Национальный парк

Валерия Кузьмина

Этот необычный роман переносит читателя в национальный парк одной из бедных африканских стран, где героям предстоит лицом к лицу столкнуться с дикой природой, чтобы спасти ее или уничтожить.Подлинные научные факты; реальные события; кровавое браконьерство, имевшее место в действительности, – все это, обличенное в драматичную и трогательную художественную историю жизни героев, ждет читателей в романе «Национальный парк».

«В системе мира нам дан короткий срок пребывания — жизнь. Дар этот высок и прекрасен. Мышление — доблестнейшее занятие человека, верх блаженства и радость в жизни»

Аристотель

© Валерия Кузьмина, 2022

ISBN 978-5-4483-4465-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта книга посвящается человеку, который еще в юные годы познакомил меня с миром животных, понимал природу и научил в гармонии существовать с ней бок о бок. В моем сердце навсегда останутся воспоминания об удивительных, захватывающих и причудливых событиях из жизни зверей, свидетелем которых был он сам…

…мой Дедушка…

Часть I. Драгоценные сны

Глава 1. Камни

Планета богата. Она состоятельнее любого человека, какой бы статус он ни имел, какое бы положение в обществе ни занимал. Земля сама породила все это великолепие, выносила в себе, спрятала от посторонних глаз и сокрыла под надежной охраной. Намереваясь так и просуществовать до скончания времен.

Но люди алчны, и поэтому каждый из нас вор. Мы посягаем на природные богатства, считая их ничейными, тем и утешая свою совесть. Между тем, все они до единого принадлежат планете, чью плоть вот уже много тысячелетий человек терзает орудиями и машинами, изобретая новые и новые способы, чтобы забраться поглубже.

Мы забираем все, что посчитаем нужным, и почти никогда не отдаем ничего взамен, не удосуживаясь даже залечить нанесенные земле раны.

Драгоценные камни. Прекрасные прозрачные минералы, которые испокон веков ценились у любого народа. Алмазы и изумруды, рубины и александриты, сапфиры и эвклазы, благородная шпинель и многие другие. Каждый из них жаждало заполучить человечество. Их поиск и добыча до сих пор остаются преимущественно тяжелым ручным трудом.

В местах желанных месторождений вырастали рудники и копи, которые становились собственностью мировых корпораций, обогащая знаменитых людей. Ловкие предприниматели набирали в рабочих простое местное население развивающихся стран, забирали основную часть прибыли и не заботились ни о чем.

В некоторых государствах добычей, вплоть до сегодняшнего времени, в основном занимались старатели-одиночники. Так, например, на протяжении долгих лет подобный порядок процветал в Бразилии, где процент такой организации получения минералов составлял аж девяносто. На Мадагаскаре и Шриланке этот труд оказывался в руках мелких артелей старателей. Но были и те, где в ход все чаще пускалась горная техника.

Одним из любимейших сокровищ для многих стал изумруд — драгоценный камень бериллиевой группы. Почитаемый древними греками и египтянами, он обрастал легендами, считался дарованным богами, наделялся магическими свойствами. Изумруд символизировал и вечную юность, и награждал верностью и неизменной любовью, покровительствовал будущим матерям и являлся лучшим подарком для рожениц. Его обладатели мечтали получить от него способность обращать сны в явь, видеть прошлое и грядущее, проникать в чужие мысли. Некоторые в давние времена полагали, что это наилучший талисман от укусов ядовитых животных, а также целебный для зрения камень.

Неудивительно, что с такими представлениями вокруг него вырастало множество легенд. В сюжете одной из таких говорится об очень крупном изумруде у индейцев манта, любимом и почитаемом предками. Рассказывается, что люди на него любовались, поклонялись ему точно божеству, обращались с молитвами и несли дары. Это значительно обогатило некоторых, поскольку в место почитания за помощью приходили от больных со всей округи. И так велика была вера в камень и благоговение перед ним, что даже явившимся испанцам не хотели индейцы раскрывать тайны о нем, пусть за это и пришлось бы умереть.

Многие минералы данной породы получили свои «говорящие» названия, стали знаменитостями и попали в музеи или частные коллекции. Прекрасный изумруд в 964 карата был поименован в честь супруги короля Испании Карла V королевы Изабеллы. Эта женщина очень мечтала владеть удивительным камнем, но стать его хозяйкой ей оказалось не суждено. В 1519 году драгоценность преподнес в подарок главе испанских войск Эрнану Кортесу король ацтеков Монтесума II, желая задобрить человека, ставшего по представлениям индейцев олицетворением бога Змеи. Именно завоеватель и дал прекрасному приобретению такое имя. В то время минерал имел и другое название — Изумруд Божьей кары. С помощью этой драгоценности Кортес пытался влиять на королеву, чтобы получить привлекательную высокопоставленную должность. И добиться желаемого ему удалось, однако камень все равно перешел не к Изабелле, а ко второй жене главы испанских войск, поскольку у короля попросту не оказалось средств на очередные экспедиции в Новый свет.

В Москве в минералогическом музее имени Ферсмана хранится чудесный «Коковинский» изумруд. Этот минерал Я. В. Коковин, являвшийся уральским камнерезом, командиром Екатеринбургской гранильной фабрики и Горнощитного мраморного завода, обнаружил на Урале весной 1833 года. Камень весил чуть более 400 граммов, а его отдельные участки длинной в одиннадцать и шириной более трех сантиметров были совершенно прозрачны. Коковина ждала печальная судьба. На уральского камнереза донесли, и находку изъяли. Ревизор Ярошевицкий отправил изумруд вице-президенту Департамента уделов Л. А. Перовскому, но тот, прибыв в Петербург, исчез. В этом вновь обвинили Коковина. Истина открылась спустя десятилетия после смерти человека, обнаружившего драгоценность. Как оказалось, прекрасный минерал просто оставил в своей частной коллекции Перовский.

Месторождения изумрудов есть в самых разных точках мира. Но одни из наиболее известных находятся в Южной Африке и на северо-западе Южной Америки. Вокруг деятельности по разработке копий драгоценных камней вырастали мафии, бурно развивалась контрабанда. Если подсчитать, сколько изумрудов из основных крупнейших добывающих стран законно попадает на рынок, то по оценкам экспертов сюда придется лишь десять процентов получаемых минералов, весь остальной сбыт нелегален.

Коллекционеры и просто богатые люди слепо стремятся заполучить вожделенный камень. Пролитые кровь и слезы, вознесшиеся проклятия и даже кара закона мало кого останавливают на этом опасном пути.

Холоден минерал, и замирает человеческое сердце, любуясь на это порождение природы. Каменеет душа, обращенная к миру, и не замечает вокруг себя уже ничего, кроме неверного и ослепляющего, отравляющего блеска граней изумруда. А планета словно насмехается над нами в ответ. Мы отбираем у нее сокровища, и ценой жизни платим за это, обращаясь в прах, и сами уходя в ее недра.

Глава 2. Империя

Берхов Игорь Григорьевич родился в 1956 году, с отличием окончил школу и получил диплом геолога. Мужчину всегда занимала наука о Земле. Происхождение планеты, и ее развитие, структура литосферы, природные процессы — все это и многое другое увлекало его с самых юных лет. На курсе он выделялся любознательностью и внимательностью, знал все необходимые первоосновы и с закрытыми глазами мог, шутя, объяснить строение земного шара.

Первое время Игорь Григорьевич очень интересовался литосферными плитами. «Каменная оболочка», объединяющая самую верхнюю часть мантии Земли и земную кору, толщиной около 150—300 км под континентами и, начиная от нескольких километров и достигая 90 км, под океаном. На этом сосредоточились его первые научные изыскания.

Астеносфера, или как ее называют «ослабленная оболочка», была «открыта» только в 1914 году Джозефом Баррелом из Йельского университета, который, собственно, и высказал догадку о существовании в мантии разогретых и сравнительно пластичных горных пород. Достоверно подтвердилось это лишь спустя пол века, подготовив почву для будущих исследований.

Молодой ученый внимательно изучал труды о земном шаре, имеющихся на нем к настоящему времени семи больших, а также нескольких более мелких плит, а также связанные с ними процессы. Но чем дальше планета открывала ему свои тайны, тем глубже погружался он в более тонкие области.

К выпуску из высшего учебного заведения мужчина твердо решил пойти по стезе науки, остаться при университете, обучать студентов и писать изыскательские работы. Семья Игоря Григорьевича была простой, отец также преподавал, только в другом институте, а мать работала учительницей в школе. Жили скромно. Учащийся по возможности подрабатывал, а получив специальность, немного погодя, в двадцать четыре года женился на юной корреспондентке Полине.

Так старшее и младшее поколение стали вместе ютиться в небольшой двухкомнатной квартире, а через год у Игоря Григорьевича и Полины Анатольевны родился первый и единственный сын Арсений.

Вскоре отец Игоря скончался от сердечного приступа. Следом заболела и мать, то ли от слабости, то ли от горя, но и ее пришлось похоронить следом. К тому моменту мужчина уже окончательно перешел на изучение полезных ископаемых, а несчастье заставило его еще глубже уйти в работу.

Потребности и особенности страны диктовали необходимость более широкого освоения нефти и газа, всевозможных руд и других веществ, извлекаемых из недр Земли. Многие горные породы на нашей планете на сегодняшний день имеют возраст в несколько миллиардов лет, некоторые несколько моложе, им лишь десятки и сотни миллионов лет.

Рудой еще в древней Руси называли металлы, извлекаемые из земли, считая их ее кровью. В горах она часто залегала неглубоко и была доступна для разработки. Игорь Григорьевич часто ездил в экспедиции на новые месторождения, объезжал территории действующих горнорудных производств, словом, сидеть на месте не любил. Он еще не отдавал предпочтение чему-то конкретному. В поле изучения мужчины попадали и металлы, как благородные, так и не очень, радиоактивные руды и, конечно же, цветные камни. Они-то впоследствии и стали настоящей страстью ученого.

Но грянула перестройка, и по стране пронеслась волна политических и экономических перемен. Старая идеология рухнула, а тут еще и экономика получила серьезные удары в виде Чернобыльской катастрофы и сильного падения цен на нефть. Однако произошло и кое-что хорошее, чему в дальнейшем предстояло кардинально изменить жизнь Игоря Григорьевича.

На волне бушующих изменений государство принялось узаконивать частную предпринимательскую деятельность. Широкое развитие стали получать кооперативы, а также активно начали появляться совместные предприятия с зарубежными компаниями. Международная политика отказалась от классового подхода в дипломатии, почувствовалось явное улучшение отношений с Западом.

Начало девяностых принесло в страну полную дестабилизацию. Задуманные перемены начинали выходить из-под контроля властей, и развернулся полномасштабный экономический кризис. Товарный дефицит достиг апогея, и население все чаще встречали пустующие полки магазинов.

1990 — 1991 года ввели в СССР частную собственность и форму бизнеса западного типа. Государственные предприятия, фермы, заводы и прочие подобные структуры принялись массово закрываться. Нищета и безработица росли бешеными темпами. Реформы финансового сектора привели к тому, что большие массы населения попросту оказались за чертой бедности. СССР прекратило свое существование.

Новая, еще не окрепшая Россия была на пороге времен, когда не могла предложить практически никаких гарантий собственному народу. Удрученность и неуверенность в завтрашнем дне — настроения, которые стали естественными.

И все же произошедший глобальный надлом не оказался застоем. Понемногу страна приспосабливалась к возникшей ситуации. В этот то период жизнь молодого, некогда очень перспективного ученого и начала кардинально меняться.

В конце 1992 года в Россию из Великобритании приехало некое уполномоченное лицо, чтобы разыскать мать Игоря Григорьевича. Однако оно выяснило, что женщина скончалась много лет назад, и в живых остался только ее единственный сын.

После короткой официальной беседы раскрылось, что этот человек исполнитель воли некоего покойного мистера Томаса Милна, который был знаком с матерью мужчины. Более того, некогда в юности у них случился мимолетный роман, когда гражданин Великобритании по делам приезжал в эту страну. По свидетельствам умершего, как тот узнал много позже, после данной связи у женщины родился ребенок. Но получил мальчик фамилию другого человека, ставшего впоследствии ее мужем, то есть приемного отца.

Оказалось, что Берхов Григорий, давно влюбленный в свою будущую супругу, женился на ней, когда она уже носила под сердцем Игоря, и согласился объявить того своим сыном. Настоящим же биологическим отцом мальчика был Томас Милн.

Данный гражданин Великобритании занимал не последнее место в мире. За последние десятилетия мужчина выстроил настоящий огромный конгломерат, включавший в себя самые разнородные сферы, главной же из которых являлась добыча полезных ископаемых. Его деятельность достигла такого размаха, что ему под своим началом удалось объединить несколько серьезных месторождений. Среди них оказались алмазные копи в Бразилии, малахитовые залежи в Демократической республике Конго и небольшое предприятие по добыче янтаря в Мексике. Но безусловной жемчужиной этой коллекции стали несколько месторождений изумрудов на африканском континенте, часть из которых расположилась в Республике Замбии, где добывались драгоценные камни самого высокого качества в мире.

Некоторое время назад семья Милн в полном составе отправилась в Африку для осмотра своих владений, объезда потенциальных месторождений, которые они желали приобрести, а также чтобы просто отдохнуть. Куда завел их этот «тур», сказать затруднялись, только закончился он плохо. Они попали в местность, где тогда свирепствовала лихорадка Ласса, и заразились.

Это острое зоонозное заболевание из группы вирусных геморрагических лихорадок было впервые зарегистрировано в 1969 году в Нигерии. Тогда три из пяти первых случаев заражения у медицинских сестер и исследователей привели к летальному исходу. Выделить возбудителя удалось только в 1970 году. Резервуаром инфекции оказались многососковые крысы, в организме которых возбудитель способен сохраняться в течение всей их жизни. Некоторые данные сообщали, что в Западной Африке происходит от 300 000 до 500 000 случаев заражения. Во многом это случается потому, что для получения заболевания достаточно и непрямого контакта. Вода, пища, пыль, предметы и сам человек — все способно стать переносчиком инфекции.

Не обошел вирус стороной и Томаса с семьей. Он, жена и сын слишком поздно обнаружили симптомы лихорадки, которая зачастую начинала протекать очень незаметно. Когда же заболевание выявилось, то никто даже и не посмел предположить, что это именно лихорадка Ласса. К моменту истины лечение помочь уже не могло.

Согласно завещанию Томаса Милна практически все его имущество отходило детям, за некоторым исключением. Основную часть мужчина отписал своему законному сыну, но не забыл и про русского наследника. Однако поскольку ребенок от брака тоже скончался, по закону эта доля также отходила к оставшемуся в живых потомку. Таким образом, все завещанное сыновьям передавалось только Игорю Григорьевичу.

В один миг простой университетский преподаватель стал обладателем огромного состояния. В права наследства он вступил в 1993 году, и с тех пор жизнь его семьи коренным образом изменилась.

