Эльбрус с запада. Настоящий альпинизм

Валерий Лаврусь

Мы планировали восхождение на пик Ленина, но ковид поломал наши планы. Григорий предложил Эльбрус с запада. А я – возьми и согласись. Как решился? Чистая же авантюра! Самый экстремальный маршрут на Западную вершину. Костя, глянув на меня, сказал Грише: «Рано ему». Я тоже так про себя думал. Но Григорий думал по-другому. И я доверился ему…

Игорю Чаплинскому, не вернувшемуся с западного склона Эльбруса, посвящается. Упокой, Господи, душу раба Твоего Игоря.

Редактор Евгения Белянина

Фотограф Александр Автомонов

Фотограф Григорий Кочетков

Фотограф Константин Смирнов

Фотограф Михаил Тарасов

Фотограф Валерий Лаврусь

Фотограф Оксана Данилова

© Валерий Лаврусь, 2020

© Александр Автомонов, фотографии, 2020

© Григорий Кочетков, фотографии, 2020

© Константин Смирнов, фотографии, 2020

© Михаил Тарасов, фотографии, 2020

© Валерий Лаврусь, фотографии, 2020

© Оксана Данилова, фотографии, 2020

ISBN 978-5-0051-8170-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

* — отсылка к «Краткому справочнику альпинистских имён, названий, жаргонизмов, снаряжения, техник с фотографиями и без», расположенному в конце книги.

Закат в горах…

Солнце скрылось за вершинами, но его лучи ещё продолжают освещать небо странными чёрными магическими прожекторами. Всё в мире подвижно, неустойчиво, цвета меняются, тени ломаются, профили гор превращаются в диковинных зверей. Вот слон, вот медведь, а вот вставший на дыбы единорог. Но волшебство это кратко. Быстро темнеет. Горы сливаются с небом, в небе расцветают звёзды — крупные, яркие, цветные.

А бывает по-другому. Солнце уходит не за гору — оно медленно, спокойно ложится в ущелье. И ве́чера тогда становится больше, можно дождаться золотого, красного и даже малинового заката. Но тот закат не главное! Главное снова на другой стороне. Заснеженные вершины вдруг расцветают всеми оттенками розового и голубого. Розового, светящегося — где гор коснулись кисти лучей заходящего солнца. Голубого, холодного — откуда солнечные лучи уже ушли, где наступила ночь. Чистый Рерих! Увидеть такое можно на Ленина с севера, из Киргизии. Или на Эльбрусе с запада. Впрочем, на Эльбрусе можно многое увидеть: восходы, закаты, лавины — они тоже бывают завораживающе красивы. А какие там грозы!

Эльбрус — главный бриллиант в коллекции российских гор. Высшая точка Европейского континента. Древний, могучий двуглавый вулкан, спящий под снежно-ледовым покрывалом. Иногда кажется, что мы сами не понимаем, какой бесценный дар достался нам. И ходим по нему ногами. Грешные. А должны бы летать.

…Бедную «буханку»¹ безжалостно мотало и швыряло из стороны в сторону. Восемнадцать километров бездорожья. Можно пройти пешком по живописному ущелью реки Кубани. Высокий сосновый лес, малинники, земляничные поляны. Красота! Но лучше ехать на автомобиле. Только автомобиль нужно выбрать покрепче. И водителя покрепче. С железными нервами и бетонной выдержкой, ибо форсирование «мостов» в тех краях (мосты в кавычках, потому как временные деревянные настилы вряд ли можно назвать настоящими мостами) требует от водителя предельной осторожности, сосредоточенности, профессионализма и особого жопочутья. Помните из детства, есть такое выражение — чувствовать жопой? Вот без такого чутья соваться туда нечего.

Саша, наш второй гид, сидел, вцепившись одной рукой в сиденье, другой пытался на весу удержать пакет с остатками персиков и черешни, и улыбался. Фрукты мы опрометчиво купили в Пятигорске и опрометчиво вовремя не съели, а после Хурзука² начался «танковый полигон в Алабино».

