Красный шайтан

Валерий Ковалев (2021)

Культовый фильм «Белое солнце пустыни» смотрели все. Все помнят сюжет и героев, а многие фразы стали крылатыми. Однако мало кто знает, что один из персонажей был не вымышленным. Прототипом начальника таможни Верещагина стал Михаил Дмитриевич Поспелов. И он прожил жизнь куда более длинную, более счастливую и более героическую, чем его экранный персонаж. «Красного шайтана» боялись все бандиты, басмачи и контрабандисты, его уважал весь Туркестан. Вся его яркая биография — это история настоящего патриота, настоящего русского офицера, история героической жизни, которая закончилась хорошо. И написана она не просто писателем, мастером художественных биографий, автором таких книг, как «Чистильщик», «Диверсанты», «Морской ангел». Автор к тому же приходится родственником главному герою книги М. Д. Поспелову… Книга рекомендована для чтения лицам старше 16 лет.

Глава 5. В крепостном гарнизоне

Состав, шипя паром, втянулся на вокзал, проводники, протерев поручни, встали у вагонных дверей, пассажиры, в их числе Поспелов, спустились на перрон.

Был он в лихо заломленной фуражке, парадно-выходном мундире с золотыми погонами и при шашке, в руке кожаный чемодан. Пропустив толпу, он поставил чемодан у ног, вынул портсигар, закурил и неспешно проследовал к стоянке у вокзала. К офицеру тут же подкатила коляска, сел в нее и приказал возчику:

— В крепость!

Вокзал остался позади, открылся город Либава^[39]. Он производил благоприятное впечатление: разных эпох каменные дома, в несколько этажей общественные здания, тротуары и брусчатка на улицах. По ним туда-сюда сновали прохожие, катили телеги с фаэтонами, имелось множество магазинов с лавками, всяческих мастерских и трактиров.

Миновав площадь с пятиглавым собором и летний, в багряных листьях сад, доехали до окраины, застроенной деревянными домишками, откуда открылась громада крепости, считавшейся одной из лучших в Европе. Она занимала обширную территорию (не меньше города), к главным воротам через реку тянулся мост, охраняемый двумя часовыми, рядом находилось караульное помещение.

Извозчик натянул вожжи — тпру! Михаил расплатился и, прихватив чемодан, сошел. В караулке доложился дежурному офицеру, тот проверил его бумаги и закрутил телефонную ручку.

— Докладывает прапорщик Епифанцев! На посту подпоручик Поспелов. Прибыл для прохождения службы в шестой полк. Слушаюсь! — повесил трубку на рычаг.

— Позвольте спросить, что заканчивали? — поднял на Поспелова светлые глаза.

— Тифлисское пехотное училище.

— А я Могилевскую школу прапорщиков, — встал, — Гриневич Борис Станиславович.

Протянув друг другу руки, крепко пожали, завязался разговор.

Минут через пять открылась дверь, появился стройный поручик с витым аксельбантом на плече.

— Вы Поспелов?

— Я.

— Адъютант командира полка Ляпишев Игорь Николаевич, — дернул головой. — Пройдемте со мной. А ты, — кивнул одному из подсменных солдат, — захвати чемодан поручика.

— Слушаюсь, ваше благородие!

Вышли втроем из караулки, пошагали по мосту в сторону ворот. Под его аркой стоял второй пост, вытянувшийся при подходе офицеров во фрунт. За стенами оказался просторный, серого булыжника плац, на котором маршировала рота солдат, по окружности — две длинных, красного кирпича казармы, а в дальнем конце — трехэтажный особняк со стрельчатыми окнами и растущими перед фасадом елями.

Зашли в высокий вестибюль (там тоже сидел дежурный), Ляпишев приказал солдату поставить чемодан и ждать, а сам вместе с прибывшим поднялся в приемную полкового командира. Тот сидел в своем кабинете за столом под портретом Государя Императора, просматривая какие-то документы. На вид лет пятидесяти, грузный, с окладистой бородой и орденом Святой Анны 1-й степени на шее.

Пройдя несколько шагов вперед, Михаил вытянулся и щелкнул каблуками:

— Ваше превосходительство! Подпоручик Поспелов прибыл для прохождения дальнейшей службы!

— Садитесь, подпоручик, — милостиво кивнул полковой командир, указав рукой на один из стульев (адъютант вышел, тихо прикрыв дверь). — Значит, выбрали службу у нас? Похвально, похвально, — пророкотал густым басом. — Полк учинен самим Петром Великим и отмечен в сражениях, так что состоять в нём большая честь. Примите полуроту в первом батальоне. Засим не задерживаю, Игорь Николаевич определит вас на постой, завтра на службу.

— Разрешите идти? — встал подпоручик.

— Идите.

— Слушаюсь! — вскинул к фуражке руку, четко повернулся и вышел из кабинета.

— Куда назначены? — поинтересовался адъютант.

— В первый батальон, командовать полуротой.

— Ясно, а теперь пойдемте со мной, определю вам жильё в крепости.

По дороге он рассказал, что холостые офицеры, как правило, обретаются здесь в гостинице, но могут снимать жильё в городе.

— Рекомендую здесь, условия неплохие, да и ходить туда-сюда не придется.

Гостиница оказалась за вторым арочным переходом позади штаба, в сером флигеле с черепичной крышей, дальше виднелись ещё какие-то строения. Поднявшись на крыльцо, прошли в левую часть коридора, остановились у одной из дверей. Адъютант вынул из кармана ключ, провернув в скважине:

— Милости прошу.