Томас Милн хотел разделить состояние, оставив любимые изумруды законному сыну, а алмазное месторождение передать Игорю. Недвижимость на территории Великобритании также отходила ребенку от брака, а вот знаменитый в Англии ювелирный завод он отдавал в их совместное владение. Теперь все это перешло в руки русского наследника.

Малахитовое месторождение в Демократической республике Конго отдавалось самому этому государству, также как и предприятие по добыче янтаря становилось собственностью Мексики. Почему мистер Милн решил так распорядиться, оставалось загадкой. Он вообще был человеком скрытным и даже несколько нелюдимым. В последние годы жизни его что-то сильно тревожило, и мужчина начинал все меньше интересоваться делами своего конгломерата, отдавая предпочтение простым радостям и уединению с природой.

Со стороны некоторым могло показаться, что Томас словно стыдится своего богатства, чувствует вину перед окружающим миром за что-то, известное лишь ему одному. Поэтому такой жест доброй воли по передаче в руки государств столь значимых месторождений люди назвали символическим искуплением за грехи.

Игорь Григорьевич далеко не сразу решил, что делать с этим нежданно обрушившимся богатством. Первое время его и вовсе больше занимали мысли о родителях и таком чудном повороте судьбы. Но дареному коню в зубы не смотрят, а в 90-е годы в России долго сидеть, сложа руки, с подобными деньгами было попросту опасно.

Мужчине на тот момент исполнилось всего тридцать семь лет, а он уже стал столь значимой фигурой на мировом рынке. В первую очередь наследник решил избавиться от активов, которые не представляли для него особого интереса. Таковым оказался гостиничный бизнес. В силу разбросанности собственности по всему земному шару и из-за частых поездок Томас Милн еще на ранней стадии надумал отстроить сеть отелей в экзотических местах. Они приносили довольно неплохой доход и пользовались популярностью у больших персон, тем более что посещать такие точки мира было лишь им и по карману. Игорь Григорьевич продал их все до одного, а на вырученные средства основал в России собственную компанию, которая стала первым звеном в будущей империи.

Хотя ему и предстояло взять в свои руки различные сферы деятельности, как давний поклонник драгоценных камней, причем с самой научной точки зрения, непосредственно эти минералы он и сделал центральной частью нового дела. В итоге и компания получила соответствующее название, говорящее о главном направлении — «V карат» («пять карат»), поскольку именно весом в пять карат крупные бездефектные изумруды густого тона ценились дороже алмазов.

Дом в Англии и ювелирный завод Игорь Григорьевич оставил, а вот весь автопарк из трех дорогих автомобилей мужчина распродал. Той же участи подвергся и личный самолет. Некоторые подсказывали ему, что не помешало бы открыть аналогичное предприятие и в России, тем самым нарастив свою долю на рынке драгоценностей. Однако он предпочел ограничиться тем, что имел в Великобритании, продолжал держать несколько ювелирных лавочек в ряде городов Англии, где продавались изделия с его завода, а некоторые украшения экспортировал в торговые дома России.

Игорь Григорьевич не стремился к массовости. Настоящий эстет и ценитель камней, мужчина в первую очередь бросался на поиск самых прекрасных и уникальных экземпляров. Теперь средства и положение позволяли ему искать новые месторождения, заниматься просто изучением всевозможных залежей и совершенствованием технологии добычи и производства.

Однако все же кое-какое иное дело, совершенно далекое от столь любимой им геологии, он все-таки сделал частью своей империи. Отдавая дань пусть и неизвестным родным, но так значимо повлиявшим на его жизнь, Игорь Григорьевич основал и контролировал больницу в Замбии, одно из существеннейших лечебных заведений не только в этой стране, но и во всей округе.

Когда подрос сын Арсений, то быстро стал правой рукой отца, а с годами и вовсе принял под свой контроль значительную долю деятельности империи семьи. Игорь Григорьевич все меньше интересовался функционированием стороннего по отношению к драгоценным камням бизнеса, а потому был только рад передать это на попечение своему отпрыску.

Арсений уважал интересы отца, любил семейное дело, но все же имел совсем иные предпочтения, поэтому с его легкой руки в компании появились новые направления деятельности, связанные с авиацией и туристической сферой, которые уже были вполне востребованы в 2000-х годах.

К 2014 году Берховы и их компания стали не только одними из самых значительных в России, но и занимающими серьезное место в мировом бизнесе в целом.

Глава 3. Упавшая птица

В 2014 году Игорь Григорьевич решил внести коррективы в семейное дело и продал алмазные копи в Бразилии. Всего одно месторождение принесло в багаж мужчины существенные финансы, а точнее новые активы.

Это место добычи драгоценных камней было очень перспективным и давало замечательные по качеству минералы. Его запасов предположительно хватило бы на много лет. Даже сейчас, хотя то и начали разрабатывать еще при жизни Томаса Милна, оно оказалось освоено совсем на небольшой процент, при этом позволяя производить такие фантастические объемы. Впрочем, ценность копи имели не за количество, а за качество.

В мире деловых структур не все поняли и одобрили совершенный шаг, считая, что настоящему магнату полагается иметь свои «следы» по всему миру. Однако Игорь Григорьевич рассуждал иначе. Он давно решил сосредоточить основное внимание именно на добыче изумрудов, для чего и проделал «сделку года». В обмен на проданные копи тот приобрел еще несколько месторождений в Африке, в связи с чем даже привлек сторонние средства, чтобы расширить там свои владения. В итоге мужчину негласно наградили прозвищем «Изумрудный король».

Компания «V карат» была представлена в виде открытого акционерного общества и потому имела возможность осуществить дополнительную эмиссию ценных бумаг, получив хорошие инвестиции. Желающие стать акционерами нашлись быстро. Пятнадцать процентов досталось крупному банку, поддержавшему идею сосредоточиться на изумрудном бизнесе и хотевшему более устойчиво выйти на мировую арену, перекинув деятельность на африканский континент. Еще пятнадцать процентов отошли к добывающей компании, которая занималась благородными металлами. Она не имела отношения к драгоценным камням, и фактически не предполагалось, что и «V карат» станут заниматься золотом и чем-то подобным. Но империи Берхова принадлежал знаменитый ювелирный завод, сотрудничать с которым стремились многие. Новый акционер вложил свои средства, чтобы получить первоочередный доступ к этому предприятию, а также возможность иметь дело с изумрудами великолепнейшего качества. Все-таки драгоценные камни и благородные металлы в ювелирном искусстве были тесно связаны.

Игорь Григорьевич по-прежнему оставался доминирующим участником империи. Семьдесят процентов акций находились под полным контролем мужчины, а значит, никакие решения не могли пройти мимо него, а также любые его пожелания непременно исполнялись. Но это всех устраивало. Новые участники игры в собственном деле имели доступ лишь к определенным активам, во владении же Берхова слилось гораздо больше сфер, связанных с цельно построенной системой бизнеса, и если пришедшие компании хотели пользоваться их бонусами, то должны были вести соответствующую политику.

Несмотря на то, что у Игоря Григорьевича теперь имелся дом в Великобритании, жил он там не часто, предпочитая продолжать трудиться на просторах родины, то есть в Москве. Но последние дела заставили его вместе с Полиной Анатольевной уехать туда на некоторое время. Прямо оттуда они полетели на конференцию в Женеву, после чего предполагали вернуться в столицу России.

Из-за этого Арсений давно с ними не виделся, а тут еще и подоспел его тридцать четвертый день рождения, и он вместе со своей супругой, да небольшой группой друзей ранним мартовским утром улетел на Гавайи праздновать эту дату.

Гулянка была бурной и веселой. Дорогой отель, роскошный номер, изысканная еда, умопомрачительные напитки. Одним словом, все самое лучшее.

В последние годы Арсений Игоревич все больше позволял себе наслаждаться жизнью, нежели отдавать предпочтение делам. Да и зачем? В компании работали прекрасные специалисты, у него самого имелись верные и трудолюбивые помощники, так что молодому человеку было на кого положиться, а вернее на чьи плечи переложить бремя обязанностей по совершенствованию великой империи. В этом его полностью убеждала и направляла супруга — Берхова Эрика Германовна, которая любила легкую и красивую жизнь, постоянные развлечения и только самое роскошное. Вопреки многим подобным себе, она совсем не была глупой. Девушка, конечно, не блистала глубоким умом, не интересовалась науками, но все же природа ее не обделила, однако все имеющиеся способности та направила на талант игры с судьбой.

Вряд ли Эрику можно было упрекнуть. К своим годам, а той к моменту последних событий спешило исполниться лишь двадцать пять, девушка вполне прилично закончила университет, сумела вписаться в высшее общество и заручиться симпатией одного из самых завидных женихов страны, и вот уже как три года являлась его законной супругой.

Арсений Игоревич в этом тоже мало чем отличался от себе подобных. Молодого человека не особо интересовали глубоко умные барышни, с какими-то необычными увлечениями и чудесными талантами. Он искал девушку, которая будет соответствовать требованиям его общества во внешности и умении держать себя. Жена магната должна своей красотой выгодно подчеркивать статус супруга.

Эрика Германовна полностью отвечала всем необходимым запросам. Она была очень впечатляющей особой. Утонченные и правильные черты лица сразу притягивали к себе взгляд любого, мягкие золотистые локоны создавали просто какой-то неземной ангельский ореол, белоснежную кожу словно никогда не касалось солнце, а яркие голубые глаза пронзали насквозь, уже не выпуская из своего плена. Высокая, стройная и с чувственными женственными линиями фигуры супруга Арсения определенно являлась предметом зависти как мужчин, так и женщин.

Молодого человека все абсолютно устраивало. Он считал, что сделал хорошую партию, и потакал прихотям жены. Она тратила деньги без счета, не обращала внимания на заботы вокруг, всегда старалась держать себя в идеальной форме, чему почти и посвящала все свое время. Ее подруги были ей под стать.

Это не коробило обоих, потому что удивительным образом ни тот, ни другая не испытывали потребности в каком-то глубоком общении друг с другом. Сплошная семейная идиллия.

Игорь Григорьевич не вмешивался в жизнь сына. Тот полагал, что дал ему достаточно, чтобы он устроил свою жизнь наилучшим образом, и приложил максимум усилий для его становления как личности. Изначально воспитание мальчика отличалось от того, как росли сверстники Арсения соответствующей среды. Никаких заграничных школ и преподавателей. Сначала достойное учебное заведение для начальной и средней школы дома в Москве, потом здесь же университет.

Безусловно, родители хотели, чтобы в чем-то сын пошел по их стопам. Ему оставалась серьезная империя, которой нужно было уметь управлять, а еще больше ее понимать. Но Арсений любил результат, а не процесс, поэтому наука о камнях, равно как и геология его не привлекали. И все же нашлась сфера, притянувшая внимание будущего наследника и умудрившаяся остаться с ним даже в уже начавшейся разгульной жизни.

Он получил техническую специальность в отрасли авиастроения, освоив азы по авиационной и ракетно-космической технике, и в качестве профессии обрел себя как авиационного инженера. Молодой человек практиковался на различных предприятиях, а после, обретя полноценный доступ к средствам семьи, основал собственную небольшую фирму, работающую на удовлетворение потребностей малой авиации.

В этом деле нельзя было говорить о фантастических успехах, существенном месте на рынке или глобальной прибыли. Это скорее оказывался труд увлекающихся людей, любящих свою профессию. Они получили возможность совершать научные изыскания, проектировать, изучать, создавать модели для частной потребности, чьих-то небольших личных аэродромов и людей, которые могли себе позволить летать просто в удовольствие.

Таких некрупных компаний по стране имелось не так уж и мало. Некоторые из них представляли собой отголоски былых масштабных комплексов, практически развалившихся после смены направления жизни страны, другие являлись чьей-то новой инициативой. В любом случае, основная их масса существовала очень тяжело, потому что спрос не оправдывал объемы, а возможностей развиваться, как правило, не находилось. Тем не менее выживать удавалось.

Вот и дело Арсения Игоревича при умелом управлении благополучно держалось на плаву, хотя бы не вгоняя в убыток. Впрочем, это опять же была не совсем заслуга молодого человека. Считая, что он может себе это позволить, тот отдал необходимость решения административных дел в руки стороннего менеджмента, а сам занимался практически исключительно именно инженерной деятельностью. Не ради прибыли, просто для себя. Своеобразная площадка, которая стала его любимой дорогой игрушкой.

Когда он пересекал свой тридцатичетырехлетний рубеж, это оказалось единственным настоящим занятием во всей ставшей практически полностью разгульной жизни.

Вечер на Гавайях выдался замечательный. Друзья, смеясь, поздравляли молодого человека с очередной датой, произносили тост за тостом и отмечали, что это была отличная идея, уехать подальше от надоевшей русской зимы. Пусть на календаре давно красовался март месяц, холода так и не спешили отступать из России.

Раздалось легкое дребезжание, и Арсений увидел, как засветился экран его мобильного телефона. Он долго смотрел на незнакомый номер, борясь с нежеланием отвечать, и потребностью не забывать о возможных делах.

Сомнения супруга разрешила Эрика, просто отобрав трубку и отключив аппарат. Игриво улыбнувшись, она бросила телефон к себе в сумочку. Арсений рассмеялся и обнял жену.

Праздник гудел до поздней ночи. Весь отель сотрясали нетрезвые крики и галдеж, компания долго не могла угомониться, мешая постояльцам, но никто не возражал, а служащие делали вид, что ничего не происходит. Кто платил, тот и был здесь хозяином.

Разбрелись уже ближе к утру. Молодой человек, не раздеваясь, забрался в постель и почти сразу же провалился в сон. Смеющаяся Эрика сначала пыталась заставить его снять хотя бы ботинки, но тот только, хихикая, отмахивался, пока совершенно не отключился.

Супруга проснулась первой, когда стрелки давно миновали обеденный час. Она посмотрела на Арсения, но тот не подавал ни признака, что собирается пробуждаться в ближайшее время. Так много он не пил уже давно. Пожав плечами, девушка соскочила с кровати, приняла душ и отправилась гулять, благо у нее были деньги, и здесь имелось на что их потратить. Так что недостатка в развлечениях Эрика испытать не могла.

Прежде чем уйти, она достала из сумочки забытый им телефон и кинула его на соседнюю подушку. Дверь закрылась.

К вечеру Арсений еле разлепил глаза. Голова страшно гудела и неимоверно хотелось пить. Несколько осипшим голосом молодой человек позвал жену, но из номера не раздалось ни звука. Тогда он встал, чуть пошатываясь прошелся по комнатам и понял, что здесь сейчас находится один. Наконец, именинник заметил на кровати свой телефон. Включив его, тот сразу же услышал неприятное дребезжание, от которого боль в голове усилилась.

Опять этот незнакомый номер. С досадой Арсений вновь отключил аппарат. Душ немного помог. Теплые струи воды смывали безумное похмелье, словно возвращая к жизни. Вытирая волосы полотенцем, молодой человек сел на помятую постель и задумался, чем бы заняться. Про жену он почему-то уже и не вспоминал. Но тут кто-то стал отчаянно барабанить в дверь.