В Пятигорск нас на сутки занесло из-за того, что в чехле для горнолыжного снаряжения не прилетела часть багажа нашего главного гида Григория Кочеткова. Последнее время в авиакомпаниях стало часто такое случаться. Все летели разными компаниями: Миша «Аэрофлотом», я и Костя «Ют-эйром», отличилась «Сибирь», которой летел Гриша. И мы почти на сутки зависли в Пятигорске — в чехле ехало слишком много всяких нужных вещей: верёвки, кошки, ледоруб и прочая, прочая, прочая… И хорошо, что зависли. Нужно настроиться, приготовиться, созвониться наконец. Потому как после Хурзука вся связь заканчивается. Вообще. Я едва успел отправить вотсапку Валико, мол, связи не жди, вернёмся в эфир дней через десять. Жена в ответ оптимистично помахала смайликом, мол, ничего, переживём.

Теперь, судорожно вцепившись руками во всё, что можно, мы терпеливо сносили тяготы автомобильного пути из Хурзука в Джилы-Су.

Нас пятеро. Два гида и три восходителя. Два крутых гида, два крутых восходителя и я. Мои коллеги Костя Смирнов и Миша Тарасов отлично подготовленные альпинисты. Стояли на вершине Ленина. Костя дважды побывал на Хан-Тенгри³ (на Хан дважды! Мама дорогая… Хан — это такая гора, такая… про которую говорят шёпотом, с придыханием, 7000 метров сложной альпинистской техники и неимоверной красоты), Миша на Хане тоже бывал, но лишь один раз («всего один»… это юмор и самоирония). И Миша, и Костя летом собирались зарабатывать «Снежного барса» дальше, взгляды их были устремлены на пики Корженевской⁴ и Коммунизма⁵. Но обоим, как, впрочем, и всем жителям Земли, ковид планы поломал.

Что интересно, до этой поездки ребята друг друга не знали. Их собрал наш главный гид Григорий. Григорий Кочетков.

— Интересно, — Миша смотрит на нас с Костей оценивающе, — кто из вас с третьим разрядом?

Он это спрашивает уже вторые сутки, но в ответ мы только мотаем головами и отчаянно не признаёмся.

— Пожимают. Мотают, — Миша говорит отрывисто, хватаясь на кочках за ручку у крыши, — а потом…

«Бегут на Гору?» — хотел уточнить я, но не успел, подбросило, чуть язык не прикусил. Нет, Миш, не побегу. Не боись. Может, Костя? Костю я уже немного знал, мы с ним пару раз встречались на тренировках у Гриши в Крылатском. Костя побежать мог.

Лес становился реже, пастбищные загоны встречались чаще, за окном начинался мир гордых свободолюбивых пастухов-сюрюучу. Через час мучений въехали в долину горного ущелья. Дорога перестала ходить по краю пропасти, запестрели палатки («альпинистов, что ли, здесь столько?»), выросли деревянные домики, щитовые, даже каменные. На высоком берегу, на зелёной лужайке, рядом с двумя небольшими палатками, в которых жили две симпатичные женщины: Инна сорока пяти лет и Даша лет двадцати (они верно ждали своих ненормальных мужчин, которые зачем-то ушли в горы), мы разбили лагерь из трёх палаток. «Командирская» — аркой, для Григория и Александра, «шатёр» — для меня и Миши и небольшая одноместная — для Кости.

— Сто пятьдесят за палатку! — услышали мы. Девчонка лет восемнадцати с обветренным лицом и руками в цыпках, примчавшись на коне, уведомила нас, что и здесь товарно-денежные отношения никуда не подевались.

— Старший кто? — через плечо уточнил Гриша. Платить он не спешил, надо разобраться, что тут у них и как.

— Закурить есть? — девчонка заодно решила застрелить на курево.

Миша протянул сигарету. Сигарету Мише жалко, у Миши последняя пачка, брать с собой больше не стал, Миша бросает.

— Ахмет — старший, — сообщила ковбойша, подкуривая, — вечером будет.

— Вечером и заплатим… — Гриша принялся распаковывать многострадальный чехол, давая понять, что разговор окончен.

Расстроенная девчонка уехала, а мы продолжили оборудовать лагерь.

— Смотри, — Миша показал на гору, — яки!

