Без права на ошибку. Книга третья

Валентин Егоров

75 лет прошло с тех дней, когда закончилась Великая Отечественная война! Она навсегда останется в памяти нашего народа! ВОВ шла не только по линии фронта! Она велась и во вражеских тылах обеих сторон. Сегодня мы знаем о дивизии Аненербе, о полке Бранденбург 800! О том, как СМЕРШ с ними сражался! Третья книга продолжает рассказ о работе во вражеском тылу, казалось бы, одного человека, но в его душе ужились сознания двух людей – немецкого диверсанта и простого белорусского парня!

Глава 2

1

Прибытие поезда Москва — Архангельск на перроне центрального вокзала в Архангельске встречало не так уж много народа. Все-таки была война! Поэтому многих граждан, встречающих поезд, попросту не пропустили на перрон вокзала. Они не имели пропусков для прохода на территорию железнодорожной станции, вокзала, ставшего военным режимным объектом. Война железной рукой внесла свои правила и ограничения для допуска простых граждан на военные объекты. Если среди встречающих поезд Москва — Архангельск, если и прибыли гражданские лица, то встречающие их появление ожидали на привокзальной площади. На перроне этот поезд встречали одни только военнослужащие, командиры и красноармейцы Красной Армии.

Фельдфебель Вермахта Виктор Лацис, был латышом по национальности. Он добровольцем вступил в Вермахт, как только Латвия была оккупирована немцами. С отличием окончил Абверовскую школу и по призванию стал стал немецким диверсантом. Появление Васьки в Архангельске он ожидал на перроне, стоя рядом с выходом из вагона. Но, разумеется, к Василию, когда тот появился на перроне Виктор сразу же не подошел. Ему нужно было бы проследить, не привел ли этот чужак, лейтенант НКВД, за собой хвоста, не следили ли за ним энкеведешники?!

Сержант Виктор Лацис затерялся на перроне в небольшой толпе встречающих поезд младших командиров и красноармейцев. Своим внешним видом и одеждой он ничем от встречающих не отличался. В своем аккуратно залатанном красноармейском полушубке, в кирзовых сапогах со сбитыми каблуками, в шапке-ушанке на голове он более чем походил на обычного сержанта Красной Армии! По его виду и по поведению на перроне любой человек со стороны мог бы довольно-таки легко догадаться о том, что этот сержант, как и другие красноармейцы, толкущиеся на перроне, отправили на вокзал для встречи прибывающего этим поездом командира.

Васька Виктора Лациса прежде никогда не видел, да и вообще не знал и не слышал об его существовании. Да и Виктор Лацис тоже никогда его не видел. Тем не менее, когда Васька вышел из вагона на перрон, начал осматриваться вокруг. Он сразу же этого, казалось бы, неприметного сержанта выделил из общей толпы встречающих поезд красноармейцев! Васька, в принципе, не ожидал, но в душе надеялся на то, что кто-то будет его все-таки встречать на вокзале. Он никогда не бывал в Архангельске, поэтому этот город был ему совершенно незнаком. По этой причине Васька сильно опасался того, что заплутает в его хитросплетениях улиц этого провинциального городишки, разыскивая явочную квартиру!

Пятый месяц войны успел-таки наложить свой негативный отпечаток даже на такой незначительный факт повседневной человеческой жизни, как встреча на вокзале. Васька стал свидетелем того, как встреча на вокзале, совсем недавно бывшая радостной встречей родных и близких людей после разлуки, превратилась в некую формальность! В военное время вокзальные встречи, разумеется, происходили без цветов, без коробок конфет, без шампанского и радостных приветственных возгласов, криков и без поцелуев! Да. и женщин и детей среди встречающих на перроне попросту не было! Там были одни только мужчины, одетые в военную форму. Они подходили к друг к другу и перед тем, как приехавшему пожать руку, тянулись и козыряли! Произносились дежурные, ничего не значащие фразы, в которых и в помине не было выражения какой-либо особой радости по поводу этой встречи.

На полустанке Соколово, пока местные энкеведешники производили досмотр поезда, Васька, по просьбе-приказу командарма Довлатова, успел сбегать на пункт связи того полустанка. За небольшую мзду деньгами он сумел упросить старика телеграфиста отправить по телеграфному служебному аппарату Боде две очень короткие телеграммы. Они слово в слово повторяли друг друга. В них называлась дата и примерное время прибытия поезда в Архангельск. Единственным отличием в этих двух телеграммах было то, что каждая из них имела своего собственного адресата.

Васька хорошо понимал, что старший лейтенант Евлентьев обязательно обратит внимание на факт отправки им этих телеграмм. Что он обязательно прочитает их содержание, попросит Архангельское областное НКВД заняться проверкой их адресатов. Тем не менее, он сознательно пошел на риск, отправляя свою телеграмму с просьбой о своей встрече на вокзале. Васька понадеялся на то, что местные энкеведешники не успеют вовремя расшевелиться, не успеют организовать слежку за тем, как будет происходить его встреча на вокзале. Он исходил из того, что русские провинциалы слишком уж привыкли к своей спокойной, размеренной жизни. И даже сегодня, когда пятый месяц шла война, областное управление НКВД мгновенно не отреагирует на информацию Евлентьева по его вопросу.

Что касается явочной квартиры, на адрес которой была отправлена телеграмма, то она, разумеется, будет провалена! Но Ваську это обстоятельство совершенно не беспокоило!

