Капитализм. История и идеология «денежной цивилизации»

Валентин Юрьевич Катасонов, 2017

В фундаментальном труде русского ученого, доктора экономических наук Валентина Катасонова исследуется история и идеология капитализма – денежной цивилизации, создавшей новую систему рабства, более эффективную, чем традиционный рабовладельческий строй. Автор убедительно доказывает, что основой капитализма является идеология иудаизма, разделяющая весь мир на некое избранное меньшинство и остальное человечество, призванное ему служить. Катасонов исследует генезис развития капитализма от Древнего мира до наших дней, показывая становление налогового и долгового рабства. Ключевой фигурой капитализма являются финансисты-ростовщики, создатели мировых банков, порабощающих экономики национальных государств. Создается система глобального паразитирования ростовщиков, диктатура банков, несущая миру разрушение и смерть. Автор подводит читателя к выводу о необходимости уничтожения системы капитализма, заведшей человечество в тупик, и возвращения народов мира к экономике национального хозяйства. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Часть 1

Что такое капитализм и «денежная цивилизация»

Глава 1. О моделях общества и схемах мировой истории

Модель общества Маркса: «общественно-экономическая формация»

Большинство из нас до сих пор неосознанно воспринимает всемирную историю через призму марксистской схемы общественно-экономических формаций (ОЭФ).

У нас марксизм уже лет двадцать как официально низвергнут со своего пьедестала. Но идеи Маркса продолжают жить. Во время последнего экономического и финансового кризиса неожиданно начался «ренессанс» марксизма, что проявилось в увеличении числа публикаций по экономическому учению К. Маркса, появлении «Капитала» и других произведений Маркса на полках книжных магазинов, росте интереса студентов к теориям Маркса. Безусловно, марксизм — существенно более «тонкое» в интеллектуальном смысле учение, чем разные кондовые идеологемы неолиберализма, монетаризма и «прогресса», которые обрушивались на наши головы в течение двух десятилетий и которые, как нам кажется, не смогли прочно укорениться в общественном сознании. Именно поэтому мы уделяем повышенное внимание марксизму, как мировоззрению, которое глубоко засело в подсознании старшего и среднего поколений.

Мы вынуждены напомнить читателю некоторые азы марксизма для того, чтобы продолжить наш разговор. Упомянутая нами ОЭФ — совокупность «экономического базиса» и «надстройки». «Экономический базис» — система экономических отношений между людьми по поводу производства, обмена, обращения и потребления продукта трудовой деятельности. «Надстройка» — система отношений (и норм отношений) между людьми

в сфере культуры, политики, права, идеологии и религии. «Базис» в этой конструкции первичен, «надстройка» — вторична, зависит от существующих в обществе экономических отношений. Согласно этой схеме, история человечества представляет собой последовательную смену общественно-экономических формаций: первобытно-общинного строя, рабовладельческого, феодального, капиталистического и коммунистического. «Двигателем» исторического процесса выступает «развитие производительных сил», которое ведет к изменению сначала «экономического базиса», а затем «надстройки» и всей формации.

Маркс занимал позицию воинствующего материалиста и потратил немало сил, времени и бумаги для нападок на религию, для того, чтобы скинуть с нее покров «таинственности». Мысль его предельно проста: религия — «продукт» производственных отношений или даже — «продолжение», «форма» производства. Вот пример его рассуждений на тему «производство и религия»: «Религия, семья, государство, мораль, наука, искусство и т. д. суть лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону»^[2]. В других работах он в разных вариантах повторяет один тезис: «не религия создает человека, а человек создает религию»^[3].

Марксизм: искаженная схема мировой истории

Как известно, К. Маркс мало что придумывал нового. Он был прекрасным компилятором, заимствуя идеи у своих предшественников и своих современников. Об этих компиляторских способностях классика марксизма прекрасно свидетельствует его ревнивый последователь В. И. Ленин в своей известной статье «Три источника и три составные части марксизма»^[4]. Вот и учение об ОЭФ у Маркса также «заимствованное». Принадлежит оно французскому социалисту-утописту Сен-Симону (1760–1825). Марксу идея французского социалиста о формациях понравилась, так как «работала» на его идеи о «прогрессивности» капитализма по сравнению с эпохой «мрачного» феодализма и о «неизбежности» победы коммунизма^[5]. Вот что пишет об этом «заимствовании» наш современный русский философ Ю. Бородай: «При внимательном рассмотрении вопроса обнаруживается, что историческая последовательность формаций — это запущенная в оборот Сен-Симоном кабинетная схема поступательного прогресса от рабского, крепостного, наемного — к свободному социалистическому труду. Эту схему в партийно-пропагандистских (но не исследовательских!), использовал и Маркс, и особенно Энгельс»^[6].

Сегодня обнаруживается все больше материалов, появляется все больше исследований, из которых следует, что Маркс сам не особенно верил в схему истории, базирующуюся на «железной» последовательности смены общественно-экономических формаций. В частности, Маркс постоянно внушал русским народникам и социалистам, что Россия неизбежно должна пройти через «горнило» капитализма, что прямой путь к социализму для нее заказан. Вместе с тем по архивным материалам становится понятно, что Маркс считал возможным развитие России по некапиталистическому пути на основе ее сельской общины. Однако Маркс, как политически ангажированный писатель и «ученый», не мог об этом говорит вслух. Ему надо было любыми правдами и неправдами втянуть Россию в лоно капитализма^[7].

Однако данная картина исторического процесса — слишком большая абстракция, упрощение и откровенное искажение.

Во-первых, марксизм не может внятно объяснить, каким образом «развитие производительных сил» оказывается «главным фактором» общественного развития. У марксистов иррациональное, почти религиозное восприятие «производительных сил», которые они наделяют какой-то мистической внутренней силой. Что-то напоминающее «фетишизм» или древнее язычество. Согласно такому «научному» мистицизму, приход в мир и в нашу страну капитализма — это результат действия «объективных законов», запрятанных в «черном ящике» под названием «производительные силы».

Во-вторых, те же самые «производительные силы» у классика марксизма оказываются главным критерием «прогресса» общества. По мнению Маркса, капитализм с его промышленной революцией является шагом вперед в развитии производительных сил и, следовательно, более прогрессивен по сравнению с феодализмом. Мы привыкли рассматривать Маркса как непримиримого критика капитализма. Но вот что удивительно: Маркс оценивает капитализм как «прогрессивный» строй по отношению к феодализму и приписывает ему «цивилизующую» миссию: «В простом понятии капитала должны содержаться его цивилизирующие тенденции»^[8].

