Ловля на рыбака

Валерий Михайлов

После Второй мировой войны была создана Главная Санитарная Инспекция, чья задача заключается в сохранении равновесия в мультимире, частью которого является наша реальность, и осуществлении контроля над всем, что заслуживает внимания. Едва ставшему санитарным инспектором, Андрею Сироте поручают расследовать дело о впавших в кому людях после встречи с человеком в дурацкой шляпе. Расследование чуть не стоит Андрею жизни и забрасывает его на край доступных людям миров. Книга содержит нецензурную брань.

Дизайнер обложки @dead.marginal

© Валерий Михайлов, 2023

© @dead.marginal, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-4474-4808-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Проклятие бодхисатвы

— Приехали, — сказал таксист, остановив машину возле обшарпанной «хрущевки».

Расплатившись, из машины вышел мужчина примерно сорока лет. Чуть полноватый. Волосы русые, всклокоченные. Лицо приятное, с седой недельной щетиной. На голове только-только начали пробиваться отдельные седые волосы. Под глазами были заметные мешки, которые частично скрывали очки. Одет он был в старые джинсы, когда-то дорогие туфли и преклонного возраста драповое пальто. Моросил дождь, поэтому, выйдя из машины, он раскрыл зонт.

Ростовская осень 2012 года баловала погодой. Сентябрь, октябрь и большая часть ноября были сухими, солнечными и теплыми. И лишь в конце ноября началась обычная осенняя погода с туманами, дождями, сумеречным днем и давящим на голову свинцово-серым небом.

Стараясь обходить грязь, мужчина направился к переделываемой в офис квартире на первом этаже, на окне которой рядом с дверью на нескольких листах А-4 была размещена сделанная на компьютере надпись «Адвокат» и номер мобильного телефона.

Ступеней перед дверью еще не было, и их роль играли перевернутые ящики. Осторожно ступая, мужчина поднялся на это импровизированное крыльцо и постучал в дверь. Не дожидаясь ответа, он открыл ее и вошел в будущий офис.

«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…», — промелькнуло у него в голове при взгляде на обстановку. Рабочие уже успели ободрать потолки и стены, сломать ненужные внутренние перегородки, сорвать полы наверняка из крашеного ДВП на неровно лежащих досках и вывезти крупный мусор. Только благодаря отсутствию мусора квартира не выглядела так, словно ее обстреляли из гранатомета.

Этот вид вызвал в сознании мужчины образ куколки, в которой гусеница-квартира превращалась в бабочку-офис, но он прогнал его еще до того, как тот сформулировался в более или менее внятную формулировку.

Из мебели в будущем офисе были застеленный грязными газетами кухонный стол (скорее всего, он служил козлом) и три грязных табурета. Несмотря на разгар рабочего дня (была среда 28 ноября, 14—30 времени), рабочих на объекте не было. На безопасном от стола и стен расстоянии стоял мужчина в дорогом костюме и полупальто. Высокий, статный, с красивым, но не слащавым, породистым лицом. На вид ему было чуть больше 30. В правой руке он держал папку для бумаг. Папка была желтая, картонная, еще советского образца.

— Здравствуйте, — сказал вошедший. — Я Андрей Сирота. Мне назначена встреча, если я не перепутал место.

— Входите, санитарный инспектор, — пригласил мужчина у стола. — Я ваш Благородный Дон.

— Очень приятно, — ответил Андрей и смутился от банальности этих слов.

— Давно у нас? — спросил Благородный Дон.

— Да нет, только закончил подготовительный курс.

— Я тоже только вхожу в эту должность, поэтому еще не ознакомился с вашим досье, — признался Благородный Дон. — К тому же в нашем отделении Инспекции идет реорганизация, черт бы ее побрал. Садиться я вам не предлагаю, — спохватился он, — потому что сами видите… — Благородный Дон обвел рукой помещение. — Вот, ознакомьтесь, — он протянул Андрею папку, которую держал в руке.

В папке лежало штук двадцать выписок из историй болезни людей, которые без видимой причины впали в кому, причем никто из них из комы не вышел.

— Что скажете? — спросил Благородный Дон, когда Андрей бегло просмотрел бумаги.

— Не знаю. Я не врач. А что?

— А то, что это ваше первое дело. Считайте его своим боевым крещением.

— Я могу взять с собой папку? — спросил Андрей, чтобы хоть что-то сказать, так как он совершенно не представлял, что надо делать и, главное, для чего.

— Это исключено, — ответил Благородный Дон.

— Где и когда я смогу ознакомиться с материалами?

Андрей только что прибыл из учебного центра, и понятия не имел о царящих в Инспекции порядках.

— Это дело было инициировано вчера нашим аналитическим отделом. Сегодня оно было передано мне с пометкой «обратить пристальное внимание». Вам уже объяснили, что это значит?

— Конечно.

Данная формулировка означала, что за вполне безобидными и, казалось бы, никак не связанными с деятельностью ГСИ событиями могли скрываться крайне важные вещи. Судя по этой пометке, дело было из крайне важных, и расследовать его, по идее, должен был один из наиболее опытных санитарных инспекторов, а не свежеиспеченный выпускник курсов ускоренного обучения, да еще под руководством такого же свежеиспеченного Благородного Дона. Это очевидное несоответствие смутило Андрея, да и Благородного Дона наверняка тоже. Но приказ сверху, а Андрей был назначен на это дело именно приказом сверху, обсуждению не подлежал.

— Так вот, — продолжил объяснения Благородный Дон, — последний случай произошел у нас в Ростове неделю назад. Пациентка — Ритина Анна Владимировна. 27 лет. Проживала в снимаемой квартире по адресу: улица Кривошлыкова 46, квартира 34. В кому впала дома, где и была найдена утром следующего дня владельцем квартиры, который зашел туда из-за жалобы соседей на орущую ночью музыку. Сейчас квартира свободна, так как родственники забрали ее вещи, решив, что пока она в коме, за квартиру платить смысла нет. Для начала снимите эту квартиру, просканируйте и доложите мне результат. Задание понятно?

— Вполне, — ответил Андрей. — Но только на это потребуются деньги.

— Вам оплатят все расходы, — ответил Благородный Дон.

— Это понятно, но без аванса… — сказав это, Андрей покраснел. Ему неприятно было признаваться в том, что у него нет денег.

— Держите, — сказал Благородный Дон, доставая из внутреннего кармана пиджака и протягивая Андрею несколько пятитысячных купюр. — Этого должно хватить и на приведение вас в порядок.

— Да, конечно, — ответил Андрей. — Сейчас же этим займусь.

— Вопросы есть? — спросил Благородный Дон.

— Никак нет, — ответил Андрей. Его настроение заметно улучшилось от лежащей в кармане суммы.

— Тогда действуйте.

— Одну минуту, — окликнул Благородный Дон Андрея, когда тот был уже у двери. — Чуть не забыл, что у вас нет средства связи. Держите. — Он достал из другого кармана довольно скромный на вид мобильный телефон. — Зарядку получите позже. Все нужные номера уже есть в записной книжке.

— Спасибо, — сказал Андрей, беря телефон.

— Звоните, как только закончите со сканированием квартиры.

На этом разговор был окончен, и Андрей вышел из будущего офиса очередного адвоката. Дойдя до перекрестка с оживленной улицей, он поймал такси. Через тридцать минут он уже выходил из машины возле своего дома. У подъезда стояла соседка, внушительных габаритов женщина младшепенсионного возраста.

— С возвращением, — сказала она, ответив на приветствие Андрея.

— Спасибо. Как тут, есть новости?

— Да нет. А ты где был? В командировке?

— Учился.

— На кого?

— На оператора вычислительных систем, — выдал Андрей первое, что пришло ему в голову.

— Понятно, — ответила соседка, решив на радость Андрея его больше не пытать.

Дома все было так, словно Андрей ушел из него не несколько месяцев, а каких-то пару часов назад. Даже жилой дух не успел выветриться из квартиры. Сняв пальто и переобувшись в комнатные тапочки, Андрей обошел свою двухкомнатную квартиру. Везде царили несвойственные ему чистота и порядок. Особым грязнулей Андрей не был, но бросить штаны на пол возле кровати или оставить грязную посуду в мойке на потом для него было в порядке вещей. Теперь же все было идеально, как в номере нормальной гостиницы при заселении. О том, что квартира долго пустовала, говорили выключенный пустой холодильник и пустые бутыли для питьевой воды. На тумбочке в зале лежала стопка оплаченных счетов «за коммуналку», — как и было обещано Андрею, Инспекция проследила за квартирой и за тем, чтобы все было нормально. У входной двери стояла сумка с вещами Андрея — ее тоже принес курьер ГСИ.

Возвращение домой было приятным.

Осмотрев квартиру, Андрей пересчитал деньги: 75 тысяч рублей. Для него это было настоящим богатством. Ему захотелось закатить себе пир, но надо было приступать к работе, а перед этим привести себя в порядок. Поэтому Андрей сначала посетил парикмахерскую, а затем прошелся по магазинам, где купил приличный костюм, новые туфли, несколько рубашек, галстуков и полупальто. От полученных денег после этого почти ничего не осталось, но это была ерунда.

Приняв после шопинга душ и переодевшись, Андрей отправился к хозяевам квартиры.

46 дом по улице Кривошлыкова оказался панельной девятиэтажкой в Западном районе Ростова, недалеко от областной больницы. Место было депрессивно-пролетарским, и Андрей в своем костюме выглядел там белой вороной.

Хозяева жили напротив сдаваемой квартиры. Домофон был сломан, и Андрей без звонка вошел в пахнущий котами и гопниками подъезд, поднялся на лифте на 9 этаж и позвонил в звонок рядом с массивной дверью.

Открыл мужчина лет 70, этакий куркуль из бывших советских хозяйственников-расхитителей.

— Здравствуйте. Я по поводу квартиры, — сообщил Андрей.

— Мы предпочитаем сдавать семьям, — ответил мужчина.

— Мне квартира нужна на 3 месяца для работы. Так что отсутствие водки и баб гарантирую. Тем более что вы живете напротив.

— Хорошо, — сказал владелец квартиры. — Мое имя Борис Николаевич.

— Андрей.

— Когда хотите вселиться?

— Сейчас, если можно.

— Тогда пойдемте смотреть квартиру.

Квартира оказалась маленькой даже по меркам однокомнатных, но чистой и вполне милой. Цена за нее, правда, была беззастенчиво велика, но спорить из-за денег Инспекции Андрей не захотел. Внеся аванс в 15 тысяч и пообещав остальные деньги в течение недели (за квартиру платит фирма, и договор должен пройти через бухгалтерию), Андрей получил ключ.

Распрощавшись с хозяином, он, не снимая костюма, лег на кровать и, закрыв глаза, начал медленно погружаться в межпиксельное пространство.

Андрей всегда был разгильдяем. В детстве он прекрасно стрелял из рогатки, делал взрывпакеты и дымовушки, и не упускал случая забраться на чужую дачу. В старших классах, будучи сообразительным ребенком, он понял, что главная польза от уроков заключается в возможности их прогуливать. В результате в теплое время года он ходил вместо школы на Дон или на озеро, которое из-за расположенного рядом асфальтового завода получило в народе название «Бухенвальд». Зимой с другими любителями сачковать уроки он торчал в пионерской комнате. Там он делал домашние задания, чтобы не тратить на них свободное время. Учился он почти на «отлично» — это было необходимо, чтобы наверняка поступить в институт и не пойти в амию. К армии он относился примерно так же, как евреи к нацистским лагерям. Поэтому после школы он подался учиться на инженера исключительно ради военной кафедры.

На старших курсах он увлекся йогой, аутотренингом и гипнозом. Не удивительно, что после института его занесло на популярные тогда курсы экстрасенсов. В результате всю благословенную ельциновскую эпоху (тогда не зарабатывали только глупцы и трусы, так как все могли делать, что угодно, и никто никого особо не преследовал) он вполне прилично зарабатывал на жизнь экстрасенсорикой, массажем и мануальной терапией.

После обвала рубля дела пошли хуже. Центр народной медицины, где трудился Андрей, закрыли, а так как он не сообразил, пока это было можно, купить соответствующие дипломы, массаж с мануальной терапией вскоре после этого пришлось забросить.

Какое-то время он жил за счет редких клиентов, которых принимал на дому «под черным флагом» и, собирая и сдавая металлолом, которым щедро завалило страну советское производство. Залежей металлолома становилось все меньше и меньше, и к тому времени, когда его завербовали в ГСИ, Андрей проживал остатки своих сбережений, ломая голову над тем, как добывать деньги, особо не напрягаясь.

Разумеется, как и почти все население планеты он даже не подозревал о существовании Инспекции, не говоря уже о более удивительных вещах; таких, например, как Город.

Предвестником перемен стал приснившийся примерно за год до описываемых событий сон. Андрею всегда снились яркие, цветные сны, и для него стало настоящим открытием, когда он узнал, что такие сны снятся редким счастливцам, и что не так давно это считали признаком шизофрении. Разумеется, никакой шизофрении у Андрея не было, да и считать яркие сны признаком безумия могли лишь люди с серым, убогим сознанием, которым снятся серые, убогие сны.

Этот сон был неестественно реалистичным и ярким даже на фоне других его снов.

Провалившись в сон, Андрей обнаружил себя на стилизованном под восточный базаре. Каким-то чудом Андрей знал, что он в Городе, хотя до этого понятия не имел о его существовании. Город играл со временем, и было невозможно понять, какое сейчас время суток.

— Это потому, что здесь день и ночь существуют одновременно, — пояснил, словно прочитав мысли Андрея, возникший рядом торговец дурью.

Это был парень чуть старше 20 лет. Высокий, худой, самую малость симпатичный. Глаза у него были не столько хитрыми, как требовала профессия, сколько умными. Одет он был, как и Андрей, в шорты, шлепанцы и футболку.

Улыбнувшись, он добавил:

— Нет, я не умею читать мысли, но мысли новичков, как обычно…

— Я не первый раз в Городе, — соврал Андрей, попытавшись таким образом от него отмахнуться. Но не тут-то было.

— Тогда ты уже знаешь, что здесь очень многое ненаказуемо, — подмигнув, сообщил торговец дурью.

— Ты хотел сказать законно, — поправил его Андрей.

— Законно, незаконно… Главное, что ненаказуемо. Тем более что нередко можно нарваться на наказание за абсолютно законные дела и наоборот.

Тут он был прав, и Андрей не нашел, что сказать. Приободрившись его молчанием, торговец дурью спросил:

— Желаешь чего-нибудь? У меня есть все, а чего нет, достану в кратчайшее время.

— Спасибо, но мне ничего не нужно.

— О, да ты прешься под трезвостью! — догадался он.

— И что? — спросил Андрей с легким вызовом в голосе.

— Да ничего. У нас это не возбраняется, но и не приветствуется.

— Тогда какие проблемы?

— Никаких, кроме того, что трезвость — самый сильный галлюциноген: она вызывает действительность.

— За это я ее и люблю.

— И ты не устаешь смотреть ей в глаза?

— Ничуть.

На мгновение он замешкался, а потом сказал, хитро улыбаясь:

— Город пускает сюда только тех, кому что-нибудь нужно, и если тебе не нужна дурь…

— Я ищу истину, — перебил его Андрей. Его ответ был странным, так как ни о какой истине он до этого никогда не думал, не говоря о том, чтобы ее искать.

