Всё Начинается с Детства

Валерий Юабов, 2001

В книге автор талантливо и живо рассказывает о своих ранних годах, о том, как жилось в советском Узбекистане 60-70-х годов прошлого века еврейскому мальчику и его родным. «Старый Город»… «Землетрясение»…«Кошерные куры»…«Текинский ковёр и другие сокровища»… «Веселая ночь под урючиной» – уже сами названия глав, пробуждают интерес. И, действительно, каждая из них переносит нас в мир ребенка, полный открытий и событий. Дает почувствовать атмосферу, в которой живет маленький бухарский еврей то в огромном узбекском городе Ташкенте, то в многонациональном промышленном Чирчике. Книга "Всё начинается с детства" привлекла к себе внимание и получила высокую оценку. «… она захватывает читателя с первых же страниц. Ярки и объемны впечатления детства… Книга заставляет размышлять о жизни. Она помогает нам представить то страшное время, когда господствующая коммунистическая идеология калечила судьбы миллионов людей…» – так пишет о книге Доктор исторических наук Давид Очильдиев.

Глава 4. «Мышка-Норушка»

Светало. Уже прокричали первые петухи. На соседнем дворе мычали коровы, на нашем побрякивал цепью Джек.

— Дети, вставайте! Скорее! Опоздаете в садик!

Мама включила свет. Окна спальни выходили во двор и под навес соседнего двора, солнце к нам заглядывало не часто.

Напившись сладкого чаю с хлебом, мы вышли во двор. Как раз в это время дед Ёсхаим, как всегда, совершал здесь свой утренний туалет.

В кальсонах, с банкой воды в руках дед выходил во двор и, шаркая калошами, надетыми на босу ногу, направлялся в деревянную будочку-уборную. Выйдя из будочки, дед присаживался у виноградника и, похлопывая по заду ладонью, подмывался еще раз, более тщательно. Дед был очень чистоплотен. По обычаям Востока он признавал только воду, бумагой же брезговал, считая ее вредным новшеством. Все над ним подшучивали, утверждая, что на месте омовения дедовой задницы растет самый крупный виноград. Затем дед приступал к умыванию. Нагнувшись над водопроводом, он мылил свою бритую голову, шею, волосатую грудь и, фыркая, обливался холодной водой.

Нас с Эммкой это зрелище, хотя оно и было привычным, каждый раз приводило в восторг.

Попрощавшись с дедом, мы отправились в путь. Не очень далеко: детский сад «Светлячок» находился в двадцати минутах ходьбы.

Комната нашей группы — большая и светлая. Пока все дети не собрались, нам разрешено поиграть. С кудрявым Гришкой, моим другом, стараемся поймать солнечного зайчика, который прыгает туда-сюда вдоль стены. Поймать его никак не удается. Гришка начинает злиться. Схватив с полки деревянную кружку и колотя ею по стене, он носится за проворным солнечным посланцем.

— Все на зарядку!

Высокая, седовласая, в аккуратном белом халате воспитательница Марья Петровна строга с нами и мы ее побаиваемся. Быстро раздеваемся, старательно делаем упражнения. После зарядки — завтрак в просторной столовой, где у каждой группы — свой стол, а у каждого из нас — свое место.

Мы с Гришкой потихоньку прячем в карманы хлебные корочки: нам надо накормить друга. Мышка-норушка, как мы ее зовем, живет на помойке рядом с туалетом. Но сейчас нам к ней нельзя: сразу после завтрака начинаются занятия.

Сидим за столиками. Марья Петровна привычно начинает:

— Мы живем в большой и дружной стране. Как она называется?

Дирижерский взмах рукой — и мы вопим:

— Союз Советских Социалистических Республик!

— А кто был ее основателем? — Марья Петровна на всякий случай указывает на портрет кудрявого мальчика, и мы что есть силы голосим:

— Владимир Ильич Ленин!

Особенно старается Гришка. Он любит покричать и пользуется всякой для того возможностью…

— Сколько братских республик в нашей стране?

— Пятнадцать!

— В которой из них мы живем?

— В Узбекской Советской Социалистической Республике!

Наши дружные и четкие ответы могли бы удивить только очень недогадливого человека: мы ведь так часто все это повторяем. Снова и снова, день за днем…

Теперь можно поиграть. В теплую погоду нас выводят в беседку. Мы с Гришкой переглядываемся: наконец-то! И, стараясь, чтобы взрослые не заметили, бежим к мусорному баку. Волнующая минута: появится ли на наш зов Мышка-норушка, серенький наш дружок? Положив у стены корочки хлеба, мы терпеливо ждали ее появления. И были вознаграждены: вот в дыре показался черный нос, усы, глаза-угольки. Мгновенье — и Норушка побежала вдоль стены…

— Вы что тут одни делаете? — как гром с ясного неба, раздался над нами голос детсадовской сторожихи.

Нас как ветром сдуло. О нашем тайном друге не знал никто из взрослых.

— А сторожиха ее видела? — дрожащим голосом прошептал Гриша, когда мы вернулись в беседку. — Ой, смотри, сюда идет… Сейчас все про нас скажет…

Замерев от ужаса, мы наблюдали за приближением сторожихи.

— Петровна, — окликнула она воспитательницу, — говядину завезли в столовую.

— А свежая?

— Да говорят, ничего вроде. Только не так уж много. Поторопись!

— Спасибо, загляну.

Сторожиха удалилась. Пронесло…

В беседку вбежал белобрысый Костя, вытянув вперед указательный палец.

— Глядите-ка, кто у меня!.. Сейчас я ее обману… Божья коровка, улети на небо, там твои детки ждут твои конфетки, — пропел Костя.

И доверчивая божья коровка, расправив крылышки, полетела искать деток…

После обеда мы все улеглись на койки. «Тихий час» продолжался целых два часа! Вот уж скучное время! Одно развлечение послушать, о чем говорят взрослые. Пока мы отдыхали, к Марье Петровне обычно заглядывали работники детского сада и, сидя в сторонке, тихо беседовали. Сегодня зашла повариха Жанна Кирилловна.

— Ну как, Марья?

— Да все так же…

— Может, простишь его? Все же дочка растет.

— Сколько можно, Жанна! Трезвым его не помню. Ни копейки в дом, уже и телевизор пропил.

— А ты друзей гони. Может, один и не будет.

— Так на работе они с ним, собутыльники его. Там, что ли, я буду порядки наводить? Да мне так спокойнее, буянства в доме нет. Матом никто не кроет.

Марья Петровна тихо заплакала.

— Знаю, каково тебе. Мой тоже… Иногда так налакается где-нибудь! Так что теперь делать, Марья. Ведь не от хорошей жизни мужики-то пьют.

— Кто там разговаривает? — угрожающе спросила воспитательница, услышав чей-то шопот. — Это тихий час, все должны спать!.. Пусть не от хорошей жизни, — вернулась она к своей беде. — Но ведь голова-то на что? Дочь растет. У кого же ей учиться? Стыдно им всем должно быть, сколько невинных душ калечат! Бабам, что ли, слаще живется, Жанна? Так мы же не превратились в алкоголиков! Нет, не пущу, хватит с меня. Как-нибудь и без него протянем…

— Ну, ладно, Марья, с Богом. Побегу я за мясом… И ты приходи, не забудь!

«Алкоголики, алкого-лики… лики… Матоматоматом… Не прощу, не пущу, не пу-щу», — долго еще отдавалось эхом в моей сонной голове. Потом я заснул.