Огромное стадо, штук двести, холёных красавцев, в основном чёрной масти, спускалось из-за перевала к реке. Многие коровы шли с телятами. Большой зверь. Величественный. Гималайский! В Непале як — скотина незаменимая, используют его для транспортировки грузов через высотные перевалы. Мяса шерпы-буддисты не едят, но молоко пьют, а потому делают и простоквашу, и сыр. Интересно, а как тут? Старый пастух Ибрагим, с которыми мы познакомились на источниках (куда отправились после позднего обеда), ответил на мой вопрос прозаически. «Мы их кушаем», — сказал он. Яки у них полудикие, не доятся, вещей не перевозят, пасутся сами, вся польза — красота и мясо. «Ощень вкусное!» — уточнил Ибрагим и, сменив тему яков, перешел к насущному: коронавирус, голосование за поправки в Конституцию и прочие столичные новости. «Пошли купаться! — хлопнул он меня по плечу, исчерпав своё политическое любопытство. — Ощень полезно! Семьдесят пять лет купаюсь, видал какой?» Я видал, но купаться не рискнул. Джилы-Су в переводе с тюркского «теплые источники», но в этих вода холодная. 17 градусов! Народ, однако, плещется в них с утра до вечера. Минеральная вода с примесью сероводорода. Эффективное средство подбодрить утомлённые городской суетой тела. Бальнеологический курорт бы там устроить, но пока только эти каменные домики-купальни, да и то наполовину разрушенные, наполовину загаженные. Впрочем, как везде на Эльбрусе. Разруха! Как обычно, разруха. И как обычно, в первую очередь в башке.

Пока купались, любовались яками, общались с местным населением, наступил вечер. Расправляя облака, солнце принялось укладываться в ущелье… Овцы, кони, коровы (яки ушли за гору), сбиваясь в стада на склонах, готовились ко сну. Лаяли собаки. Слышались щелчки кнута, мычание коров, блеянье овец. Это не горы, это пастораль какая-то! И тут из-за облаков вышел Эльбрус. Покрутился, прихорашиваясь, снял с вершин пару тучек, повернулся, и мы ахнули:

— Пик Ленина!

Аж сердце защемило, как похоже. Поменьше только. И сурков нет. Но есть суслики, но и они поменьше сурков. А так всё очень похоже…

Завтра мы уйдём на первую заброску. Без портеров, без техники, заносить всё будем с двух раз. Хорошая акклиматизация.

Акклиматизация в горах — первая вещь! А не то придёт горняшка* и всех обломает. Можно быть физически подготовленным, можно быть психологически мотивированным, можно быть здоровым как конь богатырский, а можно просто задохликом, но придёт горная болезнь и всех уравняет, как кольт. Жёстко, коротко и непререкаемо. Главный парадокс горной болезни — её искренняя любовь к марафонцам, айронменам и прочим триатлонцам. Их бесконечно выносливый, прямо скажем, конский организм привыкает длительное время жить на предельной нагрузке, и при подъеме на высоты выше 3000 метров не запускает адаптивный механизм. Считает, что высота — это тренировка такая. Высота увеличивается, нагрузка растёт, а привыкания не наступает. Высота снова увеличивается, нагрузка тоже, но привыкания всё нет. В какой-то момент происходит срыв… И совершенно здоровый, тренированный потенциальный восходитель сдыхает, и хорошо, если выражение останется образным. В общем, акклиматизация к высоте в горах — дело чрезвычайной важности! Лучше потратить запасной день на акклиматизацию, чем неакклиматизированным дожидаться погоды. В первом случае у вас даже в не очень хорошую погоду останется шанс взойти на вершину, тогда как во втором шансов нет вовсе. Особенно если вы на таком маршруте, как Эльбрус с запада…

Основных маршрутов для грешных на Эльбрус четыре.

Первый, самый простой и известный, обеспеченный высокогорными базами, оснащенный скоростными современными подъемниками, ратраками, снегоходами (не всё ногами), — маршрут с Поляны Азау, из Терскола, из долины реки Баксан, это маршрут с юга на Западную вершину Эльбруса (5642 метра).

Второй, длинный, туристический, технически простой, сумасшедше красивый, начинающийся из посёлка Эльбрус, — маршрут с востока.

Третий, «маршрут первопроходцев»⁶, с длинными высотными переходами, без вспомогательной техники и с минимальным количеством баз, выходом с поляны Эммануэля со стороны Пятигорска — маршрут с севера. Им традиционно заходят на Восточную вершину (5621 метр), но возможны варианты.

И четвёртый… Маршрут с запада⁷. Из ущелья реки Битюк Тюбе⁸, из аула Джилы-Су⁹.