— Да что же это такое! — возмущенно пробасил охрипший голос, и постоялец поплелся открывать, собираясь устроить скандал, но на пороге стоял взволнованный друг.

— Что с тобой случилось? — спокойно подвинув высокого, стройного, но несколько коренастого Арсения, Кирилл прошел в номер. — Мы несколько часов пытаемся достать тебя.

— Я был в душе, — зевая, равнодушно ответил молодой человек.

Он провел ладонью во взъерошенным коротким русым волосам, стряхивая с них мокрые капли.

— Арсений, — настороженно посмотрел на него друг, — когда ты в последний раз включал телефон?

— Как проснулся, но почти сразу же выключил, — безразлично сказал он. — Да в чем собственно дело? Ты как будто хочешь мне что-то сказать, но все ходишь вокруг да около. Кстати, не видел случайно Эрику?

— Нет, — отмахнулся Кирилл, словно не хотел менять тему. — Прости, друг, но тогда плохие новости получишь именно от меня.

Арсений замер, вдруг поняв, что действительно что-то стряслось. Его лицо посуровело, а в зеленых глазах промелькнуло беспокойство.

— Твои родители разбились, — Кирилл храбро смотрел на друга, не отводя взгляд.

— Чего? — как-то нервно усмехнулся Арсений. — Вы так неудачно решили меня разыграть? Наверное, они здесь и сейчас появятся из-за двери, чтобы всем вместе посмеяться над моим видом.

Но собеседник явно не оценил иронии, а только посуровел еще больше.

— Да хватит тебе, Кирилл, ты же знаешь, что не переношу подобные выходки. Может, я и могу напиться как последний идиот, но последние остатки рассудка все еще при мне.

— Никто и не пытается подшутить над тобой, — без улыбки ответил друг.

— Погоди, — отрицательно замотал головой молодой человек, никак не желая принимать эту новость всерьез. — Мои родители должны были на днях вернуться из Женевы в Москву, и мы собирались узким кругом еще раз отметить мой день рождения.

— Самолет разбился недалеко от аэропорта. Во время полета возникла какая-то неполадка, и пилот не смог посадить воздушное судно. До тебя пытались дозвониться, но ты или не брал трубку, или был недоступен. По оставшимся контактам они вышли на меня. Не спрашивай, почему не на Эрику, я понятия не имею и это волновало в тот момент меньше всего. Когда пришел в твой номер в первый раз, никто не открыл, видимо, не слышали.

— Ты говоришь эту ерунду мне? Авиационному инженеру? — сухо и злобно сказал Арсений. — Какая-то неполадка в воздухе?! Да они летели на одном из надежнейших самолетов в мире!

— Жаль, что я принес тебе эту новость, — печально отозвался Кирилл. — Но, увы, сути это не меняет.

Молодой человек сделал неровный шаг назад и присел на кровать, боясь вот-вот упасть. Все что угодно могло случиться в его жизни: кризис, падение цен на акции, бунт рабочих на месторождениях, козни конкурентов, но только не это.

Родители казались ему вечными. Словно естественная часть жизни, которая всегда существовала и должна была существовать и дальше. Пусть они виделись довольно редко, мало времени проводили вместе, их взгляды часто не совпадали, но все же оставались семьей. Крепкой и настоящей. Это являлось тем оплотом и стержнем, за который Арсений всегда цеплялся как за спасательную палочку, потому что мог прийти к ним с любой бедой, чтобы ни натворил.

Он не хотел верить, что остался один, не мог простить себе, что не поговорил с ними в последний раз, не увиделся еще хоть мельком. Возможно, не будь этой глупой поездки и бессмысленной пьянки, Арсений вообще мог находиться сейчас вместе с родителями, они полетели бы другим рейсом, и не произошло такой нелепой катастрофы.

Вместо этого, пока он здесь открывал бутылку за бутылкой и опустошал очередной стакан, где-то в небе падала железная птица, и его мать с отцом в последний раз смотрели друг на друга. О чем думали они в тот момент? Вспоминали ли о сыне? Потому что Арсений о них нет.

Горькое ядовитое отчаянье погрузило душу молодого человека в темноту.

Глава 4. Родной человек

Часы громко тикали в уютной гостиной, нарушая сумрачную тишину. Арсений равнодушно смотрел на стрелки, отмерявшие очередной уходящий миг.

Это было прекрасно.

Ускользающий кусочек воспоминаний детства и юношества, беззаботных минувших лет. Ранние рассветы и поздние закаты, первые шаги по неизведанным континентам, и всегда такие добрые улыбки родительских лиц.

Черное покрывало траурных одеяний разделило жизнь молодого человека на два полюса: полный любви и смысла с отцом и матерью, и холодный, непонятный, затянутый мглой будущего.

Ничто не вечно. Ни скорбь, ни радость. Быстротечное время следует дальше, не замечая вдохов и выдохов человечества, и только мы постоянно спешим нагнать его, чтобы удержать или поторопить, но в конечном итоге песок дней ускользает сквозь наши сплетенные пальцы и соединенные руки.

Арсений и сам не знал, за что цепляется сейчас. Слез не было. Только внутри все как-то обрывалось, образуя хаотичный ком боли. Говорят, в подобные моменты должно наступать опустошение, но он почему-то этого совсем не ощущал. Наоборот, в нем оказалось слишком много мыслей, чувств и эмоций, и молодому человеку чудилось, что вот-вот взорвется, сойдет с ума от такого безумного калейдоскопа.

Он все больше замыкался в себе.

Эрика довольно равнодушно отреагировала на новость. Даже не удосужилась сделать вид, что это ее особо тронуло. Просто холодно сказала: «Очень жаль», и спросила, как теперь супруг распорядится всеми активами, оказавшимися лишь в его руках. Впервые за годы их брака Арсений пожалел, что ему не с кем по-настоящему поговорить. Точнее, он, конечно, мог высказаться, но это было как беседовать со стеной, от которой бы еще и больно отлетело назад.

На самом деле молодой человек и не удивился. Зная Эрику, казалось странным ждать от нее какой-то широты души и проявления человеческих эмоций. И такое положение всегда устраивало его в своей жене. Он не переносил истеричных женщин, театральных сцен, которые многие так любили устраивать. Уж лучше истинная скупость внутреннего мира, чем нервические порывы, вся эта глупая восторженность и ненатуральная видимость сладкой привязанности друг к другу. Зачем? Это все так неискренне и ненатурально.

В браке Арсений видел выгодный союз, в котором оба рассчитывают получить что-то конкретное. Возможно, привычка действовать по такому принципу в работе спроецировалась и на жизнь, породив подобное представление об отношениях людей. Во всяком случае, если бы того попросили честно ответить, а любил ли он когда-то по-настоящему, вряд ли Арсений смог бы сказать «да». Исключением были его чувства к родителям.

Они всегда незримо находились рядом. Улетели ли в другую сторону, обедали на другом этаже или отдыхали в доме в соседнем квартале, молодой человек знал, что достаточно набрать знакомый номер или сесть в машину, и никого не удивит его появление или рассказ, который за этим последует.

И вот теперь, когда он вдруг оказался так внезапно этого лишен, наступила странная тоска. Арсений до сих пор не мог поверить в то, что остался один. Для него случившееся казалось таким неестественным. Существующий порядок представлялся вечным, пусть где-то отдаленно и следовало знать, что проходят годы, люди стареют и умирают.

Почему он думал, что это не про него? Чего вообще ждал? Как минимум бесконечного надежного тыла.

Его жутко покоробило, что Эрика поленилась даже изобразить малейшее сочувствие. Арсений старался не обвинять жену, каждый раз настойчиво вспоминая о свойствах характера супруги, но все чаще стал ловить себя на мысли, что смотрит на девушку с презрением, когда параллельно с обустройством похорон, она кокетливо любовалась в зеркало, выбирая платье, которое подчеркнет ее наилучшим образом. В итоге даже на поминках не обошлось без витавшей в воздухе борьбы за главное внимание. Вот только стоило ли соперничать с покойниками?

Эрика вовсе не относилась плохо к родителям Арсения, также как и нисколько не желала им скорейшей смерти или чего-то подобного. Ей не требовалось ждать великого наследства, ибо супруг никогда не был обделен ни деньгами, ни властью при их жизни. Просто она не видела в этом ничего необыкновенного и из ряда вон выходящего, что, не стесняясь, и демонстрировала откровенно окружающим.

Для нее смерть была естественна, обыденна и вряд ли требовала большего внимания, чем выражение однократного соболезнования. Для Эрики-то ведь ничего не менялось, умерла не она, ее ждал новый день, а значит, именно этому и следовало посвятить всю себя, а отнюдь не скорби по тем, кому уже абсолютно все равно, что творится на земле. На самом деле девушка не считала, что есть смысл и во всех этих помпезных похоронах и поминках. Как будто кто-то из усопших мог оценить приложенные труды. И уж если затевать что-то подобное, то точно извлекая личную пользу.

Игоря Григорьевича и Полину Анатольевну похоронили на местном кладбище промозглым мартовским днем. Два мраморных надгробия указывали, что теперь здесь покоятся супруги, простившиеся с этим миром в пятьдесят восемь и пятьдесят семь лет соответственно.

Садясь в машину после церемонии погребения, Эрика, улыбнувшись, сказала мужу:

— Изумрудный король умер, да здравствует изумрудный король!

Арсения от такой метафоры передернуло.

Приехав с кладбища и закончив с поминками, молодой человек расположился в гостиной, ожидая, пока супруга проводит последних гостей. Прежде чем уйти, Кирилл еще раз подошел к другу.

— Слушай, я понимаю, что тебе очень плохо, — пытаясь подобрать слова, заговорил он, — но ты просто не имеешь права раскисать. Здесь нет твоей вины. Никто не ждал, что все обернется именно так. Конечно, сейчас вряд ли чьи-либо слова будут иметь значение, и тем не менее хочу, чтобы знал, я готов помочь и выслушать при любой необходимости.

Арсений молча кивнул, вымученно улыбнувшись.

Когда закрылась дверь за последним гостем, Эрика со вздохом скинула туфли и растянулась в кресле.

— Как же устала, — вымолвила она. — Безобразная погода. Заметил, сколько пришло людей? А я все гадала, что же обрушится на нас, дождь или снег. В последнее время природа устраивает полные чудеса.

Супруг слушал все это молча, словно сквозь пелену. До него долетал звонкий голос жены, бессвязные слова и абсурдные фразы, но его внимание было не здесь, мысли в этот момент находились рядом совсем с другими людьми.

Дни потекли скупо и серо. Арсений и Эрика сильно отдалились друг от друга, но молодой человек точно и не замечал происходящего или не желал замечать, жене же было просто без разницы. Скорее ее только обрадовала еще большая свобода, но вместе с тем захотелось и иных привилегий. Девушка давно наблюдала, как все дела проносятся мимо Арсения, а он равнодушно ни во что не вмешивается, и начала понемногу вплетать корни своего влияния в великую империю Берховых.

Близкие люди, плотно работавшие как с Игорем Григорьевичем, так и с его сыном были крайне обеспокоены таким положением дел. Молодой человек очень вяло отнесся к требуемым формальностям по принятию наследства, без интереса проделывал все необходимые процедуры, но совершенно не вникал в то, что попало к нему руки. Так Арсений и не понял, обладателем чего стал.

Молодой человек почти не появлялся в компании, все время пропадая в мастерской. Он не делал ничего конкретного, просто возился с железками, чтобы хоть как-то занять свое внимание и руки. Сооружал бессмысленные конструкции, затем, выпив лишнего, яростно ломал все это, взяв первый попавшийся инструмент, и так продолжалось изо дня в день. Если вечер заканчивался небольшим количеством алкоголя, то, придя домой поздно, Арсений заваливался спать, зачастую перемазанный маслом и пропахший гарью от разогретого металла, а засветло, опустошив чашку крепкого кофе, вновь отправлялся в мастерскую. Но когда нормы выпитого превышали допустимые, молодой человек появлялся только среди ночи, а потом не выходил из дома весь следующий день, мучаясь страшным похмельем, находясь в плохом настроении и накидываясь на всех, кто мог ему попасться.

Эрика давно переселилась жить в отдельную спальню и не пыталась остановить выходки мужа. Просто знала, когда не следует попадаться тому на глаза, а когда выдается удачный момент, чтобы что-нибудь попросить.

Рабочие небольшого авиационного предприятия стали обходить стороной эту мастерскую, и старались без лишней надобности не сталкиваться с Арсением Игоревичем. Многие из них зачастую наблюдали, как тот что-то словно одержимый режет, варит, пилит, а потом яростно разносит на куски. Когда же только одни обломки оставались от творения, молодой человек бессильно опускал руки, смотрел невидящими взором на осколки, инструмент с грохотом выпадал из ладоней, и он, шатаясь, опускался на пол, низко пригибал голову, и крупные слезы катились из его глаз.

Как-то в компании потребовалось подписать некоторые бумаги, связанные с наследственным имуществом, но на вызов Глеба Николаевича, первого помощника Игоря Григорьевича, теперь негласно принявшего руководство на себя и старавшегося спастись от нелицеприятной политики Эрики Германовны, Арсений никак не реагировал. Раз за разом отвечал, что подъедет, но так и не появлялся. В итоге мужчина попросил посодействовать Кирилла, и тому удалось вытащить друга на свет из места заточения, которое тот сам себе организовал.

Друг пытался откровенно поговорить с молодым человеком, но тот оставался равнодушен к беседе. В последнее время они виделись все реже и практически не общались. Сначала Кирилл полагал, что это временно, все скоро обязательно утрясется, горе поуляжется, но, глядя на человека, находящегося рядом с ним сейчас, уже так не думал. Безумная тоска Арсения затянулась, и тот не только не хотел от нее избавляться, но еще и сам же нарочно старался посильнее растравить свою рану. Оставалось лишь гадать, зачем же он это делает, и надеяться на чудо.

В общем-то, действительно, никто не понимал, что так сильно надломилось внутри молодого человека, и почему мучает столь яростно. Возможно, если бы кто-то попытался пробить эту скорлупу, вырвать наружу агонию мыслей, то сумел бы помочь. Но одни боялись заглядывать так глубоко и навредить, другие просто не хотели. И черное отчаянье пульсирующим оголенным нервом закапывалось все глубже, отравляя прекрасные молодые годы и намереваясь поставить крест на его будущей жизни.

Еронин Кирилл Богданович, друг еще со студенческих лет и ровесник Арсения, был в общем-то неплохим человеком. Хоть он и принадлежал к развращенному светскому кругу, все же умудрился не растерять до конца свою гуманную душевную составляющую. Но в этот раз переживания за ближнего сыграли злую шутку, потому что, не зная как подступиться, тот просто отошел в сторону.