«Цивилизирующее» значение капитализма К. Маркс видел, в частности, в том, что при этом строе капитал приучит человека трудиться на другого человека без какого-либо внешнего принуждения: «Историческое назначение капитализма будет выполнено тогда, когда… всеобщее трудолюбие благодаря строгой дисциплине капитала, через которую прошли следовавшие друг за другом поколения, разовьется как всеобщее достояние нового поколения»^[9]. Надо отдать должное прозорливости Маркса: сегодня в странах Запада мы видим достаточно доказательств «всеобщего трудолюбия» на капиталистических предприятиях. О причинах такого «трудолюбия» и «сознательности» наемных работников мы будем говорить в следующих разделах^[10].

Другим важным проявлением «цивилизирующего» влияния капитализма Маркс видел освобождение общества от «предрассудков религии». Маркс потратил немало времени на то, чтобы разработать свою «научно обоснованную» богоборческую позицию, которую в советское время нам преподносили в вузах под названием «научный атеизм». Вся энергия его богоборчества была направлена против христианства^[11].

Вот и мы сегодня в качестве эталона «цивилизации» часто рассматриваем страны «победившего капитализма». Но не очень-то укладываются в наше понимание «цивилизованности» те картины капиталистической эксплуатации и капиталистического разбоя, которые рисует Маркс в своем «Капитале» (в основном на примере Англии). Да и в сегодняшние дни капитализм — это не только Швейцария или Люксембург, но также Бразилия, Нигерия, Пакистан и многие другие страны Третьего мира, которые стали частью мировой капиталистической системы. А ведь там каждый день от голода умирают десятки тысяч людей. Да и с «цивилизованным» Западом не все понятно: там уже в течение нескольких десятилетий идет активный процесс деиндустриализации; нужно иметь богатую фантазию и не меньшую научную недобросовестность, чтобы называть страны Запада образцом развития производительных сил. Даже если смотреть на мир глазами материалиста, возникает сильное сомнение в том, что последовательная смена общественно-экономических формаций по схеме Маркса есть действительный «прогресс человечества».

Общество как «цивилизация»

Чтобы получить реальное представление о мировой истории, векторе развития человечества, устройстве общества, нам придется отойти от привычных представлений, базирующихся на марксистском материалистическом учении об общественно-экономической формации. Для этого нам надо эту самую формацию поставить с головы на ноги. Тогда мы получим модель общества, которую условно можно назвать «общественно-духовной формацией». Эта модель также состоит из двух элементов — базиса и надстройки. Только в качестве базиса общества выступает духовное состояние общества, а надстройки — все общественные отношения — экономические, политические, правовые, а также культура, государство и иные общественные институты. Понятие «общественно-духовная формация» — синоним более распространенного сегодня понятия — «цивилизация».

Основы учения о цивилизации заложил наш русский ученый Н. Я. Данилевский (1822–1885), автор известной книги «Россия и Европа». У Данилевского еще не было термина «цивилизация», он использовал термин «культурно-исторический тип». Через несколько десятков лет после Данилевского работы по истории человечества как процессу смены одних цивилизаций другими появились за рубежом (Арнольд Тойнби, Освальд Шпенглер).^[12] Современный отечественный исследователь О. А. Платонов определяет понятие цивилизации так: «главная форма человеческой организации пространства и времени, выражающаяся качественными началами, лежащими в особенностях духовной природы народов, составляющих самобытный культурно-исторический тип. Каждая цивилизация представляет собой замкнутую духовную общность, существующую одновременно в прошлом и настоящем и обращенную в будущее, обладающую совокупностью признаков, позволяющих классифицировать ее по определенным критериям. Цивилизация не равнозначна понятию “культура” (хотя они нередко ошибочно отождествляются). Так, последняя представляет только конкретный результат развития внутренних духовных ценностей цивилизации, имея строгое ограничение во времени и пространстве, т. е. выступает в контексте своей эпохи. Разделение человечества на цивилизации имеет не меньше значение, чем разделение на расы. Если расы представляют собой исторически сложившиеся разновидности человека, имеющие ряд наследственных внешних физических особенностей, которые образовались под действием географических условий и были закреплены в результате изоляции различных человеческих групп друг от друга, то принадлежность к определенной цивилизации отражала исторически сложившийся духовный тип, психологический стереотип, закрепившийся в определенной национальной общности вследствие особых исторических и географический условий жизни и генетических мутаций. Если принадлежность к расе выражалась в цвете кожи, строении волос и ряде др. внешних признаков, то принадлежность к цивилизации выражалась прежде всего во внутренних, духовных, религиозных, психических и психологических признаках, самодовлеющих духовных установках»^[13]. Духовное состояние общества — это прежде всего религиозное сознание общества, его отдельных членов. Это «базовые», «первичные» нормы, определяющие поведение членов общества, их отношение к Богу, другим членам общества, природе. Эти нормы формируют систему ценностей, цели жизни отдельного человека и общества в целом, обусловливают выбор средств достижения этих целей и т. п. Хотя духовный мир является невидимым и нематериальным началом, нормы поведения, формируемые в этом мире, являются жесткой и очень устойчивой конструкцией, своеобразным фундаментом общества. Все, что надстраивается над этим фундаментом, может быть видимым и даже материальным, но менее устойчивым, более изменчивым. Но когда ломается фундамент («духовный базис»), тем более обваливается вся «надстройка». Духовный базис существует в любом обществе — даже атеистическом. И в этом случае люди «веруют»: они верят, что Бога как творца и промыслителя (управляющего своим творением) не существует. При этом они обязательно находят себе замену Бога в чем-то другом (веруют в материю, «прогресс», деньги, науку и т. п.; чаще всего такая вера является неосознанной); исходя из этого «верования» они формируют свое сознание и свое поведение.

Если мы отойдем от выше описанной схемы описания общества как общественно-экономической формации, то увидим следующее: Древний мир (особенно Древний Рим) и современное капиталистическое общество имеют много общего. В частности, для них характерно сосуществование рабства и капитализма.

Подобное сочетание не является случайным. Если попытаться дать объяснение поразительному сходству общества Древнего Рима и современного капиталистического общества, то наш ответ будет очень коротким: это два общества, представляющие одну и ту же общественно-духовную формацию (цивилизацию). Духовным базисом этой формации выступает язычество, имеющее тенденцию перерастать в свою «высшую» форму — сатанизм. При таком взгляде на историю сразу рассыпается в пыль марксистское представление о «прогрессе», которое прочно въелось в сознание современного человека. Приходит понимание того, что человечество, выражаясь словами апостола Петра, как «пес возвращается на блевотину свою» и как «вымытая свинья идет валяться в грязи»^[14]. Иначе говоря, человечество опять оказывается у опасной черты, за которой гибель — и духовная, и физическая.

