Как птицы…

Валерий МиТ

Она рассмеялась, прервав Марка.– Если я для тебя привлекательна – это многое объясняет.– Объясняет что?– Объясняет почти всё. Ты это поймёшь, когда узнаешь меня поближе…. И вполне объяснимо, что ты не помнишь меня, хотя мы и встречались с тобой много раз. – Простыми наши встречи не назовёшь, а ты всегда старался выбросить из головы то, что не соответствовало твоему «здравому» смыслу. Кроме того, я почти всегда выглядела иначе….– Интересно…. И как же ты выглядела?– Чаще всего, как птицы….

© Валерий МиТ, 2023

ISBN 978-5-4498-6982-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из иных измерений, сквозь тайную дверь,

На охоту выходит невиданный зверь.

Полон мрака и боли, от злобы рычит,

Может нас не заметит, исчезнет в ночи?

Лишь на это надежда теперь.

Ну, а если заметит — кричи не кричи,

Ужас звук оборвёт, потому трепещи!

И спасенье ищи для заблудшей души,

Что дрожит и погаснет, как пламя свечи,

Как только придёт этот зверь.

ПРОЛОГ

Всё началось ночью в одну минуту первого, в последний день зимы високосного 2020 года, в субботу 29-го февраля.

В этот день и час Марк проснулся в некотором смятении.

Сел на кровати, чувствуя, что сна нет ни в одном глазу, толком не понимая, зачем подскочил в выходной день и в это время.

Воспоминания странного сна — обрывки кошмара, из которого он только что вырвался, частично объясняли причину его пробуждения, но больше не объясняли ничего. Он чувствовал, что причин его пробуждения было несколько. Знал, что все они так или иначе были ему показаны во сне, но не помнил ничего конкретного из того, что приснилось.

От его сна остался лишь неприятный осадок, смутное беспокойство и странное ощущение, что ему, не теряя ни минуты, нужно срочно куда-то бежать.

Успеть было крайне важно.

Почему-то он был уверен, что если вдруг опоздает, последствия окажутся необратимыми и это вызывало почти панический страх.

И ещё…, в том кошмаре присутствовала женщина — старуха — настоящая ведьма, как показалось ему. — Морщинистое лицо, узкий, похожий на клюв птицы, выпирающий нос, чёрная накидка с капюшоном на голове, прикрывающим спутанные седые волосы, выбивающиеся из-за его края, бледные губы. Она смотрела на него, не отрываясь, а он безуспешно пытался отвести от неё свой взгляд. — Вглядывался вопреки своей воле в абсолютно чёрные, полные мрака зрачки, окружённые сеткой лопнувших сосудов, делающих роговицу её глаз красной, а её взгляд по-настоящему страшным.

И голос, вспоминал он — её неприятный скрипучий голос, который не умолкал ни на минуту, заставлял себя слушать, пытаясь сообщить нечто крайне важное, но очень неприятное для него. — Что-то о переплетении судеб, о последней возможности избежать страшных последствий и о чём-то ужасном, что обязательно случится, если не суметь эти последствия предотвратить.

Марк резко встал с кровати, но тут же и остановился, подумав, что своими импульсивными действиями может разбудить жену, понимая, что в любом случае не знает, что делать дальше.

Жена не проснулась.

Маша продолжала безмятежно спать, а он сам попытался успокоиться, прогнать остатки своего ужасного сна, толкающего его непонятно куда и непонятно зачем.

Он постоял с минуту рядом с кроватью, а когда понял, что успокоения вряд ли дождётся, решил разобраться с ситуацией логически — иными словами просто взять и немного притормозить, подумать отстранённо и взглянуть на себя со стороны.

В какой-то степени у него это получилось.

Марк вспомнил, что у него нет никаких серьёзных проблем, вспомнил, что сегодня выходной день — суббота и спешить в этот день ему абсолютно некуда. — На работу предстояло пойти только в понедельник, а на эту субботу у него никаких особых планов не было.

Марк немного расслабился, снова сел на кровать, но от чувства, что грядёт нечто неизбежное, о чём ему сообщила ведьма во сне (а он к своему ужасу забыл), полностью избавиться не удалось.

