Охота на инспектора

Валерий Гусев, 2010

Ходят слухи, что на дне небольшой деревенской речки лежит огромный клад, спрятанный много лет назад. Дима и Алешка узнали об этом случайно, но сразу поняли, что подозрительные типы, сильно смахивающие на бандитов, крутятся поблизости именно поэтому. Кладом, а точнее, теми, кто его ищет, заинтересовался и агент Интерпола, приехавший в Москву по какому-то важному делу. Но настоящие приключения начинаются тогда, когда бандиты похищают этого самого агента прямо на глазах Алешки и Димы…

Глава II

ЗАМОРОЧКА С ВОНЮЧКОЙ

Мы вышли из подъезда. Был темный и теплый раннеосенний вечер. Во всех домах разноцветно светились окна. Где-то бухала музыка, шумел неподалеку наш проспект. Шелестела падающая листва. В парке затихало карканье ворон и возникал ночной лай собак. —  Благодарю вас, — сказал мистер Хилтон, целуя маме руку. И повернулся к папе: — Вы счастливый человек, Серж. У вас очаровательная жена…

– Ее даже комары любят, — вставил Алешка. — И директор нашей школы.

– … И очень милые дети.

– Что есть, то есть, — согласился Алешка. — Детки у нас еще те!

Нам почему-то не хотелось расставаться. Мы стояли возле машины Хилтона. Она довольно классная. Спортивная, двухместная, со съемным верхом.

– Это не годится, — сказал про нее папа, — слишком приметная. Мы выделим вам кое-что попроще. С обычными московскими номерами. С форсированным движком и пуленепробиваемыми стеклами.

От этих слов нам с Алешкой стало как-то зябко. До нас дошло, что симпатичный англичанин приехал в Москву вовсе не для того, чтобы ходить по музеям и есть круто пересоленный борщ с ядовитыми грибами. Он приехал, чтобы делать опасную работу. Как наш папа.

А вот Хилтон ответил довольно странно:

– Мне, Серж, как раз такой авто необходим. Приметный. По моей легенде.

Алешка тут же встрепенулся:

– А вы тоже легендарный? Как мистер Холмс?

– О! — Мистер Хилтон легонько шлепнул себя в лоб. — Алекс! Сувенир для вас. — Он открыл дверцу и вынул из бардачка красивую стеклянную фляжку с бесцветной жидкостью. На ней была яркая наклейка в виде Шерлока Холмса с трубкой в зубах и со стаканом в руке.

– Алекс еще не пьет спиртное, — поспешила мама. — Да, Леш?

– С чего ты взяла? — удивился Лешка.

Хилтон рассмеялся и протянул фляжку Алешке.

– Это совсем не есть спиртное. Это примерно такое, что я пил сегодня в вашем доме за столом, вместо бренди. Это есть совсем чистая вода из колодца.

Дожили! Что уж, у нас своей воды, что ли, нет? Ни фига себе — подарочек из Англии! Но мистер Хилтон все объяснил.

– Это особая вода. Из колодца на Бейкер-стрит, где брал воду мистер Холмс.

Алешка вцепился в эту фляжку обеими руками. Даже в осенних сумерках было видно, как широко раскрылись от счастья его глаза.

– Он что, — выдохнул Алешка, — сам за водой ходил? С ведром? Как наш Димка на даче?

– Не думаю, — усмехнулся мистер Хилтон. — У него ведь была экономка…

– Знаю! — поспешил Алешка. — Миссис Хадсон. И доктор Ватсон у него был.

Словом, разобрались — было кого Шерлоку Холмсу послать за водой. Мне кажется, что Алешка, доведись ему в чем-то помочь Холмсу, десять раз на дню бегал бы для него на колодец. С самым большим ведром. Как «наш Димка на даче».

Впрочем, на мой взгляд, Алешка и так очень много помогает всяким Холмсам в их борьбе с преступностью. В том числе и с международной. Это вы скоро узнаете…

– А ее можно пить? — спросила мама.