Зато Глеб Николаевич, который помимо того, что ранее являлся помощником Игоря Григорьевича, еще и был его близким другом, посчитал, что пора положить конец разрушительному горю.

— Уже и не надеялся тебя увидеть, — добродушно улыбнулся он, когда Арсений, наконец, переступил порог офиса компании.

— Да я и не собирался, — устало потер глаза молодой человек.

— Спасибо Кириллу, кстати, где он?

— Остался на улице. Сказал, что ему нужно зайти в какой-то тут поблизости магазин, пока я буду разговаривать с тобой, а потом отвезет меня обратно.

— Он хороший друг, не так ли?

— Да, — усмехнулся Арсений, — но все его попытки бесплодны. Я вижу, что Кирилл волнуется, но меня это уже не трогает. Мне просто все равно.

— Что ж, не стану вмешиваться в ваши отношения, ты здесь не за этим. У нас накопилось немало бумаг, которые тебе следует подписать, — Глеб Николаевич протянул собеседнику увесистую стопку. — После трагедии фирма перешла в твои руки во всех смыслах. Акционеры не видят необходимости избирать стороннего руководителя, потому пост президента компании должен занять ты. У тебя контрольный пакет акций. Нельзя больше оставлять у руля временно исполняющего обязанности.

— Я не в форме, чтобы заниматься чем-то подобным, — сказал глухо Арсений, подписывая бумаги и даже не глядя, под чем ставит свою подпись.

— Похоже, подсунь тебе приказ о смертном приговоре, ты завизировал бы и его, — покачал головой мужчина. — Ты вообще в курсе, что твоя жена все это время даром возможностями не разбрасывалась? Того гляди, и сама окажется в этом кресле.

— Может, оно и к лучшему? — пожал плечами молодой человек.

— Издеваешься? — в упор посмотрел на него Глеб Николаевич. — Понимаю, что тебе в общем-то безразлично, но от компании зависит судьба огромного количества людей. Мы даем рабочие места, помогаем выжить беднейшим народам. Мне позиция Эрики известна, здесь останется один блеск да глянец. Слушай, Арсений, не обижайся, против твоей супруги я ничего не имею, она подходит как жена в твоем случае, видная и красивая девушка, но отдавать в ее руки всю власть не стоит. Отец серьезно относился к делу, вкладывал в него душу, развивал его и развивался вместе с этим сам. Для Игоря каждый шаг имел значение, научную составляющую и вклад в будущее. Не стоит одним рывком теперь разрушать все.

— Чего же ты от меня хочешь? — вздохнув, произнес молодой человек. — Чтобы запретил Эрике вмешиваться в ваши дела? Она вряд ли послушает, а я вряд ли стану следить за тем, чем та занимается. Появляться в офисе желания тоже нет, а стать моей круглосуточной нянькой тебе точно не удастся.

— Мне нет, но кое-кто другой может это осилить, — загадочно подмигнул собеседник.

— Похоже, в твою голову закралась какая-то абсурдная идея, — вяло улыбнулся Арсений.

— Давай так, — не стал спорить Глеб Николаевич. — Я организую тебе связь с делами компании без особой необходимости твоего появления здесь, общения с кем-либо, а ты попробуешь таким образом сохранить гордость родителей.

— Как хочешь, — согласился молодой человек. — Но если не выйдет, то виноват будешь сам, потому что я тебе ничего не обещаю.

— Договорились, — удовлетворенный мужчина встал, пожимая руку сыну друга. Надежда затеплилась в его сердце.

Кирилл как и обещал ждал снаружи, чтобы отвезти Арсения назад. Но тот, вопреки прошлому пожеланию, не стал возвращаться в мастерскую, а попросил доставить домой. Это был один из первых вечеров трезвости за последнее время.

Молодой человек сам не знал, почему так поступил. Просто встреча с другом отца пробудила в нем иные, более теплые воспоминания. В доме никого не оказалось. Эрика как обычно где-то пропадала, и он мог совершенно безмятежно провести время никем не тревожимый.

Арсений достал старый фотоальбом со своими детскими фотографиями и долго рассматривал снимки, воскрешая в памяти счастливейшие моменты, проведенные с родителями, и сам не замечал, как тень тихой скорбной радости озаряет его лицо. Так он и заснул. Когда супруга вернулась домой, то удивленно посмотрела на спящего мужа, нахмурила брови каким-то своим мыслям и удалилась к себе.

Глава 5. Пробуждение

Арсений по привычке работал в мастерской. Дела его шли явно лучше. Он не перестал закрываться от мира, чураться людей, общества в целом, да и начатая бутылка всегда была у него под рукой, но все же пил тот меньше, наметил для себя очередную инженерную мысль и что-то творил, уже не стараясь разнести малейшую вещь на куски. Коллеги по предприятию одобрительно кивали, заручась надеждой, что, возможно, когда-нибудь действительно все исправится, и теперь без опаски могли появляться в помещении. Хотя, положа руку на сердце, старались этим не злоупотреблять.

В один из таких дней, когда молодой человек был и не трезв, и не пьян, усиленно резал какой-то кусок металла, в мастерскую вошла девушка. В правой руке она держала увесистую папку, другой же старалась балансировать, шагая в коротких сапожках на высоких каблуках между участками засоренного пола. А там, честно говоря, творилась жуткая грязь и вообще опрятность отсутствовала совершенно: всюду валялись какие-то железки, инструменты лежали не на своем месте, в воздухе витала металлическая пыль, а от постоянной работы всевозможной аппаратуры стоял нестерпимый горелый запах.

Молодой человек давно к этому привык и уже не обращал внимания. Спокойно предаваясь своим мыслям, он, надвинув кепку козырьком назад и будучи облачен в специальную форму, продолжал разрезать части дюралевого лонжерона.

— Доброе утро! — прокричала незнакомка, стараясь сделать так, чтобы ее услышали. — Или день, — добавила она, покосившись по сторонам.

Русые волосы девушки были собраны в высокий хвост и смешно качались из стороны в сторону при каждом движении. На стройной, но склонной к легкой пухлости фигуре гармонично смотрелись молодежные обтягивающие брюки и бежевая куртка. В ее голубых глазах сквозило явное любопытство.

Однако человек, к которому она пришла, продолжать не обращать на нее ни малейшего внимания.

Тогда, вытянувшись по струнке и по-военному приложив руку голове, незнакомка отрапортовала твердым голосом:

— Извицкая Амалия Викторовна, назначенная ассистентом-помощником-секретарем президента фирмы «V карат», прибыла в услужение к Берхову Арсению Игоревичу! — и застыла, устремив гордый взгляд вперед.

Не выключая инструмента, молодой человек изумленно посмотрел на гостью.

— Вы что сейчас сказали?

— Полагаю, если вы отключите эту жутко дребезжащую штуку, сможете, наконец, меня расслышать, — ничуть не смутившись, ответила девушка.

Арсений не выразил ни малейшего удовольствия от такого поворота дел, но все же инструмент выключил и отложил в сторону.

— Теперь объясните нормально, кто вы такая и что здесь делаете?

Гостья спокойно отреагировала на его суровый взгляд и неласковый тон и как ни в чем не бывало представилась вновь.

— Меня зовут Извицкая Амалия Викторовна, мне двадцать семь лет, я закончила обучение в университете по курсу международных отношений, работала менеджером по внешнеэкономической деятельности в ряде фирм, а теперь принята в компанию «V карат» на должность помощника-ассистента президента предприятия и, собственно, направлена Глебом Николаевичем к вам. Принимайте пополнение, — при этих словах девушка добродушно улыбнулась.

— Во-первых, — скептически скрестил на груди руки Арсений, — не понимаю, для чего. Во-вторых, еще меньше понимаю, к чему вы выдаете столько личной информации о себе, учитывая, что это меня совершенно не интересует.

— А я думала, вы должны быть в курсе о том, кто работает при вас, — пожала плечами гостья.

— Амалия, можно без отчества?

— Конечно! — весело откликнулась она.

— Так вот Амалия, возможно, меня бы и заинтересовала такая информация, если бы вы действительно тесно работали со мной, но это не так. И Глеб Николаевич ни о чем подобном не предупреждал, а о таких вещах у нас должна быть предварительная договоренность.

— О! — поспешила вставить свои пять копеек девушка. — Он сказал, что вы объявите нечто подобное и попросил передать следующее: при вашей последней встрече дали согласие активнее заняться делами компании, если Глеб Николаевич сумеет организовать все так, чтобы вам не пришлось появляться в офисе и вообще отрываться от своих личных интересов. Для этого меня и наняли сюда, как передаточное звено между фирмой и ее руководителем. Признаюсь, я не очень поняла, чего он там имел ввиду конкретно по первой части, зато со вторым все предельно ясно, — она продолжала беззаботно улыбаться.

— То есть вы что, мой выездной секретарь? — удивился Арсений.

— И даже больше! — видя успех, шагнула ближе Амалия. — Теперь я ваши руки и глаза в компании, а также передатчик воли и информации туда и обратно.

Молодой человек не мог не улыбнуться от такой забавной метафоры.

— Неужели хочется быть просто девушкой на побегушках, тем более при таких блестяще расписанных данных?

— Что вы! — всплеснула руками собеседница и чуть не выронила документы. — Устроилась что ни на есть по специальности.

— Это как же? — опять удивился молодой человек.

— Так Африка же, — сказала, сморщившись девушка, словно объясняла в сотый раз нерадивому ученику простое правило.

Арсений огляделся по сторонам и, указывая руками, проговорил:

— Мы вроде еще в Москве, если я ничего не путаю. При чем тут какая-то Африка?

— Мда, — протянула, качая головой Амалия, — Глеб Николаевич предупреждал, что у вас все совсем плохо, но я не думала, что настолько. Ничего, мы это быстро поправим.

И не желая слушать никаких возражений, она подошла к столку, дерзко подвинула инструменты, смахнула металлическую пыль, раскрыла папку и достала ручку.

— Подпишите, пожалуйста, а то меня там машина ждет, я тороплюсь вернуть документы в офис.

С тех пор каждый будний день Амалия Викторовна приезжала в мастерскую к Арсению Игоревичу, без приглашения усаживалась на старенький стул и начинала рассказывать о том, что же творится в компании, а когда считала информацию исчерпанной, деловито подсовывала очередную порцию бумаг и уезжала. Иногда требовала дать ответ на какой-нибудь вопрос, посылаемый Глебом Николаевичем и, получив более-менее вразумительный комментарий, удовлетворенно кивала.

Молодой человек поначалу ее особо-то и не слушал. Продолжал себе пилить, варить и резать, рассматривать чертежи, ворочать куски металла, изучать какие-то болтики и гайки и даже не пытался проявить хоть малейшую вежливость. Но постепенно бодрый голос и улыбка новой помощницы невольно привлекали к себе его внимание, вырывая из царства оцепенения. Он начал замечать, что все чаще следит за ходом рассказа гостьи и проявляет интерес к новостям. Свежая волна молодой и бодрой жизни ворвалась в серые будни Арсения.

Как-то Амалия приехала перед самым окончанием рабочего дня. Тот думал, что она хочет просто быстро подписать очередные бумаги, но девушка по привычке уселась на стул и принялась рассказывать.

— Разве ваше рабочее время не закончилось? — недоуменно спросил ее молодой человек между паузой.

— Сегодня я его немного сдвинула, — рассмеялась девушка. — На самом деле просто ждала, когда все здесь разойдутся и не останется никого, кроме вас в мастерской.

— Это еще зачем? — наигранно возмутился он, но самому было явно интересно.

Без лишних слов Амалия подошла к столу вместе с увесистым пакетом, достала оттуда пару бутылок текилы, лимон, соль и минеральную воду.

— Как я должен понимать такое? — поинтересовался собеседник.

— Да очень просто, — пожала плечами помощница и беззастенчиво уселась на стол.

— Здесь грязно, — заметил молодой человек.

— Пусть, — безразлично махнула рукой Амалия. — Я вот смотрю, вы тут все о чем-то думаете, горюете в одиночестве, — она указала на полупустую бутылку на соседнем столе. — Это не безопасно вообще-то, учитывая, чем здесь занимаетесь. Впрочем, пьянство в одиночестве вообще нельзя назвать здоровым занятием.

— И вы решили из солидарности устроить совместную пьянку? — в его глазах зажглись озорные огоньки.

— Фу, этого вообще никак не приветствую. Я за разговор по душам.

— Хотите пожаловаться мне на жизнь? Я плохая жилетка.

— Как раз наоборот, миссия жилетки в этот раз досталась мне.

— Что же это получается, вы ждете, что я вот так сейчас возьму и легко все выложу незнакомому человеку?

— Думаю, да, — смело произнесла девушка. — Спорим, Арсений Игоревич, что вам давно просто нужно выговориться, но до сих пор этого не сделали, потому что никто по-настоящему не предложил?

Молодой человек обескураженно молчал. По большому счету в ее словах была доля правды. Многие ведь боялись выслушать Арсения, опасаясь стать свидетелями признаний, на которые у них не найдется должных ответов и фраз утешения, а он сам и не стремился намеренно найти тех, кто не побрезгует его переживаниями.

Мир молодого человека сильно отличался от тех, в котором жили простые люди. Здесь не принято было лечить душу сочувствием и беседами. Человек удовлетворялся какими-нибудь безумными гулянками, дикими тратами или приемом запрещенных средств. Многие не умели проявлять искренних эмоций, да и потом каждый любую откровенность мог использовать против тебя, ибо это был мир хищников, нацеленных затравить друг друга и извлечь максимум пользы из страданий ближнего. Ты нужен пока успешен, но что дальше?

— Амалия, вы слишком много на себя берете, — ответил молодой человек, но как-то неуверенно.

— Да ладно, я ваш личный помощник, мне полагается знать все и выслушивать любую мелочь или глупость. Иначе попросту не смогу полноценно выполнять свои обязанности, — она потянулась к первой бутылке. — На самом-то деле пить не люблю, да и не умею. Так, только в редких случаях. Но, видимо, сейчас один из них, раз нет другого способа. Предлагаю взаимовыгодный обмен: опустошаете рюмку вы, я рассказываю какую-нибудь страшную историю о себе, и у вас появляется не меньший козырь против меня, чем будет в моих руках, после ваших откровений, потом пью я, и вы делаете тоже самое, и так пока не закончатся силы поглощать содержимое бутылок. Но если выпьете больше, буду вынуждена рассказывать дальше с каждой вашей новой рюмкой.

— Вам ничего не стоит солгать, — усмехнулся Арсений.

— Но и вам тоже, — развела руками девушка. — Так что доверимся друг другу и выслушаем то, что каждый пожелает преподнести, даже если это будет не вся правда. Право начинать, как у главного, у вас.

Затея выглядела абсурдной, какой-то детской и вообще совершенно нелепой. Обсуждать подробности личных трагедий и метаний за рюмкой с посторонним человеком в грязной и душной мастерской. Но что-то в этом было такое дерзкое и живое, подначивающее и щекотливое, что молодой человек не смог удержаться от искушения. А может это добродушная простота и открытость собеседницы позволяли чувствовать себя легко и в безопасности, не ждать подвоха. Арсений опустошил первую рюмку текилы и поморщился.