«Маршрут восхождения на Эльбрус с запада — это самый экстремальный путь на Западную вершину Эльбруса. Здесь нет канатных дорог и ратраков, нет инфраструктуры, и по этому маршруту мало кто ходит».

«…здесь придётся в разы больше считаться с природными опасностями».

«Взойти на высочайшую вершину России и Европы по самому дикому и сложному маршруту — это испытание для избранных».

«Самая редкая и сложная экспедиция — восхождение на Эльбрус с запада, её предлагают только опытным альпинистам. По западному склону водят группы далеко не все гиды, поэтому таких придется поискать…»

Можно продолжать цитировать альпинистские сайты, всё и дальше будет в таком же духе. В общем, маршрут с запада — полная жопа для туристов-любителей и настоящий суровый альпинизм. И к акклиматизации должен быть соответствующий подход. А иначе…

…Утро. На траве и палатках роса. Обильная, плотная, густая, хоть пей. На всём, что открыто, лежит буквально слой воды. Но беспощадное солнце уже поднимается на востоке и скоро иссушит эту влагу. Горы ещё прячутся с ночи от раскалённого светила в лёгкой накидке жиденьких облаков. Река чиста и прозрачна, не шумит и не буйствует. Это днём, напившись талой эльбрусской воды, она станет мутной, грязной и возьмётся ворочать огромные булыганы. А пока идиллия…

Костя ушёл на источники. Косте источники нравятся. Они его бодрят. Остальные спят как суслики. Впрочем, сами суслики уже проснулись и играют в пятнашки. Скоро и наши поднимутся, и тогда начнётся суета. Сегодня — первый выход в горы. День заброски на 3500. Альпинистское «железо»* (ледоРубы, ледоБуры, кошки, карабины), альпинистские ботинки, верёвки и еда. 15—20 килограммов на брата.

Эти килограммы главная моя головная боль. Помню, на Килиманджаро у нас на двоих было два гида, повар, официант и аж семеро портеров! Хорошо ходить на Килиманджаро. И к базовому лагерю Эвереста хорошо, там всю поклажу несут шерпы. Здесь нет ни негров, ни шерпов, никого. И «хеликоптер нихт»¹⁰! А значит, всё на себе. Миша и Костя спокойны, им не впервой. «Если не можешь нести свои восемь килограмм, нехер тебе делать в горах, говорит Толгатыч», — делится со мной мудростью великого альпиниста Миша. Миша большой друг Василия Толгатовича Пивцова*, легендарного казахского альпиниста, восходителя на все четырнадцать восьмитысячников без кислорода (он даже на зимний К2 встать пытается, чего в мире никто ещё не делал). А Миша с Пивцовым дружит и ходит на Ленина и Хан-Тенгри. Такой вот у нас Миша.

Но про восемь килограммов Толгатыч, безусловно, прав… И восемь килограммов я готов носить хоть круглые сутки. Но тут же пятнадцать! А может, двадцать? Ладно, нечего плакаться… И, собирая рюкзак, я прихватил общественную верёвку. Если думать, что украл, — нести будет легче, народная мудрость. Хороший у нас народ, остроумный.

Вышли в десять.

До реки маршрут тропой идёт по альпийским лугам с небольшим подъёмом. Ходить по такой тропе можно целый день. Но река вносит разнообразие. Глубоко врезаясь в рельеф, она рассекает тропу, мчится и грохочет меж огромных валунов, стремясь закопаться и спрятаться от палящего солнца ещё глубже. В эту совершенно замечательную горную речку я и упал.

Там и шагнуть-то было чуть больше метра… Ну, может, метра полтора. И Григорий страховал. Но я заменжевался, выбирая, куда встать, засуетился… Камень под ногой поехал… И я, потеряв равновесие, грохнулся в бурлящий поток. Как два коршуна, кинулись гиды за мной, подхватили и буквально вытолкнули на берег, даже рюкзак не успел намокнуть, всего-то набрал воды в ботинки да руку ободрал и штаны намочил, в прямом (упал же в воду) и переносном смысле. «Кто ссыт, Валерий Павлович, — тот погибает!» — назидательно изрёк Гриша, выливая воду из своего ботинка. Я покивал, а про себя подумал, что-то я стал неуклюжий какой-то. На Севере-то я…

То же подумали яки. Стадом в пятьдесят рогатых они встретили нас на каменном плато за рекой. Сбившись в кучу, животные удивлённо взирали на странных пришельцев с большими горбами. Что тут делают эти глупые существа? Зачем пришли? Особенно вон тот… в сырых штанах… Он-то здесь зачем? Сами они сюда выбрались отдохнуть от назойливых насекомых. Растительность на высотах за 3000 метров скудная, не распасёшься, лишь небольшие островки жёлто-белых невысоких, но ослепительно-ярких ромашек, хаотично разбросанных, точно огромный солнечный заяц испятнал своими лапами серую каменистую долину.

