другая моя коллега, Мария, как-то заявила, что старость наступает, когда ты начинаешь хуже слышать и десять раз на дню ищешь ключи от дома.

Мне двадцать один, и с ключами у меня напряженные отношения.

Примечания

2

В переводе с французского «Неж» означает «снег» (neige).

3

Под третьим возрастом понимается период с выхода на пенсию и до потери дееспособности, во время которого происходит полное самоосуществление личности.