— Уж извините! — вскинула руки вверх, точно сдаваясь, Амалия. — Ваших вкусов я не знаю, так что взяла наугад. Ладно, с меня история. С чего бы такого начать? — на несколько секунд она задумалась. — О, вот. Безумно хотела попасть к вам. Нет-нет, не смейтесь! Заявляю вполне серьезно. Вы тогда попали в самую точку, сказав про девушку на побегушках. Так в основном у меня всегда и было. Москва, конечно, большой и прекрасный город, но честно попасть куда-то в хорошее место с хорошими функциями сложно. Что может обычный человек после выпуска с подобной специальностью? Профессию менеджера с громким международным назначением предлагали многие, но в реальности попадались или сомнительные фирмы, которые выжимали тебя до нитки за какими-то обыденными несусветными бумажками, или из раза в раз ты преподносила кофе, чай и мыла чашки. Не говорю, что это плохо, это составляющая секретарей, но когда в должности почти нет ничего другого путного, наступает просто отчаянье. Я ведь мечтала о чем-то серьезном и полезном, заниматься настоящим делом, понимаете?

Молодой человек утвердительно кивнул.

— Пусть не могу спасти мир, но хотела быть какой-то яркой его частичкой, — продолжила девушка. — В моих грезах всегда жили необычные континенты, новые люди, удивительные задания, а за все годы не удалось даже близко встретить что-то подходящее под представления и образование. Сфера торговли давала еще какую-то вариацию контакта с соответствующим иностранным контингентом, но работодатели не очень-то и близко меня подпускали к этому. Вот потому вновь и оставались только чашки, кофе, да копировальный аппарат. Я когда увидела вакансию в «V карат», без раздумий кинулась на собеседование, сразу поняла — здесь будет то, что нужно.

— Неужели ваши обязанности сейчас чем-то сильно отличаются от того, с чем вы раньше имели дело? — с сомнением спросил Арсений. — По-моему, вам досталась еще более худшая участь.

— Вы не правы, — покачала головой Амалия. — Вы же даже ни разу не взглянули в содержание того, что вам приношу, а потому и не знаете, с кем теперь общаюсь, какие веду переговоры и готовлю бумаги. Сейчас я более чем никогда на своем месте и это только начало. Но теперь ваша очередь, — и она быстро опустошила рюмку.

— Что ж, — последовав ее примеру, Арсений тоже уже сидел на столе. — Я действительно сильно отошел от дел, поскольку в последнее время не знал, как и к чему приткнуться. Понимал, что в моих руках оказалось много всего, пожалуй, для меня одного даже слишком много. Поэтому предпочел просто совсем отстраниться. Правильно это оказалось или нет, но я поступил именно так. Посоветоваться особо было не с кем. Глеб Николаевич замечательный человек, но загружать его своими личными передрягами не желал. Он всегда являлся и до сих пор остается надежным партнером, этого хотелось и дальше. Вот и данный фактор для совокупности повлиял на то, что столь смело на все махнул рукой. Знал, что он не даст делу развалиться. Мой друг Кирилл итак старался из последних сил, но я видел, что тот уже теряется в том, как поддержать меня, и элементарно боится сделать лишнего, вот отгородился и от него, чтобы хоть кому-то облегчить жизнь своим поступком. Родители были единственными, с кем мог по-настоящему поговорить, просто выговориться. Дома у меня не так. Я остался наедине с самим собой, — без дальнейших комментариев, он выпил еще текилы.

— Не честно, — сказала девушка, — я тут так душу изливаю, а вы пара фраз и отделались? Но ладно, раз сама это затеяла и буду дальше отдуваться. Итак, вернемся к очередным мечтам-фантазиям. Я такая не только в работе, но и в жизни вообще. В любви тоже ищу самовыражения, целостности и сказки что ли. Опять смеетесь, — она наигранно надулась и принялась задумчиво жевать лимон. — Может, меня бы и не столь тянуло на какую-то фантастическую профессию, если бы на личном фронте все обстояло гладко, да вот не выходит. В очередной раз рассталась недавно с другом сердца. Все несколько жутковато получилось. У него было все просто и конкретно: пожили вместе, посмотрели друг на друга, потом может поженились, может разбежались, а если поженились, то будь добра соответствовать и выполнять обычные прихоти. Не люблю, когда на брак смотрят как на форму расчета.

— Вы поэтому спешили столь сильно поменять работу? Хотели перемен, порвать со старой жизнью?

— Да, что-то такое тоже имело место быть. Но, по правде говоря, наверное, мне стало скучно. В этом и вся жуть. Как-то до приторного понятным и расписанным оказался роман. Я знала, что и когда должно произойти, а что нет. От меня много требовали и вполне конкретного, смотрели как на постоянно обязанную за выбор именно моей персоны, а не кого-то другого. Знаете, все-таки верю, что чувства, это путь к легкости, небеса для крылатых созданий, а не пресс, приземляющий все больше к асфальтовой поверхности, делающий серым и однообразным. Суть не в том, понимают ли люди друг друга, а стараются ли это сделать вообще. Сейчас все так конкретно: тебя оценили как кобылу на базаре, прикинули, подходят параметры или нет, даже в зубы посмотрели, а там и вердикт уже готов.

— Вас так сильно обидели? — Арсений сам налил ей очередную рюмку и протянул.

— Еще хуже, — она приняла из его рук напиток. — Я сама себя обидела тем, что позволила оказаться в такой системе, — выпив, девушка поморщилась. — Фуух, вот это даже не знаю что, — они оба расхохотались.

— Опять я получается? — полуутвердительно, полувопросительно сказал молодой человек. — Так, что же еще тут наболело? Раз вы заговорили о столь личном, вставлю и от себя немного. Моя Эрика идеальна всем, — он сделал жест рукой, словно провел нерушимую черту. — Красивая, не глупая. Самое то, чтобы показываться на виду. Да и внутри меня все устраивало, я не вмешивался в ее дела, она в мои. Только оказалось, что это совсем не невмешательство, а банальное полное равнодушие. Причем тотальное ко всему. Мы рядом как два пустых места друг для друга. Удивляюсь даже, как нас еще вместе удерживают деньги. Жена вполне могла бы найти себе кого-нибудь еще не менее богатого.

— А вы? — поинтересовалась Амалия.

— Признаться, никогда об этом не думал.

— Все не так сложно, если попробовать разобраться, да? — девушка улыбнулась.

— Пожалуй, — согласился молодой человек.

Они проговорили так еще очень долго. Им было легко и свободно друг с другом, словно сошлись два похожих характера, которые вместе с тем удачно дополняли себя новыми составляющими. Оба поняли, что точно сумеют сработаться, и даже больше, первая незримая нить дружбы уверенно протянулась между ними. С того дня Арсений перестал выпивать.

Время потянулось совсем иначе, будто наконец запоздалая весна окончательно и бесповоротно прогнала застоявшийся холод из жизни молодого человека. Через неделю после знаменательного разговора Амалия взволнованная прибежала к нему в мастерскую. На ходу, перескакивая через валяющиеся балки, она звучно позвала.

— Арсений Игоревич! Арсений Игоревич! Мне тут Замбия уже все трубки оборвала.

— Чего? Какая еще Замбия? — оторвался он от своего занятия.

— Да та самая, Замбия, Африка там и все такое, — она стояла перед ним раскрасневшаяся и необычайно возбужденная.

— Что за очередные глупости? Какая Африка?

— Да континент такой тут по соседству, — раздраженно развела руками девушка, уже не зная, как объяснить. — Они звонят вам несколько дней, но ни с кем не могут выйти на связь. Нашли мои координаты. Да Замбия же, у вас там месторождения!

— А, ты про изумрудные копи, так бы сразу и сказала.

— Я и говорю, — уперла руки в бока Амалия. — Позвонили из больницы, вы им очень нужны.

— Опять загадки. При чем тут месторождения и больницы? Что-то с моими рабочими?

— Не с вашими, а в национальном парке.

— Амалия, если не будешь говорить внятно, я тебя уволю, — погрозил ей молодой человек.

— В общем так, — начала по порядку девушка. — В стране случилась эпидемия одного заболевания. Ничего страшного само по себе, но ряд рабочих национального парка в тяжелом состоянии. Сейчас они лежат в больнице, и им требуется вакцина, которой там на данный момент нет. Вот вас и просят ее прислать.

— Но почему я должен каким-то непонятным людям отправлять какую-то вакцину? Это, во-первых, а во-вторых, почему они разговаривали с тобой, и как ты вообще смогла с ними поговорить, или там так хорошо владеют английским?

— Английским владеют, он у них официальный. Только если помните, то я сама знаю языки бемба, ньянджа и прочее подобное. Да рассказывала же, что закончила факультет международных отношений. Эх вы, как и любой мужчина, не умеете толком слушать, — она вздохнула. — Ладно дальше, ваш отец при жизни помогал одной из больниц Замбии. Сначала вложился в ее строительство, потом взял под свой патронат. Лечебное заведение в те годы не знало никаких проблем. Любые надобности своевременно удовлетворялись. Но после смерти Игоря Григорьевича никто особо им не занимался, и в итоге оно оказалось предоставлено самому себе. Пыталось выжить, но для бедной страны это сложно. У нас то постоянно с препаратами сложности, а у них и подавно. Когда положение стало совсем критичным, администрация больницы решила сама напомнить о себе и попросить содействия в решении проблемы, но долго не могла найти нужный контакт, пока ее не перенаправили на меня. Вот так мы, наконец, и узнали, что лечебное заведение почти всеми брошено, и ему требуется помощь.

— И что же я должен сделать? — недоуменно спросил Арсений, несколько сбитый с толку таким ходом вещей.

— Полагаю, послать лекарство, которое так нужно больным, — без тени сомнения ответила Амалия.

Глава 6. Страна изумрудов

Новая жизнь начинается не с началом года, не с новой страницей календаря и даже не с первым рассветом. Иногда в полной тишине или нескончаемом гомоне вдруг что-то прорывается сквозь пелену забвения, пробуждая душу ото сна. Порой этим толчком становится благая весть, а порой опустошающее событие, низвергающее человека на самое дно, когда просто начинаешь понимать, что дальше уже некуда. Остается либо умереть вот так распластанным и раздавленным или вновь взлететь на самый вверх, больше не боясь упасть, потому что теперь знаешь, каково это и что ждет там внизу.

Сколько бы ни проходило времен, человек всегда продолжает вращаться вместе с планетой вокруг своей оси. Только Земля совершает круг, возвращая на исходные точки целые цивилизации, а люди приходят к самим себе, ибо это и есть их главный и основной стержень. Он может быть тверже стали или хрупко пригибаться от ветра к земле, но все же ведет нас дальше вслед за днями и годами, до тех пор пока некто свыше не посчитает, что путь уставшей души подошел к концу. Но до того момента лишь мы решаем, позволить переломиться своей сути или, гордо подняв голову, броситься в объятия ветра перемен, и воспарить над всем.

Есть вечное солнце, а под ним люди и звери, а еще травы и деревья, цветы и насекомые, реки и моря, вулканы и пещеры, да много чего хранит наша планета. И все это звенья одной цепи, крепко связанные друг с другом и неизменно важные, и нужные. Ни у кого нет приоритетного права быть или не быть, решать за другого, кому здесь оставаться, а кому нет. Равными сотворили нас, каждому дав возможность жить и иметь свое место.

Можно возвыситься, попереть остальных или даже уничтожить, как изо дня в день делается это всюду: вырубаются вольные леса, сажаются в клетку свободные звери и сбрасываются ракеты с венценосных небес на города. Но все, что от этого получится — истребление самих себя. Разорвите звено, и вся цепь станет негодной. Нет ничего проще, чем извести, унизить и обидеть, но сколько есть тех, кто способен создать и сохранить?

Цветной дым выпускают в облака высокие трубы заводов, и проливается горький кислотный дождь, разъедая хрупкие травинки, чернеет и мертвеет земля, будучи уже не в силах породить новую жизнь. Печальными трупами опадают зеленые листья в смрад отравленного гниения. Пустота воцаряется вокруг.

Гигантские танкеры проливают маслянистые жидкости, и тьмой застилается прозрачная вода. К солнцу стремятся ее глубинные обитатели, но ни света, ни воздуха не находят они, а только черную смерть, всплывая вверх брюшками и разлагаясь в болоте безысходности.

Крылья беззаботных птиц бьют о стонущую гладь, но все тише и тише шорох их перьев, застывших в потерянном нерадивым человеком золоте недр, извлеченном из земли, чтобы погубить создания планеты.

Беззаботны земные сны, в них первородная природа не попрана ни алчностью, ни злобой. Но все больше она погружается в эту дрему, спасаясь от пустой действительности…

Теплым июньским утром Арсений Игоревич беззаботно вошел в двери офиса компании «V карат» и спокойно по-хозяйски прошествовал к главному кабинету. Удивленные сотрудники замирали на месте, провожая его испуганными и озадаченными взглядами, а молодой человек распахнул окно, впуская в помещение летнюю сладость воздуха, поудобнее устроился в кресле, словно вспоминая как это, и велел позвать к себе Амалию Викторовну.

Но первым к нему успел Глеб Николаевич.

— Арсений! Вот так сюрприз, как же рад, наконец, видеть тебя здесь, — и мужчина, совершенно не стесняясь, обнял молодого человека. — Горд, что ты выбрался из скорлупы, а я приложил к этому свою руку, — он прямо сиял.

— Да уж, есть такое, — вздохнув, признал начальник. — Если честно, как-то странно чувствовать себя здесь главным, да еще над тобой, — словно подтверждая это, Арсений заерзал в кресле, вновь туда усевшись.

— Мы тебя очень ждали, — совершенно искренне сказал Глеб Николаевич.

— Судя по виду сотрудников очень, да не так скоро, — усмехнулся Арсений.

— Что поделать, отвыкли от твердой руки, — несколько огорченно произнес собеседник.

— Вот во что никогда не поверю, так это в беспорядок при твоем присмотре, — поддел его молодой человек.

— Старался как мог! — будто сдаваясь, поднял руки мужчина. — Но, признаюсь, в последние месяцы дела наши пошли лучше, когда ты хоть немного, но стал обращать внимание на фирму.

— Это благодари Амалию, — отмахнулся начальник. — Данная мадам своей жизнерадостностью растормошит кого захочешь. Думаю, именно поэтому ты взял ее в первую очередь, нежели за какие-то профессиональные качества.

— Приглянулась? — подмигнул Глеб Николаевич.

— По-человечески да, — честно признался молодой человек. — Она мне словно младшая сестренка, которой можно довериться, не боясь, что воткнет нож в спину, использует признание против тебя, и в то же время настолько шкодливое создание, сующее свой нос везде, что хочется ее просто где-то запереть и объяснить, что такое взрослые дела.