— Чушь какая…, настоящим неврастеником стал, мощно меня зацепил этот дурацкий сон, — прошептал он и напряжённо улыбнулся. — И что теперь с этим делать, если я даже толком не помню, что мне приснилось? — мысленно спросил себя Марк, чувствуя, как от этой неизвестности где-то внутри него снова пробуждается страх. — Да ничего! — себе же и ответил он, продолжая принуждённо улыбаться, стараясь держать себя в руках. — Приснится какая-то муть, сиди теперь и ломай голову. Дёргайся, переживай, думай, а не знак ли всё это? Не вещий ли мне приснился сон? — Так можно и с ума сойти, если размышлять об этом долго.

Он, стараясь не шуметь (жена продолжала спать), снова лёг на кровать, постарался выбросить ненужные мысли из головы и попробовал уснуть. Но сон к нему так и не пришёл. С закрытыми глазами его тревожные мысли становились только сильней.

Это казалось невыносимым.

Марк опять встал, накинул халат, включил торшер в изголовье кровати, подошёл к окну и отдёрнул штору. За окном не было видно ничего, казалось, что весь мир за пределами его квартиры заполнила густая и непроглядная тьма.

Это ненормально, подумал он. — Где фонари уличного освещения, где звёзды и Луна? — Не бывает так, что не видно вообще ничего! — Или бывает? — засомневался он. — Освещение могут и отключить, а на улице может образоваться густой туман, который скроет и звёзды на небе и Луну и редкие, светящиеся окна дома напротив. Или всё-таки нет…?

— Маша, — тихонько позвал он жену, решив поделиться с ней своими сомнениями и показать, что творится на улице.

Ответа от жены не последовало.

Маша не проснулась от его слов. Не открывая глаз, она лишь повернулась на другой бок, продолжая сладко спать, отсекая любые новые попытки Марка снова обратиться к ней.

Ну и ладно, подумал он. — Пусть Маша отдыхает, хорошо, что её не разбудил. Ничего супер интересного пока не случилось. Подумаешь, темно за окном!

— Да! Именно так! — Всё это ерунда! — мысленно сказал он себе, стараясь придать себе дополнительной уверенности, вглядываясь во тьму этой ночи, стараясь отделить от неё туман и найти подтверждение своим словам, но что-то мешало ему это сделать и полностью избавиться от сомнений не удавалось никак.

Балкон! — вдруг догадался он. — Почему я его не вижу? Я должен видеть за окном свой собственный балкон — его не смог бы скрыть никакой туман и он, подсвеченный через окно, должен быть виден отчётливо!

Марк раздвинул штору шире и подошёл к стеклянной двери, но и за ней он не увидел ничего. Стекло двери, так же как и стекло окна оказалось чёрным и непроницаемым.

Это было неестественно, но это, как ни странно, его даже немного успокоило. — Так не бывает без серьёзных причин, понял он. — За стеклом хоть окна, хоть двери всегда что-то есть.

— И оно там есть! — сказал он себе. — Просто стекло стало вдруг непрозрачным! Скорее всего, кто-то замазал его снаружи чёрной краской. Зачем? — Вряд ли удастся понять! Но убедиться, что это именно так очень легко — достаточно просто открыть балконную дверь.

Марк потянулся к ручке, но его остановили.

— Не советую это делать! — услышал он за спиной скрипучий неприятный голос очень похожий на голос ведьмы из сна.

Марк даже чуть присел от неожиданности.

— Лучше задёрни пока шторку обратно, — добавила ведьма. — Там всё равно разглядывать нечего и там даже не беспросветная тьма — там «ничто». Откроешь свою дверь, впустишь его сюда и тут же станешь его частью!

На это Марку, оказалось, ответить нечего, да он и не мог — машинально посмотрел на спящую жену, понял, что поддержки от неё можно не ждать, снова уставился в тёмное окно и застыл.

Слова ведьмы многократно усилили его страхи, а те в свою очередь сковали все его движения и даже лишили возможности говорить. Он даже не мог выполнить элементарную просьбу (или приказ) ведьмы и задёрнуть штору. От страха он не был способен и оглянуться. А оказаться лицом к лицу со старухой из своего кошмара было для него совершенно немыслимо.

— И, тем не менее, повернуться тебе придётся! — услышал Марк скрипучий голос, а затем и каркающий смех (ведьма читала его, как открытую книгу). — К тебе, Маркуша, у меня разговор есть!

Марк по-прежнему молчал и не двигался, судорожно пытаясь понять, кто она на самом деле…? Откуда знает его имя…? Почему использует его производную и зовёт его так, как когда-то звала мама в детстве?