Привал сделали у высохшего горного озера, хотелось пить и посидеть. «Недавно же была вода…» — бормочет Саша, вернувшись от иссохшего ручья с пустой бутылкой. Облизнув губы, мы молча надеваем рюкзаки и через сорок минут, преодолев пятидесятиметровый взлёт, выбираемся на живописную площадку. Крупный песок под ногами, в двадцати метрах разговорчивый ручей, валунник слева, валунник справа и коричневые скалы с заснеженными верхушками. Феерично! Наш лагерь номер один. Лагерь на 3500 метров.

Разгрузив рюкзаки, сняли ботинки для просушки, вскипятили воду, наделали чая и с блаженством принялись его пить. Акклиматизация же. Время нужно же. А тут тепло, ненавязчивый ветерок, чистое небо с редкими и низкими облаками. Ещё не высокие горы, но уже горы! И хорошо! Ах, как хорошо, Господи. И ботинки подсохли. И настроение отличное, рюкзак-то допёр! Хоть и упал в речку, но допёр. И теперь идти вниз. И с пустым рюкзаком.

Я сидел, шевеля пальцами голых ног, жмурился на солнышко, прихлёбывал чай, а мои коллеги спорили. Костя с Мишей спорят постоянно, развлечение у них такое. Миша с иронией называет Костю либералом, а тот в ответ Мишу патриотом. Спорят, но, как ни странно, почти всегда приходят к консенсусу. Мыслят похоже. Выпускники мехмата МГУ. Одна школа. И оба апологеты «Русского стиля управления»¹¹ Александра Прохорова. Мысли у наших мехматовцов всегда неординарные, образы яркие, выводы оригинальные. Аналитик и предприниматель. «Либерал» и «патриот». Впервые в горах я больше молчу, чем говорю. Я внимаю. Честно говоря, любопытное для меня состояние.

Григорий кипятит воду, заваривает свежий ягодный чай и слушает. Я пью чай и слушаю. Лишь наш второй гид Александр не интересуется этими замечательными спорами. Саша увлечённо фотографирует. Он у нас художник! У него потрясающие фотографии, и все мы у него их клянчим.

…На обратном пути река снова преподносит сюрприз. От теплой погоды и бурного таяния в верховьях на леднике — она распухла, разогналась и выглядела теперь устрашающе. Место, где мы и так не очень удачно переправились, стало совсем непроходимым. Саша осмотрел реку, берег, почесал затылок, решительно снял ботинки и штаны и, стоя в потоке, принялся страховать нас на переправе.

На базу вернулись к шести. Жрать хотелось, как из пушки! Целый день один чай. И тут соседки преподнесли нам борщ с мясом! Вах! Вот сюрприз! Откуда? Соседки — вегетарианки, мы это узнали ещё вчера: тогда почему в борще мясо? Для нас специально? Да ладно!

Оказалось, варили не они. В долине много разного народа (те самые палатки и деревянные домики) — едут на источники пожить, взбодриться, побродить в предгорьях, набраться красоты. Кто-то закончил процедуры, отчалил и оставил борщ. С мясом! И это стало для нас подарком.

Другим «подарком» стало известие, что со всей этой багажной чехардой у Гриши пропали кошки. «Не помню… — сокрушался Григорий. — Куда же… Положил же! Сюда же!» — тряс он пресловутый лыжный чехол. Гид без кошек на техническом маршруте? Не бывает. Решили идти на склон ущелья, на точку, где, по слухам, ловит Мегафон, и громко кричать HELP, чтобы подвезли кошки. На связь отправились Костя, Саша и Гриша. Мы с Михаилом ушли купаться в источнике, у нас в телефонах сплошной МТС, нам ловить там нечего.