— Истину? Здесь? Не смеши.

— Я ищу ее везде.

— Здесь ты сможешь найти только оракула, который иногда изрекает мудрость. Могу показать дорогу.

— Мне нечем тебе заплатить.

— Ничего. Я покажу ее тебе бесплатно.

— Тогда веди, — согласился Андрей, видя, что от него никак не отделаться.

Они пошли по пустырям и развалинам. Если бы у Андрея было хоть что-то ценное, он решил бы, что торговец дурью пытается завести его в безлюдное место, чтобы ограбить.

Рот торговца дурью не закрывался.

— Мы считаем сон вымыслом, а бодрствование реальностью по нескольким весьма косвенным причинам, — вещал он. — Мы знаем точку входа в сон и выхода из него, тогда как во сне мы не знаем точку входа и выхода в бодрствование. Почти каждое сновидение является законченной, ничем практически несвязанной с другими сновидениями картиной. В отличие от него бодрствование выглядит сериалом длиной в жизнь, в котором каждая последующая серия является продолжением предыдущей. Однако об этом нам говорит только память и только в состоянии бодрствования. Во сне мы к ней не прибегаем по той простой причине, что там она нам не нужна. К тому же память не столько помнит, сколько воображает прошлое. Достаточно попросить группу свидетелей описать только что увиденное ими событие, чтобы убедиться в этом; а когда живущие долго вместе люди вспоминают совместно прожитую жизнь, получаются имеющие крайне малое число точек соприкосновения истории…

Торговец дурью трещал, не переставая, и Андрею ничего не оставалось, как пропускать его слова мимо ушей.

Места, по которым они шли, были безлюдными. За всю дорогу они повстречали только женщину с младенцем на руках. От их (женщины и младенца) голов исходило золотое сияние.

Увидев Андрея, женщина сделала жалобное лицо и, протянув руку, попросила:

— Подайте кровушки на пропитание ребенка.

— Давай, иди своей дорогой, — прикрикнул на нее торговец дурью.

В ответ она бросила тому что-то на незнакомом Андрею языке и быстро пошла прочь.

Появление богоматери сбило торговца дурью с мысли, и он сменил тему:

— Думаешь, я не знаю, чего нужно таким, как ты? Вы приходите за Пониманием, но именно его здесь и не стоит искать. Настоящее Понимание — товар сложный и скоропортящийся. Опять же не каждому оно подходит. К тому же его нужно правильно разводить в собственном осознании. Поэтому под видом Понимания чаще всего толкают разбодяженную муть. И ты знаешь, большинство из вас эта муть вполне устраивает, а многие подсаживаются на нее настолько, что дай им чистое Понимание, они потребуют назад деньги, решив, что ты подсовываешь им дерьмо. Вот только я дерьмо не подсовываю принципиально, а с истинным Пониманием связываться не хочу, а иначе, клянусь, давно бы уже сколотил состояние на торговле лежалой истиной.

— А чем бодяжат понимание? — спросил Андрей.

— Кто чем. Чаще всего за него выдают Привычное. Взять хотя бы траву или песок под ногами. Ты родился и вырос рядом с ними, поэтому тебя не гложет непонимание этих вещей. Точно также дела обстоят со всем остальным. Поэтому подсевшие на Привычное люди с такой неохотой принимают новое, будь то ГМО или новые правила жизни. И когда скорость изменения мира превысит скорость их способности привыкать к изменениям, они послетают с катушек.

— Хочешь сказать, что скоро мир станет еще более сумасшедшим?

— Он либо исчезнет, не выдержав собственного безумия, либо ему придется смириться с непривычностью и непонятностью как нормой новой жизни, а для этого нужны не дюжие нервы.

Исчерпав эту тему, торговец дурью перешел на совсем уже далекие от интересов Андрея высокие материи.

Наконец, они вышли к заброшенному карьеру, где когда-то давно добывали ракушечник. На дне карьера стоял сияющий купол. Казалось, он был сотворен из чистейшего света Осознания. У Андрея в душе возникло то самое благоговение, которое он испытал в начале 90-х, когда впервые переступил порог церкви. Поставленное через задницу, как, впрочем, и все остальное в Советском Союзе, атеистическое образование привило ему романтически возвышенное отношение к религии как олицетворению Вечной и Высшей (именно с большой буквы) Истины. Позже, купив и прочитав Библию, Гиту и Коран и познакомившись с религиями поближе, Андрей пришел к выводу, что в этих книгах нет ничего сверхмудрого, а созданные вокруг них культы не более чем основанный на наборе древних глупостей и предрассудков бизнес. Разочарование в религии было, пожалуй, самым сильным разочарованием в жизни Андрея. В результате он стал агностиком-пофигистом: ему стало глубоко пофигу, есть ли бог. Если даже он где-то и существует, то какая разница, что ему от нас надо? Ему надо — пусть он и чешется. «Встретишь бога — пошли его нах», — вывел тогда для себя Андрей и закончил на этом свои теологические изыскания. Так что в йоге и медитации Андрей видел не путь к богу, а технологию развития сознания. Когда же он в первый раз в предвкушении приобщения к высшей мудрости переступал порог церкви, у него замирало сердце от благоговения. Как и теперь, при виде купола. «Неужели я все еще такой же восторженный идиот?» — изумленно подумал Андрей. Это открытие его не обрадовало.

— Дальше иди один, — сказал торговец дурью.

Андрей не стал возражать. Тем более что за время пути торговец дурью основательно достал его своим красноречием.

В карьер вела сильно прогнившая железная лестница. Она выглядела настолько ветхой, что у Андрея не возникло ни малейшего желания ею воспользоваться.

— Не заставляй ждать оракула, — сказал торговец дурью, ехидно ухмыльнувшись, когда Андрей остановился у лестницы, не решаясь начать спускаться.

— А она выдержит? — спросил Андрей.

— Не волнуйся, лестница только кажется ветхой. Это нужно для того, чтобы она что-то там символизировала и навевала. На деле она и слона выдержит, если, конечно, ему взбредет в голову по ней спускаться.

Разумеется, у Андрея не было никаких оснований верить торговцу дурью на слово, но и отступать, почти дойдя до цели, ему не хотелось, да и выглядело бы это как-то слишком неподобающе, поэтому Андрей начал медленно спускаться, проверяя на прочность каждую ступеньку.

— Удачи, — пожелал ему на прощанье торговец дурью и быстрым шагом пошел прочь.

Андрей не ответил. Он был всецело занят спуском.

Наконец, уставший от напряжения, Андрей ступил на твердую почву на дне карьера. Твердой она была лишь относительно, так как дно карьера покрывал слой пыли по щиколотку.

Как и подозревал в глубине души Андрей, вблизи купол не выглядел волшебным. Не был он ни дворцом из «Тысячи и одной ночи», ни Домом из Света Истины, ни даже более или менее приличным сооружением. А был он полусферическим ангаром из обшитого оцинковкой металлического профиля размером с трехэтажный дом. Волшебным его делала одновременно-попеременная игра солнечного и лунного света в облаке пыли, которую поднимал в карьере гуляющий там ветерок.

Войдя внутрь, Андрей убедился, что изнутри купол выглядит ничуть не лучше. Ни малейшего намека на отделку. Все тот же земляной пол со слоем пыли по щиколотку, ни разу некрашеный похабно сваренный из уголков и швеллеров каркас (оцинковка лежала только поверх него), свисающие с потолка провода с грязными электрическими лампочками без плафонов.

В центре ангара был небольшой колодец, из которого поднимался вверх немного едкий серый дым. В дыму на высоте чуть больше метра над колодцем парил свернувшийся кольцом змей. Его губы шевелились, и это движение напомнило Андрею движение жабр у рыб.

— Я вижу, ты разочарован, — заметил змей.

— Ты прав, — признался Андрей.

— Как и тогда в церкви, ты ожидал увидеть нечто запредельное, а вместо этого ты нашел достойную гастролирующего в какой-нибудь глухомани бродячего цирка экспозицию. Так?

— Так.

— В этом ты похож на тех глупцов, что оценивают красоту женщины по стоимости напяленных на нее тряпок и цацок. Важна суть, и чем богаче она, тем меньше ей нужен привлекающий внимание антураж. И если красиво одетая женщина вполне может быть красивой во всех отношениях, то те же не ограненные алмазы покажутся непосвященным обычными булыжниками. Не говоря уже о более тонких вещах.

Не верь тем, кто говорит, что вы здесь потому, что кто-то пытается вас научить. Жизнь никого ничему не учит, наоборот, она тщательно маскирует знания под покровом привычного и обыденного. И чем ценнее и тоньше знание, тем более оно незаметно. Что же до тех, кто пыжится в параноидальном стремлении кого-то чему-то там научить, то чем навязчивей они в своем стремлении к обучению других, тем бесполезней их уроки; а зачастую они просто вредны. К счастью, несмотря на то, что никого ничему нельзя научить, всему можно научиться. Поэтому, если хочешь, чтобы жизнь стала твоим учителем, не жди, что она будет тебя учить, а начни сам у нее учиться. И если ты освоишь искусство быть учеником, то каждое мгновение будет для тебя приносящей крупицу понимания пчелой… Ну да я, наверно, утомил тебя своей болтовней, — спохватился змей.

— Да нет.

— И все же, я изрекающий истину оракул, а веду себя, как какой-то учитель из дурацкого фильма типа «Звездных войн».

— Тебе не нравятся «Звездные войны»? — удивился Андрей.

— А как может нравиться человеку с мозгами эта херня в стиле космического средневековья? Как бы ты назвал человека, который в эпоху космических технологий добровольно выбрал бы меч в качестве основного оружия?

— Наверное, идиотом.

— Вот именно. И то, что уместно разве что в декорациях идеализирующего средневековье фэнтези, выглядит в космическом антураже еще нелепей, чем кавалерийская атака с шашками наголо на танки. Да даже не на танки, а на боевые вертолеты или атакующие НЛО… Ну да я опять заболтался. Извини, в последнее время у меня было мало собеседников. Так какую истину ты хочешь услышать?

— Что толку от изреченных истин, — ответил на это Андрей, вспомнив Лао-Цзы.

— Ты смог понять это только потому, что кто-то таки изрек эту истину. Поверь, снобизм не лучший советчик в учении, ну да хозяин-барин. Но раз тебе не нужны мои истины, зачем ты здесь?

Этот вопрос отозвался глубинной грустью в душе Андрея.

— Если бы у меня был ответ… — ответил он со вздохом.

Проснувшись, Андрей решил, что пора делать перерыв с Ошо и Успенским и забыл про сон. Но буквально через пару недель…

Той ночью шел дождь. Андрею не спалось. Он лежал и слушал, как барабанят по окну и отливу дождевые капли. В голове роился обычный мысленный бред, тот самый, что наполняет наше сознание, когда мы «ни о чем не думаем». Периодически мысли уносили внимание Андрея на несколько минут за собой, затем оно вновь возвращалось к дождю. После очередной такой задумчивости Андрей услышал, как, барабаня по окну, капли шепчут какие-то неразборчивые слова. Прислушиваясь, он не заметил, как его окутало облако из слов…

Спохватился он уже стоя на Городской улице. На этот раз в Городе был вечер. Часов шесть. Там тоже шел дождь, и Андрей был в ботинках, джинсах и длинной, непромокаемой куртке с капюшоном. Он стоял у витрины какого-то магазина, а вокруг сновали люди.

Несмотря на то, что он был здесь всего второй раз, да и то если первым можно считать дурацкий сон про ангар с богом внутри, Город показался Андрею родным. Это было то самое место, по которому периодически тосковала его душа. Город был домом в глубинном смысле этого слова, и, стоя на его улице, Андрей чувствовал себя счастливым, как никогда. Он стоял и смотрел на прохожих, пока не проснулся от вопля машины за окном.

А еще через неделю, когда он выходил из магазина, к нему подошли двое прилично одетых мужчин.

— Здравствуйте. Можно с вами поговорить? — спросил один из них.

— Религией не интересуюсь, — даже не пытаясь выглядеть дружелюбно, ответил Андрей, приняв их за сектантов.

— Согласись, Город — это нечто, — сказал другой.

Андрей вздрогнул.

— Давай выпьем кофе в кафе, — предложил второй.

— Мы угощаем, — добавил первый.

— Ты ж смотрел «Матрицу»? — спросил первый, когда официант пошел выполнять заказ.

— Конечно, — ответил Андрей.

— Так вот, показанная в фильме реальность весьма близка к тому, что мы имеем на самом деле, разумеется, без диктатуры машин и населенного практически одними неграми свободного города. Переместившись в Город, он называется Мелиополисом, ты показал, что у тебя есть талант, и этот талант нас интересует. Пока что я могу сказать, что мы те, кто присматривает за этой реальностью из другой.

— Как агенты Смиты? — спросил Андрей.

— Как агенты Смиты, — подтвердил, улыбнувшись, первый, — но только в нашей версии реальности мы не злодеи. Мы больше похожи на людей в черном из одноименного фильма.

— Короче говоря, — вмешался второй, — мы предлагаем тебе работу, и если ты примешь наше предложение, у тебя будут деньги, знания и возможности, о которых ты даже не подозреваешь. А если нет, ты навсегда забудешь о Мелиополисе. И останется у тебя в душе лишь чувство, будто ты упустил свой шанс. Больше, к сожалению, мы тебе сказать не можем по причине секретности. Скоро ты снова окажешься в Мелиополисе, и если будешь готов принять наше приглашение, бери там такси и дуй по этому адресу, — он положил на стол визитку. — Если ты не приедешь, мы решим, что наше предложение тебя не заинтересовало.

После этих слов они встали и вышли из кафе, оставив на столе деньги за заказ. В результате Андрей проглоти три чашки кофе и три пирога «за счет фирмы».

Город не заставил себя долго ждать. Той же ночью Андрей стоял на одной из его улиц. Было тепло, и на нем был костюм и легкий плащ. Несмотря на нелюбовь к сомнительным предприятиям и авантюрам, он без малейших сомнений решил принять предложение Смитов. Визитка нашлась во внутреннем кармане пиджака. Денег у Андрея не было, но он решил, что это не повод упускать шанс.

Минут через 15 Андрей был на месте. Увидев здоровенное здание с множеством офисов, он растерялся, так как на визитке были указаны только название улицы и номер дома. Попросив таксиста подождать, он вошел в вестибюль.

— Могу я чем-нибудь вам помочь? — спросила барышня за стойкой у входа.

— Мне назначена встреча. Вот… — Андрей дал ей визитку.

— Идите за мной.

Они прошли немного по коридору и остановились возле двери с буквой «М», под которой был стилизованный рисунок мужчины.

— Вам сюда, — сказала барышня.

— Это что, шутка? — спросил, растерявшись, Андрей.

— Решайте сами, ответила она, улыбнувшись.

Отступать было поздно, к тому же Андрею нечем было заплатить таксисту. Мысленно выматерившись, он вошел в туалет. Там в довольно-таки просторном предбаннике стояла уже знакомая парочка.

— Я так понимаю, что ты принимаешь наше предложение, — констатировал один из них.

