Сухой лист

Валерий Антипин

Будущее зависит от настоящего. Если в настоящем всё полно и пышет изобилием, то божий мир позаботится о нём. Наступивший день бросает вызов. Право каждого принять его, приспособиться, дождаться спокойных времён. Так или иначе, придётся стать другим и измениться.

3

«И куда теперь», — вспыхнула мысль, впрочем, как и вспыхнуло тело.

Горошина пронзила горло, обхватив свечением шею и будто удавкой стянув её. Сумка выскользнула из его руки и с глухим звуком упала на пол. Савва захрипел и, переступая ногами, закружил по комнате. Потолок вертелся, стены, мелькало окно. Его внутренности запылали, скрутившись узлами, а через секунды жар сменился на холодок. Тело делалось мягким. Савва всё ещё мог мыслить и рассуждать, но ему не думалось. Цепочка мыслей прервалась и осталась только одна, связанная с текущим мгновением, свечением и холодком.

Наполненный им, он раздувался, теряя форму. Пальцы на руках и ногах слились в овалы, голова и плечи размякли, расплылись.

«Зачем», — повторял Савва, не в силах противостоять происходящему.

Сознание Саввы не угасло, отслеживая нить его перевоплощения. Невыносимой боли он не ощущал, и ударов сердца, ни нервных импульсов. Кожа, как и горошина, засветилась фиолетовым светом, а блестящие точки зачертили свои узоры.

«Я не хочу, не хочу!», — продолжал сопротивляться он.

Туманное образование пришло в движение. Клубилось, покрывало полимерное покрытие пола, оно рассыпалось на облачка, сгущаясь вновь. Обволакивала кровать и щупала стены, вращалось, тянулось к потолку. Становилось то шаром, то силуэтом человека, то столбом зависало в центре комнаты.

«По-быстрому бы сдохнуть», — мимолётно подумал от безысходности Савва.

А ещё он подумал о том, что скоро вечер, вернутся соседи, что лучше бы встать и пройтись до колодца, набрать воды, приготовиться к ночи.

Фиолет метнулся к окошку, проник за стену и оказался по ту сторону пластика. И небо, улица, ветер…

Он ещё жив, проходит сквозь стены, не падает вниз, без особого восхищения и тоской рассуждал без эмоций Савва. Ни мук и боли, не принадлежащих ему мыслей, вращаясь в воздухе, пробовал рассмотреть себя он, но ничего у него не получалось.

А под ним этажи, козырек подъезда, изъеденный трещинами асфальт, покрытая слизью желтеющая трава и кусты. Двор заливал солнечный свет, беспризорные дома отбрасывали короткие тени. Квартал будто вымер, не привычно, зловеще притих. Ни свиста, ни скрипа.

«И кто я теперь, кто?», — беззвучно выл он.

Бесформенный сгусток взмыл вверх, едва касаясь стены дома. Глянув с высоты на город и увидев приемлемые для себя строения, Савва направился к ним. На их плоских крышах его никто не найдёт и не увидит. Надо спрятаться и выяснить, кем он стал и во что превратился. Он выяснит, узнает.

«Сияющий туман, чья-то мысль и воля. Безотрадный талант убогого», — сатанел он, пролетая над дворами, ещё надеясь, остановить это и исправить.

Он больше не человек, тень самого себя, а вовсе не Савва.