Комната была небольшая, в одно окно. С узкой, заправленной солдатским одеялом койкой, шкафом в углу, столом, двумя стульями и рукомойником за перегородкой.

— Обстановка, конечно, спартанская, — раздернул занавески на окне Ляпишев. — Но жить можно.

Когда, передав ключ от комнаты, он ушел, Михаил открыл чемодан и определил вещи в шкаф, туалетные принадлежности — на полку. Проверил белье на койке — оно было свежее. Затем вышел в коридор, где встретил смуглого офицера, чем-то похожего на Пушкина.

— О! Да вы никак новый жилец, — округлил тот глаза. — Прапорщик Вербицкий.

Познакомились ближе. Узнав, что Михаил прибыл из училища и назначен в первый батальон, Вербицкий весело рассмеялся:

— Так и я в нём, утром вернулся из отпуска. Как вам наша твердыня?

— Пока не ознакомился.

— Могу выступить гидом.

— С удовольствием, только запру комнату.

Когда оба вышли из гостиницы, Вербицкий сопроводил Поспелова к центру крепости, где на зеленой лужайке высился собор. Построен он был в византийском стиле с боковыми нефами, большой абсидой и величественным куполом, венчаемым георгиевским крестом.

— Оттуда наилучший обзор, — пояснил спутник, — иначе придется ходить до вечера.

Сняв фуражки, вошли в пустой гулкий зал, украшенный богатой росписью. В храме теплились свечи, а со стен смотрели лики угодников. Оба перекрестились, по узкой лестнице поднялись на колокольню, откуда открывался чудесный вид. Широкий Буг с берегами, поросшими лесом, расцвеченными первыми красками осени, а в небе с неярким солнцем — журавлиный клин.

— Ну что же, приступим, — сказал Вербицкий. — Итак, наша крепость состоит из цитадели, где мы собственно находимся, и трех защитных укреплений, протяженностью в шесть километров. Стены цитадели двухметровой толщины, в ней пятьсот казематов, рассчитанных на двенадцать тысяч человек. Центральное укрепление находится на острове, образованном Бугом и двумя рукавами его притока Мухавца, — показал пальцем.

— С этим островом, — продолжил, — подъёмными мостами связаны три искусственных острова, образованные Мухавцом и рвами. На них находятся укрепления: Северное — с четырьмя куртинами и вынесенными равелинами, Западное — с вынесенными люнетами и Южное — с аналогичными люнетами. Кроме того, как видите, фортеция обнесена десятиметровым земляным валом с встроенными казематами.

— Получается, кроме нашего полка здесь имеются и другие? — внимательно выслушал Поспелов.

— Да, ещё четыре. В случае мобилизации они разворачиваются в пехотную дивизию.

В это времени со стороны штаба мелодично просигналил рожок.

У папеньки, у маменьки

Просил солдат говядинки.

Дай, дай, дай.

— в унисон пропел Вербицкий, и молодые офицеры рассмеялись.

— Ну что, — сказал он, — пора подкрепиться. Кормимся мы в офицерском собрании, но можно брать обеды домой. Кстати, когда будете присматривать денщика, рекомендую хохла. Они домовитые.

— Учту, — ответил Поспелов, и оба начали спускаться.

Со следующего утра началась служба. Батальонный командир подполковник Николаев представил новичка офицерам, и тот принял полуроту. В ней было два взвода по сорок человек во главе с унтер-офицерами и отделенными.

Начались строевые занятия на плацу: отрабатывали строевой шаг, повороты на месте и в движении. Фельдфебель его подразделения Галич зычно отдавал команды, подпоручик шел рядом, не вмешиваясь.

Спустя два часа, после короткого перерыва перешли к гимнастике. Выполняли упражнения на брусьях, подтягивались на перекладине и лазали по канату. У одних получалось лучше, у других не вполне.

— Всем смотреть как надо! — расстегнул подпоручик портупею с шашкой, передал её Галичу и шагнул к брусьям. Встав между перекладинами, подпрыгнул, обхватив жерди ладонями, сделав широкий мах, выполнил стойку на предплечьях и соскок. Перешел к турнику. Подтянулся два десятка раз, в завершении расставил ноги и поднялся на руках вверх по канату.

— Уразумели, сучьи дети? — пророкотал Галич, возвращая офицеру шашку.

— Оставить фельдфебель! Не сметь оскорблять.

— Виноват, ваше благородие, — побагровел тот щеками.

После обеда занятия продолжились в казарме, где изучали устав. Рядовые сидели группами на скамейках, перед ними взводные.

— Что есть часовой? Маркин, отвечай, — ткнул пальцем старший унтер-офицер Духно в ближнего.

— Часовой есть лицо неприкосновенное, — рядовой вскакивает со скамьи.

— Почему?

— До него нихто не может прикоснуться.

— А еще?

Маркин морщит лоб и закатывает глаза, не знает.

— Садись, дурак. Что есть часовой? — тычет во второго.

— Часовой есть солдат, поставленный на пост с оружием в руках, — встав, четко рапортует тот.

— Для чего?

— Штоб не спал, не курил и отдавал честь господам проходящим офицерам.

— Молодец, Иванков, садись. А ты вникай! — грозно косится на Маркина.

За неделю Поспелов познакомился со всеми офицерами роты и начал различать лица своих солдат. А еще подобрал денщика, но советом Вербицкого не воспользовался. Им стал солдат третьего года службы по фамилии Чиж, родом из его мест, в прошлом студент духовной семинарии.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

39

Либава — ныне Лиепая, город на юго-западе Латвии, на побережье Балтийского моря.