— Осторожно, не скажи подобного Амалии, а то девушка обидится, ибо очень горда тем, что, по ее мнению, присматривает за тобой. Чует мое сердце, это она считает тебя своим младшим братом, за которым нужен глаз да глаз. Не могу сказать, что так уж с ней не согласен, — мужчина деловито поднял глаза к потолку и принялся насвистывать какую-то мелодию, точно совсем не при чем.

— Все с вами понятно, совсем тут распустились без меня, — вполне добродушно отозвался собеседник. — Ничего, теперь я возьмусь за метлу и наведу порядок.

Оба рассмеялись, и как раз появилась Амалия.

— Звали, Арсений Игоревич? — беззаботно улыбнулась девушка.

— Вообще-то уже давно, — изобразил сердитый вид начальник.

— А ты, я смотрю, не больно-то и удивлена его появлению здесь, — резюмировал Глеб Николаевич.

— По мне, так это было вполне предсказуемо, — ничуть не смутившись, пожала плечами помощница.

— Похоже, меня держали в полном неведении, — печально поцокал мужчина.

— Ладно вам, — прервал их милую беседу Арсений. — Амалия, я хочу, чтобы ты купила три билета до Замбии: мне, Глебу Николаевичу и себе. В общем обеспечь туда нашу доставку, — он сделал неопределенный жест рукой. — И закажи вакцину, о которой разговаривала с клиникой. Надеюсь, все документы в порядке, потому что на крайний случай раньше визы и паспорта всегда поддерживались в действующем состоянии.

— А то как же! — радостно воскликнула девушка. — Значит, я тоже лечу? Урра! — казалось, она сейчас запрыгает.

— Кхе-кхе, — протянул мужчина.

— Поняла-поняла, веду себя неприлично, — хихикнула Амалия.

— Мы зачем туда едем? — не удостоил ее ответом Глеб Николаевич.

— Хочу посмотреть, в каком состоянии сейчас месторождения, — сказал Арсений. — Да и вообще, если браться за дело, то нужно оценить все составляющие. Я ведь при жизни отца занимался только узким кругом вопросов, не ведая многих тонкостей. Стоит наверстать упущенное.

— Хорошее решение, я одобряю, — удовлетворенно кивнул мужчина. — А вакцина?

— Думаю, тебе известно лучше меня, зачем она, — хитро прищурился молодой человек.

— Эх, крепкий орешек, — усмехнулся собеседник. — Одним словом, с возвращением!

Через несколько дней самолет уносил троих сотрудников фирмы «V карат» в Африку.

Южная Африка. Потаенное сердце материка. Бьется оно ровно и уверенно, сквозь войны и революции, продолжая оставаться богатейшим сокровищем. Всевозможные минерально-сырьевые ресурсы делают его заветной кладовой для всего мира. Именно здесь проходит через ряд стран «медный пояс», залегают свинцовые, кобальтовые, железные, цинковые и иные руды, а россыпь алмазных и изумрудных копий довершает картину.

Однако такие богатства и сделали государства этой географической области беднейшими в мире. Увы, колонизаторы опустошали их лишь для своих закромов, не заботясь об исконной «шкатулке», открывшей им великие залежи.

Периоды перестроек, борьбы за независимость, за власть не прибавили местным странам сил, оставляя за собой только легкий след надежды на возрождение из хаоса чужой узурпации.

Рельеф географической Южной Африки богат и на плато, и на плоскогорья, и на впадины. Но господствуют здесь, безусловно, возвышенности. Интересное расположение обеспечило процесс смены природных условий по направлению с запада на восток, в отличие от привычного варианта, когда это происходит с севера на юг. В центр региона попали котловины Макарикари, Верхней Замбези, Калахари и Окаванга. Но даже будучи котловинами, они остаются возвышенными участками по отношению к остальным.

В Южной Африке преобладает тропический климат. Он находится под влиянием пассатного потока с Индийского океана, дающего обильные, но весьма неравномерные осадки. В результате при богатой речной системе, в которой уютно сосуществуют Лимпопо, Замбези, Оранжевая и Окаванго, засуха зачастую добирается сюда из-за их неравномерного стока.

Во многих частях региона вольготно расположились густые многоярусные тропические леса. Границы водоразделов охватывают всевозможные саванны, устья рек укрывают прохладные заросли. Такая флора определяет и фауну: крупные млекопитающие, различные антилопы, обезьяны, крокодилы — всех их можно встретить здесь.

В этом природном многообразии и обустроилась страна под названием Республика Замбия.

Довольно большая территория в 752,6 тыс. кв. км поразила своим удручающим сочетанием земного великолепия и человеческой бедности Игоря Григорьевич, как и много лет назад его родного отца Томаса Милна. Та же участь ждала и Арсения.

Мало что изменилось здесь за прошедшие годы, хотя люди и очень старались наверстать упущенное и выбиться из самой глубины жизни.

Замбия была заселена еще с древнейших времен. На этой территории нашли приют местные племена собирателей и охотников, потом они рассеялись пришедшими бантуязычными людьми и южными племенами нгони. Поскольку здесь оказался один из первоначальных центров возникновения металлургии железа в Тропической Африки, на землях будущей страны образовались раннегосударственные объединения с высоким уровнем материальной культуры, благодаря чему в 17 в. и 18 в. соответственно тут появились сильные образования Казембе и Лози, сумевшие просуществовать до европейского завоевания.

Но конец 18 века привел на территорию Замбии португальцев, чьи первые экспедиции должны были послужить основой для дальнейшей экспансии этого места страной пришельцев, однако Англия и Бельгия пожелали напомнить о существующей конкуренции. 19 век открыл путь большему количеству европейских исследователей, миссионеров и торговцев. После навязывания в 1890 году Британской южноафриканской компанией племенам ряда договоров о концессии на разработку минеральных ресурсов, Великобритания объявила данный регион сферой своих интересов.

В 1911 году территория получила название Северной Родезии и стала самым богатым владением Великобритании в Африке благодаря открытиям 1923 — 1924 гг., когда горные инженеры обнаружили мощные месторождения медных руд.

В 1953 году Северной Родезии суждено было стать частью Центрально-Африканской Федерации, которую ликвидировали в 1963 году. В итоге 24 октября 1964 года после многолетнего упорного пути страну провозгласили независимым государством — Республикой Замбией.

Движение к этому началось еще в 1946 году, когда появилась Федерация ассоциаций благосостояния. Данное событие позволило возникнуть на ее базе в 1948 году первой политической партии африканцев, получившей название Конгресса Северной Родезии, позже переименованной в Африканский национальный конгресс Северной Родезии. Следующей ступенью стало появление в 1958 году Национального конгресса Замбии, который возглавил Кеннет Каунда. Однако правительство запретило деятельность организации, и тогда возникла Объединенная партия национальной независимости, чьим лидером стал все тот же человек. И 29 марта 1963 года правительству, наконец, удалось добиться от Великобритании официального согласия на выход из федерации.

Кеннет Каунда стал первым президентом новой страны, положив начало глобальным переменам на этой территории.

Конституция 1973 года открыла дорогу концепции «замбийского гуманизма», породившего в дальнейшем великую бедность и депрессию. Изначально хорошие и благородные идеи помогали первое десятилетие развиваться экономике страны. Но падение цен на медь на мировом рынке не могло не отразиться на состоянии государства. Грянули кризис, забастовочное движение и массовое подавление правительством любых оппозиционных взглядов. Государственное регулирование, процесс национализации и однопартийная система ввергли Замбию в нищету. Лишь с 1991 года ситуация начала меняться.

На лидерскую арену вступил Фредерик Чилуба, давший ход многопартийной системе и открывший дорогу приватизации национальных предприятий. Безусловно, со сменой режима сложности страны не закончились. Возникший развал нельзя было уже устранить так просто и легко, но на свет вновь вышли всевозможные мировые игроки, получившие доступ к богатейшим природным ресурсам. Среди всего этого оказался и Томас Милн с имеющимися месторождениями в его руках.

Подобные ему люди не могли не быть встречены с радостью и одновременной настороженностью. Население помнило и европейское засилье, когда все стратегические ценности массово покидали страну, и бедность, когда государство захотело закрыть всем частным лицам доступ, при этом не сумев обеспечить ни толковых рабочих мест, ни заработной платы.

Так опять наступило время, в котором вновь судьба одного человека оказалась в руках другого. Скользкие и жадные, использующие чужую силу, многие из них платили копейки, заставляя усиленно трудиться. Но были и те, кто не забывал о том, что рабов здесь нет.

Политика Игоря Григорьевича, получившего в наследство империю, не сводилась к выкачиванию всего, чего только можно. Мужчина считал, что эта страна, как и другие, где он теперь имел месторождения, дает ему более чем достаточно, а значит, нельзя скупиться и быть неблагодарным, ведь все имеет свою цену, истинную цену, которую рано или поздно жизнь обязательно включит в счет.

Наверное, поэтому наследник с уважением относился к рабочим, выдавал достойные оклады и принимал активное участие в деятельности основанной им больницы. Формально лечебное заведение принадлежало государству, но, как и многие другие, имело свой патронат в виде влиятельного лица, поскольку местная бедность не позволяла решать все насущные вопросы самостоятельно.

Когда Амалия без всяких сомнений ответила на вопрос Арсения Игоревича, тот уже и не мог поступить иначе, как вновь выйти в мир и откликнуться на призыв о помощи, но какое-то внутреннее чутье заставило его не просто послать требуемое лекарство, но и самому привезти то в клинику.

Резонанс, который когда-то встретил деда и отца молодого человека, волной накрыли и самого Арсения. Первым, куда он ступил, стала столица Замбии Лусака. Большой мегаполис с одной центральной улицей, окруженной трущобами бедняков. Именно отсюда выходили дороги, связывающие разные регионы государства.

— Я тут прочитала, — повернулась к своим спутникам с переднего сидения Амалия, пока они ехали от аэропорта до гостиницы, — что в стране по-прежнему сохранена британская административная система, то есть все еще есть восемь провинций — Центральная, Коппербелт, Северо-Западная, Северная, Южная, Западная, Восточная и Луапула, которые в свою очередь разделены на округа — дистрикты. Интересно, да?

— Вы наизусть что ли выучили? — поддразнил ее Арсений.

— Куда же мне деваться, — ответила помощница так, словно была готова вот-вот показать язык. — Ассистентка всегда должна уметь подсказать начальству нужную информацию, которой он не располагает.

— Кажется, меня только что признали глупцом, — досадливо произнес Арсений.

— Вот дети-то, — засмеялся Глеб Николаевич. — И правда, препираетесь точно как брат с сестрой. Однако не могу не согласиться с Амалией, что о Замбии не помешает узнать побольше, коли уж мы решили взяться за нее конкретно.

Проезжая по дороге, Арсений отметил, как одноэтажные типичные здания, похожие на традиционные, хижины стали оставаться позади, и замаячили административные постройки. Удивляло соседство следов абсолютно разных конфессий. Одна улица порой объединяла и католический храм, и сикхский гурудвар, и мусульманскую мечеть.

Амалия смотрела на все не отрываясь, восторженно примечая каждую подробность.

В отеле путешественников встретили вежливо и приветливо. Глеба Николаевича служащие знали очень хорошо, приезд таких гостей сулил хорошие новости. Их расселили в просторных номерах и на всякий случай сразу напомнили, что в районах столичной бедноты появляться после захода солнца не рекомендуется, тем более что в пригороды часто забредают животные из близлежащих саванн.

Арсений стоял на балконе своего номера и наблюдал, как затихает дневная суета. Сейчас он чувствовал себя на удивление легко, потрясающе живым и свободным. Отель был не очень большой и уютный, оснащенный всеми необходимыми удобствами, включая интернет с достойной скоростью, но вот именно этого почему-то сейчас не хотелось. Молодой человек поймал себя на мысли, что связь с тем другим миром оказалась ему в данный момент словно не нужна. Здесь как в иной реальности: и цивилизация, и первородное естество, в которое тянуло погрузиться с головой.

Какая-то чарующая простота и открытость, от чего будто вырастали крылья. Арсению казалось, что все прошедшие месяцы в нем творилась страшная внутренняя война, после которой никак не наступало мира, а теперь, улетев словно птица в другие края, он ощутил пробуждение онемевшего сердца.

Молодой человек увидел, как Амалия быстрыми шагами направляется от отеля к находящемуся напротив торговому центру. Улыбнувшись ее неугомонности, тот вернулся в комнату.

Рано утром все трое поехали в больницу. Клиника оказалась довольно неплохой. Просторное здание, оснащенное хорошей современной аппаратурой, компетентные врачи, чистые палаты. Безусловно, все это было обеспечено сторонней помощью. Как правило, в Замбии зачастую возникала сложность с квалифицированными медицинскими кадрами, но Игорь Григорьевич стремился отправлять сотрудников на всевозможные курсы и обучение.

Препаратов в основном хватало. Иногда в округе, конечно, сталкивались с тем, что даже простые шприцы оказывались недоступны, а ведь здесь могли буйствовать и бешенство, и туберкулез, и малярия. Но глава империи «V карат» был человеком умным. Мужчина понимал, как хорош гуманизм сам по себе, однако четко осознавал и другое: если его рабочие неожиданно заболеют и не будут иметь возможности получить достойную помощь, их производительность станет гораздо ниже, а значит, и он сам начнет нести большие потери. Таким образом это оказывался хороший и выгодный вклад в здоровье человека, прямо пропорциональный стабильности предприятия на территории Замбии.

Арсения Игоревича, Глеба Николаевича и Амалию Викторовну провели по этажам, показали основные помещения, продемонстрировали оснащение и познакомили с персоналом. Главному помощнику Игоря Григорьевича это было не ново, он уже посещал с ним больницу, однако последний раз приезжал сюда очень давно и оказался рад убедиться, что клиника не сильно пострадала из-за вынужденного недосмотра в последнее время. А вот молодому человеку открылось много интересного, тот почувствовал себя несколько иным и более отчетливо понял, какой на самом деле груз ответственности лежит на его плечах, и что он, Арсений, безусловно, в ответе за тех, кто оказался под крылом семьи Берховых.

Следующие пару дней занял объезд изумрудных копий. Молодой человек с интересом вникал в процесс, беседовал с рабочими, изучал документацию. Английский язык, являвшийся здесь официальным, спасал, но все же уповать на значительную грамотность в такой малоразвитой стране не стоило, к тому же этническая составляющая играла существенную роль. Тут, действительно, удивительным образом пригодились знания Амалии, которая выступила переводчиком в общении с различными группами народностей.

После официальной части начальник уступил просьбам помощницы, и они уделили немного времени местным достопримечательностям. Деревню-музей африканского быта компания посетила в первую очередь. Девушка от всего приходила в восторг. Ее энтузиазм быстро заразил мужчин, и те с большим вниманием погрузились в исконную атмосферу континента.