— А что, лучшего места не нашлось? — спросил Андрей.

— Это ничуть не хуже любого другого, — ответил второй.

— К тому же ты пока что не бог весть кто, чтобы ради тебя приглашать оркестр и раскатывать ковровую дорожку. И я задал вопрос, — добавил первый.

— Ты правильно понимаешь, — ответил Андрей. — И кстати, у входа ждет денег таксист.

— Я это улажу, — ответил второй и вышел из туалета.

— Мы назначили тебе встречу именно здесь по двум причинам: во-первых, мы хотели понять, как ты отреагируешь на подобную ситуацию; а во-вторых, ты должен был убедиться, что мы не просто придурки, а придурки, имеющие доступ в реальность Мелиополиса, хотя одно другому, в принципе, не мешает. Короче говоря, улаживай все свои дела до четверга, а в четверг в 9—00 жди нас дома. Мы отвезем тебя в учебно-тренировочный лагерь. За квартиру не беспокойся, мы за ней присмотрим, а заодно будем оплачивать все счета за коммуналку.

— Это надолго? — спросил Андрей.

— Ваша группа идет по ускоренному семимесячному курсу. Не передумал?

— Не передумал.

— Тогда до четверга.

Особых дел у Андрея не было, и остававшихся двух дней ему с лихвой на все хватило.

В четверг ровно в девять утра зазвонил домофон.

— Готов? — услышал трубке Андрей.

— Готов, — ответил он.

— Тогда выходи.

Попрощавшись мысленно с квартирой, Андрей взял сумку с вещами и вышел. Неизвестность пугала самую малость. На пятом курсе института он с намного большей неохотой уезжал на военные сборы.

У подъезда стоял старенький «Ниссан».

Поздоровавшись с сидящей на передних сиденьях неразлучной парочкой, он сел назад. Привыкший к ночной жизни Андрей чувствовал себя мокрой курицей, поэтому всю дорогу он просидел с закрытыми глазами в полудреме и лишь изредка поглядывал на дорогу. Поэтому, когда машина остановилась у охраняемых автоматчиками в камуфляже зеленых ворот с красными звездами, Андрей совершенно не представлял, где они находятся.

— Послушай внимательно, — сказал тот, что сидел на пассажирском месте, — сейчас у тебя последний шанс отказаться. Как только ты войдешь на территорию лагеря, назад дороги не будет. Это не шутка. Ты понимаешь, к чему тебя это обязывает?

Андрей вспомнил военную кафедру в институте, вспомнил сборы после пятого курса. Затем он представил себе, как в течение следующих 7 месяцев будет жить в казарме, питаться солдатской жратвой, проходить полосу препятствия, и ему стало тоскливо. Но вместо того, чтобы воспользоваться «последним шансом» избежать этих тягот и лишений, он, ответил:

— Не совсем, но я готов рискнуть.

— Точно готов?

— Точно.

— Тогда удачи.

Подходя к часовому, Андрей поймал себя на том, что старается идти медленно, не делая резких движений, словно перед ним не вооруженный автоматом человек, а здоровенный незнакомый пес. На подсознательном уровне он боялся, что при его приближении на установленное каким-нибудь уставом расстояние, часовой передернет затвор и, направив ствол на Андрея, завопит: «Стой, кто идет!», — или потребует назвать пароль и предъявить пропуск — мало ли что можно ждать от часовых на посту. Правда, когда он был на военных сборах, «партизаны» (так назывались студенты на сборах) бегали за покупками в воинскую часть через запретную зону. Часовые относились к этому спокойно и обращали внимание на нарушителей только затем, чтобы стрельнуть у них сигарету или спросить, который час. Часовой у ворот повел себя точно также. Он, казалось, не замечал Андрея до тех пор, пока тот не сказал «Здрасьте», остановившись в паре шагов.

— Здравствуйте, — ответил часовой и улыбнулся совсем не по уставу. — Проходите, пожалуйста, в калитку. Там идите прямо по дороге, и упретесь в белое трехэтажное здание.

Поведение часового не вязалось с представлениями Андрея о воинских порядках, поэтому воинская часть в его сознании, словно подарки феи в полночь, превратилась в охраняемую территорию, а часовой — в пусть и вооруженного, но охранника, то есть человека штатского с не отравленным уставом и дисциплиной сознанием. Это превращение заметно улучшило настроение Андрея.

Своим видом охраняемая территория тоже говорила о том, что военные порядки остались здесь в далеком прошлом. Так асфальт не был натерт сапожным кремом, бордюры не были побелены, прошлогодняя трава не только не была покрашена зеленой краской, но даже толком не была убрана, а понатыканные вдоль дороги щиты с наглядной агитацией времен расцвета застоя социализма выглядели неухоженными и заметно ржавеющими. Когда Андрей увидел на одном из них написанное черной краской поверх какой-то патриотической фигни родное трехбуквенное слово, исчезли последние опасения в том, что его отдали на сожрание военным.

Белое здание выглядело, как родной брат ненавидимого еще с приписной комиссии районного военкомата. Отличались они друг от друга, как самолет от презерватива в загадке-анекдоте: размерами. Военкомат был на этаж ниже и заметно меньше в длину.

Войдя, Андрей очутился в коридоре с будкой дежурного и вертушкой-турникетом. В будке сидела нахохлившаяся тетка чуть старше 50 лет.

— Дверь налево, — буркнула она, даже не посмотрев на Андрея.

За дверью была раздевалка. Покрашенные зеленой краской стены, беленый мелом потолок, на полу — затертый линолеум. Вдоль боковых стен стояли металлические шкафчики. Вдоль шкафчиков расположились две деревянные скамейки. В стене напротив была дверь. На одной из скамеек скучал мужчина лет сорока. На нем были джинсы, футболка «AC/DC» и джинсовая куртка, на нагрудном кармане которой красовался бейджик.

— Раздевайтесь, — сказал он Андрею. — Сумку и одежду сложите в шкафчик номер 14.

— Как раздеваться? — спросил Андрей.

— Полностью.

Замок на дверце 14 шкафчика не работал, о чем Андрей сообщил охраннику.

— Это не страшно, — поспешил заверить тот, — мы несем полную ответственность за охрану ваших вещей.

— Я бы хотел сменить шкафчик, — сказал Андрей.

— Это невозможно, — ответил Охранник.

— Почему?

— Потому что 14 — ваш идентификационный номер.

— Ну и что?

— Здесь такие порядки. В любом случае скоро ваши вещи будут перенесены в хранилище.

— Тогда я возьму их с собой.

— Это против правил. Вы можете либо раздеться, убрать свои вещи в шкафчик и пройти дальше, либо уйти.

— Ладно, хрен с вами, — буркнул Андрей.

Следующей комнатой была душевая на три кабинки. Дешевый кафель на стенах и на полу. Крашеные в тысячу слоев фанерные перегородки, металлические лейки на оцинкованных, начавших местами ржаветь трубах, торчащие из стены дешевые краны. В предбаннике на стуле лежало белое махровое полотенце с приколотой булавкой бумажной этикеткой с номером 14. На полотенце стояли два похожих на упаковку йогурта, только значительно меньшего размера пластиковых стаканчика с крышкой из фольги. На одном было написано «мыло», на другом — «шампунь». Полотенце было большим и приятным на ощупь.

Бросив упаковки от мыла-шампуни и использованное полотенце в соответствующие корзины возле следующей двери, Андрей двинулся дальше.

«Следующей станцией» был медпункт. Довольно-таки тесный кабинет, где за мечтающим о свалке столом сидела бесцветная тетка средних лет в застиранном халате. Рядом со столом стояла застеленная чистой (по крайней мере, на вид) простыней кушетка. На тумбочке возле нее расположились монитор и клавиатура компьютера. Системный блок стоял рядом на полу. На нем лежал пучок проводов с присосками.

— Становитесь на весы, — сказала женщина Андрею, даже не поздоровавшись.

Взвесив, она измерила ему рост, достаточно ловко взяла кровь из пальца и из вены, затем уложила на кушетку и сняла электрокардиограмму.

— Свободны, — бросила она после этого, и Андрей двинулся дальше.

Следующим кабинетом был вещевой склад, полки стеллажей которого были заполнены военной формой, постельными принадлежностями и разными коробками. От предбанника шириной не больше полутора метров это изобилие отделяла стойка, за которой дремала девица в нелепом брючном костюме. На вид ей было около 20.

Она окинула Андрея внимательным и одновременно безэмоциональным взглядом после чего начала выкладывать на стойку вещи, проговаривая:

— Трусы семейные — 1 штука; носки черные — 1 пара; тапочки комнатные — 1 пара; кеды — 1 пара; майка белая — 1 штука; брюки — 1 пара; куртка — 1 штука; подворотнички белые — 12 штук.

Трусы были депрессивной серо-синей расцветки, а брюки с курткой, как и форма на военной кафедре, пошиты из дешевой синтетики ядовито зеленого цвета. Пока Андрей одевался, кладовщица рассказывала:

— Нательное белье меняется каждый день. Постельное — раз в неделю. Х/б, кеды и тапочки положены одни на весь курс обучения, так что постарайтесь за ними следить. Потому что иначе придется покупать за свои деньги. Приходить за вещами не надо — все будут приносить. Полотенце, постельное белье, зубная щетка и паста, а также мыло и шампунь уже на месте.

— Понятно, — ответил Андрей.

Одевшись, он почувствовал себя значительно лучше. Не то, чтобы он был особо стеснительным, хотя без стеснения здесь тоже не обошлось, но без одежды, а особенно почему-то босиком, он чувствовал себя беззащитно-уязвимым.

Поблагодарив барышню, он взял воротнички, тапочки и вышел из склада на улицу. У дверей его ждал очередной охранник.

— Пойдемте, я отведу вас к месту жительства, — сказал он.

— Это очень любезно с вашей стороны, — ответил Андрей.

Охранник улыбнулся.

Местом жительства оказалась не казарма на двести вонючих мужиков, а уместный на территории какой-нибудь базы отдыха миниатюрный домик на одного жильца. Таких домиков было двадцать. Они стояли в ряд метрах в 200 от «военкомата» и словно доказывали самим фактом своего существования, что здесь никогда не было обычной воинской части. Разумеется, Андрею достался дом с номером 14 на двери.

— Располагайтесь, — сказал охранник, впуская Андрея в дом, — хотя особо располагаться времени у вас нет. Первое занятие начнется через несколько минут.

Обстановка в доме была хоть и спартанской, но вполне милой: Одна комната, в которой стояла армейская кровать, тумбочка, стул, стол и шкаф. На полу линолеум. На стенах и потолке дешевенькие обои «с цветочками». Рядом со шкафом — дверь в санузел с унитазом, раковиной и душевой кабинкой. На кровати стопкой лежало постельное белье, полотенце, мыло, шампунь и зубная щетка с зубной пастой.

— Теперь о наших правилах, — сказал охранник, когда Андрей осмотрелся. — Территория охраняется с использованием натасканных на человека собак, так что без разрешения из дома не выходите. Ваши личные данные с этого момента являются секретной информацией, поэтому на протяжении обучения вам запрещается сообщать кому бы то ни было позволяющую идентифицировать вас информацию. В связи с этим вам запрещается разговаривать с другими курсантами; а вашим именем будет ваш номер. Это понятно?

— Вполне, — ответил Андрей.

— Первое занятие будет проходить в административном здании. Вы там уже были. Так что, когда вас позовут, идите туда. Там расскажут все остальное. Если есть вопросы — спрашивайте. Если нет — я пойду.

— Спасибо, — сказал Андрей, и охранник ушел.

Оставшись один, Андрей громко выматерился. Происходящее походило на дурацкий фильм про бесчеловечные эксперименты на людях, и это пугало Андрея до дрожи в коленях. И надо же было ему так влипнуть! Подумаешь, пригрозили не пустить его больше в Город, как будто это рай, а они архангел с ключами. Да даже если и так? Подумаешь, Город… Не корова же…

Посокрушаться вволю Андрею не дал вмонтированный в стену над кроватью динамик. Крякнув пару раз, он сообщил мужским голосом:

— Господа курсанты, просим вас незамедлительно прибыть в административное здание на первую лекцию. Напоминаем, что вам категорически запрещается вступать в разговоры с другими курсантами и разглашать любую способствующую вашей идентификации информацию. Нарушители будут немедленно отчислены со всеми вытекающими отсюда последствиями.

«Надеюсь, не у стены административного здания», — промелькнуло в голове у Андрея.

Еще раз выматерившись, он отправился на лекцию.

Учебный класс находился на первом этаже другого, ставшего теперь для Андрея левым крыла «военкомата». Он был похож на обычный школьный класс или институтскую аудиторию, только столы учеников были рассчитаны на одного человека и стояли друг от друга на приличном расстоянии. Всего столов было 15. Они стояли в три ряда по пять в каждом. 16-м был стол учителя или преподавателя. Войдя в класс, Андрей ничего этого не заметил. Стоило ему увидеть других курсантов, как он остолбенел от удивления. Их лица и фигуры были размазаны, словно изображение было обработано на компьютере. Отчетливо проступали только номера.

— Какого, блин!.. — вырвалось у Андрея.

— Ничего, скоро привыкнете, — услышал он голос охранника. — Это одна из наших технологий. Проходите за свой стол. Сейчас уже начнется.

Механически повинуясь, Андрей сел за 14 стол. Чтобы окончательно не сойти с ума, он старался смотреть только на столешницу.

Буквально через минуту в класс вошел невысокого роста крепыш средних лет. В отличие от курсантов он выглядел четко, как нормальные люди.

— Добро пожаловать в учебный центр ГСИ. — сказал он, сев за стол. — Прежде, чем перейти к теме нашего занятия, я отвечу на мучающий каждого из вас вопрос: Соображения безопасности требуют полной вашей анонимности, поэтому вам запрещено свободно передвигаться по территории и разговаривать друг с другом, а вместо имен вам присвоены идентификационные номера. По этой же причине мы воздействуем на ваше сознание так, что вы лишены способности идентифицировать лица друг друга. Как мы это делаем, вы скоро узнаете и сами научитесь подобным трюкам. Пока просто примите это как данность более передовой, чем те, с которыми вы раньше имели дело, технологии.

Теперь, надеюсь, можно перейти непосредственно к делу?

Ответа не последовало. Все мучительно переваривали сказанное, хватаясь, как за последнюю соломинку за это не объясняющее ровным счетом ничего объяснение.

— Отлично, — продолжил он после паузы, видя, что курсанты более или менее начали приходить в себя. — Сегодня у нас вводная лекция. Начну ее я с предыстории:

Предположительно, а история, если разобраться, сплошь состоит из предположений, примерно 60 тысяч лет назад в истории человечества произошло радикально изменившее нашу судьбу событие: на смену эволюции человека пришло его одомашнивание, которое продолжается по сей день. Существует две заслуживающих внимания группы теорий, объясняющих произошедшее: это теории палеоконтакта и теории древних цивилизаций.

Согласно теории палеоконтакта одомашнивание человечества дело рук инопланетной цивилизации; сторонники теорий древней цивилизации считают, что одомашниванием людей занималась более древняя и намного более развитая, чем наша, цивилизация. Для нас нет принципиальной разницы, кем являются наши одомашниватели, поэтому, кем бы они ни были, мы будем называть их для удобства богами.