– Безусловно. Она даже полезная.

Мистер Хилтон — очень воспитанный человек. Он не стал разочаровывать Алешку и не сказал, что эта вода — весьма доходная статья для одного предприимчивого проныры, на участке которого находится этот колодец. Это просто бизнес на мировой славе великого литературного героя. Не исключено, что этот знаменитый колодец на Бейкер-стрит питается обыкновенным водопроводом.

Мистер Хилтон стал прощаться. Он еще раз поблагодарил всех нас за приятный вечер, маму за великолепный «боржч» и пирог с «черри», а Лешку за вкусную муху.

– Гуд найт, — сказал он, садясь в машину, и помахал нам рукой.

Машина резво взяла с места и посверкала нам габаритами, сворачивая на проспект.

Папа стал набирать код на двери, мама стала нерешительно хвалиться ему своим обедом, а Лешка вдруг дернул меня за рукав и шепнул:

– Обернись!

Я послушно обернулся и увидел, что из ряда припаркованных машин выскользнула желтая иномарка и резво пошла вслед за нашим англичанином. С крыши машины сдуло охапку листьев.

Мне стало как-то не по себе. А потом я подумал, что это самое простое совпадение. Ну мало ли кому приспичило поехать в ту же сторону? К тому же — может, это его охрана? Или его сотрудники?

Ерунда это все!

Но оказалось (довольно скоро), что вовсе не ерунда…

Как только мы вошли в квартиру, мама сказала:

– Давайте разбираться с борщом. Это какая-то мистика!

Алешка немного смутился. Я, кажется, немного покраснел. А папа быстро сказал:

– Я тут вообще ни при чем. Меня тут не стояло. На кухне меня не бывало. Я пошел спать.

– Новое дело! — возмутилась мама. — В семье проблема, а он — спать!

В общем, мы сознались. Мы все хотели выручить нашу маму, чтобы ее обед произвел на англичан хорошее русское впечатление. Я немного добавил в борщ соли. Алешка тоже признался:

– И я немножко сыпанул. Чуть-чуть. Всего полчашки. Всего два раза.

А папа так «в сознанку и не пошел»:

– Я даже не знаю, где у нас в доме солонка.

А мама сказала:

– Чтобы я больше на кухне вас не видела!

– Обидно, — вздохнул Алешка. — А посуду помыть, картошку почистить, ведро вынести на помойку… Так иногда хочется. До слез.

– Ну… Против этого я не возражаю, конечно.

– Да ладно, — поспешил Алешка, — мы послушные детки. Ноги нашей больше на кухне не будет.

– Кроме приема пищи, — поспешил папа и пошел было спать, но тут в прихожей суматошно зазвенел дверной звонок.

– Англичанин Хилтон пистолет свой забыл, — высказался Алешка. — Или за мухой вернулся.

– Англичане так не звонят, — сказала мама, отпирая дверь. — Так звонят только полоумные Зинки.

Мама не ошиблась — в прихожую влетела раскрасневшаяся тетя Зина.

– Брысь! — Алешка топнул ногой. И тут же объяснил: — Это я не вам, теть Зин, это я нашей крысе. Кыш!

Крысу я что-то не заметил, а тетя Зина, похоже, Алешку даже не услышала.

– И где они? — верещала она на пороге и шарила глазами по всем углам. — Где твои иностранные англичане? Показывай!

– Уже уехали, — сказала мама. С удовольствием, как мне показалось. — Да он и был-то всего один.

– Зато настоящий, — сказал Алешка. — Инспектор!

Тетя Зина отмахнулась от него и снова насела на маму:

– Ну и как он тебе? Глянулся?

– Нормальный мужик, — мама пожала плечами. — От мухи в супе в обморок не упал.

– А чего привез? Покажи!

– Воду из колодца, — похвалился Алешка. — Из лондонского.

– Скромненько, — огорчилась тетя Зина. Будто это ей привезли бутылочку водички, а не горсточку брильянтиков. — А ты вот в этих брюках его принимала? С ума сошла! Я бы такие ни за что не надела.