К девяти почти стемнело. Парни не возвращались. Мы с Мишей лежали в палатке и ждали. Сначала ждали, потому что должен же быть ужин. (Сами ещё не освоились в продуктах и горелках.) Потом ждали парней, потому что начали волноваться. Потом просто ждали. Когда окончательно стемнело, я вылез из палатки и пошёл забирать свой телефон, который отдал нашему Ахмету на зарядку (он к ночи обычно включает генератор), заодно посветить фонариком. Вышел — и тут же подвергся нападению ночных бабочек. Безумные насекомые сотнями летели к фонарю на голове и полностью облепляли лицо. Фонарь пришлось выключить. Поработать маяком не получилось.

— Обалдели бабочки, — доложил я Мише, вернувшись в палатку, — чуть не сожрали!

— Пацанов не видать? — спросил он, оторвавшись от книги в телефоне.

— Не видать, — ответил я и лёг, уставившись в тёмный потолок палатки.

— И ужина не будет, — через минуту добавил я, словно это была самая важная новость.

Парни вернулись к одиннадцати, когда мы уже спали.

Михаил.

Высокий, поджарый, лысый. С бойцовским характером и душой оптимиста, он всегда улыбается. Называет себя сыном корейского народа, кто-то у него в бабушках-дедушках выходец из Страны утренней свежести.

— Миша, кто ты?

— Я? Я отец двоих детей, спортсмен, альпинист, предприниматель. 38 лет. Счастлив в браке.

— Откуда ты?

— Родом из Советского Союза. Родился в Ташкенте, детство провёл на Украине, юность и отрочество в Москве и Подмосковье.

— А в какой семье?

— В семье атомных энергетиков.

— Серьёзно?! А по образованию и специальности кто ты?

— По образованию математик, закончил мехмат МГУ. По специальности… Я говорил, предприниматель.

— А как ты оказался в горах? Что они для тебя?

— В горах — случайно. Поехал в 2011-м в Непал на трекинг в поисках экзотики и отвлечения и случайно забрался на Мера пик¹². На 6400 случайно. И увлекся. Очень понравилось. А теперь горы важная часть моей жизни. Отличная возможность для внутреннего диалога. Место встречи с единомышленниками. И наиболее безопасный способ расширить собственные границы, прикоснувшись к границе жизни и смерти. Загнул, да?

— Да нет, нормально. А можешь вспомнить какой-нибудь яркий, запоминающийся случай в горах?

— В горах все случаи яркие, там вся жизнь яркая. Или всю жизнь надо рассказывать, или уже умолчать.

— Хорошо… А какое у тебя впечатления от этого восхождения.

— От нашего восхождение на Эльбрус с запада? Поход запомнится прежде всего компанией. Участники все такие разные. Интересные, наполненные смыслом и своей правдой люди. При этом сумели обойтись без единого конфликта. Да и сам маршрут — красивый, в меру трудный. Я доволен проделанной работой.

–…Сколько метров в секунду? Приём! — Инна хмурится, на связи её сумасшедшие мужчины, которые зависли где-то в районе 4400.

— Семьдесят… — хрипит в ответ рация. — Приём….

— Сколько?!

— Да фигня это! — врывалось у Михаила.

— Быть не может! — присоединяюсь я. И тут все начинают говорить разом.

— Нет такого прогноза! — Костя, хлопает себя по карманам, разыскивая распечатку, которую он нам всем показывал вчера.

— Слушайте, если и правда семьдесят, то даже спасы начинать поздно… — Саша оценивает информацию профессионально.

— Семьдесят метров в секунду — это… двести пятьдесят километров в час! — пересчитывает Григорий. Это он пошёл договориться по рации на счёт кошек. Вчера ребятам не удалось ни до кого дозвониться, кто бы мог привезти кошки хотя бы в Хурзук. А у соседей дует. Сильно…

— Что ж, они врут, что ли?! — ещё больше раздражается Инна.

— Не врут! Перепутали! — успокаивает Костя. — Смотрите… — Он показывает свою бумагу. — Семьдесят километров в час у них… километров в час, а не метров в секунду…

Источник всей путаницы Mountain Weather Forecasts¹³. Сайт даёт прогнозы по ветру в непривычных для нас километрах в час. А ещё — ну уж так устроены люди — показания всегда «слегка» завышаются. И ветер — ураган, и мороз — кровь в жилах стынет, и наклон горы — вертикальный! Да не… отрицательный наклон! Вот так нависает! А позже выясняется, что ветер всего 15 метров в секунду и температура — 5, а наклон не больше 35 градусов. Но там, на горе, всё по-другому…

— Погодите, семьдесят километров — это что-то около двадцати метров в секунду, — продолжает пересчитывать Гриша.