Понимание органической связи рабства и капитализма подталкивает нас к тому, чтобы мы внимательнее присмотрелись к тому Древнему миру, который в учебниках принято называть «рабовладельческим строем». Поняв тот мир, мы сможем лучше понять мир, в котором находимся сегодня, и мир, в котором можем оказаться завтра.

Как нам в свое время объясняли преподаватели марксизма-ленинизма, опираясь на марксистскую теорию общественно-экономических формаций, «капитализм приходит на смену феодализму». На самом деле за этой стандартной фразой скрывается важнейший перелом земной истории человечества: на смену христианской цивилизации (которую замаскировали под невнятное понятие «феодализм») приходит цивилизация под кодовым названием «капитализм». Для маскировки ее духовной природы классик свел все к «капиталу», «прибавочной стоимости» и «прибыли». На самом же деле это цивилизация, отрицающая и преодолевающая христианство. Нельзя сказать, что это была абсолютно новая цивилизация. В определенном смысле это была «реинкарнация» той цивилизации, которая существовала в Древнем мире и сочетала в себе элементы капитализма и рабства.

Капитализм и рабство: две ипостаси одного общества

Возвратимся к Марксу и его схеме «общественно-экономической формации». Никаких «чистых» формаций в истории не было. В любом обществе в любой момент времени можно видеть сосуществование элементов многих форм экономических отношений («способов производства»). Считается, что XIX век — это эпоха «классического капитализма». Но в это время в колониях таких «капиталистических» стран, как Великобритания, Франция, Голландия, Бельгия, Португалия, число настоящих (без кавычек) рабов было на порядок больше, чем число занятых во всех отраслях экономики метрополий. Да что там рабы колоний! В Соединенных Штатах до 60-х гг. XIX века рабов было больше, чем наемных работников. Ю. Бородай пишет: «В первой половине просвещенного XIX столетия (до 1864 года) в буржуазных США рабов было больше, чем в Древнем Египте, Греции и Римской империи, вместе взятых»^[15]. Сегодня на дворе «просвещенное»

XXI столетие. Но в нынешней Африке, которая интегрирована в мировое капиталистическое хозяйство, можно встретить почти полностью легализованное рабство, причем наметилась тенденция к увеличению его масштабов и полному выходу из «подполья».

Никто не ставит под сомнение, что мы сегодня живем при капитализме (наши власти, правда, не любят слово «капитализм», заменяя его совершенно бессмысленным словосочетанием «рыночная экономика»). Но в то же время никто не может оспорить очевидный факт: в пределах нашей страны, особенно на Северном Кавказе, существует самое настоящее рабовладение (правда, в отличие от Африки, пока нелегально)^[16].

И в то же время в Древнем мире наряду с рабовладением (частное, а иногда государственное право собственности на людей, работников) существовал капитализм, образуя причудливые сочетания того и другого. Более того, рабы в так называемых «докапиталистических» ОЭФ составляли, как правило, далеко не основную часть населения. Вот что по этому поводу пишет Ю. Бородай: «Конечно, и до капитализма все традиционные общества знали так называемое “патриархальное рабство” (дворцовые слуги больших господ, наложницы, евнухи, личная гвардия и т. д.), но что касается производства, то все эти общества, как правило, держались на труде самостоятельных производителей — крестьянских и ремесленных общин (редкие исключения — такие эпизоды, как, например, производство рабами товарного хлеба для римской армии на сицилийских плантациях). И только капитализм начинает с подлинно массового производственного применения рабского труда на своих колониальных плантациях и в горном деле. Та же самая картина и с крепостничеством — в странах, втянутых в систему мирового рынка, но сохранивших свою независимость и элементы традиционной структуры»^[17]. Факт: европейское крепостничество — явление относительно позднее. В своей классической форме оно устанавливается в Германии под воздействием мощного спроса на хлеб в переживающей «чистку земли» Англии, что был вынужден зафиксировать в «Капитале» и сам Маркс: «В XV веке немецкий крестьянин, хотя и обязан был почти всюду нести известные повинности продуктами и трудом, но вообще был, по крайней мере, фактически, свободным человеком… но уже с половины XVI века свободные крестьяне Восточной Пруссии, Бранденбурга, Померании и Силезии, а вскоре и Шлезвиг-Гольштейна были низведены до положения крепостных»^[18]. В России помещичье настоящее крепостничество

появилось еще позже, чем в Европе — в эпоху «реформ» Петра I и продержалось полтора столетия.

На сосуществование в одном обществе разных «способов производства» (или «хозяйственных укладов») обращали внимание многие исследователи, о существовании которых нам было не положено знать в эпоху торжества марксизма^[19].

Глава 2. «Денежная цивилизация»: сущность и вывески

«Денежная цивилизация»: некоторые признаки

«Денежная цивилизация» — определенный тип общества, который существует в истории человечества на протяжении нескольких тысяч лет. За много веков не раз менялись внешние формы этого общества. С точки зрения политического устройства это могут быть монархии и республики, деспотии и демократии, диктатуры и парламентские правления, империи и национальные государства, конфедерации и унитарные государства и т. п. Совершенно разной может быть материальная культура, используемая в обществе техника: от сохи до компьютеров, от водяной мельницы до атомных реакторов, от колесницы до сверхзвуковых пассажирских самолетов и т. д. Разными могут быть господствующие в обществе официальные религии: язычество античного мира, иудаизм, ислам, христианство в разных его конфессиональных вариантах, конфуцианство и иные восточные религии, атеизм как своеобразная форма религиозного сознания и т. п. Но при этом все эти общества имеют сходство, которое не всегда бросается в глаза. Общими признаками этих обществ являются:

1. Стремление части общества к накоплению богатства, при этом накопление богатства превращается в цель жизни для представителей этой части общества. Под богатством понимается совокупность имущества, превышающая жизненные потребности человека («достаток»).

2. Соответственно, накопление богатства превращается в непрерывный, бесконечный процесс.

3. Деятельность по накоплению богатства в обществе представляет собой не единичные случаи, а носит массовый характер, что ведет к качественным изменениям («мутациям») во всем обществе.

4. «Мутации» прежде всего связаны с изменением сознания большей части общества: люди, независимо от их фактического имущественного положения, приобретают желание накапливать богатство. Изменения сознания влекут за собой изменения социального поведения. Отношения взаимопомощи и сотрудничества заменяются отношениями конкуренции и стяжательства.

5. Для части людей богатство становится конечной целью, самоцелью. Для очень небольшой группы людей богатство выступает средством по достижению цели господства (власти) над всем обществом. Эта группа позиционирует себя как «избранных», а остальное общество рассматривает как своих слуг и рабов («плебс»).