И так: Примерно 60 тысяч лет назад некие боги обратили внимание на человечество и приступили к его одомашниванию. Отсюда вытекает вопрос: для чего?

Нам известны 4 цели одомашнивания, которые получили названия: мясная, молочная, рабочая и декоративная.

Мясное одомашнивание, как вытекает из названия, включает в себя любое одомашнивание, связанное с убийством одомашненных существ. Так мы, например, выращиваем скот и птицу для получения мяса. По отношению к нам мясное одомашнивание вылилось в человеческие жертвоприношения и, предположительно, такие связанные с массовыми убийствами явления, как войны, геноцид и различные охоты на ведьм, будь то средневековые казни еретиков или инициированные национал-социалистами или коммунистами массовые убийства.

Молочным назвали одомашнивание с целью получения от одомашненных существ полезных продуктов без их умерщвления. В качестве примеров могу привести использование фруктовых деревьев, разведение коров ради молока, разведение пчел ради меда, разведение овец ради шерсти и так далее. В нашем случае — это разведение людей ради биологической энергии, которую наши одомашниватели откачивают при помощи эгрегоров. Для этого нас заставляют испытывать сильные эмоции. Наилучшими примерами эгрегориальной откачки энергии являются демонстрации протеста или поддержки, спортивные состязания, концерты и религиозные действия. Не зря же купола церквей имеют ту же форму, что и женская грудь. А для того, чтобы мы наиболее охотно позволяли себя доить, в нас вживлен механизм удовольствия, в результате действия которого мы испытываем якобы подъем сил во время дойки и приобретаем похожую на наркотическую зависимость от потребности постоянно подпитывать питающиеся нашей энергией эгрегоры. Проще говоря, во время дойки мы чувствуем себя так, словно нас наполняют энергией, и наоборот, наполняясь энергией, мы ощущаем расслабление и сонливость.

Рабочим, и это тоже видно из названия, называется одомашнивание, в результате которого одомашненные существа выполняют ту или иную работу. Так те же лошади долгое время были основным транспортным и силовым средством человека. Что же до одомашнивания людей с этой целью, то в мифологии многих народов говорится, что боги создали людей, чтобы те работали вместо них. Это, кстати, наиболее популярная версия причины одомашнивания у сторонников теорий палеоконтакта. Мне она кажется наиболее маловероятной. Ведь не секрет, что машинный труд намного эффективней рабского. И если уровень развития технологии богов позволил им преодолеть многие световые годы, наверняка им хватило бы ума построить в случае необходимости на Земле роботизированные промышленные комплексы, а не тратить время и силы на одомашнивание и обучение дикарей.

Совсем другое дело — одомашнивание декоративное или одомашнивание с целью развлечения и удовольствия. Следы этого одомашнивания мы видим повсюду. Так присущие чуть ли не каждой культуре декоративные изменения тел, такие как изменение формы черепов или удлинение шеи вполне сравнимы с купированием хвостов и ушей у тех же собак, только в нашем случае люди сами выполняют работу ветеринаров. Да и современный человек как таковой… разве в большинстве своем он не похож на инфантильного и довольно-таки нелепого с точки зрения эволюции домашнего мопса, неспособного и сутки протянуть в дикой среде обитания? А наши религиозные обряды, моральные нормы и различные заповеди… Разве они не напоминают цирковые программы с катающимися на велосипедах медведями?

Что же до идеи одомашнивания в альтруистических целях, дескать, увидев, какие мы замечательные, боги, полюбив нас, решили подарить нам свои знания и технологии, то она основывается исключительно на инфантильности ее сторонников и потребности в добром и заботливом хозяине, то есть является по сути одним из симптомов нашего одомашнивания. Более того, демонстрируемая на каждом шагу готовность людей переложить на то же государство или бога ответственность за свою жизнь свидетельствует о том, что потребность быть одомашненными является одной из базовых потребностей подавляющего большинства людей.

Одомашнивание с целью медицинских и научных экспериментов я не включил в список потому, что для проведения таких экспериментов нет необходимости в нашем одомашнивании. Однако мы имеем огромное множество свидетельств того, что боги продолжают использовать людей в своих опытах.

С какими целями боги одомашнивали людей? Мы считаем, что со всеми перечисленными. Причем в отношении одомашнивания у богов существует свой конфликт интересов: так одним богам нужно больше мяса, другим — шерсти и молока, а третьим — забавных зверушек. Это очень важный момент, понимание которого позволяет нам влиять на решения богов по поводу нашей дальнейшей участи.

Непосредственное, то есть одомашнивание в условиях присутствия богов на Земле продолжалось около 50 тысяч лет. Затем, примерно 10 тысяч лет назад боги исчезли из доступной нам части реальности. Точной причины этого мы не знаем, но предполагаем, что это произошло либо в результате войны между богами, либо в результате весьма серьезного планетарного катаклизма. В любом случае боги покинули доступный людям слой реальности.

Оставшись одни, люди перебрались в оставшиеся от богов города и создали своеобразные карго-культы, превратившиеся со временем в известные нам религии. Позже провозгласившие уже себя богами вожди людей приписали себе строительство оставшихся от богов объектов, в результате до нас дошли сведенья о якобы построенных египтянами или индейцами пирамидах и прочих «циклопических» постройках. На практике они в лучшем случае сделали там косметический ремонт и начали использовать их по своему разумению, а в худшем — ограничились написанием на стенах историй о своих ратных и строительных подвигах, уподобившись пишущим на заборах трехбуквенное слово подросткам.

Покинув доступный нам пласт реальности, боги продолжили процесс нашего одомашнивания, сменив прямое управление на управление посредством контактов со значимыми людьми, являясь им в доступной их понимания форме. Сначала они являлись в облике ангелов или богоматери, как это было с той же Жанной д» Арк; потом в роли инопланетян и духовных учителей. Зачастую они загружали свои идеи непосредственно в сознания контактеров, как произошло с Теслой. Фактически, ни одно знаковое событие в истории Земли не обошлось без вмешательства богов в той или иной форме. Подробно об этом можно прочесть в книгах Жака Валле и Джона Кила.

Как я уже говорил, среди богов наблюдается конфликт интересов, в результате процесс одомашнивания осуществляется зигзагообразно, склоняясь то к мясному, то к молочному, а то и к декоративному одомашниванию, что серьезно отражается на судьбе человечества.

К счастью, переход богов к контактной форме управления позволяет нам вносить в него свои коррективы путем влияния на избранных богами контактеров. Понимание этого, а также последняя весьма серьезная заготовка мяса, вошедшая в историю, как Вторая мировая война, стали причиной учреждения Главной Санитарной Инспекции, в качестве упреждающе корректирующего процесс одомашнивания международного органа. Позже ГСИ стала контролировать всю значимую деятельность людей.

Какие будут вопросы по этому материалу?

— Скажите, а кто учредил ГСИ, и какие поставлены перед Инспекцией задачи? То есть, в каком направлении осуществляется воздействие на контактеров и прочих людей? — спросил номер 4.

— Учредители пожелали остаться анонимными, так что я не знаю, кто они. Что же до цели, то ее, думаю, можно сформулировать так: Изучение происходящего и наиболее эффективное на него влияние согласно нашим интересам, то есть создание наиболее благоприятных условий для нашей жизни и функционирования.

— Кого вы подразумеваете, говоря «мы»? — спросила номер 7.

— Мы — это мы. И пока вы с нами, вы одни из нас. Что же до мира во всем мире и счастья для всего человечества, то, безусловно, эти вещи не входят в сферу наших интересов. Как писал Ницше, остальные — это всего лишь человечество. Какое нам дело до них?

Еще вопросы есть? Нет? Тогда отправляйтесь на обед. Столовая находится на втором этаже. И помните: никаких разговоров между собой. За нарушение этого правила предусмотрено отчисление с курса со всеми вытекающими отсюда последствиями, — он сделал вполне недвусмысленный акцент на словах о последствиях. — Надеюсь, всем все понятно? Вот и отлично. Приятного аппетита.

После этих слов он вышел из аудитории.

Рисковать жизнью, — а в том, что отчисление грозило физическим устранением, никто из курсантов не сомневался, — никому не хотелось, поэтому они, сторонясь друг друга, отправились в столовую, которая была как две капли воды похожа на учебный класс. Еда уже стояла на столах: Вполне съедобный суп, перловая каша с мясом, хлеб, компот и булочка.

После обеда курсантов пригласили в кинокласс на третьем этаже. Это был шикарный кинотеатр с 15-ю удобными креслами и отличной многоканальной аудиосистемой. Стоя возле экрана, их ждала симпатичная женщина примерно сорока лет. Одета она была в идеально сидящий и выглядевший дорогим брючный костюм и туфли на высоких каблуках. Несмотря на изящно-хрупкое сложение и средний рост, она излучала силу. При виде ее Андрей почувствовал желание, словно подросток при виде молодой и сексуальной учительницы.

— Господа курсанты, — начала она, когда все заняли свои места, — ввиду того, что времени у нас мало, а научиться вы должны многому, обучения привычным вам способом здесь не будет, как не будет и ничего вроде экзамена. Вместо того чтобы вас учить, мы попросту загрузим всю необходимую информацию в ваше сознание. Побочными эффектами могут быть дезориентация, тревожность, нарушение сна, появление тех или иных навязчивостей. Все это в случае возникновения исчезнет самое позднее через пару недель после окончания загрузки информации. Еще один момент: вам будет казаться, что вы ничего не усваиваете. Не обращайте на это внимания. Когда будет нужно, необходимые знания сами всплывут в вашей памяти. А сейчас сядьте удобно, расслабьтесь и смотрите фильм.

Глядя на вереницу сменяющих друг друга янтр и фракталов, Андрей почувствовал разочарование: подобным дерьмом завален Интернет. Разве что здесь в качестве звукового сопровождения вместо мантр и слащавой музыки был чуть слышный гул. Зато кресло было удобным: в самый раз вздремнуть после еды…

Когда Андрей пришел в себя, было 7 часов утра, о чем сообщил разбудивший его динамик. Надо было вставать, приводить себя в порядок, подшивать или пришивать подворотничок. На все давалось 30 минут. Андрей ничего не помнил из того, что было после первых минут фильма. Голова, тем не менее, была в ясном, рабочем состоянии.

На завтрак была жареная картошка, залитая яйцами и отличный натуральный кофе. Это приятно удивило и обрадовало Андрея.

Первым уроком была огневая подготовка в учебном классе. Вел ее слегка инфантильного вида молодец в военной форме с майорскими звездами на погонах. Глядя на него, Андрей постоянно вспоминал «Ассу», и ему приходилось сдерживать улыбку. Майор тем временем вещал:

— Начну с того, что я был против включения в программу вашего обучения огневой подготовки по одной простой причине: Наличие оружия и мысль о том, что вы сможете при необходимости его применить, легко может стать для вас своего рода троянским конем. Одно дело стрелять по мишеням, другое — в живых людей, и совсем третье стрелять в тех, кто стреляет в вас. Поэтому мой вам совет: забудьте о том, что у вас есть оружие, а еще лучше заприте его после получения в сейфе. Так будет лучше, прежде всего, для вас. Ваше основное оружие — психологические навыки, интуиция, осторожность и искусство убегать. В том случае, когда вам предположительно потребуется стрелять, не стесняйтесь привлекать к работе бойцов. Стрелять вместо вас — их работа, так что не стесняйтесь, как не стесняйтесь и безбожно драпать в случае опасности. Вы нам нужны живыми и здоровыми, а не мертвыми, и уж тем более, не пленными. В этом наши с вами интересы совпадают. Это понятно? Тогда приступим к изучению вашего будущего личного оружия…

После огневой была физическая подготовка: Построение, затем бег: 5 километров ада для Андрея, который с детства терпеть не мог бегать. Когда они прибежали на живописную поляну, инструктор, молодой крепкий мужчина с волевым лицом и красивым телосложением, дал им немного отдышаться, затем, словно сговорившись с инструктором по огневой подготовке, выдал:

— Надеюсь, вы достаточно разумные люди, чтобы понимать, что за отведенное нам время вы не сможете овладеть никакими серьезными навыками самообороны, поэтому мы будем изучать с вами несколько простых, но достаточно эффективных приемов для того, чтобы отбиться от какого-нибудь пьяного наркомана. Против профессионала вы не выстоите и десяти секунд, поэтому считайте бег своим главным боевым навыком, и чем лучше вы будете бегать, тем больше у вас будет шансов умереть своей смертью.

Что же до приемов, отнеситесь к ним серьезно и постарайтесь отработать их до автоматизма, так как в бою вы сможете эффективно сражаться только в автоматическом режиме. Думать над движениями времени у вас не будет. Отдышались? Тогда приступим.

После основ рукопашной самозащиты был обед, затем сеанс в кинотеатре. Затем провал в памяти и пробуждение в семь утра.

Так прошли первые пять месяцев. Андрей достаточно быстро привык к тому, что другие всегда оставались размытыми, и попросту перестал обращать на это внимание. Запрет на разговоры его тоже не сильно угнетал, так как болтать было некогда. Больше всего ему не давала покоя мысль о том, в качестве кого их готовят, о чем им никто не удосужился сообщить, а спрашивать было бесполезно. Все, что они считали нужным, инструкторы говорили сами, а сверх того курсантам знать не полагалось. С незнанием оставалось только мириться. В остальном в учебном центре Андрею нравилось. Он с удовольствием отрабатывал действительно простые, но позволяющие вырубить ненадолго противника приемы, стрелял и приводил в порядок свой пистолет. Да и бег вскоре перестал его угнетать морально, достаточно было в душе смириться с необходимостью бегать.

— Внимание! В вашем расписании занятий произошли изменения. В связи с чем после обеда вам необходимо будет собраться у учебного входа в административный корпус. Повторяю… — сообщило радио после подъема.

Построением командовал мужчина средних лет в спортивном костюме, с которым совершенно не гармонировали приличного размера живот и следы алкоголизма на плохо выбритом лице.

— Пришло время познакомить вас с межпиксельным пространством, сообщил он, построив курсантов в одну шеренгу.

— А разве между пикселями есть пространство? — удивился кто-то.

— Сейчас узнаете. Первое погружение мы совершим при помощи медитативного бега. Знаете, что это такое?

— Нет, — ответил хор голосов.

— Поясняю, медитативный бег — это очень медленный бег в расслабленном состоянии. В идеале при таком беге у вас не должно учащаться дыхание и подниматься пульс. Во время бега смотрите себе под ноги и ни о чем не думайте. Надеюсь, всем понятно?

Непонятливых среди курсантов не нашлось.

— Тогда направо и бегом марш. Медленней. Еще медленней. Медленней и расслабленней.

Медитативный бег понравился Андрею. Он погружал в приятное состояние, в котором мысли уходят на задний план, а по телу растекается тепло.

Андрей спохватился, только когда они выбежали на лесную поляну, посреди которой горел костер. Была ночь, и на безлунном небе ярко светили звезды. Было тепло и тихо, а где-то вдалеке чуть слышно шумело море. Это место было настолько родным и близким, что Андрею захотелось остаться здесь навсегда.

— Где мы? — спросил 12 или 13 номер.

