Хозяин черной жемчужины

Валерий Гусев, 2009

Братья Дима и Алешка очень подружились с новым преподавателем биологии. Вадим Иванович Кореньков был почти профессором, а потому человеком очень рассеянным. Алешке даже пришлось взять над ним шефство, чтобы Кореньков не ходил в разных ботинках и не завязывал галстук наизнанку. Но вот однажды у Вадима Ивановича случилась по-настоящему серьезная неприятность. Пропала Черная Марго – уникальная искусственная жемчужина, результат научного открытия. Ее украли? Или забывчивый ученый сам положил жемчужину неизвестно куда? Алешка с Димой твердо решили найти пропажу…

Глава II

«Конфетолог»

Честно говоря, нас с Алешкой эти подлые кражи в общем-то не очень заинтересовали. Алешка, правда, время от времени сердито ворчал: «Какие же они гады! Да, Дим?» Но ворчал все реже и реже. Только иногда спрашивал у папы, как «наш Павлик» расследует эти кражи. «Как надо», — коротко отвечал папа. У него было много других, более важных дел. Да и у нас тоже — заканчивалось полугодие, близились зимние каникулы. Нужно было срочно исправлять двойки на тройки с минусом и четверки на пятерки с плюсом.

И вот тут-то мы с Алешкой совершенно неожиданно оказались замешанными в эту историю с квартирными кражами на юбилеях, свадьбах и похоронах.

Началось это все, правда, очень невинно. У нас заболела Маргарита Павловна (Королева Марго), преподаватель биологии. В наше время в разгар учебного года попробуйте найти нужного школьного учителя. А наш директор Семен Михалыч нашел. Как бывший строевой офицер, грозный полковник, он не мог оставить «два старших взвода» в конце полугодия без преподавателя биологии. И он его где-то достал. И не простого, а почти профессора из какой-то академии.

Этот новый учитель Вадим Иваныч Кореньков совсем, однако, не был похож на профессора. Правда, я настоящих профессоров живьем еще ни разу не видел. Не попадались они мне на моем жизненном пути. Они мне попадались только в книгах и на экране. И я всегда представлял себе профессора в виде пожилого человека, осанистого такого, с басовитым голосом, с широкой бородой или с широкой лысиной. Такой настоящий профессор всегда снисходительно обращается к своим коллегам со словами «батенька мой»:

«Вы, батенька мой, напоминаете мне упрямого осла! И отнюдь не длинными ушами».

А вот Кореньков еще не был похож на настоящего профессора. Он был молод. Он был худенький, вроде нашего Алешки. Лысины у Коренькова тоже не было, он ее еще не вырастил. А вот борода все-таки была. Не осанистая, правда. Бороденка такая жиденькая, в три-четыре волосинки. Когда мы встречали его на улице, мне всегда казалось, что ее вот-вот сдует с подбородка легким ветерком. И Кореньков бросится ее догонять, как улетевшую шляпу.

Наш класс принял Вадима Иваныча хорошо. И в первый же день он получил у нас прозвище Вадик. Он нам понравился, потому что умел не только интересно говорить, но с интересом нас слушать. У взрослых — это редкий дар.

И несмотря на молодость, Вадик был похож на настоящего ученого: много знал, был очень вежливый и очень рассеянный. Один раз достал из кармана авторучку и попытался ею причесаться. В другой раз попытался расческой вместо авторучки запись в журнале сделать. В третий раз мы заметили, что у него в ботинках шнурки разного цвета. Но мы почему-то его рассеянностью в своих интересах не пользовались.

В первый же день Вадим Иваныч, проверив мои знания, оставил меня после уроков на дополнительные занятия. У меня с биологией особые отношения. Точнее — взаимная неприязнь. Не то что у Алешки. У него отношения с флорой и фауной прекрасные. Особенно с фауной собачьей, полное взаимопонимание. Он с собаками сходится, как с хорошими людьми, — легко и быстро. И он, конечно, пришел в кабинет биологии, потому что уже пронюхал, что новый учитель тоже любит собак. «Самые хорошие люди, — как-то сказал Кореньков, — это дети и собаки».