6. Для укрепления своих позиций в обществе группа «избранных» умело использует стремление «плебса» к обогащению.

7. В обществе происходит непрерывная социально-имущественная поляризация: накопление богатства в руках «избранных» и обнищание «плебса». «Плебс» приобретает все более определенный статус рабов.

8. В обществе подневольных работников снижаются стимулы к эффективному труду.

9. «Избранные» опираются на такие способы накопления богатства, которые обеспечивают наибольшую эффективность. Среди таких способов на первых местах находятся ростовщичество и спекулятивная торговля. Реальная экономика (производство товаров и услуг, необходимых для удовлетворения жизненно важных потребностей человека) оказывается на периферии общественной деятельности.

10. Накопление богатства происходит прежде всего в денежной форме. Во-первых, деньги — основной инструмент ростовщичества и спекулятивной торговли. Во-вторых, деньги — наиболее «ликвидный» актив, который может быть максимально быстро и эффективно использован для обеспечения и укрепления власти «избранных».

В истории человечества многие люди описывали по-своему изложенную выше модель общественного устройства, которую мы предлагаем называть «денежной цивилизацией». При этом одни эту модель представляли (и продолжают представлять) как «прогрессивную», «эффективную», «передовую». Другие, наоборот, обращали и обращают внимание на недостатки, противоречия, преступный и разрушительный характер «денежной цивилизации». Соответственно, данная модель общества получала разные названия, указывающие на некоторые наиболее значимые достоинства или недостатки этой модели. Рассмотрим некоторые из таких названий и попытаемся понять, что за ними стоит.

«Общество хрематистики»

«Хрематистика» — это не тип общества, а лишь определенный вид человеческой деятельности. «Хрематистика» — термин, который был введен в оборот философом античности Аристотелем^[20]. С помощью этого термина он пытался дать характеристику некоторых видов деятельности, принципиально отличных от деятельности экономической. А экономическую деятельность и экономику незадолго до него определил другой греческий философ — Ксенофонт (430–354 гг. до н. э.). Экономика — греческое слово (oikos — дом, хозяйство, nomos — правило), означающее в буквальном смысле правила управления домашним хозяйством. В более вольной интерпретации под экономикой на протяжении более двух тысячелетий после Ксенофонта понималась созидательная деятельность, направленная на удовлетворение жизненно необходимых потребностей человека. Так вот экономике Аристотель противопоставил «хрематистику» — искусство накапливать богатство и делать деньги. При этом Аристотель обращал внимание, что для людей, вставших на путь хрематистики, накопление становится бесконечным, богатство как цель не имеет предела. Согласно Аристотелю, основные виды деятельности, укладывающиеся в понятие «хрематистика», — ростовщичество и спекулятивная торговля.

Ростовщичество — предоставление денег в рост или под процент. Аристотель писал в «Политике»: «Так как хрематистика расположена рядом с экономикой, люди принимают ее за саму экономику; но она не экономика. Потому что хрематистика не следует природе, а направлена на эксплуатирование. На нее работает ростовщичество, которое по понятным причинам ненавидится, так как оно черпает свою прибыль из самих денег, а не из вещей, к распространению которых были введены деньги. Деньги должны были облегчить торговлю, но ростовщический процент увеличивает сами деньги. Поэтому этот вид обогащения самый извращенный».

Спекулятивная торговля — продажа товаров по «несправедливым» ценам^[21], причем ради «делания денег». Аристотель говорит, что торговля изначально не принадлежала к хрематистике, обмен распространялся лишь на предметы, необходимые для продавцов и покупателей. Это была меновая торговля. Но уже для меновой торговли потребовались средства обмена, называемые деньгами. Аристотель писал: «В силу необходимости, обусловленной меновой торговлей, возникли деньги». С изобретением денег меновая торговля начала трансформироваться в товарную торговлю, при которой деньги из средства обмена стали превращаться в цель. Торговля стала превращаться в хрематистику, то есть искусство делать деньги. Проводя такие рассуждение, Аристотель приходит к выводу: хрематистика построена на деньгах, так как деньги — это начало и конец всякого обмена. Фактически Аристотель признавал, что хрематистика — «денежная цивилизация», хотя такого термина он не использовал.

Во времена Ксенофонта и Аристотеля хрематистика уже существовала, философы не могли сконструировать понятие «хрематистика» в отрыве от опыта реальной жизни. По некоторым данным, Ксенофонту слово «хрематистика» также было знакомо, однако он считал это явление жизни малозначимым, не придавал ему особого значения. А вот Аристотель увидел в склонности некоторых людей к накоплению богатства и страсти «делать деньги» реальную угрозу существованию общества и боялся, что «хрематистика» может привести к «мутации» (качественному изменению) всего общества. Правда, названия такому обществу Аристотель не дал. Но очевидно, что речь могла идти о «денежной цивилизации». Еще в Средние века западноевропейская наука (которая в те времена сосредоточивалась в католических монастырях и в основном была представлена разными школами схоластов) с большим пиететом относилась к философии Аристотеля. В том числе сохранялось четкое понимание различий между «экономикой» и «хрематистикой».

То общество, которое сложилось на Западе в XVI–XVIII вв. и существует в настоящее время, можно назвать с полным основанием «обществом хрематистики». Однако и зарубежные, и отечественные историки, экономисты, социологи и философы предпочитали и предпочитают называть это общество по-другому: «капитализм», «буржуазное общество», «общество Нового и Новейшего времени»^[22], «западная цивилизация» и т. п.

Примечательно, что экономическая деятельность в таком обществе давно уже уступила место хрематистике, но последнюю продолжают называть «экономикой». Почти во всех странах есть министерства «экономики», миллионными тиражами выпускаются разнообразные книги и учебники по «экономике», в университетах и других высших учебных заведениях студенты учатся по специальности «экономика», им преподают профессора «экономики», политики обнародуют свои программы по «экономике», в Стокгольме каждый год вручают Нобелевские премии по «экономике» и даже наши школьники стали участвовать в олимпиадах по «экономике». Везде, куда ни кинь взгляд, — «экономика». Но на самом деле в 99 из 100 случаев за безобидной вывеской «экономика» скрывается самая банальная «хрематистика», т. е. деятельность по накоплению богатства и «деланию денег».

