Дневник дзен-террориста 2004—2017. Лучшее

Валерий Михайлов

Дзен – это просветленное состояние сознания, способ его достижения, а также традиция его достижения. Дзен-терроризм – это попытка обрести дзен вне каких-либо традиций. «Дневник дзен-террориста» – это блог, посвященный дзен-терроризму, психологии, философии, юмору, житейским делам и многому другому. Книга содержит нецензурную брань.

2005 год

У человека должно быть все прекрасно: и душа, и тело, и намордник.

Человек — это звучит гордо! — старинная трактирная поговорка.

Представь себе реку, только наоборот. Абсолютно неподвижная гладь воды, настолько неподвижная, что любое, даже мимолетное движение противоречит ее природе. И в силу этой неподвижности ее невозможно ни переплыть, ни перейти, ни перелететь. Как и у любой другой реки, у нее есть два берега. Один из берегов похож на дохлую тушу, кишащую червями. Это мир человеческий. Все, что происходит в нем — возня, единственной целью которой является шлифовка биологического кода из поколения в поколение. Черви суетятся, стараются урвать как можно больше мертвечины, чтобы их дети, такие же черви, могли суетиться еще быстрей. Такова суть биологического существования в человеческом мире, и люди далеко не исключение из этого правила.

Природа червей — суета и движение, поэтому подавляющее большинство их даже не замечает реку, не говоря уже о другом ее береге. Да это им и не нужно. Ни река, ни другой берег не несут никакой пользы. Они бесполезны, и, следовательно, излишни. Но иногда появляются среди людей единицы, которые вдруг в силу каких-то причин осознают существование реки и того берега. Одних это пугает, и они еще глубже после таких проблесков зарываются в мертвечину, чтобы как можно быстрее забыть о реке. Другие начинают искать способ ее перейти. Некоторым из них посчастливится найти мост.

Природа моста находится в гармонии с природой реки, и чтобы ступить на него нужно знать Волшебное Молчание. Когда-то давно были те, кто открыл для себя это Молчание. Некоторые из них навсегда исчезли на том берегу, другие остались на мосту, чтобы помочь вновь прибывающим ступить на него. Поэтому, когда ты подходишь к мосту, тебя там встречает человек-невидимка, который и есть Великое Молчание. Он помогает взойти на мост. С другой стороны моста ждет Август к. Он помогает сойти на тот берег.

ПУШКИНСКАЯ ТЕМА

Ебнем няню в рожу кружкой,

А потом еще веслом

По пизде и по сопатке,

Чтоб не щелкала еблом.

Понятие бесчеловечность как никакое другое характеризует мерзопакостность нашей человеческой сущности. По иронии судьбы мы называем бесчеловечным исключительно то, что свойственно только представителям нашего вида. По крайней мере, на Земле. Ни одно другое живое существо не будет кому-либо причинять страдание просто так, ради чистого удовольствия, не говоря уже о более «прогрессивных» мерзостях, которых не мало знает история, будь то лагеря смерти, казни еретиков или отношение к другим формам жизни. Так что, друзья мои, хотите вы того или нет, но «бесчеловечность» является именно человечностью.

Хотите всколыхнуть общественное мнение? Нет ничего проще. Вам нужна маленькая девочка. Желательно сиротка. Желательно чтобы ее папаша сдох от рака, выкуривая по три пачки в день, или от цирроза в результате хронического алкоголизма. Лучше всего, если мамочка будет ударницей панельного труда. Пойдет и лишенная родительских прав, но лучше, если она станет жертвой неизвестного убийцы. Погибла, так сказать, на боевом посту. Народ обожает такие истории. Найти ее будет не трудно. Таких девочек пруд пруди, и обычно до них никому нет дела. Но стоит ей написать письмо мэру, а еще лучше в правительство, в парламент или самому президенту, начинается, черт знает что. Средства массовой информации мгновенно раздувают шумиху. Общественность объявляет очередной крестовый поход. Господа законодатели, тронутые посланием столь юного создания, подают заявки на новые носовые платки (предыдущие напрочь испорчены слезами сострадания). Одни из них предлагают расстрелять производителя любимой марки папиных сигарет, другие — запретить производство автомобилей, на котором убийца увез в последний путь мамашу девочки. Все эти дяди и тети будут настолько тронуты, что даже упустят повод кого-нибудь разбомбить, и потом, с досады, примут очередной дебильный законопроект.

