Гибель советской империи

Валерий Шамбаров, 2018

Советский Союз был мощнейшей сверхдержавой, – он успешно противостоял не только США, но всей западной коалиции. СССР динамично развивал экономику, добился грандиозных достижений в области науки и техники; что касается благ, доступных для населения, Советский Союз в чем-то уступал капиталистическим странам, но во многом и превосходил их. Как же произошло, что он рухнул? О скрытых процессах в советском руководстве и обществе, подрывных влияниях, формировании и деятельности «пятых колонн» рассказывает новая книга известного писателя-историка Валерия Шамбарова.

Обманчивая оттепель

Смена власти сопровождалась крупными реорганизациями. Молодые деятели, которых Сталин выдвигал в последние годы жизни, очутились «за бортом». Так, Брежнев лишился постов секретаря ЦК, кандидата в члены Президиума ЦК. Чтобы как-то пристроить, его… вернули в Вооруженные силы, поставили начальником политуправления Военно-морского министерства. Но всего через пару месяцев это министерство слили с Военным министерством в одно, Министерство обороны. Брежнева, снова оставшегося без работы, назначили заместителем начальника Главного политуправления армии и флота. Косыгин тоже потерял должности кандидата в члены Президиума ЦК и заместителя председателя Совета министров. Убрали почти всех руководителей компартий союзных республик. Для этого Хрущев провел постановление ЦК: первыми секретарями республиканских ЦК должны быть представители «титульных» народов.

А в августе 1953 г. начал свои реформы Маленков. Они нацеливались на быстрое и значительное повышение уровня жизни населения. Были выделены крупные дотации на производство товаров народного потребления, на них резко снижались цены. Пересматривались планы, показатели роста по предметам широкого потребления были удвоены. Впервые в советской практике их выпуск должен был обогнать производство средств производства [25]. Вот тут пригодился Косыгин. Его поставили во главе нового Министерства промышленности продовольственных товаров (созданного из четырех министерств — легкой, пищевой, мясной и молочной, рыбной промышленности). Хрущев сперва пристроился в качестве соавтора реформ, ведь они должны были поднять авторитет новых правителей.

На той же сессии Верховного Совета, которая приняла поправки в курсе промышленности, он выступил и со своими инициативами. Значительно снизить сельскохозяйственные налоги, отменить налоги на разные виды собственности — плодовые деревья, коров, вместо них ввести один налог с индивидуального хозяйства в зависимости от численности семьи. В сентябре был созван пленум ЦК по вопросам сельского хозяйства. Вероятно, какие-то шаги в данном вопросе готовил еще Сталин. Мы уже отмечали публикацию в «Правде» очерков «Сельские будни» осенью 1952 г. В последних документах, которые затребовал Иосиф Виссарионович для работы, была и справка министра финансов о налогообложении села. Но и Микояна он раскритиковал за предложение серьезно снизить налоги с колхозников. Вероятно, предполагал более плавную линию по улучшению их жизни.

Но на сентябрьском пленуме Хрущев говорил о бедственном положении в деревне и меры предложил очень радикальные. Для колхозов были значительно повышены закупочные цены (на мясо — в 5,5 раз, на масло и молоко — в 2 раза, на зерно — на 50 %). Одновременно уменьшались обязательные поставки, списывались все долги колхозов, снижались налоги на приусадебные участки и рыночную продажу продуктов. Кроме того, поощрялось, чтобы рабочие и служащие, если имеют возможность, заводили коров, кур, коз, возделывали свои огороды, садовые участки — без всякого налога [171, с. 629–632]. В общем, Никита Сергеевич выступил горячим поборником интересов народа.

Пленум воодушевился, поддержал его. Впрочем, поддержке способствовало еще одно обстоятельство. Маленков, сдав Берию, подорвал и собственные позиции, вынужден был теперь следовать в фарватере «политики ЦК». А на волне своего крепнущего авторитета Никита Сергеевич внес маленькую поправочку в Устав КПСС. Напомню, по сталинским изменениям в структуре партии все секретари ЦК формально считались равными. Теперь был выделен пост Первого секретаря. Которым стал, разумеется, Хрущев. Таким образом, структуры управления вернулись на круги своя. Только Политбюро стало называться Президиумом, а Генеральный секретарь — Первым. Но с большой буквы. Никита Сергеевич становился прямым «наследником» Иосифа Виссарионовича.