При этом стоит сделать два уточнения. Во-первых, в самой накопительной деятельности участвует 99 % трудоспособного населения, но накопление богатства происходит лишь у 1 % населения. Во-вторых, указанная деятельность по накоплению богатства в пользу немногих далеко не всегда афишируется. Чаще всего маскируется. И в этом немалую услугу тем, в пользу которых осуществляется вся накопительная деятельность, оказывают «профессиональные экономисты» — лица, которые имеют соответствующие дипломы, свидетельства и аттестаты. Они обосновывают «правильность», «эффективность» и даже «справедливость» данной модели «экономики». И первое, с чего они начинают, — везде аккуратно заменяют слово «хрематистика» на слово «экономика». Что же, слово «экономика» прочно въелось во все поры современной жизни. Будем использовать это красивое и удобно произносимое слово, но постараемся не забывать ставить его в кавычки, подчеркивая тем самым истинный смысл деятельности современного общества. Чтобы быть последовательными, нам надо ставить в кавычки также слова «экономист» и «экономический». Очевидно, что общество, где доминирует экономика в кавычках, вполне заслуживает название «денежная цивилизация».

«Капитализм»: история понятия

Напомним, что слово «капитализм» было введено в обращение не так давно — в XIX веке. Оксфордский словарь утверждает, что впервые слово «капитализм» использовал английский романист Уильям Теккерей в 1854 году. Считается, что по-настоящему популярным слово «капитализм» стало в 1867 году, после выхода в свет первого тома «Капитала» Карла Маркса. Маркс действительно часто использовал слова «капитал», «капиталистический», «капиталист». Вместе с тем слово «капитализм» он применял редко^[23], предпочитая термины «буржуазный строй», «буржуазное общество», «буржуазный способ производства», «капиталистический способ производства» и т. п.

А вот по мнению французского историка экономики Ф. Броделя впервые слово «капитализм» для обозначения определенного типа экономики употребил французский социалист Луи Блан в середине XIX века; примерно в это же время этим словом стал пользоваться другой французский социалист — П. Ж. Прудон. Однако это были единичные случаи использования слова. Тот же Бродель полагает, что слово «капитализм» стало по-настоящему популярным после выхода в 1902 году книги немецкого экономиста и социолога Вернера Зомбарта под названием «Современный капитализм»^[24]. У нас есть сомнения в верности данного заключения маститого французского ученого. По нашим данным, российские марксисты уже в конце XIX века активно использовали слово «капитализм» в своей партийно-политической деятельности. Достаточно в качестве примера привести выпущенную В. И. Лениным (под псевдонимом Владимир Ильин) в 1899 году книгу под названием «Развитие капитализма в России. Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности»^[25].

Более или менее широко и активно слово «капитализм» в политической и научной литературе на Западе использовалось всего несколько десятилетий. В СССР термин активно использовался на протяжении всех десятилетий существования советской власти — как в научных, так и пропагандистских целях. Несколько поколений советских людей изучали в вузах в качестве обязательной дисциплины «Политическую экономию капитализма». Советские обществоведы «по полочкам» и «косточкам» разложили весь капитализм. Все формулировки и определения, относящиеся к категориям капитализма, были с ювелирной точностью выверены, и никакие «импровизации» и «творчества» в области политической экономии капитализма не приветствовались. Приведем утвердившееся в СССР определение капитализма из Большой советской энциклопедии: «Капитализм — общественно-экономическая формация, основанная на частной собственности на средства производства и эксплуатации наемного труда капиталом; сменяет феодализм, предшествует социализму — первой фазе коммунизма. Основные признаки К.: господство товарно-денежных отношений и частной собственности на средства производства, наличие развитого общественного разделения труда, рост обобществления производства, превращение рабочей силы в товар, эксплуатация наемных рабочих капиталистами. Целью капиталистического производства является присвоение создаваемой трудом наемных рабочих прибавочной стоимости»^[26].

Мы еще будем анализировать с разных сторон капитализм, поэтому воздержимся сейчас от детального комментирования и анализа данного определения. В целом с ним (с некоторыми оговорками^[27]) можно согласиться. Отметим лишь, что в указанном несколько пространном определении вся суть капитализма заключена в следующих взаимосвязанных моментах:

а) отчуждение свободного работника от средств производства (земля, орудия производства, сырье);

б) превращение свободного работника в наемного работника;

в) эксплуатация наемного работника капиталистом-работодателем, присвоившим средства производства;

г) получение капиталистом в результате эксплуатации прибавочной стоимости.

Об этих моментах мы будем еще говорить подробно в других разделах.

Пожалуй, к перечисленным выше моментам следует добавить еще один, пятый (из приведенного выше определения): «наличие развитого общественного разделения труда». Выражаясь современным языком, речь идет о высокой степени развития рыночных отношений. Поэтому капитализм часто и называют «рыночной экономикой». Рынок и торговля существовали всегда, даже в самых древних обществах. Но в условиях так называемого «традиционного» хозяйства (преимущественно натурального хозяйства) рыночные отношения играли минимальную роль в жизни общества и человека. Лишь при капитализме основную часть жизненно необходимых предметов человек стал приобретать в результате рыночных обменов. Без рынка капитализм невозможен, поскольку капиталист стремится получить прибавочную стоимость не в натурально-вещественной форме, а в виде денег. А это возможно лишь через реализацию произведенного продукта труда на рынке. Итак, за короткий срок после старта капитализма кардинальным образом изменились экономические отношения в обществе:

— в «традиционном» обществе они были сконцентрированы в «малом социуме» (семья, община, поселение и т. п.) и строились преимущественно на безденежной основе; рыночные отношения («большой социум») с использованием денег играли вспомогательную роль в жизни обычного человека;

— при капитализме экономические отношения переместились в «большой социум» — рынок (региональный, национальный, международный) и стали строиться исключительно на денежной основе; «малый социум» стал играть вспомогательную роль^[28].

Обратим внимание на то, что в приведенном выше определении из БСЭ капитализм рассматривается исключительно как социально-экономическое явление, причем многие тонкие моменты в приведенной грубой схеме не видны. Акцент делается на эксплуатации и социальной несправедливости.

Но не уделяется, например, внимание проблеме отчуждения труда и работника при капитализме. Она вытекает из того, что продукт труда принадлежит капиталисту-работодателю, а не работнику Отсюда следует отсутствие мотивации к творческому труду, что делает капитализм крайне неэффективным даже с экономической точки зрения (вопреки популярным мнениям о том, что хотя он «социально несправедлив», но при этом демонстрирует высокую экономическую эффективность).

Вопросы, связанные с этикой и духовно-религиозной стороной капитализма, тем более не рассматривались в марксизме как существенные. Старшее поколение помнит чеканную формулу марксистско-ленинской философии: «Бытие определяет сознание человека». Вульгарно-материалистическое мировоззрение, исходившее из примата экономики над политикой, идеологией, духовной жизнью общества, препятствовало формированию в советском обществе целостного представления о капитализме.