КРЕСТ

Бескрайнее поле или бескрайний луг. Настоящее зеленое море, уходящее за горизонт. И только с одной стороны у самого горизонта виднелось озеро и небольшой лесок.

Повсюду были люди. Молодые и старые, бедные и богатые, крепкие и изможденные… У каждого был свой крест. Эти кресты поражали своим разнообразием форм, размеров и материала, из которого они были изготовлены. Одни кресты были тяжелыми и огромными. Другие — маленькими, как дамские сумочки или такие, что носят обычно на шее как украшение. Они были каменные, золотые, железные, деревянные, бумажные, глиняные, песчаные, водяные… Были даже кресты из помыслов и слов.

— Молодой человек! Молодой человек! — услышал я визгливый женский голос. Такими голосами обычно обладают бывшие работники культуры и бывшие комсомольские вожаки.

Я оглянулся. Ко мне бежала, путаясь в большом поролоновом кресте, что делало ее бег более чем забавным, одна из тех бойких дамочек, которым вера в коммунистическое светлое будущее не мешает обивать пороги всех доступных церквей и храмов. Со своим крестом она была похожа на Ленина с надувным бревном.

— Молодой человек! Вы потеряли свой крест! — с явным сочувствием моему горю сообщила она.

— Это невозможно, — спокойно ответил я.

— Извините, — растерялась она, — мне показалась, что на вас его нет, и я…

— Вы правы, его нет, но я ничего не терял.

— Как?! — она не верила своим ушам.

— А так, что у меня его просто нет.

— Но почему?

— Потому что он мне не нужен.

— Но так нельзя! — она раскрывала и закрывала рот, как выброшенная на берег доисторическая рыбина, — у каждого должен быть крест. Так завещал нам господь.

— Но зачем?

— Чтобы с честью его нести. Посмотрите на этих людей. Видите, у каждого свой крест. Или вы думаете, что все они ошибаются, а вы один прав?

— Я не знаю, куда и зачем идут эти люди. Да мне это и не интересно.

— Как, вы не знаете, что такое идти плечом к плечу с теми…

— Не знаю. К тому же для этого тоже не обязательно тащить на себе крест.

— Не кощунствуйте! Господь заповедовал нести крест, а не рассуждать. В этом заключена его любовь, которая…

— Я предпочитаю другую любовь.

— Вы даже не представляете, чего лишаете себя этими рассуждениями! Вы лишаете себя смысла.

— Какого?

— Такого, который в кресте. Чтобы его понять, надо стать одним из нас, надо взвалить на себя посильный крест и нести до тех пор, пока его нельзя будет сбросить и насладиться отдыхом после дел праведных…

— Но я уже наслаждаюсь отдыхом. К тому же многие так и не могут сбросить свой крест, — сказал я, указывая на надгробье, над которым возвышался огромный стальной крест.

— Замолчи немедленно! Иначе тебя лишат права сбросить свой крест! А это… — она не нашла нужное слово.

— Ну и что? Зачем мне право сбросить крест, если я уже от него свободен?

— Подумай! Ты обрекаешь себя на жизнь отщепенца! Подумай, пока у тебя еще есть шанс стать одним из нас!

— Но я не хочу быть одним из вас.

— Тогда ради чего ты будешь жить?

— Мало ли. Ради солнца, ради воды, ради кружки пива. В мире полно интересных вещей, гораздо более интересных, чем перемещение тяжестей крестообразной формы.