— На месте стой! — приказал инструктор. — Добро пожаловать на Перекресток всех миров, — сказал он, когда курсанты остановились. — Наверняка вы не раз бывали здесь во сне, не подозревая, что это не просто образ из подсознания, а одно из ключевых мест доступной нам части мультиверсума.

Как выяснилось, реальность имеет множество слоев, и привычная вам вселенная — всего лишь один из них. Несколько слоев нам доступны, и мы научим вас чувствовать себя там, как дома. Другие слишком враждебны, чтобы пытаться туда проникнуть. О существовании третьих мы даже не подозреваем. Это место — точка пересечения их всех. По крайней мере, всех доступных. Сегодня вам предстоит закрепиться здесь на глубинном уровне подсознания. Для этого сядьте вокруг костра, спина должна быть ровной, и смотрите, желательно, не мигая, на огонь, пока он не введет в вас и не заполнит вас изнутри.

— А если не получится? — спросил номер 3.

— Продолжайте выполнять упражнение хоть до посинения, потому что иначе ваша ценность будет равна нулю.

У Андрея был опыт медитации на огонь, и он легко вошел в состояние, при котором свет кажется тягучим, как мед, но дальше… чем дольше он сидел, тем сильнее болела спина и затекали ноги. А еще глаза так и норовили закрыться. Андрей сопротивлялся, сколько было сил, затем ловил себя на том, что он практически спит. После этого он открывал глаза, менял позу и продолжал всматриваться в огонь.

Наконец, в районе сердца появился небольшой огонек. Пламя было настолько тонким, что Андрей застыл на месте, чтобы его не задуть. С этого момента все его внимание было приковано к внутреннему огню. И чем дольше он наблюдал за пламенем, тем сильнее оно разгоралось, словно внимание было его горючим материалом.

Когда пламя, вспыхнув, полностью охватило его «я», Андрей вскочил на ноги и бросился в костер.

После этого он проснулся в своей постели в 7 часов утра, ничего не помня из того, что было после этого.

Второе межпиксельное погружение проходило в учебном классе.

— Сегодня вы должны сами найти дорогу к Перекрестку миров, — сообщил инструктор. — Для этого сядьте удобно, расслабьте тело, закройте глаза и сосредоточьтесь на своем внутреннем огне. Когда это получится, попросите его перенести вас к вчерашнему костру.

Когда Андрей сосредоточил внимание в районе сердца, огонь появился и начал скакать в груди, как обрадовавшийся появлению хозяина пес. Поиграв немного с пламенем, Андрей мысленно попросил огонь перенести его на поляну к костру, и буквально через секунду оказался на месте.

С этим упражнением справились только десять человек.

— Теперь позвольте мне переместить вас в другое место, — сказал инструктор. — Сосредоточьтесь на вашем огне.

— Может, подождем еще остальных? — предложил кто-то из курсантов.

— Бесполезно, — ответил инструктор. — Они оказались недостаточно способными.

— И что с ними будет?

— Сосредоточьтесь лучше на том, чтобы у вас все было хорошо, — оборвал его инструктор. — Приступаем к выполнению задания. Закрывайте глаза…

Когда глаза открылись, Андрей обнаружил себя в богато обставленной гостиной. Он с инструктором и еще с семью курсантами сидели на толстом ковре у камина, в котором горел огонь.

— Поздравляю с успешной сдачей экзамена на пригодность к обучению, — сказал инструктор присутствующим. С сегодняшнего дня и до окончания обучения этот дом станет вашим домом. Ваши комнаты на втором этаже. Сейчас их для вас готовят, а мы продолжим занятие.

Вы, наверно, уже решили, что межпиксельное пространство — это место, где существуют параллельные миры, о которых я вам говорил, но это далеко не так. Во-первых, миры совсем не параллельные, а иерархичные, в чем вы вскоре сможете убедиться на личном опыте; а во-вторых, межпиксельное пространство — это совсем не пространство, а многофункциональное высокоэффективное состояние сознания, позволяющее, в частности, перемещаться по уровням реальности. Прикладных функций у межпиксельного пространства бесконечное множество, и большинство из них вам предстоит открыть для себя самостоятельно. Сейчас я предлагаю вам освоить базовое состояние, регулярное погружение в которое невозможно переоценить. Межпиксельное пространство благотворно влияет на психику, восстанавливает и исцеляет тело, позволяет отдохнуть и набраться сил в кратчайший срок, а главное, запускает процесс эволюции вашего сознания. В этом плане базовое состояние — одна из наиболее эффективных практик по расширению и трансформации сознания. Ну да лучше один раз испытать, чем сто раз слушать мою болтовню.

Лягте удобно, закройте глаза, расслабьте тело и настройтесь на ваш огонь. Только в этот раз просто отдайтесь ему: пусть он делает все, что захочет.

Настроившись на огонь, Андрей мысленно произнес:

— Я твой.

В следующее мгновение внутреннее пламя охватило его тело. Сгорание в собственном огне приносило неописуемый кайф, а когда исчез последний атом плоти, Андрей превратился в свободное сознание, которое в следующее мгновение рассыпалось на миллиарды миллиардов квантов, заполнивших пространство всех миров. Андрей был самим Мультиверсумом, каждое движение каждой частицы в котором порождало неимоверное блаженство…

Его разбудил инструктор.

— Идите, вас ждут в вашей комнате. Это направо и вверх по лестнице на второй этаж. Комната номер 14.

В комнате его ждала та самая женщина, что беседовала с ними перед первым киносеансом. На этот раз она была в джинсах, серой ветровке и легких ботинках без каблуков.

— Привет, — сказала она. — С сегодняшнего дня и до окончания курса я буду твоим куратором. Сейчас одевайся, — она кивнула в сторону лежащих на кровати кремовых брюк, белой рубашки и кремовой ветровки. У кровати стояли легкие коричневые туфли. — Пора тебе познакомиться с Мелиополисом.

Одевшись, Андрей сел на кровать.

— Я готов, — сказал он, закрывая глаза и готовясь к перемещению.

— Готов, тогда пошли, — ответила куратор.

— Я думал, мы будем погружаться здесь, — растерялся Андрей.

— До города чуть больше 20 километров, так что, горе-дайвер, погружаться сегодня не будем. Поехали.

Когда они вышли из дома, Андрей пожалел, что им надо срочно ехать, настолько там было здорово. Дом был построен из белого кирпича и напоминал своей архитектурой петербуржский дворец. Был он трехэтажным, и все три этажа вплоть до черепичной крыши фасада были увиты цветущим большими красными цветами плющом. Во дворе были разбиты клумбы, а чуть дальше начинался парк с многовековыми на вид деревьями.

Пока Андрей любовался видом, куратор села в машину и завела двигатель.

— Давай быстрее, — поторопила она.

— Твое задание предельно просто, — рассказывала она по дороге. — Тебе надо просто погулять по городу, осмотреться, зайти куда-нибудь поесть. Короче говоря, сыграть роль одинокого туриста. Открой бардачок.

Там лежал конверт, в котором Андрей нашел несколько довольно-таки странного вида купюр и похожее на мобильный телефон устройство с одной единственной кнопкой на передней панели.

— Что это? — спросил Андрей, имея в виду купюры.

— Здешняя валюта. Пиастры.

— Пиастры? Мы что, в Испании? — удивился он.

— Мы в Мелиополисе. И здесь ходят только пиастры, причем далеко не те, что закапывали карибские пираты на необитаемых островах. Мелиополис — это матрица городов. Любой город одна из бесчисленного множества его проекций. По отношению к нашей, его реальность доминирующая, а это означает, что его язык, деньги и так далее для нас первичны. На практике это выглядит следующим образом: Если ты заговоришь с кем-то в нашем мире на языке Мелиополиса, его сознание трансформирует этот язык в родной. Если ты попытаешься расплатиться с ним пиастрами, они превратятся в наиболее привычную для него валюту. При этом обратная трансформация невозможна, и наши рубли или баксы так и останутся рублями и баксами, а твой русский ни под каким видом не трансформируется в здешний язык. Ты должен это помнить всегда, что бы ни дай бог себя не выдать.

— Подожди, но как я закажу еду, если я не знаю язык? — опомнился Андрей.

— Ты его знаешь. Он заложен в твое сознание. Дождись только, когда обратятся к тебе, и ты автоматически заговоришь, но только с акцентом, так как мышцы твоего лица не привыкли к здешней артикуляции. Поэтому с сегодняшнего дня тебе надо как минимум час в день читать вслух местные книги или газеты и смотреть телевизор, повторяя слова за диктором. Чем лучше будешь тренироваться, тем быстрее избавишься от акцента, и если сейчас он ничуть тебе не помешает, то, когда ты будешь на задании, он сможет тебя выдать. Знаешь, сколько шпионов пропало из-за, казалось бы, ерунды?!

— Читал где-то об этом.

— Тогда ты должен понимать, какой может быть цена мелочей.

— Как тебе эта улица? — спросила куратор, когда они подъехали к живописной, вымощенной тротуарной плиткой улице, по которой гуляли люди. Она напомнила Андрею Пушкинскую улицу Ростова.

— Она кажется такой обычной, — ответил Андрей, привыкший к тому, что в Городе всегда было что-то волшебное.

— Ну так, когда ты приходил в Город во сне, ты приходил в сон Города, а это его явь, — пояснила куратор.

— Куда? — не поверил своим ушам Андрей.

— В сон Города. Мелиополис наделен сознанием, и подобно другим сознаниям он может бодрствовать, а может видеть сны. И еще, не ведись на его обыденность. В любой момент Город может повернуться к тебе другой гранью, и тогда все вокруг вмиг станет неузнаваемым. Так что не спеши с выводами. Когда нагуляешься, нажми кнопку на мобильнике. После этого старайся оставаться на месте, и вскоре за тобой придут. Все понятно?

— Вполне.

— Тогда вперед. Действуй.

Андрей вышел из машины и медленно пошел, куда глядели глаза. Местами улица один в один была похожа на Пушкинскую, и Андрея так и подмывало свернуть в сторону Дона, дойти до Большой садовой, сесть в автобус и поехать домой. Пройдя несколько кварталов, он заметил милое открытое кафе. Едва он сел за стол, подошла официантка.

— Что желаете? — спросила она на певучем языке.

— Пирог с печенью, чизкейк и кофе.

Поев, он расплатился, оставив щедрые чаевые, и вышел. Побродив еще минут сорок по городским улицам, он отыскал свободную скамейку, сел и нажал на кнопку мобильника.

Через 15 минут к нему подошел мужчина.

— Ты четырнадцатый? — спросил он.

— Я, — ответил Андрей.

— Пойдем.

Потихоньку Андрей начал обживаться в Мелиополисе. Он много гулял по улицам, заходил в магазины и кафе. Сходил несколько раз в кино.

Он снял достаточно приличную квартиру в тихом районе, открыл счет в банке… Осталось завести друзей, и его вполне можно было бы считать жителем этого города, но друзей заводить было запрещено. Устав от прогулок, он шел домой, где по несколько часов в день до хрипоты тренировался в произношении. Перед сном он погружался в межпиксельное пространство, которое с каждым разом очаровывало его все сильней. С другими курсантами он больше ни разу не встречался.

Утром 28 ноября его разбудил звонок в дверь.

Открыв, он увидел куратора.

— Твое обучение подошло к концу. Тебе присвоено звание санитарного инспектора. С сегодняшнего дня приступаешь к работе, — сообщила она.

— Где?

— В ростовском отделении ГСИ. Но сначала тебе надо вернуться в учебный центр. Знаешь, как это сделать?

— Нет, — признался Андрей.

— Закрой глаза, войди в межпиксельное пространство, затем позволь твоему вниманию зацепиться за что-то в своем там доме и когда оно зацепится, прикажи ему тебя туда перетащить. Понятно?

— Вроде бы.

— Тогда переодевайся в форму и действуй.

Закрыв глаза, Андрей представил себе будивший его по утрам динамик над кроватью, и когда тот отчетливо появился перед глазами, Андрей ощутил, как хватается за него чем-то похожим на воображаемые щупальца, выходящими из района пупка. Решив, что это и есть внимание, Андрей приказал ему перенести себя туда и в следующий миг оказался на кровати в своем домике.

— Курсант 14, немедленно явитесь в учебный класс, — отреагировал на его появление динамик.

— Уже иду, — ответил Андрей и вышел из дома. На улице было слишком холодно для Х.Б., к тому же шел моросящий дождь, и Андрей побежал в учебный класс бегом. Там его ждал мужчина, который читал им вводную лекцию на первом занятии. Он сидел за учительским столом. С другой стороны стола стоял пустой стул, куда он пригласил сесть Андрея.

— Курсант 14, поздравляю вас с успешным окончанием обучения и присвоением вам звания санитарный инспектор. Сейчас вам надлежит явиться на склад, сдать форму и прибыть по указанному на визитке адресу, — он протянул Андрею визитную карточку. — Там назоветесь ожидающему вас человеку. Дальнейшие распоряжения будете получать от него. Это ясно?

— Вполне.

— Тогда выполняйте.

— Это все? — вырвалось у Андрея.

— А чего вы еще хотите?

— Ну не знаю… удостоверение, например.

— Удостоверение — это потенциально компрометирующий артефакт, поэтому у нас нет удостоверений. Только разовые пропуски и только в случае необходимости. Вам понятно?

— Понятно.

— Тогда вперед.

Путь на волю проходил по тем же кабинетам, что и в учебный лагерь, но только в обратном порядке. Сначала Андрею пришлось раздеваться перед барышней на складе, затем идти через пустой медицинский кабинет в душевую, принимать душ, затем в раздевалку, где на том же самом месте сидел тот же самый охранник.

Открыв шкафчик, Андрей обомлел, найдя там комплект чистого белья, старые джинсы, туфли, драповое пальто и зонт.

— Это самое подходящее, что мы у тебя нашли, — пояснил охранник.

— Вы были у меня дома?

— Ну да, платили по счетам, присматривали за квартирой, да и одежду тебе надо было привезти. Не идти же тебе на улицу почти в летнем. Не волнуйся, мы не шалили, так что дома у тебя порядок.

— Ладно, — ответил Андрей, оделся и вышел, пройдя мимо вахтерши.

У ворот, как и было обещано, ждало такси. Сев в машину, Андрей назвал адрес.

Андрей еще ни разу не сканировал пространство. Необходимые навыки предположительно ждали своего часа в глубинах его подсознания, и их надо было извлечь при помощи техники «вопос-ответ». Для этого, войдя в транс, необходимо четко сформулировать вопрос и мысленно «проглотить» его, отправив как можно глубже в подсознание. Затем нужно отвлечься от вопроса и заняться чем-нибудь другим. Позже, когда информация будет обработана подсознанием, ответ вынырнет в сознание. По мере практики на обработку вопроса будет уходить все меньше и меньше времени, и вскоре между вопросом и ответом практически не будет паузы.

Погрузившись на нужную глубину, Андрей мысленно произнес: «Как сканировать комнату?» — и для большего эффекта сопроводил «проглатывание» вопроса глотательным движением.