Уже к середине XX века у общества, именовавшегося «капиталистическим», выявилась масса «болезней», капиталистический строй успел себя изрядно дискредитировать (мировые войны, жесточайший экономический кризис 1929–1933 гг., другие экономические и социальные проблемы). Особенно ярко недостатки капитализма высвечивались на фоне Советского Союза, который неуклонно укреплял свои экономические и политические позиции в мире. Слово «капитализм» приобрело устойчиво негативный оттенок. С учетом этого идеологи и политики западных стран пришли к выводу о том, что подмочившему свою репутацию «капитализму» следует дать новое имя.

Несмотря на титанические усилия «экономической науки», доказывать «прогрессивность» капитализма стало сложно: эта общественно-экономическая формация достаточно себя дискредитировала. Процесс дискредитации достиг своего апогея в период затяжной депрессии 1930-х годов. Примечательно, что об этом достаточно откровенно на излете своей долгой жизни написал даже Джон Кеннет Гэлбрейт (1908–2006), американский экономист, который на протяжении большей части XX века выступал последовательным апологетом этого самого капитализма. В своей последней книге «Экономика невинного обмана: правда нашего времени» он констатирует: «Слово “капитализм” по-прежнему употребляют лишь наиболее радикальные и откровенные защитники капиталистической системы, да и то не часто»^[29]. В послевоенное время в марксистской литературе появился даже термин «общий кризис капитализма». Официально понятие «общего кризиса капитализма» было введено в обращение на XXII съезде КПСС, оно вошло в третью программу партии.

Что понималось под «общим кризисом капитализма»? Третья программа КПСС перечисляет следующие признаки:

— отпадение от капитализма все новых стран;

— ослабление позиций империализма в экономическом соревновании с социализмом (в 1950-1960-е годы темпы роста советской экономики значительно превышали темпы роста ведущих капиталистических стран, хотя к 1980-м годам ситуация изменилась);

— распад колониальной системы империализма (советские идеологи надеялись, что освободившиеся государства в основном пойдут по «некапиталистическому пути»);

— обострение противоречий империализма с развитием государственно-монополистического капитализма и ростом милитаризма;

— усиление внутренней неустойчивости и загнивания капиталистической экономики, проявляющееся в растущей неспособности капитализма использовать полностью производительные силы (низкие темпы роста производства, периодические кризисы, постоянная недогрузка производственных мощностей, хроническая безработица);

— нарастание борьбы между трудом и капиталом;

— резкое обострение противоречий мирового капиталистического хозяйства;

— небывалое усиление политической реакции по всем линиям, отказ от буржуазных свобод и установление в ряде стран фашистских, тиранических режимов;

— глубокий кризис буржуазной политики и идеологии.

«Рыночная экономика» — новый бренд «денежной цивилизации»

«Профессиональные экономисты» стали активно подыскивать синонимы «неприличного» слова «капитализм». На смену ему стали приходить различные словосочетания; сегодня «естественный отбор» выдержали термины: «рыночная система», «рыночная экономика», «рыночное хозяйство» и т. п. Вот как описывает этот процесс «научных» поисков Дж. Гэлбрейт: «Были начаты поиски неопасной альтернативы термину “капитализм”. В США предприняли попытку использовать словосочетание “свободное предпринимательство” — оно не прижилось. Свобода, подразумевавшая принятие свободных решений предпринимателями, не являлась убедительной. В Европе появилось словосочетание “социал-демократия” — смесь капитализма и социализма, сдобренная состраданием. Однако в США слово “социализм” вызывало в прошлом неприятие (да и в настоящем это неприятие осталось). В последующие годы стали использовать словосочетание “новый курс”, но все же его слишком отождествляли с Франклином Делано Рузвельтом и его сторонниками. В итоге в научном мире прижилось выражение “рыночная система”, так как оно не имело негативной истории — впрочем, у него вообще не было истории. Вряд ли можно было отыскать термин, более лишенный всякого смысла…»^[30]

С самого начала «реформ» в нашей стране термины «рыночная система», «рыночная экономика» оказалось самыми употребительными. Ведь «вдохновить» бывших советских людей на строительство «светлого капиталистического будущего» по целому ряду причин (читателю, надеюсь, понятных) было сложно или даже невозможно. К слову «капитализм» в наших условиях «неполиткорректные» граждане начнут добавлять всякие «нехорошие» определения типа «криминальный», «бандитский», «компрадорский», «колониальный» и т. п.

Идеологи «реформ» с самого начала наложили «табу» на употребление слова «капитализм». Для «нейролингвистического программирования» сознания (зомбирования) наших людей стали использоваться благозвучные термины: «рынок», «рыночная экономика», «рыночная система». В современных учебниках по экономике вы можете вообще не обнаружить слова «капитализм», зато термин «рыночная экономика» встречается на каждой странице, иногда несколько раз. При этом смысл термина толком не объясняется.

Между тем термин «рыночная экономика» не менее абсурден, чем «капиталистическая экономика». О том, что мы имеем не экономику, а «хрематистику», выше уже говорилось. Но никаких признаков «рынка» мы также не наблюдаем ни в «самой рыночной» стране мира — США, ни у себя дома. Важнейшим признаком рынка, как нам объясняют учебники по «экономике», является конкуренция, которая обеспечивает «автоматическое» («стихийное») формирование цен. Последние являются «равновесными», «справедливыми» и т. п. При рыночных отношениях продавцы и покупатели имеют свободу (и возможность) выбора контрагентов, право прямого общения между собой и т. п. и т. д. Не хочу утомлять читателя пересказом учебников по «экономике», но лишь задам вопрос: «Где вы видели такой рынок?»

Отвечу: такого рынка давно уже нет нигде в мире. Может быть, он был во времена Адама Смита, а может быть, даже до него. Рынок, так же как и экономика, давно «умер». Главная причина его «смерти» в том, что в «экономике» стали господствовать монополии (тресты, концерны, синдикаты, картели), которые стали диктовать свои условия другим участникам «рынка». О монополиях и «смерти» рынка можно почитать в уже упоминавшейся книге Дж. Гэлбрейта. Поэтому слово «рынок» для описания современного общества также следует использовать только в кавычках. Добавим, что «смерть» рынка наступила также потому, что сегодня участники рынка давно уже утратили возможность свободного общения между собой. Между ними образовались мощные «кордоны» разных посредников, в том числе «финансовых посредников» в лице банкиров. Сегодня они не только «посредники», но также монополисты, причем самые главные. Почему? Потому что «производят» самый дефицитный в «рыночной экономике» «товар» — деньги.

Естественно, в работах, где современное общество рассматривается как «рыночная экономика», о духовно-религиозной стороне общественной жизни вообще ничего не говорится (или говорится вскользь, как о чем-то малозначительном). Современное восприятие общества (в том числе осмысление общества официальной «наукой») можно назвать вульгарно-материалистическим. Оно является еще более вульгарно-материалистическим, чем марксизм с его пониманием капитализма как «общественно-экономической формации».