Ну а предпринятые хозяйственные реформы дали быстрые результаты. Колхозы и крестьяне получали возможность поправить свои дела, стали расти их доходы. Предприятиям и учреждениям в больших городах разрешили искать поблизости невозделанные участки, под сады и огороды для своих работников. Распределяли обычно по 1 тыс. кв. м. (десять соток) на семью. Вокруг городов стали расти «садово-огородные товарищества». То есть дачи. Разумеется, такие перемены вызвали энтузиазм и среди колхозников, и среди горожан [94, с. 234]. Да и Косыгин оказался на высоте. Задачу выполнил, обеспечил быстрое повышение производства товаров широкого потребления, за это ему вернули должность заместителя председателя Совета министров. Прилавки магазинов заполнялись товарами, колхозники везли свою продукцию на базары.

Правда, это достигалось ценой экономической гонки с Западом. Снизились темпы развития машиностроения, инвестиции в тяжелую, оборонную промышленность. Однако Хрущев (впрочем, как и Сталин) полагал, что военное противостояние можно и нужно прекратить. Но если со Сталиным западные державы отказывались вести диалог, то с новыми советскими властями согласились возобновить его. В январе 1954 г. в Берлине собралась конференция министров иностранных дел США, Англии, Франции и СССР. Нашу страну представлял Молотов, занявший свой прежний пост. Но инициативу он озвучил, очевидно, хрущевскую. Выглядела она как будто бы хитро. Поскольку западные державы рекламировали «оборонительный характер» НАТО, то Советский Союз хотел тоже вступить в эту организацию. Вот и получится система коллективной безопасности. Но Запад такую идею, конечно же, отверг.

Зато внутри СССР продолжались преобразования. Причем все более крутые. В январе 1954 г. пышно праздновалось 300-летие воссоединения Украины с Россией, и в честь этого в состав Украины был передан Крым. «Подарок» был сделан от лица правительства и Верховного Совета, постановление подписали Маленков и Ворошилов. Но автором был Хрущева, Украину он любил, это была его «вотчина». Дело он успел заранее подготовить. Посетив Крым еще осенью 1953 г., поинтересовался у первого секретаря здешнего обкома, Титова, как он смотрит на переход к Украине. Тот высказался категорически против. Но председатель Крымского райисполкома Полянский назвал такую мысль гениальной. На следующий день Титов был снят и заменен Полянским, который потом быстро пошел «в гору» [108, с. 155]

Откуда вообще возникло такое решение, историки спорят до сих пор. Крым никогда Украине не принадлежал. Можно отметить лишь одно совпадение. До 1954 г. существовал единственный документ, согласно которому Крым должен был отойти к Украине. В 1919 г. такое предложение внесли на Версальской конференции президент США Вильсон и его советник, «серый кардинал» Хауз, оно было принято конференцией [192]. Получалось, что Никита Сергеевич выполнил их давнее решение…

Ну а в феврале 1954 г. на пленуме ЦК он выдвинул грандиозную программу освоения целины. Было установлено, что в бескрайних степях Казахстана, Южной Сибири почва очень плодородная. Но она служила лишь пастбищами, земледелие там никогда не развивалось. Хрущев жонглировал цифрами, показывал, что распашка целины под зерновые культуры даст огромные урожаи. А зерно оставалось основной статьей советского экспорта. Это сулило колоссальные валютные прибыли. Способствовало бы новому рывку промышленности, дальнейшему повышению благосостояния. Приняли постановление освоить 13 млн гектаров целины. Чтобы возглавить дело, подвернулись два «изгоя». Пономаренко и Брежнев.

Пономаренко был выдвиженцем Сталина, возглавлял компартию Белоруссии, стал секретарем ЦК и членом Президиума ЦК. Но при реорганизациях «выпал» из партийной верхушки, его пристроили министром культуры. Сейчас его поставили первым секретарем компартии Казахстана, а Брежнева к нему — вторым секретарем. Между прочим, вопрос освоения целины рассматривали еще при Сталине, в 1940 г. Но тогда выявили очень большие трудности и отложили для дополнительной проработки. Сейчас было не так. Хрущев понукал всех должностных лиц, и машина завертелась. На целину погнали составы с тракторами, комбайнами. Погнали и людей, молодежь. Из вузов целые выпуски получали направления на целину.