— Я много чего знаю! — ответила она. — А бояться меня не следует! Сам посуди, ведь нет ничего страшного, если вдруг услышишь, как к тебе обращается персонаж твоего сна. В этом вообще ничего нет. Сон — он и есть сон! И это означает только то, что ты и сам, скорее всего, просто продолжаешь спать! И хватит уже трястись! Бери себя в руки, гони страхи, подходи ближе и поговорим.

Слова ведьмы подействовали.

И первым включилось сознание Марка.

А ведь всё верно, — подумал он. — Во сне может произойти что угодно! И здесь не стоит никого бояться, особенно когда осознаёшь, что всего лишь спишь. — Достаточно просто проснуться и любые страхи сразу исчезнут сами собой!

— Вот и молодец! — ответила ведьма, подтверждая его мысли, всё ещё смеясь за его спиной.

Она явно над ним издевалась.

А как только Марк это почувствовал, у него появилась и злость. Она сначала притупила все его последние опасения, а через минуту заполнила его целиком, и он просто забыл обо всём, чего недавно боялся.

Штору он не задёрнул. — Тупо выполнять бессмысленные команды он не привык. Хотел назло ведьме всё-таки распахнуть балконную дверь, но в последний момент передумал. Проверять её слова о всё поглощающей тьме, превращающей всё к чему она прикоснётся в «ничто», он был пока не готов.

Он нервно повернулся, мечтая испепелить старуху гневным взглядом, и увидел, что она нагло уселась на его кровати, в том месте, где он откинул одеяло, прямо на белоснежную простынь, в метре от его спящей жены. Учитывая, что в комнате были и несколько стульев и очень удобное его любимое кресло, её поступок показался Марку немыслимым.

— Что здесь вообще происходит?! — выкрикнул он.

— Не понимаю твоего вопроса? — с фальшивой заинтересованностью в голосе спросила ведьма. — Если ты о жене, то не переживай — она не проснётся и не помешает нам поговорить. Или ты за свою кроватку переживаешь? — Не волнуйся Маркуша, не испачкаю — на мне ни один микроб не живёт, сразу дохнет.

— Никакой я вам не Маркуша! Меня зовут, Марк! — стараясь придать голосу твёрдость, выпалил он.

— Обиделся что ли? — А зря! Я не пыталась тебя задеть. Можно сказать, я назвала тебя так из симпатии, по-дружески, желая сделать наш разговор более доверительным. Хотя… возможно и зря. — Претензии к тебе имеются! Может и правда, не стоит с тобой возиться, взять и бросить тебя на произвол судьбы.

Ведьма улыбнулась опять.

Марк отвёл от неё взгляд, немного помолчал, снова посмотрел на старуху и гораздо спокойнее сказал:

— Теперь не понимаю я. Какие могут быть претензии ко мне? Мы видимся с вами в первый раз и лично перед вами я ни в чём не виноват!

— Ты невинной овечкой не прикидывайся! На этой Земле нет никого, кто был бы не виноват! — засмеявшись в голос, ответила она. — А ты и среди них отличился! — Тебе было дано столько, что другим даже и не снилось, а ты всё или потерял или просто профукал! Словно это и не значило ничего! Словно те, кто одаривал тебя, даже не существуют! А они ждали! И ждали от тебя многого, а ты так и не сделал ничего. Отвернулся от них (а фактически толком и не поворачивался никогда) и пошёл себе по жизни дальше, успокоился и забыл (или, скорее, так и не понял), что от тебя требовалось. Мало того, считаешь это нормальным, но это не так! Это абсолютно не нормально и просто так тебе это с рук не сойдёт! И знай, что ОНИ не прощают и не забывают ничего!

Ведьма замолчала сурово глядя на Марка. Её чёрные зрачки увеличились вдвое, и казалось, излучают безумие и гнев.

Странно, но Марк её почти не испугался. Его снова наполнила злость и вытеснила все зарождающиеся страхи. Он терпеть не мог тех, кто бесцеремонно ломился в его жизненное пространство и старался его чему-то учить. А с этой ведьмой вообще был случай особый. — Она предъявляла ему какие-то претензии, упрекала, но фактически просто так. Пыталась что-то объяснить, но ничего конкретного не говорила. Вроде бы даже пугала, но как можно напугать безличным словом «ОНИ»? Иными словами, на взгляд Марка, старуха несла полную чушь и его это страшно раздражало.