Теперь оставалось ждать. Ответ мог прийти в любой форме: в виде картинки, образа, озарения или произнесенных тихим голосом слов. Почувствовав сонливость, Андрей обрадовался, так как лучше всего информация обрабатывается во сне. Вынырнув из межпиксельного пространства, он постелил постель, разделся, лег и практически сразу же уснул.

Ему приснился осенний (конец сентября — начало октября) парк. Трава и листья еще оставались зелеными. В ветровке на футболку было даже жарковато. Кроме ветровки на Андрее были старые джинсы и мокасины. Андрей сидел на когда-то окрашенной белой краской скамейке у облупившейся эстрады-ракушки, на сцене которой выступал смешной мужичок в дешевом коричневом костюме. Если бы у мужика за спиной был пропеллер, Андрей наверняка решил бы, что перед ним Карлсон собственной персоной. Но у мужичка за спиной не было ничего, кроме прожитых примерно 60 лет. Андрей был единственным зрителем, и смешной мужичок старался ради него одного.

Мужичок декламировал:

Кто корчит рожи по утрам,

Тот поступает мудро.

Тарам-парам, парам-тарам,

На то оно и утро.

— Ты корчишь по утрам рожи? — спросил он.

— Да нет, не думал даже об этом, — немного растерялся Андрей.

— А зря. Чертовски полезное занятие. Во-первых, поднимает настроение. Во-вторых, позволяет держать лицевые мышцы в тонусе и питает кожу лица, улучшая кровообращение, что позволяет дольше сохранять молодость. Но самое главное, это весьма нехитрое в исполнении упражнение позволяет вырваться из эмоционально-мимического лабиринта. Понимаешь, о чем я?

— Не совсем.

— Как ты наверняка знаешь, не только эмоции вызывают соответствующую им маску, но и маска вызывает характерные для нее эмоции. И если в детстве мы имеем в своем арсенале весь эмоциональный спектр, который можно уподобить дикой лужайке — куда хочешь, туда и идешь; то со временем в силу заложенной в нас природой лености мы начинаем ограничиваться наиболее часто используемыми эмоциями-масками. В результате на нашей лужайке появляются тропы, по которым мы в основном и ходим, лишь изредка выбираясь на траву. Постепенно тропинки обрастают стенами, и мы оказываемся пленниками лабиринта нашего набора масок. Но это еще не все: будучи фоновой, одна из масок становится для нас основной, и мы начинаем все реже менять ее на какую-нибудь другую. С годами она прорастает на нашем лице в виде сети морщин, и мы начинаем выглядеть теми, кто мы есть: глупцами, нытиками, злыднями, умниками, добряками, фактически низводя себя до положения раба своей маски. Но если регулярно по несколько минут в день корчить рожи, мы не дадим лицу закостенеть, и наша лужайка до самой смерти останется таковой, позволив нам сохранить максимально возможный эмоциональный спектр. Так что, дружище, с сегодняшнего дня делай, как я.

Сказав это, он принялся носиться по сцене, визжать, чесаться и корчить рожи, как вылитая обезьяна.

— Ну так что? — спросил он, внезапно остановившись.

— Что что? — не понял Андрей.

— Ты что, только проснулся?

— Скорее, только заснул.

Мужичок фальшиво рассмеялся.

— Что будешь заказывать? — спросил он. — Ты же здесь за этим.

— Расскажи, как сканировать комнату, — вспомнил Андрей свой вопрос.

— А может тебе песенку спеть или анекдот какой рассказать? Мы ж на эстрадном концерте все-таки.

— Давай песенку в другой раз.

— Хозяин-барин, — наигранно обиделся мужичок. — Ладно, — перешел он на деловой тон, — сканирование — это, проще говоря, поиск. Если бы ты был собакой, тебе бы надо было начать все обнюхивать. Примерно так, — сказав это, он встал на четвереньки и принялся бегать по сцене, тщательно ее обнюхивая. При этом он умудрялся настолько по-собачьи фыркать, чесаться и периодически лаять, что Андрею несколько раз показалось, что мужичок превращается в пса. Наконец, он характерно поднял ногу у микрофонной стойки, правда, на стойку ничего не полилось, затем встал на ноги и продолжил: — Но ты, увы, не собака, а санитарный инспектор. Фи, никакой романтики. В принципе, тебе надо делать то же самое, но с учетом физиологических особенностей организма. Поэтому вместо того, чтобы становиться на четвереньки, ляг удобно, настройся на того, чей след надо учуять, затем войди в межпиксельное пространство и, вобрав в себя комнату, прислушайся к ней. Ты учуешь массу следов. Нужный будет как-то выделяться из общей массы. Я не знаю, как, это у всех по-разному. Это понятно?

— Еще не знаю.

— Ну так узнавай. А пока с тебя стишок.

— Какой?

— Любой.

— Может, в другой раз?

— Нет, друг мой, в другой раз ты будешь слушать песенку. А теперь становись на лавку и читай громко и с выражением, а иначе ты навсегда останешься здесь и не сможешь выполнить задание.

— Одно любое стихотворение?

— Одно любое стихотворение. И не путай выражение с выражениями.

— Хорошо.

Встав на скамейку, Андрей прочитал стихотворение Маяковского так, как это сделали КВН-щики:

Ешь ананасы и рябчиков жуй.

День твой последний: приходит буржуй.

— Одно любое стихотворение, как ты и просил.

— Но ты и прощелыга!

— А как ты хотел, — ответил Андрей и проснулся в радостном возбуждении: «магия» работала!

Чтобы успокоиться перед сканированием, он заварил и выпил чашку чая. Затем вернулся в постель. Погрузившись в межпиксельное пространство, Андрей настроился на свое второе или энергетическое тело, и когда почувствовал знакомую легкую вибрацию в повторяющем контур его физического тела, но немного выходящем за его границы энергетическом теле, начал при помощи дыхания раздуваться до размеров комнаты, представляя, что с каждым вдохом закачивает в себя порцию энергии. Когда энергетическое тело заполнило квартиру, он сосредоточился на своих ощущениях.

Как и предсказывал смешной человек, Андрей уловил массу сигналов. Квартира повидала на своем веку квартирантов, и каждый из них оставил после себя множество следов. Следы кружились в сознании Андрея в виде картинок, звуков, запахов и ощущений. Наконец, он почувствовал запах мази «Фастум гель», и перед ним появилась последняя коматозница. Она была настолько прозрачной, что Андрей еле ее узнал.

— Кто это сделал? — спросил он.

— Дурацкая шляпа, — чуть слышно ответила она.

— Кто? — переспросил он.

— Человек в дурацкой шляпе, — повторила она и исчезла.

Вскочив с кровати, Андрей, даже не посмотрев на часы, набрал номер Благородного Дона.

— Что у тебя? — спросил он.

— Человек в дурацкой шляпе.

— Кто? — переспросил он сонным голосом.

— Человек в дурацкой шляпе. Больше она ничего не сообщила. Такое впечатление, что ее вытерли.

— Ты уверен? — насторожился Благородный Дон.

— У меня нет необходимого опыта, чтобы быть в чем-то уверенным, — признался Андрей, — но это первое, что пришло в голову.

— Ладно, ты молодчина. Отдыхай, а я пока загружу отдел информации. Пусть займутся твоей дурацкой шляпой.

Отчитавшись, Андрей вернулся в постель.

Утром чуть свет его разбудил звонок в дверь.

— Что-то случилось? — спросил он, удивившись, увидев Благородного Дона с кейсом в руке.

— Я могу войти? — спросил тот.

— Конечно, — ответил Андрей и посторонился, впуская гостя, — хотите кофе?

— Я бы выпил чаю, если можно.

— Конечно. Я сейчас.

— А тут не так плохо, как могло показаться, — сказал Благородный Дон, входя в квартиру.

Пока Андрей одевался, закипел чайник.

— У меня для тебя две новости. Одна хорошая, другая… еще не знаю, — сообщил Благородный Дон, когда они устроились за кухонным столом. — С какой начать?

— Давайте с любой.

— Тогда начну с хорошей: По твоему делу есть свидетель. Правда, он пациент психиатрической больницы, но выбирать не приходится. Часов в 12 позвони его лечащему врачу… Имя найдешь в досье. Скажешь, что от Михаила Ефимовича. К тому времени мы уже обо всем договоримся. Теперь вторая новость: наш отдел переводят в онлайн.

— Куда? — не понял Андрей.

— В сеть. Зачем нужен офис, если есть скоростная служебная сеть? Опять же отсутствие локализации теоретически должно затруднить наше устранение одним ударом.

— А что, предполагаются попытки нашего устранения? — пошутил Андрей.

— Будешь считать, что твое устранение предполагается всегда — дольше проживешь, — без всякого намека на юмор ответил Благородный Дон. — В связи с этим вместо рабочего стола тебе полагается рабочий ноутбук.

Благородный Дон достал из кейса и положил на стол заметно потертый, морально устаревший и самый, наверно, дешевый ноутбук.

— Ты не смотри на его вид, — поспешил он заверить Андрея, — на самом деле это ультрасовременная машина. Работает в двух режимах: в конспиративном это соответствующие виду допотопные дрова, набитые всякой херней, включая папку с порнухой, она там уже есть; В рабочем — суперсовременный монстр, подключенный ко всему, что нужно. Чтобы запустить рабочий режим необходима авторизация. Включай.

Когда компьютер загрузился, Благородный Дон продолжил:

— Теперь приложи ладонь к экрану монитора и произнеси слово «идентификация».

— Идентификация завершена, — сообщил компьютер женским голосом. — Добро пожаловать в систему, санитарный инспектор.

— Все, твоя ДНК в системе, — пояснил Благородный Дон. — Для активации программы теперь тебе достаточно произнести «инспекция», приложив ладонь к монитору, а для выхода — «дрова». В этом случае ноут будет переходить в обычный режим работы. Кстати, для работы тебе не обязательно его включать и ждать, пока загрузится дровяная версия: открыл крышку, приложил руку и работай. Понятно?

— Вполне.

— Тогда я пошел. Результат допроса свидетеля доложишь по телефону.

Закрыв за Благородным Доном дверь, Андрей вернулся на кухню и, приложив руку к экрану монитора, произнес «волшебное» слово. Тот мгновенно стал серым. В нижнем правом углу появился ярлык: «Информация по дурацкой шляпе». Андрей открыл файл. Это было досье на Мухина Вячеслава Сергеевича. К досье прилагалась «Краткая выписка».

Мухин был вдовцом. Его жена, Людмила Олеговна Мухина, погибла 23 декабря 2011 года в ДТП. Сам Мухин и дочь, Екатерина Вячеславовна Мухина, отделались легким испугом.

15 мая 2012 года Екатерина Вячеславовна внезапно без видимых причин впала в кому. Предположительно в то же время, а именно в 18—45, Вячеслав Сергеевич набросился с кулаками на улице на Николая Васильевича Голдберга, командировочного из Львова. Обвиняя его в том, что он дьявол, Вячеслав Сергеевич требовал от Годберга, чтобы тот вернул душу его дочери. Мухин был задержан нарядом полиции, причем оказал во время задержания яростное сопротивление. На допросе он утверждал, что Голдберг — ворующий души дьявол, и требовал его задержания на этом основании. В результате был доставлен в психиатрическую больницу, где и находится в настоящий момент на излечении. Лечащий врач Закордонский Евгений Викторович.

В последствии ни самого Голдберга, ни его следов найти не удалось, что делает его главным подозреваемым.

Дождавшись полудня, Андрей позвонил Закордонскому:

— Евгений Викторович? Здравствуйте. Я от Михаила Ефимовича, вам должны были позвонить.

— Да, я слушаю. Здравствуйте.

— Меня интересует ваш пациент Мухин Вячеслав Сергеевич.

— Есть такой.

— Я могу с ним побеседовать?

— В принципе, да.

— В какое время лучше к вам подъехать?

— Давайте часам к… 16. Вас устроит?

— Вполне. Главное, чтобы вам было удобно.

В 15—50 Андрей вышел из такси и вошел на территорию психиатрической больницы, похожую на небольшой, засаженный старыми деревьями сквер. Вдоль выложенных тротуарной плиткой аллей стояли скамейки. Погода была по-ростовски отвратительной: сильный пронизывающий ветер при почти 100% влажности и температуре воздуха чуть выше нуля. Плюс серое низкое небо, по которому ровным строем, словно солдаты на параде, шли тучи. Погода не располагала к прогулкам, и территория была безлюдной. Немного поблукав, Андрей нашел нужный корпус. Это было обшарпанное трехэтажное здание с решетками на окнах. Войдя, он наткнулся на санитарку.

— Вы куда это без бахил! — набросилась она на него.

— Простите, здесь… — попытался спросить Андрей, но она его не стала слушать.

— Без бахил не пущу! — грозно заявила она.

— Вы мне скажите, Закордонский здесь?

— Здесь.

— А где взять бахилы?

— Вообще-то их надо с собой приносить.

— Меня не предупредили.

— Ладно, вытирайте ноги и проходите, милостиво разрешила она.

— Куда?

— По коридору и налево. Он в ординаторской.

— Спасибо.

— Но больше без бахил не пущу.

Услышав «войдите» в ответ на стук, Андрей вошел в ординаторскую. За вторым слева столом сидел молодой парень, чуть старше 25 лет. Высокий и необыкновенно худой, он почему-то напомнил Андрею кузнечика. Больше в ординаторской не было никого.

— Евгений Викторович? — спросил Андрей.

— Да. Что вы хотите?

— Я звонил вам по поводу Мухина.

— Да, конечно, заходите.

— Я могу с ним поговорить?

— Да, конечно. Здесь вам будет удобно?

— Он не буйный?

— Да нет… Мы по крайней мере не замечали.

— Тогда вполне, если нам не будут мешать.

— Присаживайтесь на мое место. Я сейчас его приведу.

Возможно, еще благодаря больничной пижаме и стоптанным тапочкам, Мухин выглядел каким-то раздавленно-жалким. Среднего роста, худой, сутулый, с той тоской в глазах, которая бывает у зверей в зоопарке.

— Здравствуйте, Вячеслав Сергеевич. Я хотел бы задать вам с вашего позволения несколько вопросов, — сказал Андрей, когда они остались с Мухиным вдвоем.

— О чем? — равнодушно спросил Мухин.

— О человеке в дурацкой шляпе.

— У меня был нервный срыв. Сейчас я на пути к выздоровлению. Жалоб и претензий нет, — поспешил он сообщить.

— Извините, Вячеслав Сергеевич, но я вам не верю.

— Это уже ваши трудности.

— Кого вы боитесь? Меня? Врачей? Или назвавшегося Голдбергом человека?

— Да что вы о нем знаете! — воскликнул Мухин, и втянул голову в плечи, словно испугавшись своей чрезмерной эмоциональной реакции.

— В том то и дело, что ничего. Поэтому я и хочу с вами поговорить.

— На вашем месте я бы не стал привлекать к себе его внимание.

— Думаете, он опасен?

— Он намного опасней, чем вы можете вообразить.

— Почему?

— Потому, что он дьявол.

— Почему вы так решили?

— Потому что он обманом забрал душу моей дочери и живьем утащил ее в ад.

— Как он это сделал?

— Только не делайте вид, что вы мне верите, — разозлился вдруг Мухин.

— Ваша дочь не единственная жертва, и мне действительно интересно ваше мнение. А вот чему из сказанного вами мне верить, я решу позже. Так как он, по-вашему, это сделал?