Но не только древний быт интересовал приезжих. Лусака сосредоточила в себе разнообразные галереи, где выставлялись работы местных художников. На это тоже следовало взглянуть, впрочем, как и на Музей Сообщества Зинту, в котором демонстрировалось традиционное прикладное искусство страны.

Не обошлось и без открытого рынка Камвала. Шум и гомон, резвящиеся дети, палатки с конусообразными крышами, где можно было найти различные сувениры, довершили визит в страну.

Всего несколько сумбурных дней в этом причудливом месте словно зажгли потаенные искры в глазах приезжих. У каждого жила своя надежда, связанная с произошедшим маленьким приключением, все они возвращались назад с неожиданно вспыхнувшей мечтой.

В вечер перед отъездом Амалия и Арсений сидели на улице в уютных креслах и наблюдали, как служители гостиницы со всякими приспособлениями обрабатывают местность от комаров.

— Теперь у меня будет, что стоящего рассказать друзьям, — она удовлетворенно кивнула самой себе.

— Понравилось? — искоса взглянул на нее молодой человек.

— Конечно, разве можно спрашивать? Но ведь и вам пришлось здесь по душе?

— Пожалуй, что и так, — в голосе Арсения сквозила тихая грусть.

— Слышу явную тоску, — критически отозвалась Амалия. — Только не пойму, это от того, что нужно уезжать, или от того, что теперь не удастся так легко отделаться от этого места?

— Какая ты конкретная, — рассмеялся начальник. — Просто ты права, здесь очень хорошо. Не так, чтобы приехать отдохнуть на пару дней и забыть, а более глубоко что ли. Западает в душу. Все эти люди, они такие настоящие. Понимаю, звучит глупо. Но в этой стране словно больше ценят свободу, которую странным бонусом им предоставила нелегкая и полуголодная жизнь, чем у нас, где от нее стараются избавиться, еще и приплатив. Здесь человек и планета едины. Тут, наверное, каждый день можно просыпаться и чувствовать, что действительно живешь и не зря. А в мегаполисах знаменитых стран есть только мрачные стены, куда мы так старательно упрятываем самих себя. Нет, я нисколько не пропагандирую отшельничество и аскетизм, однако во всем должна быть мера, а еще умение отпускать на волю собственную душу. Но люди почему-то от этого усердно убегают и прячутся за работой, бытовыми делами и бессмысленными развлечениями. В Москве я не замечал разрастания пагубной тенденции в полной мере, но приехав сюда и увидев такой резонанс, вдруг понял всю ничтожность роскоши, вернее ее холодность и пустоту, — он удрученно замолчал.

— Кхм, деньги — это хорошо, без них не менее холодно и пусто, — сказала девушка. — Но нельзя превращать их в фетиш, предмет поклонения и смысл существования. С этого и начинается наше самолично объявленное рабство. Возможно, ваш отец был счастливым человеком, так как умел и брать деньги, и расставаться с ними в равной мере, а еще не забывал о том, что не они делают нас личностями. Поэтому доставшееся ему наследство гармонично соединилось с интересами, которые тот не только не забросил, а развил с появившимися возможностями. Думаю, Игорю Григорьевичу можно сказать спасибо, раз вы все-таки осознали главное. Если это останется в вашем сердце, то и в самом урбанизированном центре Москвы ощущение свободы и единения с миром уже не покинет.

Угас вечер, потухли огни, и Африка задремала, приглашая и всех остальных разделить ее умиротворение. Домой Арсений вернулся с вполне четкими желаниями и представлениями, что же делать дальше. Через несколько дней киоски на улицах Москвы заполонили газеты с заголовками: «Изумрудный король, наконец, дорос до своего трона».

Глава 7. Новая любовь

Современные развивающиеся страны за историю своего существования имели и имеют множество проблем, породивших именно ту экономическую и жизненную ситуации, которые творились на текущий момент.

Капиталистическая экспансия Африки стала как силой разрушительной для этого материка, так и в определенной мере освободительной, поскольку европейские и им подобные страны далеко не сразу заинтересовал вопрос исключительно полезных ископаемых.

В середине 15 века Африка получила страшную «заразу», носившую название работорговля. До этого времени с континента вывозились как правило небольшие партии невольников и основной частью из Тропической Африки, с острова Занзибара в страны Ближнего и Среднего Востока, Египет, Индию. Товаром становились предпочтительно жертвы долговой зависимости и военнопленные. Система жизни по принципу «домашнего рабства» в некоторых африканских государствах сохранялась вплоть до середины 20 века.

Но дальше размах стал поистине ужасающим. На лиссабонский рынок невольники с материка впервые попали благодаря португальцам в 1442 году. Когда в мире произошло увеличение добычи рудных ископаемых, расширение плантационных хозяйств, а на островах Карибского бассейна, в странах Южной и Центральной Америки случилось массовое истребление местного населения, то резко возросла потребность в новой рабочей силе.

В 17 веке на арену работорговли активно вышли французы, англичане, датчане, голландцы и купцы германских городов, что к 18 веку привело к немыслимому расцвету эксплуатации. Основными территориями, откуда вывозились люди, стали бассейн реки Конго, внутренние районы Западной Африки, Ангола, Мозамбик. Таким образом, современную Замбию в довершение к иным трудностям не обошла и эта печальная участь.

Все это послужило причиной невосполнимого урона, задержавшего как нормальное социально-экономическое развитие, так и собственно историческое. Демографический баланс оказался сильно нарушен, поскольку, разумеется, вывозили именно ту часть населения, которая представлялась наиболее физически работоспособной.

Если посмотреть на данные ученых, то можно увидеть по-настоящему пугающую цифру — 100 000 000 человек увезли насильно из Африки.

Движение протеста против рабства возникло в Европе только в конце 18 века, но запрет на собственно работорговлю появился значительно позже. Соответствующие документы в странах, эксплуатирующих чужую рабочую силу, издавались на протяжении всего полувека. Но проблемы в корне это так и не решило, поскольку длительное время после продолжалась контрабандная работорговля.

Сейчас действительно концом той эпохи можно считать Брюссельскую конференцию 1889 — 1890 годов, где провозгласился запрет работорговли и борьба с тайным вывозом людей из Африки.

Вот только, к сожалению, мотивы на принятие подобных решений были в большей степени отнюдь не гуманными. Колониальный период в те годы уже значительно продиктовал потребность в настоящей силе и на самом материке, поскольку все вновь открываемые месторождения сулили значительные богатства, а значит, теперь кому-то следовало трудиться и здесь. История приняла новый сложный оборот.

С последней поездки отношение Арсения Игоревича ко многим вещам изменилось. Выросший в определенной среде, молодой человек прекрасно понимал, что нынешняя печальная ситуация в Замбии прямое последствие дела рук людей других стран, и в первую очередь подобных ему. Власть имеющие никогда не скупились на способы в достижении своего положения и увеличения богатства. Многие до сих пор продолжали использовать бедные страны как хороший источник дешевой рабочей силы. Да, формально все эти люди были свободны, получали определенную зарплату, но если поставить на одну чашу весов их уровень и уровень жителей развитых стран, то не приходилось сомневаться, какая перевесит, а вернее даже просто напрочь опрокинет вторую.

Но дело оказывалось даже не в самой Африке, а в определенном менталитете в принципе. Те, кто строил свою политику подобным образом, считали, что они благодетели, а все им только обязаны. Это прослеживалось везде, в том числе и в современной России. Ходить за примерами далеко не требовалось. Владельцы и руководители многих фирм платили своим сотрудникам небольшие зарплаты, заваливали работой за двоих, а то и за троих, спрашивали сверх меры и только и искали повод, чтобы то премию уменьшить или еще какой материальный штраф наложить. Зато очень значительные доходы благополучно стекались в главные руки. Им бы и подумать, что не будь всех этих простых служащих, маленьких людей, то весь их бизнес просто рухнул бы как карточный домик, ибо именно усилиями тех в первую очередь продолжала функционировать вся эта гигантская машина. Но так думать было не принято, общее правило, наоборот, призывало забирать себе почти весь урожай и требовать еще большего.

Вероятно, в идеале свобода мнения и слова предоставляли возможность возмутиться, попытаться что-то исправить, но в реальности система работала иначе. Здесь либо ты принимал кабальные условия и имел хотя бы такое место для труда, либо оказывался на улице.

Многие властьимущие никогда не имели реального представления о том, как живут простые люди, и уж еще меньше умели делиться с другими. Они просто считали, что это их не касается, словно происходит где-то не здесь, вдалеке и вообще в иной реальности.

Подобные им строили планы, развлекались, переступали через закон и простых смертных, и ничего вокруг себя не замечали.

Да, антураж может и изменился, но вот мир в целом остался тем же, потому что сами люди не изменились ничуть.

Арсений Игоревич теперь много времени проводил на фирме. Нет, он не забросил своего увлечения авиацией, но осознал, что просто не имеет права пустить на самотек дела такой значительной империи как та, что создали его предшественники. Молодой человек потребовал предоставить ему полную и исчерпывающую информацию обо всех имеющихся объектах, проектах, деятельности, финансовом состоянии, тратах и иных подобных вопросах. «V карат» загудела как улей.

Вскоре после последней поездки в Замбию Арсений счел необходимым отправиться туда вновь, и потом полетел еще не один раз.

Рабочие национального парка, получившие своевременно требующееся лекарство, быстро пошли на поправку и через некоторое время вернулись к своим должностным обязанностям. Организация выразила молодому человеку благодарность и пригласила побывать у них.

В мире много национальных парков. Это такие замечательные места, где окружающая среда взята под охрану и в первую очередь именно от посягательств самого человека, разрушительнее которых нет ничего. Сюда допускаются туристы, в определенной степени разрешена хозяйственная деятельность и даже в определенных масштабах охота. Но вот все остальное под запретом. Для Африки это особенно важно.

Первые национальные парки появились еще в 19 веке, а спустя время многие из них стали занимать по площади столь огромные территории, что превосходили размеры ряда государств.

На материке в настоящее время такие охраняемые территории расположились в подавляющем числе государств. Деятельность человека по добыче полезных ископаемых, вырубке деревьев и просто банальное браконьерство нанесли природе столь сокрушительный удар, что дикий мир оказался на грани опустошения. Огромное число животных и растений попали на грань исчезновения в таком масштабе, что ряд из них сейчас представлены всего несколькими сотнями особей на целый мир.

Уже к 1990 году удалось взять под охрану почти 4% территории всей Африки, чтобы спасти первобытную окружающую среду.

Не отставала от этой тенденции и Замбия, где также появилось много национальных парков и несколько заповедников, лишь часть из которых находилась в ведении Управления по делам дикой природы Замбии.

Место, куда пригласили Арсения Игоревича, оказалось довольно диким даже при наличии организованной туристической составляющей. Как выяснилось, этот Национальный парк создали совсем недавно, взяв под охрану существенную часть территории страны — целых 22 000 кв. км. Большего него был лишь Кафуэ, организованный в 1950 году и занимающий площадь в 22 480 кв. км, что, к примеру, превышает размер такого государства, как Словения.

Ранее территория Национального парка долгое время находилась без должного присмотра, пока группа энтузиастов уже открыто не заявила о существенной вероятности причинения непоправимого вреда окружающей природе в случае непринятия своевременных мер. С огромными усилиями, добившись наконец поддержки государства, эту местность удалось взять под охрану. Но средств на ее развитие толком не имелось, поэтому обустраивались, что называется, как могли.

Сейчас здесь в основном работали волонтеры, старавшиеся следить за природой, не нарушением границ браконьерами, и пытавшиеся создать базу для привлечения туристов, иначе средств на существование в самое ближайшее время могло не оказаться практически совсем. Ведь как бы ни были хороши все подобные инициативы, не стоило забывать, что дело происходило в одной из беднейших стран мира.

Такие небольшие неудобства в виде отсутствия полноценно организованной туристической зоны не очень волновали Арсения Игоревича, тем более что он приехал сюда лишь ненадолго посмотреть, о чем же идет речь. По большому счету просто хотел выразить дань вежливости на приглашение. Но опять случилось неожиданное — тот в очередной раз обрел в этой стране нечто новое.

Первое, что поразило молодого человека, стала глубокая тишина. Нет, бурная жизнь природы никуда не делась. Здесь все дышало гомоном и активностью. Но это оказались такие естественные звуки, словно вы услышали волшебную музыку мира, звучащую в унисон с самим биением сердца. Ему казалось, что он тут один, как будто вся остальная планета просто исчезла, и в то же время ощущал себя единым целым чего-то такого большого и невероятного, точно и сам опускался к исконным истокам возникновения всего.

Не то чтобы Арсений Игоревич сильно любил природу или животных. Молодой человек даже собаки-то никогда не держал, с отвращением относился ко многим насекомым и не жаловал рептилий. Но, приехав сюда, он отчетливо ощутил, что оказался на их территории, где они хозяева, а ты лишь почти бесправный гость. Такой мощной уверенностью в собственной свободе и превосходстве дохнуло от этого места, что ему оставалось только подчиниться столь диковинному настрою и преклониться своей сутью перед великолепием живого царства.

Наверное, молодой человек просто устал от сковывающего пространства Москвы, этих серых каменных джунглей, безликих и одинаковых окон, лживых улыбок и глупых разговоров. По крайней мере так он пытался объяснить себе произведенный на него эффект. Но какой бы ни была истинная причина, другая сторона жизни мира в очередной раз разбередила его душу.

Следуя порыву, Арсений Игоревич начал помогать Национальному парку, решив, что стоит взять пример с отца. Тот отдавал дань кормящей стране, вложившись в больницу и следя за ее делами, вот и он поступит подобным образом, позволив хоть немного, но все же улучшиться чьей-то жизни.

В своем роде, наверное, это был побег от внутренней неопределенности. Случившиеся события и семейные перипетии в какой-то степени загнали молодого человека в угол, откуда тот не представлял как выбраться, а теперь нашел место, где могло спрятаться все его сознание, забыв о неурядицах и недоразумениях остальных сторон своей судьбы.

Было ли это правильно? Наверное, нет. Ведь по сути самих проблем-то не решало. Но Арсений Игоревич с готовностью и энтузиазмом погрузился в дело с головой.

Сначала в компании «V карат» диковинная новость вызвала недоумение, но к этому отнеслись легко, как к очередной мимолетной прихоти. Богатым не в первой отдавать средства в какие-то направления, поддерживая их время от времени. Так оно поначалу и оказалось, но потом руководство занялось Национальным парком вплотную.

Арсений Игоревич помог отремонтировать и создать два добротных контрольно-пропускных пункта в разных частях охраняемой территории, через которые теперь и осуществлялся въезд и посетителей, и персонала. К ним подвели взлетно-посадочные полосы для легкомоторных самолетов, доставлявших сюда людей. Тут как нельзя кстати пригодилось и увлечение молодого человека, ибо тот снабдил организацию воздушными суднами от своего предприятия.

Это было самое начало, казавшееся руководителю фирмы «V карат» вполне естественны и логичным: он просто дал Национальному парку то, что у него итак имелось.