— Хватит говорить загадками! — снова вспылил он. — Я не понимаю!

— Естественно не понимаешь и вряд ли когда-нибудь поймёшь! — резко сменив тон, ответила ведьма. — Что ты знаешь о многомерности пространства, многослойности его восприятия, о ветвящихся линиях жизни, о закольцованности, линейности (и не линейности), ускорении и замедлении времени, об абсолютной пустоте и абсолютном её наполнении? И что, в конце концов, ты можешь знать о бесконечности, если по своей сути являешься конечным? И какой ответ из беспредельного многообразия ответов ты хочешь получить, если даже не можешь вместить в себя всю полноту возможных вопросов, ведущих к такому ответу?

— Бред какой-то, — прошептал он.

— Не бред, а кошмар! И накошмарил ты прилично! Взял и зачем-то почти разорвал свою последнюю временную петлю. Подошёл к границе, за которой нет ничего, кроме абсолютной пустоты, где нет ни времени, ни пространства, откуда почти никто не возвращается…. Граница пока стоит, но берегись! — До неё остался только один шаг. Не угадаешь направление, шагнёшь не туда и пиши — пропало!

Марк хотел ответить ещё раз, что снова не понимает, о чём идёт речь, но решил не повторяться и не запускать этот разговор по новому кругу. Он понял, что разумных ответов не получит всё равно. Вспомнил, что всё происходящее с ним — это всего лишь сон, как и все его переживания, эмоции и страхи, как и ведьма, разговор с которой, стал почти бессмысленным. Нужно заканчивать его, понял Марк. — Плавно подвести к логическому концу, а потом взять и проснуться.

— А ты уверен, что подойдя к этому своему «логическому» концу, сможешь хоть что-то предпринять? — спросила ведьма, снова читая его мысли. — Можем проверить, если настаиваешь. Откроем дверку, шагнём вместе на балкон (которого сейчас нет), растворимся в абсолютном мраке, станем частью великого «ничто» и посмотрим, как ты потом проснёшься.

— Ладно, проехали, — ответил Марк, стараясь уйти от этой темы. — Про ваше «ничто» я боле менее понял, как понял и то, что видимо, наделал глупостей, забрёл не туда и до моего окончательного падения остался только один шаг. Но я так и не понял, кто такие эти ОНИ? Почему они от меня что-то ждали? Что конкретно они от меня хотели? И самое главное — почему я должен их опасаться?

Ведьма посмотрела на него с упрёком и сожалением и неожиданно спросила:

— А в какого Бога ты веришь?

— Честно говоря, я не очень-то в кого-то и верю…

— Значит, как я и думала, ты атеист и это всё немного усложняет. Если это так, то выходит, что кроме меня, тебе никто и ничем не станет помогать. Нет веры — нет и защиты! И каждый из великого множества Богов, как и все возможные служители этих богов, потенциально твои враги, а значит, можешь смело опасаться абсолютно всех. А вот кто эти твои «ОНИ» и что конкретно они хотели — определяйся сам, объяснять не стану, но, по большому счёту, это теперь не так уж и важно. — Ты слишком далеко зашёл и, честно говоря, если бы я не вмешалась в последний момент, ты бы уже…

Но Марк её больше не слушал, ему надоел этот странный разговор. Больше всего на свете он мечтал поскорее его закончить, но, к сожалению, всё ещё не понимал, как это сделать правильно.

Он снова посмотрел на старуху, увидел её морщинистое лицо, чёрные пронзительные глаза, её жуткую улыбку.

— Вот ты не слушаешь, а зря! — сказала она. — То, что я говорю, для тебя жизненно важно!

— Не уверен, что улавливаю связь нашего разговора во сне с моей жизнью.

— Вижу. И даже догадываюсь, почему ты не можешь уловить эту связь.

— И почему же? — чуть с вызовом спросил Марк.

— А потому, что от твоей жизни почти ничего не осталось!

–???

— Ты же видел, что творится за окном. — Рассуждал про великое «ничто», но, судя по всему, так ничего и не понял. — Ты даже не подумал, что эта твоя квартира, вещи в ней, горящие лампочки в торшере, кровать на которой ты спал, просто последний островок твоей надежды? — Своеобразная капсула вне времени и пространства, милостиво предоставленная до принятия окончательного решения! — А ОНИ его примут — будь уверен! И примут сразу, как только ты определишься со своим последним шагом! И если ты шагнёшь не туда или будешь медлить достаточно долго, тебя уже не спасёт никто и ничто. Но пока можешь слегка расслабиться. Решение ещё не принято и именно эта «капсула» или «энергетический кокон», если так тебе легче понять, где ты оказался, не позволяет разобрать тебя на молекулы и размазать тонким слоем по Вселенной.