Конечно, не надела бы. Потому что она бы в них не влезла.

Потом тетя Зина стала расспрашивать маму, чем она угощала англичан. И все время при этом старалась стоять ближе к маме. Чтобы папа мог их сравнить и убедиться, насколько она, Зинка, покрасивее его жены. Наивная такая…

А когда тетя Зина узнала про пересоленный борщ, то тут же выдала:

– Все у вас, у Оболенских, не как у людей. — И при этом опять посмотрела на папу, намекая: вот если бы он на ней, на Зинке, женился, то уж тогда у Оболенских все было бы как у людей. У таких, как сама Зинка.

Папа на это не удержался и откровенно зевнул. Ну, он же не английский лорд. И слава богу!

Потом она пристала к Алешке: покажи да покажи ей английскую воду. Выхватила у Алешки фляжку, повертела ее, рассмотрела наклейку («Что за мужик-то?»):

– Я глоточек попробую, а?

– Что вы! — ужаснулся Алешка. — Этому колодцу триста лет. Знаете, за эти годы сколько кошек в нем утонуло!

Тетя Зина сунула ему в руки фляжку и убежала. Руки мыть, наверное. А мама сказала нам с Алешкой:

– Так и быть, я разрешаю вам помыть посуду.

– И доесть борщ, — буркнул Алешка.

А когда я поставил на сушилку последнюю тарелку, он серьезно, даже как-то мрачно сказал:

– Дим, а за нашим Хилтоном кто-то следит.

– Ты про ту машину, что ли?

– Ну! Я их сразу заметил. Они там сидели, курили, ничего не делали и никуда не спешили. Они ждали, Дим. И очень долго. А как он поехал, они тут же за ним сорвались.

– А почему ты решил, что они ждали очень долго? — недоверчиво спросил я.

– Элементарно, Ватсон, — усмехнулся Алешка. — На них столько листьев нападало…

Я призадумался: похоже, Лешка прав.

– Надо папе сказать. — Ничего лучше я не придумал.

Алешка, как ни странно, согласился.

– Но я, Дим, все равно этого Хилтона под свою охрану возьму.

Можно себе представить!

– С чего начнем? — усмехнулся я и вытер мокрые руки.

– С начала! Нужно узнать, зачем этот Хилтон приехал к нам! И тогда мы постепенно выйдем на его тайных врагов.

– А потом?

– А потом как получится.

Получилось здорово. Скоро узнаете…

– Папа не спит, — сказал Алешка с намеком. — Верняк, что он работает. Пошли?

Папа в самом деле работал, читал какие-то бумаги. Когда мы вошли в кабинет, он поднял голову, перевернул на обратную, белую сторону прочитанный лист.

– Вы чего бродите? Спать давно пора.

– Пап, — сказал Алешка, — нам очень понравился твой английский инспектор.

Ага, еще бы: не морщась, ест пересоленный борщ и пластмассовых мух.

– Мне тоже он нравится, — сказал папа с легкой усмешкой. — Он хороший сыщик. А в чем дело?

– Пап, за ним следят! — И Алешка рассказал ему о наших подозрениях.

Папа, прежде чем ответить, попытался пригладить его макушку. (Никакая стрижка не помогает, даже в «Амазонке». Когда Алешка волнуется, у него на макушке вскакивает боевой хохолок. Ну и что? У кого-то волосы дыбом, а у него хохолок торчком.)

– Не дергайся, — сказал папа. — Во-первых, кроме нас, никто не знает о его приезде в Россию. Во-вторых, он прибыл под чужим именем. А в-третьих, он умеет постоять за себя. И хорошо вооружен.

– Пап, — настаивал Алешка, — наши бандиты это не то что английские комары. Они покруче. Их игрушечным пистолетиком не напугаешь.

– Это смотря у кого в руках пистолетик. Вопросы есть? Вопросов нет. Приказ по команде: отбой!

Следующим утром папа долго распоряжался по телефону, а потом куда-то уехал на весь день.