Другие вывески

Вообще на роль термина, который может более или менее точно отразить сущность современного западного общества, претендует целый ряд слов и словосочетаний. Вполне вероятно, что они лишь дополняют друг друга, раскрывая ту или иную сторону «денежной цивилизации».

В начале прошлого века весьма популярным стал термин «мамонизм». Например, Макс Вебер использовал это слово в своей известной работе «Протестантская этика и дух капитализма» для описания духа наживы в капиталистическом обществе. Наш русский философ Николай Бердяев в работе «Новое средневековье» писал: «Мамонизм стал определяющей силой века, который более всего поклоняется золотому тельцу». Однако слово «мамонизм» в этих случаях было лишь хлесткой публицистической фразой. А вот после окончания Первой мировой войны, которую, как известно, Германия проиграла, среди немецких философов, социологов и политиков слово «мамонизм» стало пропагандистским термином с вполне конкретным смыслом. Во-первых, это дух наживы. Во-вторых, это прежде всего ростовщичество. В-третьих, носителем указанного духа является еврейство, которое поставило немцев в положение угнетенного им народа. Сущность мамонизма довольно подробно описали Рудольф Юнг и Готфрид Федер. Последний включает в понятие «мамонизм»: 1) международную плутократию, или «Золотой интернационал», где господствуют евреи; 2) умонастроение этой международной плутократии; 3) всеобщее стремление к наживе, охватившее широкие слои народа. Федер в своей работе «Сломать кабалу процента!»^[31] пишет: «Созидательный, творческий труд сделался рабом, а хитроумно-хищнический, вечно подвижный иудейский ростовщический дух владычествует над миром». «Ссудный капитал настолько могущественнее промышленного капитала, что великие денежные силы могут быть побеждены только посредством сокрушения процентной кабалы». Отношение ссудного капитала к крупному промышленному капиталу, по подсчетам Федера, составляет 20:1. В сферу действия процентной кабалы, как утверждает Федер, попадают вся сфера кредитных отношений, все банковское дело, биржевые операции. Эти рассуждения нашли отражение в программе национал-социалистической партии. В разделе, который именовался «Сокрушение процентной кабалы», выдвигалось требование «огосударствления всей денежной и кредитной системы… создание государственной системы безналичных расчетов».

А вот после Второй мировой войны достаточно часто в литературе стало встречаться сравнение капитализма и фашизма. Основная мысль публикаций подобного рода: а) капитализм неизбежно порождает фашизм; б) если капитализм — в основном характеристика экономического строя, то фашизм представляет собой политическую сторону этого строя. Вот, например, американский общественный деятель Линдон Ларуги (достаточно известная в США фигура — несколько раз баллотировался на пост президента страны) полагает, что наиболее точно современное общество (западное, но особенно американское) можно охарактеризовать словом «фашизм». На первый взгляд, такая характеристика может показаться слишком неожиданной, резкой и даже несправедливой.

Но вот как определял фашизм Бенито Муссолини в 1920-е годы (этот термин появился не в Германии, а в Италии): «Фашизм следовало бы более правильно называть корпоратизмом, поскольку это слияние государства и корпоративной власти». В 20-30-е годы прошлого столетия термины «фашизм» и «корпоратизм» часто использовались в качестве взаимозаменяемых понятий в ходе общественных дискуссий. В послевоенной марксистской экономической литературе стал широко использоваться термин «государственно-монополистический капитализм» (ГМК). Это еще один термин, который отражает тот же самый тип общества, называемый «фашизм» или «корпоратизм». Современное западное (особенно американское) общество можно охарактеризовать любым из вышеназванных терминов. Основные признаки этого общества:

— сращивание государства и крупнейших корпораций (монополий);

— перераспределение общественного богатства в пользу очень узкой группы людей (мировых ростовщиков);

— осуществление насилия верхушки над подавляющей частью населения, причем насилие исходит как от государства, так и от корпораций (законы перестают действовать, репрессивный аппарат получает гипертрофированное развитие, всеобщая слежка за населением становится нормой, усиливается духовное насилие и прямое «зомбирование» людей и т. п.).

Одним словом, происходит поляризация общества, его деление на «избранных» и «всех прочих». Причем последние в узком кругу «избранных» могут называться самыми разными уничижительными словами, самые приличные из которых «быдло», «скот», «плебс». Конечно, в первую очередь речь идет о поляризации общества по социально-имущественному признаку. Но наиболее «избранные» воспринимают деление общества на две неравные части через призму различий социально-психологического, расового и религиозного характера. В эпоху Третьего рейха лишь на непродолжительное время приоткрылась эта человеконенавистническая сторона капитализма. Программные документы нацистов показывают, что для них капитализм Нового и Новейшего времени — лишь переходная стадия к мировому господству «избранных» в обществе, в котором хозяйственная жизнь будет организована не на началах «рыночной экономики», а в виде физического рабовладения. Не надо думать, что фашизм — исключительно свойство германского (или итальянского) капитализма. Это также свойство американского, английского, французского и иных капитализмов, а сегодня, когда национальные границы исчезают, мирового (глобального) капитализма. В начале XXI века капитализм близок к достижению своей вожделенной цели — мирового господства, поэтому его фашистская сущность уже не скрывается.

Коротко о мировом господстве, мировой власти. Богатство — это власть над вещами. А есть еще власть над людьми. Если речь идет о власти над телом человека, его способностью создавать какие-то блага, то это просто рабовладение. В истории это уже было. Но есть власть над душой человека — «душевладение». Вот к этой-то высшей цели и стремится элита того общества, которое мы по инерции называем «капиталистическим». Будет достигнута власть над душой человека — будет власть и над его телом, и над всеми материальными благами на Земле.

По отношению к этой высшей цели миллиардные богатства оказываются лишь средством. Это понимают и этим руководствуются лишь самые «избранные» и «посвященные» в элите так называемого «капиталистического» общества — ростовщики, разговор о которых будет у нас еще впереди. Эти «избранные» отнюдь не вульгарные материалисты, у них есть высшие «идеалы», своя «духовность» и своя «религия». С точки зрения христианства, — это умопомрачение, духовность с отрицательным знаком, стремление человека занять место Бога и властвовать над природой и людьми подобно Богу. Это примерно такое же духовное помрачение, которое произошло с Денницей — «ангелом света» (2 Кор. 11–14), который пожелал быть как Бог, а в результате оказался поверженным и превратился в сатану, известного также под именем Люцифер. Примечательно, что многие «избранные» и «посвященные» сознательно поклоняются Люциферу^[32].

