Мы останемся. Стихи о Родине, вере, надежде и любви

Валерий Вячеславович Серяков

Стихотворения о Родине, о России. Стихи о православии, о церкви. Современная русская поэзия. Стихотворения о русской деревне.

***

ПРИТЧИ

Стол

Говорят, во времена иные

Видел пир в раю один святой.

Там сидят убогие, больные

За столом с посудой золотой.

Всяких яств и кушаний в достатке,

Блюд таких не знают на земле.

Только по три метра рукоятки

Вилок золотых на том столе.

Но сидящих это не смущает,

Так как каждый, вилкою своей

Взяв кусок, другого угощает,

Насыщаясь сам из рук друзей.

Стол в аду ничем не уступает,

Те же вилки длинные в аду.

Каждый у других куски хватает,

И не может поднести ко рту.

На Суде придется всем нам туго,

Самому себя не отмолить.

Только по молитвам друг за друга

Можем мы помилованы быть.

И блажен, кому наш Вседержитель

Скажет, повстречав в конце пути:

«Ты не заслужил Мою обитель.

Но по просьбе близких — заходи.»

***

Честный узник

Был у царя обычай в день рожденья

В тюрьму свою с инспекцией ходить,

Чтоб, даровав кому-нибудь прощенье,

В честь праздника на волю отпустить.

У арестантов интересовался

Причинами страданий он и бед,

Кто как из них в темнице оказался.

И получалось: в мире правды нет.

Несправедливо, в основном, страдали:

Кого судья неправо осудил.

Кого враги его оклеветали,

Кто просто под раздачу угодил.

Лишь в камере последней заключенный,

Отдав царю почтительный поклон,

Стоял у нар спокойный, отрешенный,

И ни на что не жаловался он.

«Почто молчишь, царю не объясняешь, —

Правитель грозно узника спросил, —

По чьей злой воле ты здесь пребываешь,

Кто без вины тебя приговорил?»

«Мне не в чем, государь, винить кого-то,

Я справедливо отбываю срок,

Судья мне по заслугам дал три года

За то, что я зерна украл мешок.»

Царь, выслушав, решенье принял сходу,

И сразу же вердикт свой объявил:

«Вот этого — немедля на свободу,

Пока всех честных тут не развратил!»

***

Какие люди в городе

На рынке возле городских ворот

Дед за прилавком торговал черешней.

Довольно бойко брал ее народ.

Один прохожий, видимо, нездешний,

Спросил, остановившись, старика:

«Отец, я в вашем городе впервые —

Сегодня лишь пришел издалека.

Скажи мне, люди здесь живут какие?»

«А там, сынок, откуда прибыл ты?»

«Плохие люди — жадные и злые.

Заносчивы, бессовестны, горды…»

«Не повезло тебе. И тут такие.»

Немного погодя, другой идет:

«Отец, ваш город очень симпатичный!

И люд хороший, вижу, здесь живет —

Улыбчивый, приветливый, тактичный…»

«А в городе, где раньше проживал?»

«Прекрасные там люди. Золотые!»

«Ты, парень, молодец, что к нам попал!

Тебе тут тоже встретятся святые!»

«Сосед, ведь ты соврал обоим им?» —

Торговец луком высказал сомненье.

«Не врал. Кто как относится к другим —

К себе такое ж встретит отношенье.»

***

Кротость

В прославленной обители святой

Однажды новый инок поселился —

Смиренный, кроткий парень молодой.

Он никогда не злился, не сердился,

Ни на кого обиды не таил,

Ничем не отвечал на оскорбленья.

Игумен как-то раз его спросил:

«Как ты достиг подобного смиренья?

Где черпаешь, из книг каких отцов

Терпенье, чтоб на братьев не сердиться?»

«Сердиться? На кого — на этих псов?»

Спросивший счел за благо удалиться.

***

Авва

По городу гуляя, авва

Зашел на шум в какой-то двор.

Детей смеющихся орава

Вела веселый жаркий спор.

Отец спросил: «Что за собранье?

О чем дискуссия идет?»

Ответили: «Соревнованье,

Кто круче и смешней соврет.»

