Над вечным

Валерий Макаров, 2017

Валерий Макаров (р.1955), член Союза писателей России и Международной писательской организации, закончил Рязанский пединститут и Высшие литературные курсы при Литературном институте. Публиковаться начал в 1979 году. С начала 1990-х его произведения неоднократно появлялись на страницах журналов «Наука и религия», «Смена», «Золотой век», «Согласие» и другие. Валерий Макаров сотрудничал с журналом «Литературная учёба» и с издательством «Терра» («Книговек»), где писал внутриредакционные рецензии и занимался составлением однотомников серии «Поэты в стихах и прозе» и написанием к ним художественно-критических предисловий. В 1994 и в 1997 годах выходила его повесть «Сказочные приключения Полины и её друзей» (издательства «Интерфейс» и «РИПОЛ Классик»). Сейчас сказка известна в Интернете и успешно продаётся. Выложена и её аудио-версия, читает сказку сам автор. В издательстве «Аграф» при участии Валерия Макарова вышла «Энциклопедия литературного героя» (1997 год). Отдельными изданиями выходили книги: «Стихотворения/Проза» («Филология», 1998), «Простор земных поклонов» («Летний сад, 2005), «Новинское» («Книговек», 2011-2012). В. Макаров записал несколько музыкальных альбомов под общим названием «Песни временных лет» (ГЛМ, 1998 г. и МYМ Рекордс, 2010). В этой книге представлены стихотворения с 1983 по 2017 год.

Обращённая юность

«Обращающийся, как пламя…»

Обращающийся, как пламя,

Словно маковые лепестки,

Этот меч стоит между нами,

Между двух берегов реки.

На моём берегу пустыня.

А на том, на твоём берегу,

Ты гуляешь ногами босыми

На цветущем весеннем лугу.

И как будто там те же сирени,

Те же птичьи звучат голоса.

И хоть я не люблю повторений,

Я готов повториться и сам.

Это вовсе не значит: присниться.

Просто нужно, пока я живу,

На зеркальной воде отразиться

И обнять тебя там наяву.

И опять запоёт многоструйность

Не исчезнувшей нашей любви.

И как меч, обращённая юность,

Нас оденет в соцветья свои.

2017

После солнца

Мне говорят: Валерий, успокойся!

Мне говорят, что смерть побеждена.

А я стою здесь, горше, чем пропойца,

Поскольку смерть пьяна и без вина.

Я свеч люблю церковных отраженье

И за молитвой множество людей.

Но смерть царит в моём воображенье

Над самой лучшей из людских идей.

Смерть победить! — Что может быть желанней?

Сердца утешить, слёзы отереть.

Нечеловеческое это упованье

Даёт надежду нам не умереть.

Но как же? Где же? — Я блуждаю взглядом.

Свеча ещё горит, но мне темно.

Своей подруги я не вижу рядом.

И ночь со мною плачет заодно.

Мне кажется, я сам себе приснился.

Тем лучше для меня: иду вперёд.

И вдруг я слышу: Что ж ты усомнился?

И я тону в пучине грозных вод.

А может быть, за этой зыбкой гранью

И открывается всё то, что взаперти,

Где места нет земному воздыханью,

Но лишь любовь и истина пути?

Но как же быть тому, кто не смирится?

Над пеплом выть и щепки собирать,

Чтоб с тем, кого любил, соединиться?

Сгореть? Или остаться и роптать?

Роптать на то, что всё вокруг ничтожно.

И на Того, кто дал ей всё стерпеть.

Но отчего же всё так непреложно

Вновь возрождается, чтоб снова умереть?

2017

«Над совсем баснословной деревней…»

Над совсем баснословной деревней,

Над чертой городского огня,

Словно ужас великий и древний,

Этот звук поражает меня.

Чем морознее ночь, — тем слышнее

Колоколится он в небесах.

И чем ярче луна, — тем страшнее

Отзовётся он в чёрных лесах.

Оботрёт кто-то слюни ладонью,

Свои мысли с трудом шевеля,

И невнятно бормочет спросонья:

Это стонет старушка-земля!

Кто-то вспомнит нечистого духа,

Неприкаянных душ хоровод.

Ну, а тот, кто услышит вполуха,

Дополнительно ключ повернёт.

То он мается там, по просёлкам,

То ворвётся в иные края.

Это мечется войлоком, волком

Неизбывная горесть моя.

Не хотел говорить, но не скрою.

Пишем снегом, латаем золой:

Многоликое горе людское

Поднимает свой крик над землёй.

Но своё безразличье удвоив,

Чтобы страх хоть немного унять,

Этот крик, что становится воем,

Мы стараемся просто проспать.

2017

«Сравню тебя с вишнёвым деревом…»

Сравню тебя с вишнёвым деревом,

Когда оно во всём цвету

Плывёт со стороны подветренной

В синеющую высоту.

Могу ли видеть без волнения

И узнавать тебя в дали,

Что ты, вся как в снегу овеяна,

Но не уходишь от земли!

Ты, как глоток морского выдоха

На вдохе и подъёме ввысь.

Из смерти нет иного выхода,

Но лишь опять вдохнувши жизнь.

Живи, шуми блаженным облаком!

И ягоды в конце пути

Пусть вспыхнут перед смертным мороком,

Чтобы прозреть и перейти —

По тем мосткам, что переброшены

Над речкой, где купален ряд.

И словно светом прополощенный,

Вновь забелеет твой наряд.

2017

«Руки в закате совсем багровы…»

Руки в закате совсем багровы.

В разорванном небе златые покровы.

Укрой меня, Матерь, сокрой меня, Отче.

В старческом золоте вены и прочее.

Кровь моя в золоте, в кисти фламандца.

Ночь не страшит наведением глянца:

Вечно шершавы руки в закате,

В рытвинах неба, в облачном злате.

Я вас люблю, о закатные руки.

За отблеском моря — запястий излуки.

Ничем не владели, сияли в Фаворе.

За отблеском неба — раскатное море.

В зареве крови — искры покоя.

Море, как небо — лишь чувство такое.

1990

Серёжка

В эту весну превзошёл самого себя

Юный настройщик

Лесных ручьёв!

1980