Таким образом, можно согласиться с Линдоном Ларушем, что американское общество — фашистское^[33]. Тему «филологии» мы подняли в связи с тем, что современный человек живет в «королевстве кривых зеркал». Понять, как устроена современная «экономика» и «рынок», что такое «деньги» и «банки», каковы причины экономических, финансовых и банковских кризисов, сегодня крайне сложно. Для этого надо оторваться от «букварей», которые писали «профессиональные экономисты» под диктовку экспертов из Международного валютного фонда и по заказу тех, кто правит в этом «королевстве». А правят в этом королевстве ростовщики. Те самые ростовщики, о которых писал еще Аристотель и прихода которых к власти он так боялся.

Примечания

2

К. Маркс. Экономико-философские рукописи 1844 г. // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 42, с. 117.

3

К. Маркс. К критике гегелевской философии права // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 1, с. 252.

4

В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. T. 23.

5

Свое учение об общественно-экономической формации Маркс изложил в таких своих произведениях: «Нищета философии» (Соч., 2-е изд., т. 4); «Предисловие “К критике политической экономии”» (т. 13); «Капитал», тт. 1–3 (тт. 23–25); «Экономические рукописи 1857–1859 гг.» (т. 46, ч. 1–2).

6

Ю. Бородай. Третий путь // Наш современник, № 9, 1991.

7

См., в частности: К. Маркс. Наброски ответов В. И. Засулич // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 19. С. 400–421; К. Маркс. Письмо в редакцию «Отечественных записок» // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 19. С. 116–121. См. также: Кара-Мурза С. Г. Карл Маркс против русской революции. М.: Алгоритм, 2008.

8

К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 46, ч. 1, с. 302.

9

К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 46, ч. 1, с. 280. Маркс признает в «Капитале», что повсеместно, в Европе, Америке, Азии, капитализм на первых порах — это «цивилизованный ужас чрезмерного труда» (там же, т. 23, с. 247). Далее он пишет: «капитал, будучи правильно понят, выступает как условие развития производительных сил до тех пор, пока последние нуждаются во внешнем пришпоривании» (там же, т. 23, с. 393). И вновь проявляет уверенность в том, что в какой-то момент времени такое «пришпоривание» (принуждение к труду) будет излишним: «дисциплинирование… на известной ступени… становится излишним» (там же, т. 23, с. 393).

10

Конечно, даже в XXI веке еще далеко до идеала, т. к. периодически все-таки возникают забастовки и протесты. Но в основном это случается в моменты кризисов.

11

Маркс, будучи потомком раввинов и крещеным (лютеранином), уже в молодости стал испытывать отвращение к христианству (граничащее с сатанизмом).

12

Мы в дальнейшем будем вместо понятия «общественно-духовная формация» использовать преимущественно термин «цивилизация».

13

Платонов О. А. Цивилизация // Большая Энциклопедия русского народа. Том «Русское мировоззрение». М., 2003. С. 931.

14

2 Петр. 2:22.

15

Ю. Бородай. Третий путь // Наш современник, № 9, 1991.

16

С. Л. Басов. О современном рабстве в России // Интернет. Режим доступа: http://samlib.ru/b/ basow_s_l/http555.shtml.

17

Ю. Бородай. Кому быть владельцем земли II Наш современник, 1990, № 3, с. 107.

18

К. Маркс, Ф. Энгельс. Поли. собр. соч. T. 23, с. 248.

19

Между тем, сами классики марксизма вскользь об этом говорили. Примечательно, что Маркс для характеристики отношений «капиталист — наемный работник» использует слово «рабство» достаточно часто (почти так же часто, как слово «эксплуатация»). То, что сегодня слово «рабовладельческий строй» употребляется еще реже, чем слово «капитализм», можно объяснить все теми же «партийно-пропагандистскими» соображениями. Трудно представить себе проведение в России «реформ» под флагами и лозунгами построения «нового рабовладельческого строя».

20

Аристотель (384–322 гг. до н. э.) — сын придворного врача, в Афинах он был учеником Платона, после смерти учителя пробыл три года в Малой Азии, в 343 г. до н. э. стал учителем Александра Македонского, после его смерти был обвинен в безбожии.

21

Аристотель большое внимание уделял вопросам эквивалентного и справедливого обмена товарами. Однако следует признать, что он не сформулировал, а скорее лишь обозначил эти вопросы. Окончательного их решения в работах Аристотеля мы не находим. Его рассуждения о «справедливости» и «эквивалентности» обмена достаточно противоречивы. В его рассуждениях содержатся зачатки современной теории трудовой стоимости и теории субъективной полезности вещей.

22

Историки определяют хронологические рамки Нового времени от Реформации или буржуазных революций в Голландии и Англии до Первой мировой войны. Новейшее время — от Первой мировой войны до настоящего времени.

23

Кажется, первый раз Маркс использовал слово «капитализм» в своей работе 1847 года «Нищета философии»: «Мельница создала феодализм, а паровая машина — капитализм».

24

Данная работа была в прошлом веке издана на русском языке: В. Зомбарт. Современный капитализм, т. 1–2. М., 1903–1905; т. 3. М.-Л., 1930.

25

В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 3.

26

Большая советская энциклопедия. Статья «Капитализм».

27

Одна из таких оговорок касается тезиса, что капитализм «сменяет феодализм». С таким тезисом мы не можем согласиться: капитализм, как мы покажем немного ниже, существовал еще в Древнем мире, т. е. задолго до того, что в приведенном определении называется «феодализмом».

28

Этот процесс стремительного перехода общества к рыночным отношениям хорошо показан в работе: Карл Поланьи. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. СПб.: Алетейя, 2002. Карл Поланьи (1886–1964) — американский экономист, социолог и антрополог венгерского происхождения.

29

Дж. К. Гэлбрейт. Экономика невинного обмана: правда нашего времени. М.: Европа, 2009.С. 20

30

Там же. С. 22–23.

31

См.: Федер Готфрид. Сломать кабалу процента! // Великая гражданская война 1941–1945 / Автор-составитель И. В. Дьяков. М.: ООО «ФЭРИ-В», 2002. С. 309–348.

32

См.: Священник Николай Карасев. Путь оккультизма. Историко-богословские исследования. М.: Пренса, 2003.

33

Естественно, что властная верхушка США не хочет в этом признаваться. Например, в 2003 году президент США Джордж Буш-младший в одной из своих речей назвал три основных «зла XX века»: гитлеризм, коммунизм, милитаризм. Он использовал слово «гитлеризм» и избежал слова «фашизм», поскольку иначе ему пришлось бы признать, что и США — «империя зла».