С детьми у него все ясно — сто студентов и два наших класса. А вот с собаками?

— А у вас какие собаки? — сразу же спросил его Алешка.

— А никаких, — ответил Кореньков, приласкав ладонью свою нежную бородку. Как лысенькую таксу.

Алешка удивился безмерно:

— А… почему?

— А потому. Потому что мне приходится часто и надолго уезжать в экспедиции. И очень далеко.

— За границу, что ль?

— Что ль за границу. На всякие океаны — Индийский, Тихий, в Атлантику. С кем же я собаку оставлю?

— Я вам сочувствую, — сказал Алешка. — У вас, что ль, никаких домашних животных нет?

— Почему нет? Рыбка есть, курица, Черная Марго.

— Тогда еще ничего, — вздохнул Алешка. — С курицей не скучно.

Но он немного ошибся. Курица и рыбка «жили» в холодильнике, а Черная Марго — в баночке из-под крема. Но все это мы узнали позже.

— А у тебя какая домашняя собака? — спросил Вадик Алешку.

— А у меня разные. У меня их полно. Целое стадо. Штук двадцать.

Кореньков недоверчиво улыбнулся. Но Алешка не фантазировал. Он говорил правду. У него в подчинении была целая стая бродячих собак. Они достались ему как бы по наследству.

Когда-то в нашем парке, в самой его глубине, образовался лагерь бездомных людей. Они там построили себе полиэтиленовые шалаши и варили на кострах пищу. И с ними дружно жила стая бездомных собак. Поэтому в глубине парка все время что-то дымилось и все время слышался заливистый лай.

Потом бездомных людей забрали в какой-то приют, а собаки остались. Они были довольно смирные, и наши окрестные пенсионеры их подкармливают. Но вот что интересно. Наш Алешка редко их кормил, так, иногда стащит у мамы пригоревшую котлету — попробуй напасись на такую ораву, но собаки полюбили именно его. Может, потому, что он с ними разговаривает по-человечески. Сядет на скамейку и что-нибудь им заливает, а они сидят напротив полукругом и внимательно слушают. Помахивают хвостами и улыбаются во все свои белозубые пасти.

А иногда, когда они долго с Алешкой не видятся, начинают скучать. И приходят всей стаей к нашему подъезду. Усаживаются полукругом и поднимают дружный лай. Во дворе наступает паника.

— Алешка! — кричит мама. — Уводи свою стаю!

Алешка выходит из подъезда, собаки бросаются к нему, окружают, ластятся. А потом дружно шагают за ним в парк. Так что, похвалившись своими собаками, он не соврал и не преувеличил их число.

В общем, Алешка быстренько подружился с профессором Кореньковым, и тот даже попросил Алешку позаниматься со мной по нескольким темам. А дома Алешка важно сообщил:

— У Димки профессор появился. Собачник без собак. Но с курицей. Мы с ним будем Димку обучать.

— Барьеры брать? — усмехнулась мама. — Или апорт таскать?

— Он не по собакам профессор, — объяснил Алешка. — По всяким наукам. Кореньков его фамилия.

— Кореньков? — переспросил папа. — Молодой такой? И бородка вроде кисточки для бритья?

— Ты его знаешь? — удивилась мама.

— Знаю, — кивнул папа. И загадочно добавил: — Известный конхиолог.

— Конфетолог? — не понял Алешка. — Конфеты изучает?

— В какой-то степени, — улыбнулся папа.

— Хорошая работа, — Алешка облизнулся.

— Конхиолог изучает раковины. Морские и пресноводные.

— Да… — Алешка сразу потерял интерес к конхиологии. И немного завял. — Надо же…

Тут дело еще в том, что наш Алешка с этой… конфетологией уже сталкивался. Я, кажется, рассказывал, что мы с папой путешествовали по Тихому океану. Папа там разыскивал одного крупного международного жулика, а мы ему помогали. И вот на одном острове Алешка ухитрился обменять свои валенки на раковину тридакны. В подарок своей однокласснице, она его очень об этом просила.