А мы никуда не поехали, мы с Алешкой помогали маме. Она поменяла воду в вазе с цветами и долго таскала ее по квартире, выбирая, куда бы покрасивее поставить. Выбрала Алешкин стол, полюбовалась, отойдя на два шага. Переставила на мой, вздохнула. И отнесла в папин кабинет: «Ему будет приятно». Потом она разбавила борщ, прокипятила его, попробовала и сделала нам без слов понятный знак. Мы вылили борщ в унитаз. Потом мама сказала:

– Завтра — в школу. Садитесь за уроки.

– Нам не задали! — в один голос ответили мы.

– Не верю! — отрезала мама и сурово приказала: — Покажите свои дневники!

Мы не показали. Потому что вчера так хорошо запрятали их от английского сыщика, что совершенно забыли, куда. Мы добросовестно обыскали всю квартиру. Алешка даже в пылесос и в холодильник заглянул. Дневники исчезли без следа. Мы чуть не расплакались.

– В помойном ведре смотрели? — сурово спросила мама. — Пока не найдете дневники, в школу не пойдете.

Мы разрыдались.

Наверное, от счастья.

По правде говоря, мне очень не светило идти в школу в понедельник. Да и не только мне — каждому нормальному ученику старших классов.

Дело в том, что в понедельник в нашу школу должна нагрянуть какая-то комиссия из министерства. Она ознакомится с тем, как идет в старших классах образовательная и педагогическая деятельность, а потом они протестируют нас на знания и сообразительность. А нам это надо?

Нам это не надо еще и потому, что с начала учебного года мы больше увлекались внеклассной работой, чем классной.

У нас очень хорошая школа. Нас там не только учат, но и воспитывают. Внеклассной работой. У нас есть свой школьный театр, мы ставим в нем ту классику, которую изучаем по литературе. Есть свой ансамбль, веселенький такой — вокально-инструментальный. Много спортивных секций, клуб поэтов и прозаиков, художественная студия. У нас даже был фотокружок. Правда, он давно зачах. Когда появились новые фотоаппараты и проявочные пункты, отпала необходимость проявлять пленки и печатать снимки. А без этого стало скучно. И мы из этого кружка разбежались по другим кружкам. Тем более что наш руководитель-фотограф ушел из школы в модельное ателье.

Впрочем, я немного отвлекся. Просто я хотел сказать, что у нас в начале нового учебного года очень мало оставалось времени на саму учебу. За лето мы сильно соскучились по всем своим кружкам. И поэтому предстоящее завтра тестирование нас не вдохновляло. Его результаты могли нанести существенный урон имиджу нашей школы и авторитету наших педагогов.

– Ты чего пыхтишь? — спросил Алешка. — Проблемы?

Он сам тоже пыхтел. Старательно рисовал по памяти портрет инспектора Хилтона. Лешка здорово рисует. Только, как заметил наш школьный художник, рисует с сатирическим уклоном. Он умеет подмечать смешное и нелепое в характере человека и изображать эти черты на бумаге. У него из-за этого тоже бывали проблемы.

Тем не менее я поделился с ним своими.

– Элементарно, Ватсон. — Алешка не отрывался от рисунка. — Нужно позвонить в милицию и сообщить, что в школе находится взрывное устройство. И никакая комиссия в школу не полезет. — Он откинул голову, критически осмотрел рисунок, что-то подтер ластиком и подправил карандашом. Только сам не звони. И не по нашему телефону. Хоп?

– Никакой не хоп! — Этот «хоп» появился в нашей школе, когда в ней стали учиться дети «узбекских таджиков», по словам Алешки.

Алешка легко согласился. Нам ли, детям Шерлока Холмса… то есть полковника милиции, не знать, чего стоит такой звонок. Мало того, что от настоящих серьезных дел отвлекаются такие серьезные службы, как милиция, саперы, пожарные, врачи «Скорой помощи», так еще и на это уходит много государственных денег. Да и неприятности у родителей могут случиться в виде приличного штрафа.