Хотя бросок в степи был совершенно не обеспечен, не было ни социальной, ни транспортной инфраструктуры для такого дела. Не было даже станций для разгрузки поездов. Те же трактора и комбайны сваливали из вагонов прямо в снег. Подвозили новые грузы — сваливали на старые. Техника ломалась, ржавела. Люди, прибывшие на целину, ютились в палатках, в бараках. С нуля начинали строительство городов, поселков, станций и одновременно распахивали степи. Но вся партийная пропаганда, система культуры были нацелены на возбуждение энтузиазма. Превозносился трудовой подвиг покорителей целины. Туда провожали с оркестрами, митингами, транспарантами, ехали с песнями.

А Никита Сергеевич старался возвысить свою личную популярность. Разъезжая по стране, «запросто» встречался с колхозниками, работягами и поговорить мог «по-простому», соленое словечко ввернуть, посочувствовать трудностям, даже выпить «с народом». На съезде профсоюзов вдруг гневно обрушился на профсоюзных руководителей за то, что они никогда не защищали «права трудящихся». Констатировал «глубокое разочарование трудящихся в профсоюзах». Потребовал исправить эти недостатки, следить за материальным поощрением рабочих, за мерами по охране труда. Увеличилась зарплата, снижалась продолжительность рабочего дня и рабочей недели, повышалось и упорядочивалось пенсионное обеспечение.

Но в большей степени Хрущев делал опору на местных начальников, на партийных функционеров среднего звена. Тех самых «удельных князьков», которых прижимал Сталин, не давая им лишней самостоятельности. Достигнув высокого (или относительно высокого) положения в районах, областях, республиках, они желали пользоваться этим. Жить по-начальственному, «властвовать» в свое удовольствие и не дрожать, что тебя в любой момент за твои дела притянут к ответу. Хрущев не обманывал их ожиданий, требуя только поддержки для себя и своей политики — а это партийные функционеры хорошо умели. Появился и термин «оттепель». Хотя здесь надо отметить существенный момент. Сперва был вброшен термин, а уже потом стало подразумеваться, что должна начаться какая-то «оттепель». Автором этого вброса стал Илья Эренбург.

Эренбург был одним из главных творцов «культа личности» Сталина, перехлестывая других авторов в области славословий. Но в мае 1954 г. в журнале «Новый мир», появилась его повесть, которая так и называлась «Оттепель». Пронизанная духом неких «новых веяний», свобод. Это слово сразу же подхватили. Появились и другие произведения с духом «новых веяний». Хотя никакой «оттепели» в идеологической области в это время вроде бы не подразумевалось! Даже вполне лояльную повесть Эренбурга в ЦК сочли чрезмерным вольнодумством. «Новый мир» получил крупный нагоняй, а его редактора, Твардовского, сняли с должности.

Летом 1955 г. председатель Союза писателей Фадеев, Самуил Маршак, Лев Кассиль и ряд других литераторов обратились в ЦК с ходатайством о пересмотре дела Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Хрущев назначил прокурорскую проверку, и результаты предсказать было нетрудно. Всех осужденных реабилитировали. С точки зрения Эренбурга, реабилитацию ЕАК и впрямь можно было считать началом «оттепели». И стоит ли удивляться, что зарубежные средства массовой информации воспылали повышенным вниманием к Хрущеву, начали превозносить его как мудрого и прогрессивного политика? А это, в свою очередь, способствовало укреплению позиций Никиты Сергеевича внутри страны. В 1953 г. его еще не воспринимали как «вождя». Для народа он оставался хоть и Первым секретарем ЦК, но одним из целой плеяды соратников Сталина. А теперь он раз за разом представлял СССР за рубежом, его «признали» Америка, Англия, Франция. Он приобретал вес персонального лидера. Можно даже прийти к выводу: без его «признания» Западом был бы невозможен политический взрыв на XX съезде партии.