— После аварии… несмотря на то, что суд признал виновным водителя врезавшегося в нас внедорожника, Катя обвинила меня в смерти матери. Я тогда немного выпил, поэтому машину вела Люба. По дороге мы ссорились, и она не отреагировала на выскочивший на нашу полосу внедорожник. И вот незадолго до того, как украсть ее душу, Кате приснился этот ваш Голдбер.

— Почему вы уверены, что это был он?

— А вы много знаете людей, которые носят шляпы с изображением оранжевых бегемотов на фоне из сине-зеленой клетки? Он буквально повадился в Катины сны. Наивная девочка, она слушала с раскрытым ртом его рассказы о том, как хорошо на том свете ее матери. А потом, как бы между прочим, он сказал, что может провести Катю туда живой. Для этого совсем не надо умирать. Тот же Данте, по его словам, действительно побывал при жизни в загробных мирах. Да и в Библии описаны случаи вознесения людей живьем на небо. Люди считают, что вознестись могут только святые, но это не обязательно. Достаточно просто попросить, и он с удовольствием возьмет на себя роль проводника. Катя, дурочка, согласилась. Они договорились о встрече, и перед тем, как уйти, она прислала мне СМС: «Я иду к маме». Я как раз шел к ней и был уже рядом с домом… но опоздал. А когда увидел этого типа в описанной Катей шляпе, я понял, что это он во всем виноват. Ну а дальше вы знаете…

Рассказывая, Мухин не замечал текущих по щекам слез.

— Вы можете его описать?

— Я запомнил только шляпу и его высокомерно-презрительный хохот.

— Спасибо, Вячеслав Сергеевич. Я сделаю все, что можно, чтобы помочь вашей дочери и другим пострадавшим от рук Голдберга людей, — совершенно искренне пообещал Андрей.

— Вы действительно так наивны? Неужели вы думаете, что в ваших силах справиться с тем, кого сам бог смог только сбросить с небес на землю?

— Ну, дьявол он или нет, это еще надо выяснить. В любом случае спасибо вам огромное за то, что ответили на вопросы.

— Надейтесь лучше на то, что он спасет вас раньше, чем вы окажетесь еще при жизни в аду.

— Кто спасет? — не понял Андрей.

— Бог. Спасибо, это же сокращенно от спаси бог.

— Ну да…

— А еще лучше… Вы все равно не сможете ничего сделать, так что оставьте это дело. Я не знаю, зачем вам этот дьявол, но оставьте его, иначе он заберет и вас.

— Ну это мы еще посмотрим.

Выйдя на улицу, Андрей набрал Благородного Дона.

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил он, выслушав отчет Андрея.

— Я думаю, что кто-то очень ловко обрабатывает людей. Не знаю, проникает он в их сны или заставляет так думать, но для погружения в кому ему нужен непосредственный контакт с будущей жертвой. Это его ахиллесова пята. Я предлагаю информационному отделу, если это возможно, взять под контроль социальные сети на тот случай, если кто-то поделится с «друзьями» информацией о контакте с Голдбергом. Возможно, в момент контакта со следующей жертвой мы сможем его взять.

— Почему ты уверен, что Голдберг — наш человек?

— Потому что, во-первых, он бесследно исчез после стычки с Мухиным; а во-вторых, с ментами, которые задержали Мухина, тоже далеко не все в порядке: Один погиб в ДТП, другой уехал на край света, и только третий, уволившись из полиции, остался в городе. Он работает охранником в супермаркете. Я хочу с ним побеседовать.

— Какая легенда?

— Писатель в поисках сюжета для книги.

— Действуй.

Валерий Геннадьевич Петухов, так звали оставшегося в городе экс-полицейского, был здоровенным детиной с туповато-добродушным выражением лица. Андрей нашел его в гараже, где он задумчиво курил, глядя на свою «девятку».

— Валерий Геннадьевич? Мне посоветовал к вам обратиться Виктор Викторович Солдатенко, — сослался Андрей на бывшего начальника Петухова.

— Чем могу? — спросил он.

— У меня к вам такое дело: Я писатель, ищу сюжет для новой книги. И тут мне попадается дело Мухина. Согласитесь, отличный сюжет для ужастика.

— А я чем могу помочь? — спросил Петухов и как-то неестественно напрягся.

— Вы участвовали в его задержании. Я бы вас чем-нибудь угостил, а вы бы рассказали мне какие-нибудь интересные детали…

— Ничем не могу помочь.

— А не знаете, в деле были какие-нибудь фотографии или что-то еще?

— Да не было никакого дела. Пострадавший сказал, что ему лишние неприятности не нужны, а Мухина мы сразу же передали санитарам, даже не оформляя. Так что никакого дела не было. А теперь извините, но мне надо уходить.

— Конечно-конечно, извините за беспокойство, — сказал Андрей и поспешил уйти.

Петухов явно боялся с ним говорить, о чем Андрей сообщил Благородному Дону.

— Думаешь, стоит на него надавить? — спросил тот.

— Думаю, да.

— Тогда завтра с утра им и займемся.

Вернувшись домой, Андрей сварил спагетти и приготовил к ним соус из томатного сока. Поев, он выпил чая с шоколадкой, принял душ и лег в постель. Стоило ему закрыть глаза, как он вновь оказался на скамейке перед эстрадой.

На этот раз смешной человек читал стихи:

Если б я родился птицей —

Я бы гадил на прохожих.

Если б я конем родился —

Я б вытаптывал посевы.

Если б я родился рыбой —

Я бы путал людям сети.

Если б я родился солнцем —

Я б лицо стыдливо прятал.

Если б я родился бурей —

Я б гулял над городами.

Если б я родился морем —

Я б питался кораблями.

Но родившись человеком,

Может, вышел даже рожей,

Ничего не буду делать,

Чтоб не быть на вас похожим.

— Что ты знаешь о твит-поэмах? — спросил он, закончив чтение.

— Ровным счетом ничего, — ответил Андрей, которому было не до поэзии.

— Твит-поэма — это поэма, вмещающаяся в формат Твиттера. Например лирическая поэма «Бабуин в саду»:

А из нашего окна

Жопа красная видна.

— Понятно?

— Ты лучше скажи, что ты обо всем этом думаешь?

— Сначала песня, или ты забыл?

— Давай только быстрее.

— По заявкам слушателей поет… я, — объявил смешной человек и запел нарочито противным голосом:

А ты такой холодный, как Лев Абрамыч Айсберг.

Как Лев Абрамыч Айсберг с покойною женой.

— Так что ты об этом думаешь? — спросил Андрей, когда тот закончил пение.

— Ничего.

— Ничего?

— Я вообще об этом не думаю.

— А ты подумай, пожалуйста.

— Только ради тебя, — сказал смешной человек и скорчил карикатурно-задумчивую рожу. — Подумал! — радостно сообщил он примерно через минуту.

— И что?

— Думаю, тут дело обстоит, как с НЛО, — многозначительно изрек смешной человек.

— Я что, похож на того, кто в курсе, как обстоят дела с НЛО? — разозлился Андрей.

— С НЛО дела обстоят, как с курицей и яйцом: не понятно, являются НЛО феноменом как таковым либо же это отвлекающий маневр, позволяющий им незаметно заниматься своими делами.

— Думаешь, Голдберга сделали своего рода козлом отпущения?

— Не знаю. Я лишь хочу, чтобы ты не забывал, что всегда есть неучтенный вариант. Это может позволить тебе увидеть выход там, где никто не пытался его искать. А может и не позволит, но помнить о нем следует всегда.

— Так кто такой этот Голдберг, или кто там за ним стоит?

— Не знаю. Но уж точно не дьявол. Согласись, в дьявола, как и в бога, может верить только достаточно инфантильное для того, чтобы не желать или не быть в состоянии отличить гипотетическое от истинного утверждения существо. Опять же, чтобы принадлежать к той или иной церкви (в самом широком смысле этого понятия) необходимо совершить следующие насилия над своим разумом: признать в качестве истины исключительно гипотетическое предположение о том, что за появлением вселенной кто-то стоит; признать в качестве истины совершенно нелепое с исторической и элементарно разумной точки зрения предположение, что канонизированные книги об этом «создателе» и прочие догматы содержат абсолютно истинную информацию; признать в качестве истины, что говорящее от имени этого «создателя» духовенство действительно знает, чего он от нас хочет, и что наша первостепенная задача — всеми силами стремиться выполнять эти его желания.

С другой стороны… Представь себе масштабы вселенной. Ее видимая часть (то есть та часть, свет от которой может проникнуть к нам) имеет радиус 13 миллиардов световых лет. Скорость света — 300 000 километров в секунду. Световой год — это расстояние, которое свет проходит за 1 год. В одной только нашей галактике несколько миллиардов звезд. А в видимой части вселенной миллионы миллиардов галактик. Отсюда вопрос: кем надо быть, чтобы искренне верить в то, что создатель этой махины (если он есть) опустился до того, чтобы избрать для чего-то какой-то там народ на задрипанной планете на краю одной из галактик; и что ему чертовски важно, как и с кем ты занимаешься сексом, что жрешь в пост, и как часто и в какой форме перед ним пресмыкаешься?

— Извини, но мне это не интересно, — оборвал его Андрей.

— Вот так всегда, — надул губы смешной человек. — Ну и ладно… Если отбросить домыслы, у тебя есть впавшие в кому люди, есть человек в дурацкой шляпе… Голдберг или кто-то другой… Есть информация о том, что он вербует своих жертв во сне, но воздействует на них при контакте. Есть бывший мент… И все это точки приложения усилий. Это понятно?

— Понятно.

— Тогда какого ты расселся. Действуй.

— Разбудил Андрея телефонный звонок. Звонил Благородный Дон.

— Подъем, лежебока, — рявкнул он в трубку.

— Что? Что случилось? — растерялся Андрей.

— Дохрена чего. Так что жду тебя в твоей квартире в Мелиополисе.

— Когда?

— Сейчас.

При всех своих очевидных достоинствах межпиксельное пространство имеет весьма существенный недостаток: для работы с ним требуется спокойный ум и расслабленное тело. Тело может быть расслаблено не только в состоянии покоя, но и во время движения, например, при медитативном беге, ряде цигуновских упражнений и даже во время смертельной схватки, что позволяет, набравшись немного опыта, погружаться практически в любых условиях. С умом дела обстоят сложнее, так как любые сильные эмоции препятствуют погружению.

Поэтому одним из необходимых условий для использования межпиксельного пространства в любой необходимый момент времени является то крайне ровное и всепринимающее отношение к жизни, которое у суфиев получило название «отшельник на рыночной площади». Суть его сводится к принятию всего, что происходит. Абсолютно всего. Это принятие — совсем не христианское подставление второй щеки, хотя оно может включить в себя и его, если «отшельник» захочет подставить обидчику вторую щеку. Принятие означает, что принимающий внутренне позволяет быть всему, что происходит. При этом он не делит происходящее на хорошее или плохое, допустимое или недопустимое, правильное или ложное… Он принимает все как факт без малейшего внутреннего сопротивления. Он также полностью принимает и свои реакции на происходящее. Так, например, если кто-то попытается его ограбить, он примет это всем своим естеством, как примет и свою реакцию, будь то покорность, бегство, сопротивление или убийство грабителя. Примет тотально, а потом тотально позволит остаться произошедшему в прошлом.

Андрей пытался практиковать приятие, но ощутимых результатов в этом деле еще не достиг, поэтому звонок Благородного Дона вывел его из состояния равновесия, и для того, чтобы успокоиться, ему пришлось несколько раз проделать антистрессовую последовательность упражнений, состоящую из медленных глубоких дыханий в сопровождении характерных для цигуна медленных движений в состоянии расслабления. Только после этого он смог достаточно глубоко погрузиться в межпиксельное пространство для перемещения в Мелиополис.

— Что так долго? — спросил Благородный Дон, когда Андрей материализовался в мелиополисовской квартире, стоя посреди комнаты. Благородный Дон сидел за столом, на котором стоял включенный ноутбук.

— Недостаток практических навыков, — ответил Андрей, — но я тренируюсь.

— Ладно, читай, — сказал Благородный Дон, пересаживаясь на диван, чтобы уступить Андрею место за столом.

На экране была страница местной социальной сети. Верхний пост гласил:

«Сегодня в ОС у меня была весьма интересная встреча. Субъект выглядел, как достаточно симпатичный мужчина средних лет. На голове у него была дурацкая шляпа. Только представьте себе сине-зеленую клетку с ярко оранжевыми бегемотами. Интересно, кто это? Порождение моего подсознания, лазутчик или кто-то еще? Он был открыт, дружелюбен и рассказал мне массу интересного о сновидениях».

— За ней уже установили наблюдение? — азартно спросил Андрей.

— Никакого наблюдения не будет. По крайней мере, пока. Никого кроме тебя. А у тебя через два часа занятие.

— Какое еще занятие? — удивился Андрей.

— Семинар по ОС. Знаешь, что это такое?

— Осознанные сны?

— Они самые. Вести его будет твоя подопечная. Так что дерзай. Задача ясна?

— Вполне.

Семинар проходил в небольшом зале для занятий йогой или каким-нибудь другим не требующим мебели и тренажеров фитнесом. Лишь перед занятием туда занесли несколько стульев. Всего изучать осознанные сны пришло 12 человек. «Как апостолов», — промелькнуло в голове у Андрея. Следующая мысль была о том, что роль Иуды отдана ему, и Андрею от нее стало не по себе.

На вид ведущая была самой обыкновенной. Лет 30. Среднего роста, чуть худовата, грудь маленькая. Лицо тоже обыкновенное. Русые волосы были собраны в хвост. Одета она была в джинсы, кроссовки и свитер. Двигалась, правда, красиво. Наверняка в результате занятий йогой ее тело стало изящным, гибким и легким в движениях.

— Давайте создадим зодиакальный круг, — предложила она, решив, что все собрались, и пора начинать.

— А как это? — спросил достаточно приятный на вид негр лет 25.

— По дням рождения, — пояснила соседка: женщина лет сорока с выражением нездоровой духовности на некрасивом лице.

Когда все расселись кругом, ведущая начала:

— Здравствуйте. Мое имя Лолла. Я занимаюсь осознанными сновидениями чуть больше пяти лет. Тренирую второй год.

Несмотря на то, что вы наверняка имеете определенные представления об осознанных сновидениях, я все же расскажу немного о них. Это позволит вам настроиться на рабочий лад.

Как видно из названия, осознанное сновидение — это сновидение, в котором мы осознанно действуем в реальности сна, то есть почти так же, как и в состоянии бодрствования, а не подчиняясь полностью сюжету сновидения, как в обычном сне.

Осознанные сновидения известны людям с давних пор. Так в написанной за 5 000 лет до рождества Христова «Вигьяне Бхайраве Тантре» есть следующая техника: «При наличии неосязаемого дыхания в центре лба, когда оно достигает центра в момент засыпания, управляй своими сновидениями и самой смертью». На Тибете йогу сна и йогу сновидений практиковали, как минимум, с 8 века нашей эры. Кстати, йога сна и йога сновидений — совершенно разные вещи. Йога сновидений — это йога осознанных сновидений, а йога сна использует процесс засыпания для вхождения в состояние повышенной осознанности.