Подарок Леночке здорово понравился. Она была от него без ума. И ее родители тоже. Потому что эта самая тридакна была размером с хорошую будку для сенбернара. Алешка в ней свободно помещался (в раковине, а не в будке) на корточках…

…Тридакна вернулась к нам. Мама затосковала. Алешка посоветовал ей подарить гигантскую раковину подруге Зинке на день рождения.

— Это жестоко, — сказал папа.

— Это справедливо, — обрадовалась мама. — Зинка мне на день рождения подарила пылесос, который так ни разу и не заработал.

Раковину подарили Зинке. Она сначала пришла в восторг, а потом не только перестала заходить в гости, но даже и звонить.

— Хоть какая-то польза от твоей раковины, — сказала мама Алешке.

Вот такая была история. Вспомнив о ней, мы посмеялись, а папа подначил Алешку:

— Конхиолог изучает не только обычные раковины, но и жемчужницы.

— Это которые драгоценный жемчуг делают? — спросил Алешка.

— Они самые. У Коренькова очень хорошая коллекция жемчуга. Одна из лучших в мире. Некоторые из его жемчужин даже занесены в специальные каталоги.

Но Алешку коллекционирование жемчуга явно интересовало меньше, чем производство и потребление конфет.

— Я, собственно, и познакомился с вашим будущим профессором из-за его коллекции. — Папа помолчал, вспоминая, чему-то улыбнулся: — Он очень рассеянный.

— Ты тоже, — сказала мама. — Я недавно нашла твои очки в холодильнике. Для полковника милиции это непростительно.

— Полковники милиции, — не смутился папа, — такие же люди, как и все.

— Только немножко лучше, — поддержал его Алешка.

Мама не стала спорить. Ей было интересно послушать про еще одного рассеянного человека. Да не простого, а «жемчужного» профессора.

— Я с ним познакомился в прошлом году, — сказал папа. — У него пропала из коллекции самая большая и ценная жемчужина. По кличке Черная Марго.

— И кто ее украл? — спросила мама.

— Да никто ее не крал. — Папа усмехнулся. — Он все время перекладывал ее с места на место. Ну и забыл, где ее в последний раз спрятал.

— В холодильнике? — «догадался» Алешка.

— А вот и нет!

— В духовке? — еще раз попробовал угадать Алешка.

Папа покачал головой.

— Я знаю! — воскликнула мама. — В стиральной машине!

— Холодно, холодно, — подначил ее папа. — Хотите подсказку? Намек дам. Кореньков обнаружил жемчужину, когда пил чай.

— В бачке унитаза? — ляпнул Алешка и поспешно поправился: — В сахарнице!

— Угадал! Молодец! Точнее, он нашел ее в чайной чашке. Прятал в сахарнице, зачерпнул ложечкой вместе с песком и бухнул в чашку. И чуть не проглотил.

— Да, — вздохнула мама. — Это вам не очки в холодильнике.

— Ну и проглотил бы, — отмахнулся Алешка. — Не так страшно.

— Что ты имеешь в виду? — спросил папа.

— То самое! Что ты подумал.

— Алексей! — мама схватила его за ухо.

— А что? Не так, что ли?

— Отпусти его, — сказал папа. — Он больше не будет.

— Конхиологи! — с обидой высказался Алешка.

Да вот только конхиологом он стал сам. Незаметно и постепенно. Увлекся. Сначала, правда, он трепался с Кореньковым обо всем понемногу и задавал ему всякие безумные вопросы. Кореньков рассеянно отвечал ему, а потом однажды с уважением сказал:

— А с тобой не соскучишься. Ты очень неглуп.

— Я знаю, — скромно согласился Алешка. — Все так говорят. — И вернулся к своему вопросу: — Когда я смотрю в зеркало, то там правое становится левым, так? А все левое становится правым. Так?

Кореньков кивнул, еще не догадываясь, в какой безнадежный угол загнал его Алешка.

— А почему же тогда в зеркале верх не становится низом? А низ не становится верхом? Почему? Правое ухо становится левым, а голова остается наверху, не меняется местами с ногами?

Кореньков задумался и как-то растерянно поморгал. А потом так же растерянно повторил:

— Да, с тобой не соскучишься.