Женщина затряслась от бессильной злобы. Сжав кулаки, она принялась что-то кричать об участи тех, кто ослушался воли Распределителя крестов, но я ее больше не слушал. Оставив ее с ее крестом и ее злобой, я бодро зашагал прочь от этой толпы, навстречу солнцу, навстречу ветру, навстречу свежему воздуху. Мне стало смешно, как люди, превратившие собственную жизнь в проклятие, умудряются на полном серьезе грозить проклятием тем, кто, пусть даже безуспешно, пытается сделать ее праздником здесь, сейчас, всегда. А больше всего меня веселило то, что всегда находятся те, кто готов им верить, готов взваливать на себя какой-нибудь крест, и тащить его вслед за другими, не имея никакого понятия о том, кому, зачем и для чего вообще это нужно.

ИИСУС И ТОЛСТОЙ

Встретились как-то Иисус и Лев Толстой. Посидели, поговорили, вкусили чаю или чего покрепче…

А потом отпустило обоих.

В древнем Риме, во времена, когда первых христиан сжигали на кострах, вокруг костров собирались римляне. Они выпивали, закусывали, играли с детьми, и если день проходил удачно, говорили друг другу, показывая на костер:

— Право, славный был христианин.

Надо сказать, что Лев Толстой никогда не читал Иисуса по вполне понятным причинам. Правда, Иисус тоже никогда не читал Толстого. Но разве ж это проблема?

Будучи христианином, Толстой регулярно молился Иисусу. Иисус же ни разу не молился Толстому. Другого бы это задело, а Толстого нет. Такой вот был человечище.

Толстой, и это очевидно, мог быть и одновременно не быть Львом. И все бы хорошо, но, будучи христианином и человеком логичным, он подозревал, что подобная неопределенность греховна и вообще недопустима ни под каким видом. Поэтому каждый раз, когда Иисус являлся ему во сне, Толстой умолял его помочь разобраться в этой проблеме. Иисус же только смеялся и убегал от Толстого на средину озера. Толстой по воде ходить не умел даже во сне, поэтому ему ничего не оставалось, как терзаться сомнениями на берегу. И вот однажды вместо Иисуса ему приснился человек азиатской наружности, который ловил рыбу в небе над его графским озером.

— Что ты здесь делаешь? — возмутился граф.

— Я? Ловлю рыбу, и это также очевидно, как то, что ты маешься всякой херней.

Понял тогда Толстой, что это не простой браконьер, упал перед ним на колени и взмолился о помощи.

— Выброси все это нахрен, — ответил рыбак и полез на небо, отцеплять зацепившийся за облако крючок.

Проснувшись, Толстой громко послал всех на хуй, скинул свои графские портки и пошел пить с мужиками самогонку.

Однажды Толстому явился Налоговый Инспектор.

— Веришь в меня? — строго спросил он.

Толстой сначала растерялся, но вскоре понял, что это уже другая история.

Начав писать, Толстой вдруг понял, что Иисуса распяли по лингвистическим причинам. Ведь если бы толпа кричала по-русски, «распни» можно было бы легко переделать в «раз пни», и все бы закончилось анекдотом.

Другим результатом лингвистической подмены, по мнению Толстого, стала всеобщая неприязнь к жрицам любви. И все это только лишь потому, что какой-то урод заменил «кинуть палку» на «закидать камнями».

Однажды по запарке Толстой сам себе явился во сне. Неизвестно, чем бы это могло закончиться, не вмешайся вовремя в это дело Иисус.

Доказано, что Толстой верил в Иисуса, но верил ли Иисус в Толстого?

Однажды Толстого перепутали с Карлом Марксом… Такая вот грустная история.

Одно время Ленин, имевший привычку примазываться третьим, буквально по пятам ходил за Толстым и Иисусом. Один раз Иисус не выдержал:

— А пошел ты к Марксу! — грубо сказал он Ленину. Не подумав, блин, сказал!