Аристотель тоже упоминал об осознанных сновидениях, что говорит нам о том, что греки знали о них еще в 4 веке до нашей эры. Знали о них и в арабском мире. Так живший в 12 веке известный суфий Ибн-аль-Араби утверждал, что развитие способности осознавать сны приносит практикующему огромную пользу, поэтому каждый должен упражняться в осознании сновидений. Первым письменным упоминанием об осознанном сновидении на Западе считается датируемое 415 годом письмо Блаженного Августина.

В средние века осознанные сны были отнесены к дьявольщине, поэтому в те времена их практиковали тайно. Позже масса известных и талантливых людей занималась изучением и практикой осознанных сновидений. И даже Фридрих Ницше упоминает об осознанных сновидениях в своих работах.

Несмотря на столь долгую историю, настоящую популярность осознанным сновидениям принес Карлос Кастанеда.

Сегодня имеется целый ряд посвященных этому предмету школ. Я не о Кастанеде.

Это, прежде всего, основанный в 1974 году Робертом Алланом Монро, исследователем внетелесных путешествий и автором поистине фантастических книг на эту тему, институт Монро. Также нельзя не упомянуть созданный в 1987 году Стивеном Лабержем институт осознанных сновидений. Лаберж не только провел сотни лабораторных экспериментов и написал несколько весьма достойных книг, но и разработал помогающие входить в осознанные сновидения устройства, в виде очков со светодиодами и детекторами движения глаз. Распознавая фазу быстрого сна, прибор начинает мигать светодиодами, подавая человеку сигнал о том, что он спит.

В какой-то степени антиподом научности Лабержа можно назвать группу астролетчиков, которые считают, что путешествуют в населенном всякими тварями астральном мире, отделяя свое тонкое тело от физического.

Среди последователей Кастанеды образовалась группа хакеров сновидения, которые рассматривают сон как некую программу, которую следует взломать. Один из изобретенных ими методов — картографирование территории сновидений.

Это только некоторые из школ. Какая из них лучше, зависит от ваших предпочтений. Поэтому, научившись осознавать сновидения, вы сможете как примкнуть к той или иной школе, так и двигаться своим собственным путем. Для того чтобы их освоить мы возьмем за основу методы созданной Михаилом Радугой Школы Внетелесных Путешествий. Для этой школы характерен технологический подход, то есть там занимаются практикой, ограничиваясь необходимым минимумом теории. В эффективности этих методов вы вскоре убедитесь на своем опыте.

Несмотря на то, что Андрей знал про эффект перевода, называемые Лоллой имена из нашего слоя действительности коробили его слух.

— На этом давайте закончим вводную часть и перейдем к знакомству, — подытожила Лолла. — Расскажите о себе и своем опыте в области осознанных сновидений. Предлагаю знакомиться по очереди. А так как я была первой, продолжим с вас, — она передала слово сидящему слева от нее парню лет 25, менеджеру, как решил Андрей.

Знакомство выявило следующий состав группы: четверо «курсистов», все с нездорово духовными лицами. Курсисты не пропускали ни одного эзотерически-паранормального семинара и принимали любой эзотерический бред за чистую монету. Они добросовестно вели дневники сновидений, и даже принесли их с собой; постоянно чистили карму; имели широкополосную связь с духовными наставниками; а дома наверняка их уже ждали собранные чемоданы для переезда в Шамбалу. Следующим по степени эзотеризма головного мозга был астральный наркоман, для которого астральные битвы, он бился с кем-то в астрале чуть ли не каждую ночь, были своего рода реалити игрой, а сами практики — источником развлечений. Затем было трое бездельников, чья эзотерическая практика ограничивалась «разговорами на тему» в кафе и на вечеринках. Еще трое были клюнувшими на название новичками, ничего не знающими об осознанных сновидениях. Себя Андрей записал в разряд шпионов.

Во время вступительного слова и знакомства Андрей усиленно сканировал группу, но ни у кого не выявил даже намека на след Голдберга. Когда подошла его очередь, он, настроив внимание на Лоллу, сообщил:

— Мое имя Андрей. Несколько лет назад я пытался освоить осознанные сновидения. Тогда, после очередного прочтения Кастанеды, мне приснились союзники. Их было двое, и я отчетливо видел их узкий, вертикальный просвет. Они стояли в нескольких метрах от меня и призывно махали руками. Какое-то время я пытался осознать сновидение, но у меня ничего не получилось.

— А что вы делали?

— Сначала пытался осознать процесс засыпания, но либо мысли уплывали, либо сон не шел. Потом пытался выйти из тела сразу после пробуждения, но слишком поздно вспоминал, что нужно делать. Потом пытался осознать себя во сне. Тоже ничего не вышло. А так как кроме развлечения я ничего в этом не находил, то попросту забросил все попытки.

— Вы либо делали не то, что надо, либо не делали то, что надо, либо вам не хватило терпения.

— Скорее мотивации. С одной стороны, в осознанном сновидении ты можешь все, а с другой — это всего лишь сон.

— А почему захотели вернуться?

Несмотря на всю его уместность, у Андрея не было заготовленного ответа на этот вопрос. Сначала он хотел сморозить какую-нибудь чушь, но тут же отбросил эту идею, решив испытать межпиксельную сонастройку с Лоллой. Вынырнувший из глубины ответ удивил Андрея, и, тем не менее, он его озвучил:

— Это был довольно-таки странный сон. Никакой картинки. Только мужской голос, который спросил: «Ты когда-нибудь видел черные звезды на серебристом небе? Если нет, тебе этого не понять». Он сказал это буднично, но я почувствовал, как нечто важное проходит мимо меня, и от этого испытал такую мистическую тоску… А утром случайно наткнулся на ваше объявление.

Когда Андрей заговорил о черных звездах, Лоллу словно током ударило. Несколько секунд она выглядела растерянной, но затем взяла себя в руки.

— Хорошо, — сказала она, когда круг был завершен, — идем дальше. Уже сегодня все вы попытаетесь войти в осознанное сновидение, и у многих это получится, но сначала давайте поговорим о дневниках сновидений, так как среди нас есть новички…

Черные звезды поймали внимание Лоллы, и до конца занятий Андрей мог спокойно изучать техники непрямого метода, основанного на пробуждении часов через шесть после отбоя и последующим засыпании с намерением проснуться и разделиться с физическим телом в первые секунды после пробуждения.

После окончания занятий Андрей позволил Лолле догнать себя на улице.

— Андрей, можно с вами поговорить? — спросила она.

— До пятницы я совершенно свободен, — ответил он. — Может, зайдем куда-нибудь посидим?

— А может лучше пройдемся? В такую погоду грех сидеть в помещении.

И точно, погода была великолепной. Солнце хоть и село несколько часов назад, но было тихо и в меру тепло, словно напоследок, перед зимой природа хотела порадовать теплом.

— Что вы знаете о черных звездах на серебристом небе? — спросила Лолла.

— Ровным счетом ничего. Только этот голос во сне.

— А раньше?

— Даже не слышал. Не знаю даже, с чего вдруг они мне приснились.

Ответ Андрея разочаровал Лоллу. Разговор мог закончиться, так и не начавшись, поэтому он, используя сканирование в качестве инструмента влияния, заставил ее спросить:

— А чувство мистической тоски… Насколько оно вам знакомо?

— Периодически нападает на меня с детства. Сначала возникало такое чувство, словно меня что-то ждет настолько важное, что… пипец, — Андрей не нашел подходящих слов, — причем ждет вот прямо сейчас, в каком-нибудь конкретном месте рядом с домом. Я выскакивал из дома, чуть ли не бегом бежал туда, но там никого не было. Тогда возникала уверенность в том, что я упустил что-то предельно важное, и такая нападала тоска… Потом с годами это превратилось в щемящую тоску по неизвестности.

— Я впервые столкнулась с этим два года назад. Меня внезапно бросил тогда любимый человек. Все вроде было нормально, а потом вдруг он позвонил по телефону и без всяких объяснений сказал, что все кончено. Спокойно так заявил, равнодушно… А я… Мне тогда так было плохо, что я решилась умереть. Достала каких-то таблеток, сейчас уже и не помню, открыла бутылку вина, чтобы запить… И только собралась написать ему несколько прощальных слов, как меня словно переключили. На какое-то мгновение я очутилась в удивительном месте. Там на серебристом небе горели черные звезды… И так мне стало хорошо… как никогда в жизни. Там были ответы на все… Вернее, даже не ответы… Там просто не было места для вопросов… Все было понятно и так. Это продолжалось какое-то мгновение, а потом, когда я вернулась в обыденность, все вокруг, включая мое горе, показалось мне каким-то фанерно-декоративным, не имеющим никакого значения. Словно жизнь — это не жизнь, а дурацкая пьеса в задрипанном театре у черта на куличках. И лишь там, где светят черные звезды на серебристом небе, существует нечто настоящее. С тех пор я живу в тщетных попытках отыскать туда дорогу. То, что я тебе сейчас рассказала, это так лично… так интимно, что я раньше не говорила никому.

— И тут кто-то выдает тебе это прямо в лицо… Представляю.

— Это да. Ты меня шокировал… Ничего, что я на «ты»?

— Это даже замечательно. И знаешь, нечто похожее несколько лет назад приснилось мне. Я был в театре в зрительном зале, а на сцене в аляповато-пошлых декорациях шло ну просто бездарное представление. Актеры постоянно забывали слова, тупо толпились и вообще действовали невпопад. А откуда-то из-за сцены постоянно доносились обрывки разговоров, смех и еще какие-то звуки. Поначалу меня это жутко раздражало, я даже несколько раз подрывался уйти со спектакля, но что-то, как это часто бывает во сне, удерживало меня в зале. А потом я понял, что кажущаяся бездарность — это гениальный ход авторов пьесы, который по своей сути есть подсказка, говорящая, что жизнь идет там, за кулисами, но мы не видим ее из-за разыгрывающейся перед нашими глазами идиотской пьесы в дурацких декорациях.

Какое-то время после этих слов они шли молча. Молчание было легким, расслабленным и само собой разумеющимся. У довольно-таки милой высотки Лолла остановилась.

— Вот ты меня и проводил, — сказала она. — Извини, сегодня я тебя не приглашу. У меня там бардак.

— Тогда до завтра.

— Знаешь, в тебе есть нечто такое, что заставляет открыться и выложить тебе все-все, что прятала на протяжении жизни от всех… даже от себя. Наверно, из тебя получился бы хороший психолог.

— Возможно, — согласился Андрей.

— Это так здорово и так страшно. Особенно после того, как…

— Не бойся. Я не превращусь в полночь в тыкву.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Тогда до завтра.

— До завтра.

Простившись с Лоллой, Андрей позвонил Благородному Дону.

— Ну и где ты шляешься? — спросил тот.

— Налаживал личный контакт, — ответил Андрей.

— Докладывай.

— Группу просканировал: никаких следов Голдберга, так что Лолла — наша единственная зацепка. Сегодня, можно сказать, подружились. Завтра постараюсь напроситься к ней в гости, чтобы просканировать квартиру и компьютер.

— Думаешь, он был у нее дома?

— Мы не знаем, действительно ли он вхож в чужие сны, или он заставляет думать постфактум, что контакт был во сне.

— Хорошо, действуй. Главное, не вдружись в свою подопечную.

— Да ну, нафиг.

— Смотри. А то не сможешь трезво мыслить. Ладно, дуй домой. Встречаемся через час у дома твоего экс-полицая. Пора с ним поговорить.

— А не поздно? — спросил Андрей.

— Лучше поздно, чем никогда. Я жду.

Переместившись в ростовскую квартиру, Андрей сделал несколько глубоких вдохов, встал с любимого кресла, прошелся по комнате, затем выглянул в окно. Было сыро и ветрено, но дождь уже кончился. Поморщившись, он вызвал такси, затем оделся и вышел из дома, решив подождать машину внизу. На улице оказалось не так ужасно, как выглядело из окна. Ветер был теплым и даже приятным, а свежий воздух прояснял затуманенную после погружения голову.

Благородный Дон с парой крепких парней ждали Андрея у подъезда. При его появлении Благородный Дон набрал код на домофоне.

— Кто там? — спросил женский голос.

— ФСБ, — ответил Благородный Дон. — Людмила Федоровна, откройте. Нам надо поговорить с Валерием Геннадьевичем.

— Да, конечно, — растеряно ответила она и открыла дверь.

Едва они вошли в подъезд, прозвучал выстрел. Он был неестественно тихим, каким-то игрушечным и совершенно неуместным, поэтому Андрей понял, что что-то произошло, только по реакции Благородного Дона. Тот выматерился и бросился вверх по лестнице, не дожидаясь лифта. Остальные побежали за ним.

К счастью, Петуховы жили на четвертом этаже, и вскоре группа, запыхавшаяся, но вполне еще полная сил, была у двери в квартиру. Она была не заперта, и Благородный Дон, не дожидаясь приглашения, ворвался внутрь. Остальные последовали за ним.

В зале на полу лежал мертвый Петухов. Пуля разворотила ему полголовы. Над ним билась в истерике жена. Пистолет лежал рядом на полу.

— Займитесь ей, — приказал Благородный Дон своим спутникам, и те аккуратно увели ее в другую комнату.

— Сканируй, не стой, — приказал Благородный Дон Андрею.

— Я не могу, — ответил Андрей. Вид застрелившегося Петухова, его разбрызганные по обоям мозги, повергли Андрея в состояние, близкое к шоку.

— Сканируй, или ляжешь рядом с ним, — произнес Благородный Дон и приставил пистолет к затылку Андрея. Без всякого сканирования было понятно, что он не шутил.

— Хорошо, — сказал Андрей, — я попробую.

Сделав несколько дыхательных упражнений, он смог погрузиться в межпиксельное пространство на достаточную для сканирования глубину. Настроившись на след Петухова, Андрей пожалел, что не дал Благородному Дону себя застрелить. На него навалились настолько невыносимые страх, беспомощность и отчаяние, что он захотел покончить с собой. Пистолет Мухина все еще лежал на полу. Андрей поднял его и поднес к виску. За мгновение до того, как нажать на спусковой крючок, он переключился.

Все вокруг стало черно-белым. Голова соображала хоть и замедленно, но вполне сносно. А вот эмоций не было вообще. Андрею было все равно, стрелять в себя или нет, но для выстрела требовалось движение, совершать которое больше не было причины. Глупо хихикнув, он отдал Благородному Дону пистолет, затем, немного придя в себя, сообщил:

— Мухин застрелился из-за панического ужаса. Следов Голдберга нет, скорее всего, он запугал его значительно раньше.

— Отличная работа, — похвалил его Благородный Дон.

— Я вам еще нужен?

— Нет.

— Тогда я поеду домой.

— Тебе дать сопровождающего?

— Спасибо, я доеду сам.

Дома Андрей забрался в ванну. Его трясло мелкой дрожью. Горячая вода стала вдруг холодной, и дрожь усилилась. Не зная, что делать, Андрей заорал. От крика ему полегчало настолько, что он смог выполнить несколько успокаивающих дыханий. После купания была кухня и много-много чашек чая.

Конец ознакомительного фрагмента.