Но и с профессором — тоже. Устав от Лешкиных заморочек, он садился на своего надежного коня — начинал нам рассказывать всякие чудеса про свои любимые раковины, про далекие острова в далеких океанах, о ловцах жемчуга, о беспощадных акулах и прекрасных жемчужинах. Вот бы так, батенька мой, ученые профессора с бородами и лысинами писали для нас учебники!

— Жемчуг — удивительное создание природы, — увлеченно рассказывал Кореньков. — Некоторые ученые всерьез считают жемчужины живыми существами…

— Правда, что ль? — удивился Алешка.

–…И с ними можно отчасти согласиться. Ведь жемчуг живет немногим более ста лет, потом стареет и постепенно умирает. Теряет свой волшебный цвет и рассыпается в мелкую пыль.

— Жалко, — вздохнул Алешка. — Удивительное создание природы.

— В старину считали, что жемчуг нельзя долго хранить в шкатулочках и футлярчиках, что он обязательно должен соприкасаться с кожей человека. От человеческого тепла он получает дополнительные живительные импульсы. Вот такая легенда.

— Ага, — сказал Алешка. — Про что-нибудь интересное всегда легенды придумывают. Про летающих голландцев, например.

— На Севере, — вспомнил Кореньков, — считают, что жемчуг — это замерзшие в ледяной воде упавшие с неба звезды.

— Ну да! — подхватил Алешка. — Плюхнулась горячая звезда в воду, зашипела и погасла…

— И на дно моря опустилась уже жемчужиной.

— И прямо в раковину! — Алешка рассмеялся. — А еще что придумали?

— Ну… Жемчуг еще называют отвердевшей росой… Слезами русалки.

— А вы сами ныряли за жемчугами? — спросил Алешка. — На сто метров?

— Нырял. Но, конечно, не на сто метров. Вообще, это очень вредный и опасный промысел. Среди ловцов жемчуга долгожителей не бывает.

— А почему?

— По многим причинам. Акулы, ядовитые рыбы, огромное давление воды. Кислородное голодание.

— Вот! — сказал Алешка сердито. — А все из-за женщин. Чтобы они себе на уши жемчуга вешали. И на шеи тоже.

Кореньков с ним согласился. И даже добавил, что из-за женщин охотники убивают красивых хищных животных. Которых и так уже осталось очень мало в природе.

— Я жениться не буду, — сделал вывод Алешка.

— Я тоже, — кивнул Кореньков.

В общем, договорились. Нашли общий язык. Подружились. И я бы сказал, Алешка даже над этим Вадиком взял шефство. Например, напоминал вполголоса:

— Вадим Иванович, а у вас сегодня разные ботинки на ногах.

— Это естественно, — рассеянно отвечал Кореньков, — один правый, а другой левый.

— Один черный, а другой желтый, — уточнял Алешка.

Правда, однажды они чуть не поссорились. Алешка что-то рассказывал Вадику, распахнув глаза и задрав хохолок на макушке:

–…А потом налетел такой дождепад!..

— Дождь пошел, — рассеянно поправил его Кореньков.

— Дождепад, — упрямо повторил Алешка.

— Это неправильно!

— Снегопад — правильно? Звездопад — правильно? Камнепад — правильно? А дождь пошел?

Кореньков так растерялся, что очень долго с Алешкой не разговаривал. Минут пятнадцать.

…А капитан Павлик грустно и рассерженно доложил папе еще об одной краже на юбилее престарелого гражданина…

Он вообще к нам зачастил. Стал приходить почти каждый вечер. Как на работу. Во вторую смену. Как правило, к ужину. Докладывал папе обо всех «подвижках по делу», получал от него советы и указания. А от мамы — приглашение на кухню. Мама его жалела — «он такой одинокий» — и кормила даже более настойчиво, чем нас с Алешкой.

Сообщив об очередной краже, Павлик радостно выпалил:

— Кое-что есть, Сергей Александрович! Опросил я этих мужичков, которые у Люсьены на поминках были.

— И что?

— Интереснейшие показания дали. — Павлик пошел прямо на кухню. Дорогу туда уже изучил. — Вышли покурить, как вы правильно предположили. А тут из квартиры выбегает расстроенный гражданин. Весь нараспашку, с шубой в руках. И кричит: «Лена, Лена, куда же ты раздетая?» А мужичкам смущенно объяснил: «Истерика у нее, переживает сильно. Даже не оделась». И — вниз по лестнице.