– Ладно, — сказал я, — перебьемся.

Но Лешка — верный друг и младший брат — не остановился в своей помощи.

– Дим, можно другую заморочку сделать.

– Школу затопить? В другой раз, ладно?

– Это не опасно, Дим.

– Проверял, что ли? — подозрительно спросил я. И кое-что припомнил. Но пока промолчал.

– Нужно, Дим, — сказал Алешка, не отрываясь от рисунка, — вонючку устроить.

– Какую еще вонючку? — Мне стало интересно.

– Вонючую! Один мальчик у нас ее делал. Он поссорился с учителем физкультуры.

Знаю я этого мальчика! Десять лет уже знаю, он такой — с хохолком на макушке. И помню этот конфликт. Был у нас учитель физкультуры, халтурщик такой. Он со всеми младшими классами занимался очень просто.

– Так! Становись! Р-равняйсь! Смир-рна! Напра-у! Бегом марш!

Вот и весь урок физкультуры. Ребятишки бегали в хорошую погоду на стадионе, в плохую — в спортзале. Вот Алешка и забастовал. Он пробежал два круга, сошел с дистанции и сел на скамейку.

– Так! — Перед ним возник разгневанный физкультурник, скрестив руки на груди: — Стал в строй! Побежал!

– Сам побежал! — сердито отмахнулся Алешка. — Я уже набегался. На ваших уроках.

– Так! Встал! К директору шагом марш!

Наш директор Семен Михалыч, он очень строгий, он раньше боевым полковником был. Но вся его строгость разбивается обо всю его доброту. Поэтому его никто не боится. Но зато все его уважают. Наверное, еще и потому, что во всех школьных конфликтах между учителями и учащимися он винит не нас, а педагогов. Может, он и прав. Ему виднее. Он все-таки директор. И полковник в отставке.

Но на этот раз, когда физкультурник наябедничал на Алешку, Семен Михалыч выдал ему (Алешке) по тридцать первое число. И сказал в заключение своей грозной речи, что требование педагога — закон для учащегося. Алешка это запомнил.

Когда они вышли из учительской, физкультурник злорадно ухмыльнулся, щелкнул Алешку по лбу и сказал:

– Ну что, доволен? Повоняй мне еще тут.

– Ладно, — миролюбиво сказал Алешка, — повоняю. Раз уж вам так хочется.

И вот на следующем уроке (он проходил в спортзале), когда второй класс, спотыкаясь, делал четвертый круг, из дальнего угла, где были сложены старые маты и стоял облезлый «козел» для прыжков через него, вдруг пополз омерзительный запах. Даже не запах, а страшная вонь. Будто перевернулась фура с тухлыми яйцами.

Ребятишки ринулись вон, зажимая носы, уши и глаза. А вот физкультурнику не повезло. Он выбегал последним и почему-то застрял и долго колотился в дверь, подпертую снаружи шваброй.

Ну что ж, требование педагога — закон для учащегося. Этого физкультурника мы больше в школе не видели. А Семен Михалыч два раза вызывал Алешку и требовал от него признания. Алешка признался только отчасти. Он был честен. Наполовину.

– Что от меня физкультурный педагог потребовал, то я и сделал, — упрямо твердил Алешка. И нелогично добавлял: — Это козел навонял.

Теперь настал мой черед:

– Леха, это ты в прошлом году вонючку в спортзале устроил?

Алешка скромно кивнул: чего бояться, дело прошлое.

– И тебе, Дим, советую. Мне тоже что-то не очень хочется завтра в школу идти. И послезавтра тоже.

Я долго думал — соглашаться или нет? Наверное, я думал целых три минуты.

– Ладно, — я махнул рукой, — уговорил. Давай рецепт.

И Алешка коротко и ясно объяснил мне, что нужно сделать. Это оказалось очень просто. Правда, я еще не совсем решился, я еще сомневался. Будущее покажет, подумал я.

Оно показало. Только совсем другое.