«Да, мы так в детстве не играли,

Ложь за большой считали грех…»

«Ты победил!» — все закричали.

Святой смеялся громче всех.

***

Ворон

Вечерни служба быстро пролетела.

В погожий ясный вечер сентября

Вся братия на лавочках сидела

У храма своего монастыря.

И старец, что общенья сторонился,

Обычно в разговоры не вступал,

Присел со всеми вдруг, разговорился,

И о себе немного рассказал.

«Вы в житиях, конечно же, читали,

Как ворон хлеб святому приносил?..

Мы в лагере жестоко голодали,

Мор заключенных, как косой, косил.

Но нас Господь не оставлял, однако —

Нам ворона такого посылал.

Тот прилетал порой к окну барака,

И черный хлеб на подоконник клал.

Мы хлеб на всех делили ниткой, ели,

Он многих от голодной смерти спас…»

Монахи слова вымолвить не смели,

Святого старца слушая рассказ.

А молодой послушник усомнился,

Сказал: «Прости, но это — сказки, дед…»

Внезапно в небе ворон появился,

И в клюве нес какой-то он предмет.

Спикировал — и сброшенная булка

Упала прямо юноше к ногам.

А ворон каркнул радостно и гулко,

И взвился к серебристым облакам…

***

Два волка

Спросил юнец у мудреца седого

«Хозяева себе мы или нет?

И почему так падки мы до злого —

Нам темнота милей порой, чем свет?

Я за собою замечал такое,

Что вот по-христиански жить стремлюсь,

Но поневоле делаю плохое,

А на дела хорошие ленюсь…»

Задумался тут старче ненадолго:

Как объяснить, чтоб понял человек?

«В душе любой, сынок, живут два волка —

Чернее сажи и белей, чем снег.

Им вместе в сердце места не хватает,

Они вступают в схватку каждый день.

Волк темный зло собою представляет:

Ложь, трусость, зависть, эгоизм и лень.

Добро же светлый олицетворяет:

Отвагу, трудолюбие, любовь…

То белый волк врага одолевает,

То черный верх одерживает вновь.»

«А кто из них в итоге побеждает?»

«Согласно поучениям отцов,

Кого ты кормишь — тот и вырастает,

Вот он и победит, в конце концов.»

***

Ушел

(По притче М. Кучерской)

Отец Игнат помылся, постирался,

Подрясник аккуратно подлатал,

Ботиночки почистил — постарался,

И книжки все в библиотеку сдал.

«Ты, часом, не домой, отец, собрался?» —

Спросил библиотекарь брат Пахом.

«Да, к папе с мамой…» — батюшка признался.

И умер. И ушел в свой вечный дом.

***

Свой

Тайком средь ночи, втихомолку

От сослуживцев и друзей,

Ушел солдатик в самоволку

Навстречу гибели своей.

Недалеко совсем от части

Бойца убитого нашли,

По приказанью местной власти

В расположенье отвезли.

И офицеры командира

Спросили, как с солдатом быть:

Погоны снять, как с дезертира,

Иль по уставу хоронить?

А кэп поинтересовался:

«Куда лежал он головой?»

«К казарме.» «Значит, возвращался.

Не дезертир, выходит — свой.»

Ты видишь эту в храм дорогу?

Иди. А если не дойдешь,

Хотя бы головой к востоку

Найдут там, где ты упадешь.

***

Притча о брате

Три брата в пустыни одной

Не спали в кельях в час ночной.

Светила полная луна,

И каждый видел из окна,

Как вышел некий брат во двор

И перелез через забор.

Подумал первый в этот миг:

«А брат-то, видимо, блудник!»

Второй подумал про него:

«Знать, брат пошел на воровство.»

А третий был ужасно рад:

«Какой хороший этот брат!

Пошел в село — тайком, видать,

Кому-то милостыню дать…»

Брат прогуляться выходил.

А каждый по себе судил…

***

Раз, два, три

Простая притча эта,

Да смысл глубокий в ней.

Просила дочь совета

У матери своей:

«Как ты умеешь, мама,

С отцом не воевать?

Я со своим вот прямо

Устала нервы рвать.