— И предоставила этот «кокон», конечно же, именно ты? — хмурясь, спросил Марк, думая, что такие возможности как-то не очень вяжутся с её внешним видом.

— Именно так! — без тени улыбки ответила она. — Больше некому.

— И как же тогда здесь оказалась Маша? — спросил Марк, кивнув на свою жену.

— А нет здесь никакой Маши, вернее, там, где она — тебя уже давно нет (поэтому её и невозможно разбудить). То, что ты видишь — это всего лишь работа твоего подсознания, привычная картинка, которую всё ещё способен воспринимать твой мозг.

— Опять какая-то ерунда. Тому, что я вижу, выходит, верить нельзя, а тому, что увидеть нельзя, поверить должен. Что за бред ты несёшь? Кто ты такая вообще?

— Странно, что ты этого так и не понял, но помогать тебе и в этом не стану, пройдёт немного времени, и если захочешь, узнаешь всё сам.

— Не уверен, что этого захочу! — вызывающе ответил Марк. — Тем более что все твои сказки, про волшебный энергетический кокон и прочую нереальную ерунду звучат не очень-то убедительно. Посмотришь на тебя, и сразу становится ясно….

— На мой вид не смотри, — перебила она. — В конце зимы я всегда так выгляжу, но могу выглядеть и иначе.

Она встала с кровати, обернулась вокруг оси и перед Марком предстала стройная девушка лет двадцати пяти в простом, белом платье, с миловидным лицом, с чёрными густыми волосами, собранными в тугую косу до пояса. Она стала очень привлекательна. Чуть бледновата на его взгляд, но ей это даже шло. Лишь глаза остались почти без изменений, казалось, что она может видеть его насквозь. Они, как и прежде, оставались большими с огромными чёрными зрачками, по-прежнему светились каким-то внутренним, правда (как показалось ему), не самым добрым светом, но сетка лопнувших сосудов вокруг зрачков исчезла, и на неё хотелось смотреть и смотреть.

— Так лучше? — спросила она.

Естественно так было лучше. По крайней мере, такой её вид не вызывал в нём ни страха, ни отвращения. Лишь некоторое беспокойство и лёгкий внутренний трепет, природу которого, он вряд ли мог сходу объяснить. Но он и не собирался этого делать, считая, что она сама уже прочла все его мысли на этот счёт.

Вместо этого он сказал:

— Хорошо. Допустим, я поверю во всё, что ты мне сказала, но остаётся вопрос: Зачем ты это сделала? Зачем помогаешь мне?

— В нас намного больше общего, чем ты представляешь. — Считай, что ты мне чем-то понравился.

— Неубедительное объяснение. Чтобы настолько нравиться, человека нужно хотя бы немного узнать, а для этого нужно время, а мы встретились меньше часа назад.

— Я наблюдаю за тобой очень давно.

— На работника спецслужб ты точно не похожа, — усмехнулся он, пытаясь пошутить, — а значит, остаётся одно — следила сама. Но если бы это было так, то рано или поздно ты обязательно попалась бы мне на глаза, а я вряд ли смог бы тебя забыть. Правда, возможно, такое и было, твой последний облик мне вроде бы кого-то напоминает…, но нет…, не думаю, видимо показалось, просто такой тип женщин, как твой, извини за сравнение, всегда был для меня очень привлекателен, я обращал на них внимание и….

Она рассмеялась, прервав Марка.

— Если я для тебя и правда, привлекательна — это многое объясняет.

— Объясняет что?

— Объясняет почти всё. Ты это поймёшь, когда узнаешь меня поближе…. И вполне объяснимо, что ты обо всём забыл и не помнишь меня, хотя мы и встречались с тобой много раз. — Простыми наши встречи не назовёшь, а ты всегда старался выбросить из головы то, что не соответствовало твоей «логике» и твоему «здравому» смыслу. К тому же — это были не самые приятные события в твоей жизни, а такие и сами по себе забываются быстро. И…, кроме того, я почти всегда выглядела иначе….

— Интересно…. И как же ты выглядела?

— Чаще всего, как птицы….