В другой раз Толстому приснился не Иисус, а Достоевский.

— Рукописи не горят, — сказал он, подтирая зад каким-то древним свитком.

Однажды Толстой, желая наказать врага, огрел его носилками. После этого Толстого три дня мучил радикулит. Тогда-то у него и родилась великая мысль, которая в последствии стала известна в некой извращенной форме.

— А где Карлсон?

— Он улетел…

Наркоманская сказка.

Весна — это когда распускаются почки и дают метастазы в печень.

Ну и что, что я сплю с его женой? Он же спит с моей любовницей.

Он очень любил детей. Бывало, снимет презерватив, и налюбоваться не может.

Лучший бальзам для души — это неприятность ближнего.

Переводится ли филфак как сексолюбие?

Согласившись помочь с долгами, он начал с супружеского.

О рефлексах и замещении: Многие девочки, мечтающие о собаках, выходят замуж за военных.

Лучше казаться дураком, чем казаться умным.

Два токаря на плющихе.

Мама мыла Раму, напевая: «Харе».

Пролетариату нечего терять, кроме собственных цепей, колец, колье…

Нет зубов — нет и кариеса.

Сидят и кушают бойцы товарищей своих.

Нелепо ли ебашить братьев?

Моралисты, особенно в рясах, всячески стараются дискредитировать так называемые внебрачные сексуальные связи или блуд и всячески навязывают брак как нечто нравственное и единственно верное. Но что такое брак? Это коммерчески-юридический договор, закрепляющий за сторонами определенные права и обязанности. Не спорю как коммерческая сделка брак достаточно часто бывает необходим. Но как коммерческая сделка, не более. Отрицая внебрачную любовь, моралисты отрицают любовь вне коммерции или любовь ради любви и признают только продажную ее часть. С другой стороны, при покупке какой-нибудь майки мы готовы перемерить весь магазин, тогда как при выборе спутника жизни должны брать первое попавшееся или кота в мешке.

Заслугой средней школы является то, что она учит нас не географиям с математиками (в большинстве случаев эти знания не более чем мертвый балласт), а умению выживать в условиях того дурдома, который ждет человека впереди. Школа действует как прививка, то есть, позволяет нам учиться строить свои отношения в относительно безопасных условиях, когда ошибка чревата лишь двойкой или вызовом родителей. Особенно благоприятен фактор перегрузки ученика, когда он просто не в состоянии выполнять все требования учебного процесса, что заставляет его искать «потайные ходы» и развивает стратегическое мышление.

Стеб или юмористическое глумление над святынями есть своего рода эликсир от многих идеологических заболеваний общества. Так относящегося с иронией ко всякого рода святыням человека намного трудней заставить умирать или убивать ради идеи, что, безусловно, не устраивает властителей дум, привыкших общаться с массами или стадом. Стебущийся человек становится индивидуальностью, а это опасно!

Автору афоризмов, анекдотов или иных достаточно лаконичных утверждений трудно избежать обвинения в плагиате: что-то когда-то уже сказали (автор этого может и не знать), что-то скажут в ближайшее время, а что-то сказанное кем-то, давно уже благополучно забытое, может вдруг вынырнуть из глубин памяти, но уже как «свое».

Именно «любовь» к грешнику и забота о его бессмертной душе заставляла инквизиторов разводить костры. Такова любовь если не самого бога, то, по крайней мере, тех, кто действует от его имени.

И почему все так называемые служители людям так отвратительно навязчивы!

Вы когда-нибудь пробовали медитировать на лекциях или собраниях? Это очень просто. Необходимо сесть ровно, расслабиться. Взгляд фиксируется на неподвижном объекте рядом с докладчиком. Можно просто смотреть в никуда. При этом необходимо внимательно слушать докладчика. Причем внимание фиксируется не на смысле слов, а на самом звуке.

Всегда можно найти бабу страшнее данной.