Вы знали столько горя,

Хлебнули столько бед,

И ни о чем не споря,

Живете много лет.

Наш папа, как к невесте,

Относится к тебе.

Всегда под ручку, вместе

Идете по судьбе.

А мой — хороший, верный,

Не курит и не пьет.

Но вот характер скверный-

Как дятел, достает…»

«Ты просишь, дочь, совета,

Да не могу я дать.

Нет у меня секрета,

Как мужа обуздать.

Мы по соседству жили

В селе с твоим отцом.

Играли и дружили

Девчоночка с мальцом.

Красавиц было много

На нашей стороне.

Отец твой, славлю Бога,

Посватался ко мне.

Венчались мы весною,

Гуляла вся родня.

В приданное за мною

Отец давал коня…

В телеге мы с супругом

Собрались на покос.

Конь шел спокойно лугом,

А под гору понес.

Он мчался без дороги,

Вдоль пропасти гоня,

Но муж вскочил на ноги

И прыгнул на коня.

Схватил уздечку туго,

Башку коню крутя,

Тот дал четыре круга,

И замер, как дитя.

Конь задохнулся в беге,

Он пеной истекал.

Муж спрыгнул у телеги,

И взгляд его сверкал.

И помню я так четко,

Как будто наяву:

В руке у мужа плетка

Хлестнула о траву.

Конь лоснился от пота,

Кося шарами глаз.

А муж сказал всего-то

Простое слово «Раз!»

Возможно б, и забылся

Тот эпизод с конем,

Да случай повторился

Одним прекрасным днем.

Ждала я мужа с речки,

За самовар с чайком.

Конь прискакал в уздечке,

А муж пришел пешком.

Коня трясла чечетка

От злого торжества.

И вновь хлестнула плетка,

И было слово «Два!»

А конь избаловался,

И что ни говори-

Он сам, дурак, нарвался

На это слово «Три!»

Конь не любил телеги,

Людей не уважал.

Он думал о побеге,

И так и убежал.

Друзья его поймали

И привели к отцу.

Надежно привязали

К дубовому крыльцу.

Муж оглядел сурово

Сокровище свое.

Он в дом ушел, и снова

Пришел, неся ружье.

И ствол уперся в ухо

И выплюнул огонь.

И рухнув набок глухо,

Забил ногами конь.

О, как же я стенала

Над трупом жеребца,

О, как я проклинала

Супруга-молодца.

Орала, как мне плохо,

Что без мозгов была,

Какая я дуреха,

Коль за такого шла…

Он исподлобья глянул,

Блеснув зрачками глаз.

Лишь плетки выстрел грянул,

И муж сказал мне: «Раз!»

Мы с той поры на свете

Прожили много лет.

Он лучший на планете

Супруг, отец и дед.

Но что бы ни бывало,

Права ль я, не права-

Я повод не давала,

Чтоб муж сказал мне: «Два».

И ты запомни, дочка,

Слова мои сейчас:

Твой муж — глава. И точка.

Он знает слово «Раз!»

***

Батюшка

Жил батюшка. Во всем был неумёха.

Не очень уважал его народ.

Читал себе под нос, и пел он плохо,

И храм в лесах стоял который год.

Он не был чудотворцем, прозорливым,

И дара слова — начисто лишен.

Он и в быту-то не был говорливым,

А проповедь людей вгоняла в сон.

И пастве не внушал он пиетета,

К нему толпа паломников не шла,

Чтоб испросить духовного совета

И взять благословенье на дела.

В нем не было ни властности, ни силы,

Он не умел приход держать в руке,

И не имел ни компа, ни мобилы,

А ездил все на старенькой Оке.

Не мог привлечь он спонсоров успешно,

Не мог продать ни книжек, ни икон.

И матушка с детьми его, конечно,

Такими ж были тихими, как он.

Болел, болел — и умер, горемыка.

Чтоб в путь его последний проводить,

Приехал почему-то сам владыка,

Не затруднился певчих прихватить.

И вот, когда собрались люди в храме,

Где батюшка служил так много лет —

В руках их свечи загорелись сами,

И церковь неземной наполнил свет.