Осенним вечером, когда Арсений пришел домой не очень поздно и ужинал вместе с Эрикой, супруга сказала:

— Ты зачастил в Замбию, да и в Африку вообще. Даже твой отец не объезжал свои владения столь постоянно. Разве многое может измениться на месторождениях за такой короткий срок? К тому же тебе итак все время докладывают оттуда о состоянии дел.

— Я хочу видеть все своими глазами, — спокойно ответил муж. — Раньше, действительно, только отец в основном бывал там и вплотную знал, что к чему. Меня интересовали другие сферы, вот теперь и приходится стремительно наверстывать упущенное.

— Занимайся чем хочешь, — сощурила глаза Эрика, — только не забывай, что я порой остаюсь в проигрыше от твоих выходок, — она промокнула губы салфеткой и демонстративно отодвинула тарелку.

— Например? — удивленно вскинул брови Арсений.

— О да! — презрительно воскликнула девушка. — Ты за своими прихотями совсем не замечаешь, что творится вокруг и в том числе с твоими близкими людьми.

— Эрика, может, без театральных сцен просто скажешь, в чем дело? Раньше мы как-то обходились без спектаклей.

— Вот именно, раньше, — она откинулась на спинку стула. — Когда-то ты и я были чем-то совместным, а теперь меня словно отодвинули в тень. Видел, что пишут в газетах? Возвращение изумрудного короля! Сделал то и это, появился там и тут. Но как же я? Почему забыли про супругу, которую в иные времена никогда не отодвигали подальше от молодого и перспективного бизнесмена.

— Хочешь, чтобы про тебя написали? — просто спросил Арсений.

— Да, — отчеканила девушка. — Но тут нужно что-то по-настоящему громкое. Большая статья в модном журнале с крупной фотоссесией и моим лицом на обложке. И я желаю, чтобы обо мне говорили, как о серьезной личности, имеющей прямое отношение к твоим делам.

— Передай просьбу Амалии, и она все устроит, — нисколько не смутился такому пожеланию супруг. — Об этом можно было просто сразу сказать, а не дуться на меня изо дня в день, — он встал из-за стола, придвинул за собой стул, наклонился к Эрике и поцеловал ее в лоб. — Доброй ночи, и в следующий раз нее жди так долго, если чего-то хочешь.

Лицо супруги помягчело, но выражение глаз совсем не свидетельствовало о полном благодушии и удовлетворении полученным ответом.

На следующий день во второй половине возмущенная Амалия вихрем ворвалась в кабинет начальника.

— Арсений Игоревич! — воскликнула она. — Что же это творится?

— А что творится? — не поднимая глаз, молодой человек продолжал изучать какие-то бумаги.

— Нет, я требую уважения! — девушка уткнула руки в бока и топнула ножкой.

— Амалия, вас кто-то обидел? — со смешинками во взгляде поинтересовался Арсений.

— Понимаю, что Эрика Германовна ваша супруга и имеет право на многие требования, а я ваша помощница и должна исполнять всякие прихоти, но ведь не фея же! Не все в моей власти, — ассистентка надулась и плюхнулась в кресло.

— Моя жена попросила что-то невероятное? — ухмыльнулся молодой человек, вся эта ситуация его явно забавляла.

— Если бы. Одно дело, когда требуют нечто сложное, но хотя бы конкретное, тут еще есть варианты, но когда заявляют дать то, чего и сами не знают, здесь уже сдаюсь и я.

— Предполагаю, что Эрика всего лишь хотела громкое интервью с темой о важном событии, — он отложил ручку и добродушно посмотрел на девушку.

— Почти, — кивнула помощница. — Но мне заданы такие критерии, которые я просто не знаю, как выполнить. Допустим, договорюсь от вашего имени с изданием, и интервью организуется, но ведь это совсем малая часть дела.

— Амалия, — улыбнулся Арсений, — такие вещи делаются очень просто. Начнем по порядку. Первое вы озвучили совершенно точно: звоните в крупный глянцевый журнал, договариваетесь о встрече с нужным человеком и доносите наше пожелание. Они во чтобы то ни стало должны подвинуть все свои планы и сделать это интервью. Будут упрямиться, пообещайте им что-нибудь, нам всегда есть что предложить, а у них никогда не заканчиваются потребности. На средства не скупитесь, ими мы располагаем в достаточной мере. Дальше поможете изданию, исходя из особенностей моей супруги, выбрать со стилистом образ, одежду и прочее подобное. Все должно проходить исключительно под вашим руководством. Фотографии отбираются лишь те, что одобрит жена. Интервью. Журналист побеседует, набросает статью, а дальше вы сделаете вычитку. Необходимо проследить, чтобы супруга не сказала лишнего и, наоборот, не забыла сказать нужного. Если же где-то ее собственная речь покажется не совсем, скажем, интересной, то вы все это поправите. Только так Эрика получит то, чем сможет быть довольна. Раскрою вам секрет, этим грешны все жены людей, подобных мне. В кругу моих знакомых и друзей их спутницы жизни отрываются на супругах еще и не так. Моя хотя бы петь не просится, — тут он заметил, как Амалия подавила улыбку, продолжая притворяться разгневанной. — С данной частью определились. Осталось последнее — главная громкая тема. Тут тоже просто. Единственное, чем положительно встряхивают общественность — благотворительность. Значит, нам с вами нужно придумать, с каким делом имя Эрики прозвучит впечатляюще, а вместе с тем от этого будет реальная польза, раз уж это все затеяли.

— Хорошо, — примирительно вздохнула девушка. — Думаю, с такой задачей справлюсь. Уже даже знаю, какой журнал можно привлечь к подобному, и почти решила с основной темой. Полагаю, она не должна выбиваться из общей тенденции вашей нынешней политики и направления компании, тогда пусть это будет помощь народам Замбии. Как особи женского пола, ей следует в первую очередь интересоваться детьми, значит, например, можно что-то придумать со школой.

— Мне нравится, — согласился Арсений. — Узнайте, где в стране хуже всего с образованием, и давайте откроем так какую-нибудь свободную школу для повышения общей грамотности населения.

— А на закладке здания сделаем фото вашей супруги вместе с местной ребятней! — уже радостно воскликнула Амалия.

— Думаю, проблема решена, — сказал молодой человек.

— Все, вас поняла. Удаляюсь выполнять поручение, — и также стремительно, как появилась, девушка умчалась прочь.

Стараниями Амалии под руководством Арсения всего за несколько месяцев вопрос со школой в Замбии был решен, и в зимнем номере популярного глянцевого журнала появилась большая громкая статья о жаркой бедной стране, жителям которой так сочувствует и помогает супруга известного российского бизнесмена.

Снега заметали Москву. Морозы крепчали, и высокие сугробы во дворах радовали детвору. Иногда вечерами Арсений Игоревич выходил в одиночестве прогуляться по ярким улицам, украшенным гирляндами, смотрел на беззаботный народ, и, глядя на угрюмые облака, видел чистое небо Африки.

Но он не горевал. Молодой человек любил Россию, считал ее своей Родиной и нисколько не стремился покинуть навсегда. Просто порой ему не хватало той свободы, которую Арсений обретал в Замбии. Там не было всех этих обязательных церемоний, козней конкурентов и непременной гламурной составляющей. Наверное, и тут удалось бы жить иначе, только он пока не знал как, а там это оказывалось возможным уже сейчас.

Однако зимой Арсений Игоревич ездил в Африку реже. Постоянная жара его утомляла, да и не хватало московских снегов, того ощущения волшебства и сказки, к которым так привык с самого детства. Нарядные елки, ледяные городки — все это было неотъемлемой составляющей мира молодого человека. Без них остальное уже казалось неполным. Только теперь подобное великолепие приносило не одну лишь радость, но и вызвало ту щемящую тоску по родителям, от которой он так до сих пор и не избавился. Веяние домашнего уюта и семьи неумолимо напоминали ему о том, чего жизнь лишила.

У молодого человека выдалось несколько свободных недель, когда Эрика с подругами улетела отдыхать на море, и в эти дни даже дом показался словно роднее, но вскоре все встало на прежнее место.

После своего возвращения супруга напомнила Арсению, что скоро в Москве Барт Дарем дает званый ужин, на который они приглашены, и девушка желает туда непременно пойти, что означало обязательную необходимость и его присутствия тоже.

Ему очень не хотелось отправляться на это мероприятие. Он тщательно старался максимально избегать подобные ярмарки тщеславия, посещая их только лишь в случае крайней необходимости. Но молодой человек итак уже редко баловал жену совместными выходами в свет, поэтому пришлось согласиться.

Барт Дарем был крупным иностранным бизнесменом. Лощеный миллиардер, по чьим светлым вьющимся волосам и голубым глазам вздыхали толпы женщин, но еще больше те ахали от звучавших цифр его богатства. Поэтому, наверное, при любой внешности он казался бы им писанным красавцем. Однако мужчина не желал отставать ни в чем и следил за собой. В свои сорок три года тот сколотил феноменальное состояние на алмазном деле и являлся влиятельным лицом в мировом бизнесе. Но Арсений недолюбливал этого человека, и данное отношение передалось ему еще от отца.

Заграничный денди обожал самого себя и несколько отрешенно-покровительственно относился к другим. Он никогда не тратил деньги зря, не понимал пользы простой благотворительности, если это не делало имени, и старался выжать из своих рабочих по максимуму, но понеся минимальные затраты. Таковой являлась основа его политики.

Когда Игорь Григорьевич продавал алмазное месторождение в Бразилии, Барт Дарем был одним из потенциальных покупателей. Миллиардер очень желал получить в свою собственности эти копи и давал за них хорошую цену. Однако мужчина предпочел продешевить, но не отдать их во власть заграничного бизнесмена, чьи методы не вызывали в нем уважения. С тех пор между двумя магнатами возникла взаимная неприязнь, позднее перенесшаяся и на отношения между Бартом и Арсением.

Зато Эрика была очень благодушно настроена к иностранному миллиардеру, хотела, чтобы семья Берховых водила с ним дружбу, и считала это сотрудничество очень перспективным и взаимовыгодным. Но родня ее взглядов не одобряла.

Со смертью родителей Арсения девушка стала позволять себе больше и откровенно дружила с Бартом, но супруг смотрел на это просто и не видел в таком положении серьезной угрозы, ведь ни на какие контакты и сделки сам он со своим ярым соперником не шел.

На званом ужине гостей было много. Заграничный миллиардер праздновал очередную успешную сделку и не скрывал своего бахвальства. Большинство присутствующих заискивающе смотрели на него, желая погреться в лучах чужой славы или попытаться отхватить лакомый кусок, ведь для существенной части он являлся желанным компаньоном. Некоторые же приходили просто засветиться в новостях светской хроники, чтобы мир не забывал про них и продолжал завидовать чужой роскошной жизни.

Это был один из тех вечеров, где Арсений смотрелся очень выгодно. Молодой, богатый и своевольный с великолепной гордой спутницей, он вызывал зависть и восхищение. Эрика всем своим видом демонстрировала особенность положения. Ее умение держаться и подавать себя многим застилали глаза.

— О, как я рад вас видеть, — подошел к ним хозяин вечера. — Арсений Игоревич, вы давно не посещали меня, лишая возможности лицезреть вашу главную драгоценность, — мужчина церемонно поцеловал руку супруги гостя, задержав ее ладонь в своей несколько дольше положенного.

— Всегда полагал, что у вас хватает сокровищ как из стекляшек, так и из чего-то более дорогого, — парировал собеседник.

— Что верно, то верно, — не поддался на провокацию Барт Дарем. — Слышал, после смерти отца вы долго не могли привыкнуть к делу, так неожиданно свалившемуся на вас.

— Оно просто требовало некоторых размышлений, — холодно ответил Арсений Игоревич.

— Вижу, добраться до интересных мыслей вам все-таки удалось, — в словах прозвучало ехидство.

— Возможно, и вам стоит чем-то обновить свою застоявшуюся машину? — пробить молодого человека было не так просто.

— Время покажет, — миллиардер демонстративно поднял бокал с шампанским, точно в их честь, и опустошил его одним глотком.

Ужин прошел скучно. Арсений Игоревич побеседовал со знакомыми, дождался, пока Эрика удовлетворит свою потребность покрасоваться перед всеми, и уехал домой. Несмотря на то, что супруге не все понравилось в его поведении на мероприятии, она выглядела более-менее довольной и удалилась спать в хорошем настроении. Молодой человек же долго не мог уснуть и ворочался в постели почти до утра. С рассветом же он принял твердое решение.

Собрав основную команду на совещании, начальник объявил:

— Вот уже продолжительное время мы ведем в Африке самые разные дела. Многие из них в основной степени доходные и нужные в первую очередь нам. Есть, конечно, и благотворительность, но ее масштабы минимальны. Я хотел бы заняться более значимым проектом, по-настоящему важным не только для Замбии, но и для всего континента, мирового наследия в целом. В связи с этим мною принято решение согласиться на предложение взять Национальный парк полноценно под свое покровительство. Конечно, нам это преподносят как существенную свободную нишу для развития прибыльного туристического бизнеса, но всем прекрасно понятно, что сейчас в первую очередь в наших руках окажется много работы и колоссальные затраты. И все же рискнуть стоит. Поэтому на данный момент мне необходимо собрать штат сотрудников, которые поедут со мной в Замбию, чтобы трудиться в Национальном парке. Определенный контингент, безусловно, найдем в самой стране, дав новые рабочие места, но помимо этого я ищу руководящих специалистов, способных поднять там все сейчас на должный уровень.

Новость была встречена скептически. Никому не хотелось вводить компанию в такую сомнительную авантюру с гигантскими потерями средств, но руководитель фирмы явно не ждал ничьего одобрения, а просто ставил перед фактом.

После совещания в кабинете остались только Арсений Игоревич, Глеб Николаевич и Амалия Викторовна.

— Ты со мной? — спросил верного помощника отца молодой человек.

— Большей частью да, — кивнул мужчина. — Но, боюсь, в Африке тебе придется в основном обходиться без меня.

— Понимаю, — отозвался Арсений. — Я и хотел обеспечить здесь надежный тыл. Основное функционирование компании не должно останавливаться, а никому, кроме тебя, доверить всю эту махину не могу. Безусловно, дела месторождений более вплотную окажутся ко мне, однако мое частое отсутствие в Москве потребует тут хорошего присмотра. Так что я очень рассчитываю на тебя.

— Не волнуйся. Сам знаешь, для меня такое не в первой. При твоем отце в страхе всегда приходилось держать офис именно мне, — они рассмеялись.

— А как насчет вас, Амалия? Не передумали оставаться моим помощником-ассистентом? Ведь придется поехать со мной надолго, — Арсений Игоревич внимательно смотрел на девушку.

— Куда же вы там без меня, — она многозначительно вздохнула.

Через несколько дней в газетах и на соответствующих сайтах Интернета появились объявления о наборе сотрудников для работы в Национальном парке Замбии.