— И двадцать метров до фига! Не восходительная погода, — резюмирует Александр.

Безумный ветер поднялся ещё в двенадцать. И ночь буянил в ущелье, как пьяный мужик в кабаке. Всё свалил, перевернул и наколенники мои забрал. Я сдуру вывесил их просушиваться на трекинговые палки, а он, зараза, взял и унёс. Что теперь делать с правым коленом? Ума не приложу. Растянуто оно. На тренировке перед отъездом переусердствовал. Говорят же умные люди, перед Горой лежи на диване и не отсвечивай! Нет, я решил улучшить показатели… А сегодня снова пятнадцать килограммов! А ещё… Это я только утром обнаружил — бом-брам-стеньгу мне в ухо! — вчера я обратно принёс кошки! И сегодня их опять тащить наверх. Целый килограмм! «Кошки Иры Абдыевой»… ё! (Кошки я взял у своего замечательного друга Ирины Абдыевой, с которой вместе поднимался на Демавенд в 18-м, у неофитов в альпинизме и горном туризме снаряжение распределённое, снарягу на Гору часто собирают по друзьям и знакомым.)

Для коленок в аптечке сыскался эластичный бинт. Только как его приспособить? Так? Или эдак?

— Держи! — услышал я. Костя протягивал свои наколенники. — Они мне всё равно до Безенги¹⁴ не потребуются.

— Костя…

— Всё нормально! Тебе нужнее.

«Спасибо, Костя. Вот спасибо тебе, дорогой», — радовался я, натягивая наколенники.

Час собирались, а погода продолжала мутить. Ветер то стихал, но тогда приходил дождь, то снова начинался, то опять заканчивался, и тогда дождь начинался прямо в солнце, раскрываясь радугой… Свистопляска какая-то! Вышли ближе к полудню, торопиться всё равно некуда, идти в один конец.

Кстати, кошки для Григория парни с Горы таки пообещали. Во втором лагере на 3900. Они туда спустятся, а мы поднимемся.

Снова альпийские луга… Снова каньон. Река. (На переправе Саша забрал у меня рюкзак, и в этот раз всё прошло без эксцессов.) Снова каменная пустыня и взлёт перед лагерем… И тут неожиданно я выдохся. Вчера поднялся нормально, а сегодня сдох. Не выдержал темпа и сел. «Это всё „кошки Иры Абыдевой“, эт я точно знаю!» — с досадой думал я.

— Бросайте рюкзак, Валерий Павлович! Я потом заберу, — предложил Гриша, когда остальные ушли вперёд. Мы с ним сидели на камнях, и я молитвой и медитацией восстанавливал дыхание и сердцебиение.

— Не-е-е-ет… — помотал головой я. Сделал пару вздохов, поднялся и медленно пошёл наверх. Альпинист настоящий…

И в этом моменте я осмелюсь спросить, а что, собственно, такое — настоящий альпинизм?

Это когда заштатная трёхтысячная вершина в разы круче Эльбруса с юга (!) и Килиманджаро откуда угодно¹⁵? Потому что в разы сложнее? Как Белалакая¹⁶ сложностью 3Б* против бескатегорийного Демавенда¹⁷. Для туриста-любителя Демавенд — высочайший вулкан Азии, а Белалакая для него «просто» гора на Домбае, красивая, но совсем не трекинговая, а значит, неинтересная.

А ещё в Советском Союзе, помнится, альпинизмом занимались кандидаты наук, доктора, доценты, профессора и даже целые академики! Например, Евгений Игоревич Тамм (сын лауреата Нобелевской премии Игоря Тамма), заведующий сектором физики высоких энергий ФИАН и начальник первой Советской Гималайской экспедиции 1982 года.

А ещё, мне рассказывали, чтобы сходить на Эльбрус с юга (первый маршрут, самый простой), в те годы нужно было сначала заработать второй разряд по альпинизму, исходив не один десяток гор поменьше, пройти отбор по здоровью, получить рекомендацию от комсомола и только тогда… Потому что количество мест в высокогорном лагере Гара-Баши («Бочки»)¹⁸ в бамовских бочках строго ограниченно.