— «Лена, Лена, шубу надень!» — продолжил папа с усмешкой. — Так, Павлик?

— Так точно, товарищ полковник.

— Как они его описали?

— Ничего особенного, — Павлик сел за стол и машинально принял у мамы тарелку. — Пожилой. В черном, далеко не новом костюме. Белая рубашка, тоже не модная. Галстук в полосочку. В нагрудном кармашке — уголок сиреневого платочка.

— Да… Негусто. И никаких особых примет?

— То-то и оно. — Павлик отложил вилку, достал блокнот, полистал.

— Ты прожуй сначала, — заботливо посоветовал папа. — А то подавишься.

Павлик его не услышал.

— Вот, дословно записал: «Он мимо меня как раз по лестнице загремел. И вот так вот шубу держал, в обнимку. Так мне показалось, на руке у него вроде как небольшое синее пятнышко. То ли родинка, то ли еще что. Вот тут вот, в ямке между большим пальцем и указательным».

— Отлично! — почему-то обрадовался папа. — Ты ешь, ешь, Павлик. Заслужил.

— Я ем, Сергей Александрович. Очень вкусно ваша супруга готовит.

— Только мало, — буркнул Алешка. — На всех не хватает.

А наши дела пока что шли свои чередом. Практически каждый день мы оставались втроем в кабинете биологии. И постепенно, благодаря рассказам Коренькова, я стал чувствовать к ней интерес. Об Алешке я уже и не говорю. Они разговаривали на равных. Алешка похвалился своей тридакной.

— Это еще не самый крупный экземпляр, — сказал Кореньков. — Вы про капитана Немо читали?

— Да, — ответил я.

— Нет, — ответил Алешка.

— На его подводном корабле по имени «Наутилус» в роскошном салоне был фонтан. Чаша этого фонтана была сделана из одной-единой раковины.

— Вот такой? — Алешка широко развел руки.

— Шестиметровой, — сказал Кореньков, — вот какой! И это не фантазия.

— У вас такой нету? — спросил Алешка. — Я бы посмотрел.

Такой раковины у Коренькова не было. Но он прекрасно понял, что Алешка напрашивается в гости, посмотреть его коллекцию раковин. И пригласил нас на выходной.

Накануне Алешка пристал к маме:

— Мам, а тетя Зина все еще страдает от твоего подарка?

— Не знаю, — мама вздохнула. — Мы давно не общались.

— Я вас помирю, — сказал Алешка. — Она из-за раковины на тебя обиделась. Выбросить ее жалко, а в квартире из-за нее теснота. Так, что ли?

Мама опять вздохнула, на этот раз молча. И с опаской посмотрела на Алешку. Он правильно понял ее встревоженный взгляд. И поспешил успокоить:

— Ты не думай, я не собираюсь тащить ее обратно.

— А куда ты ее собираешься тащить? — Это маму насторожило еще больше.

— Одному человеку. Он будет без ума от нее!

— Представляю! — усмехнулась мама.

— Конфетологу! У него тыща раковин, а такой нет. Теперь будет! Мы завтра идем к нему в гости.

Но операция под кодовым названием «Тридакна» не состоялась. В тот же вечер маме позвонила Зинка, и они щебетали почти целый час. Мы с Алешкой сразу же поняли, в чем дело: Зинка избавилась от раковины и простила маму.

Алешка быстренько вырвал листок из тетрадки, накарябал на нем: «Мам, спраси где ракушька» — и подсунул его маме. Не прерывая щебет, мама взглянула на страничку, кивнула Алешке. И, конечно, забыла задать этот вопрос своей подруге Зинке. Положила трубку и ахнула:

— Ой, Лешк, извини. Я завтра ей звякну.

Пустое дело, но мы тогда не догадывались, куда заведет нас громадная и тяжеленная раковина. В какие мрачные и опасные дела она нас втянет.

…А бедный капитан Павлик доложил папе о краже на веселой свадьбе молодого моряка…