А ещё Памир и почётное звание «снежный барс», которое считалось почти таким же крутым, как «лётчик-космонавт».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

УАЗ-2206 и др. — семейство советских и российских полноприводных грузопассажирских автомобилей повышенной проходимости, производимых на Ульяновском автомобильном заводе. Серийный выпуск УАЗ-452 начат в 1965 году.

2

Хурзу́к (карач.-балк. Хурзук эл (ь)) — аул в Карачаевском районе Карачаево-Черкесии.

3

Хан-Те́нгри (кирг. Кан-Теңири, каз. Хан Тәңірі) — пирамидальный пик на Тянь-Шане на хребте Тенгри-Таг на границе Киргизии, Казахстана, и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Высота — 7010 метров (с ледником). Название в переводе с тюркского означает Повелитель неба.

4

Пик Корженевской — гора высотой 7105 м в северной части хребта Академии Наук, в 13-ти километрах к северу от пика Исмоила Сомони (бывшего пика Коммунизма). Является одним из пяти семитысячников бывшего СССР.

5

Пик Исмои́ла Сомони́ (тадж. Қуллаи Исмоили Сомонӣ, прежние названия — пик Сталина, пик Коммунизма) (7495 м) — высочайшая вершина Таджикистана, самая высокая точка бывшего Советского Союза.

6

Первое успешное восхождение на Эльбрус было совершено в июле 1829 года в ходе военно-научной экспедиции под руководством генерала Г. А. Эммануэля, начальника Кавказской укрепленной линии.

7

Прим. автора. Нужно понимать и не путать вершины и маршруты. У Эльбруса две вершины: Западная и Восточная. На любую из них можно подняться любым из маршрутов. И даже сделать нестандартный проход, поднявшись с запада (по западному маршруту) на Восточную вершину, если это зачем-то будет нужно.

8

Битюк-Тёбе-Кол — горная речка в Карачаево-Черкесии; является правым истоком р. Уллу-Хурзук (басс. р. Уллу-Кам); берет начало с западных склонов г. Эльбрус, из-под перевала Балк-Баши. Гидроним переводится с тюркского как «ущелье у высокой (великой) вершины».

9

Джилы-Су (Джилы Суу — тёплая вода). Существует два Джилы-Су. В Зольском районе Кабардино-Балкарии, на северном склоне Эльбруса. И в 18-ти километрах от посёлка Хурзук в Карачаево-Черкесии, на западном склоне. В тексте упоминается именно западный Джилы-Су.

10

Анекдотический случай на Кавказе, на Эльбрусе. Совместная русско-немецкая группа альпинистов на середине маршрута попадает в непогоду. Начальник группы, немец, бывалый (но не в наших горах) альпинист, решает снять группу с маршрута. Он (немного зная русский) связывается по рации с МЧС и просит прислать за ними вертолет (буржуй, ну что возьмёшь?). Ему по рации, естественно, подробно объясняют дальнейший план действий, куда идти, как… Расстроенный, он идет к группе и произносит фразу, надолго ставшую символом полной безысходности: «Хеликоптер нихт! Попистофали…»

11

Книга «Русский стиль управления», А. Прохоров.

12

Мера пик — вершина, расположенная в Гималаях, в районе Сагарматха (Непал, долина Хинку). Высота вершины 6.476 метров.

13

Mountain Weather Forecasts — погодный сервер: https://www.mountain-forecast.com

14

Безенги — альпинистская учебно-спортивная база в Безенгийском ущелье на территории Кабардино-Балкарского государственного высокогорного заповедника.

15

На Килиманджаро тоже есть маршруты высокой категорийности, но самые известные, «классические», категории не имеют.

16

Белалака́я («опоясанная белым») — вершина западной части главного хребта Большого Кавказа. Своим названием обязана слоям белого кварца, которые прорезают скальные стены. Высота — 3861 метр.

17

Демаве́нд, также Дамава́нд — спящий стратовулкан в горном хребте Эльбурс (Альборз), на севере Ирана, в южной части остана (провинции) Мазендеран. Достигает 5671 метров над уровнем моря и имеет диаметр около 20 километров.

18

Гара-Баши (Гарабаши), «Бочки» — высокогорная база на высоте 3780 на южном склоне Эльбруса.