Ваську больше беспокоил тот факт, что в любую минуту его могут арестовать, когда он после вокзала, не имея ни малейшего представления об Архангельске, примется разыскивать улицу и дом с явочной квартирой. Ведь, перед самой войной только некоторые крупнейшие города Советского Союза начали преображаться. Они перестраивались и становились современными городами с прямыми проспектами и улицами. Большинство провинциальных же городов СССР, как были до войны, так и оставались нагромождением частных домов и домишек с кривыми, не имеющими начала и конца улицами и косыми переулками. В переплетениях таких улиц и переулков Ваське было бы проще простого запутаться и заплутать! Задавать же прохожим вопросы, да еще в военные дни о том, где находится та или иная улица, было бы себе дороже! Горожане тебя тут же примут за немецкого шпиона, они о тебе тотчас же донесут в милицию! После чего придется сначала объясняться в отделении милиции, а затем, возможно, а затем и в городском управлении НКВД объясняться по вопросу, почему ты горожанам задаешь такие шпионские вопросы?!

Поэтому, естественно, отправляя свою телеграмму по известному ему адресу, Васька в душе лелеял надежду на то, что его все-таки встретят на вокзале. Сейчас же, когда он сержанта Виктора Лациса выделил из общей толпы встречающих красноармейцев, все очень походило на то, что его надежды оправдались. Да и сам сержант Лацис Ваську продолжал держать в поле зрения своих глаз, но на перроне он не бросился к нему для дежурного рукопожатия. Виктор следовал за Васькой, успевая одновременно оттираться немного в толпе красноармейцев, внимательными глазами обшаривая перрон. Вглядываясь в лица едва ли не каждого красноармейца, он пытался определить не видит ли перед собой чекиста?!

В этот момент Васька начал прощаться с полковником Решетовым. Тот вышел из тамбура вагона, несколько растерянно начал Ваське пожимать руку, оглядываясь по сторонам. Владимир Иванович явно ожидал, что кто-то его обязательно встретит прямо на перроне, но никто из красноармейцев к нему пока еще не подходил и не представлялся. Васька же мгновенно разобрался в том, что среди встречающих нет тех, кто бы встречал полковника Решетова, его нового друга.

К слову сказать, Владимир Иванович после того, как безусый сельский мальчишка принял его за буржуя и ему угрожал штыком мосинки изуродовать ему лицо, внутренне очень сильно изменился. Он как бы повзрослел на глазах Василия, стал меньше попусту трепать своим языком и, если собирался что-либо сказать, то начал задумываться над тем, как выразить свою мысль. Продолжая разговаривать, они оба продолжали стоять рядом со своим вагоном. В этот момент Васька аж нутром своим почувствовал, что в данный момент Решетову после всего пережитого в купе поезда прошлой ночью совершенно не хочется, чтобы он его покинул и оставил бы одного на этом перроне. Хотя до здания вокзала идти по перрону было совсем ничего, но Владимиру Ивановичу явно не хотелось даже этот короткий путь проделывать в полном одиночестве.

Тем временем все прибывшие этим поездом пассажиры вместе со встречавшими их красноармейцами по перрону потянулись к зданию вокзала. То есть перрон потихоньку начал очищаться от людей, небольшими группами и группками пассажиров они проходили мимо них. Практически весь перрон перешел в движение, продвигаясь к зданию вокзала. Только Васька и Решетов, а также трое красноармейцев и этот долговязый сержант, привлекший Васькино внимание, по-прежнему, крутились у десятого вагона. Они же продолжали беседовать, оставаясь на месте, Решетов продолжал чего-то ожидать. Тогда Васька ему предложил вместе пройтись до здания вокзала, но тот не принял его предложения, сказав:

— Ты, лейтенант, так что, давай, иди, шагай к вокзплу, меня не жди! Так как меня должны обязательно встретить!

Что касается трех красноармейцев, крутившихся поблизости от их вагона, то Ваське с ними было все ясно и понятно. Эти красноармейцы попросту не знали, что им делать. Командиры, на встречу которых их отправили, по какой-то причине не прибыли этим поездом, вот они и не знали, что им дальше делать, а возвращаться в часть обратно, им очень не хотелось! Виктор Лацис же крутился вокруг этих парней в красноармейской форме, он никак не мог понять, не переодетые ли они энкеведешники? Хотя здравый смысл ему постоянно нашептывал о том, что эти красноармейцы не имеют ни малейшего отношения к местному архангельскому управлению НКВД. Те, если бы решили проследить за прибывшим поездом немецким агентом, то, наверняка бы, вырядились бы в форму командира Красной Армии. Таковых же на перроне не осталось, они встретили своих товарищей и в данный момент уже подходили к зданию городского вокзала.

Когда Васька полковнику Решетову протянул свою руку для прощального рукопожатия, то со стороны вокзала до их ушей вдруг донесся топот ног, какие-то люди явно бежали по перрону. На всякий случай Васька выдвинулся вперед, загораживая собой полковника Решетова. Правую руку он на всякий случай положил на крышку деревянной кобуры своего доисторического маузера. Но вытаскивать пистолет из деревянной кобуры ему так и не пришлось. Очень скоро все увидели двух краснофлотцев с винтовками через плечо во главе с флотским лейтенантом, бежавших к вагону поезда со стороны вокзала.

Сильно запыхавшийся флотский лейтенант остановился в трех шагах от полковника Решетова. С флотским шиком он полусогнутыми в кулак пальцами коснулся мочки своего собственного уха, с ходу начав рапортовать полковнику:

— Товарищ полковник, прошу извинить за опоздание! Слишком поздно пришла телеграмма о точном времени прибытия вашего поезда! Разрешите мне представиться?! Лейтенант флота Алексей Федоров, направлен для вашей встречи, для вашего сопровождения до штаба Беломорской флотилии!

Полковник Решетов явно обрадовался появлению лейтенанта Федорова, он тут же по-дружески распрощался с Васькой, крепко пожав ему руку. Удаляясь под флотским эскортом, Владимир Иванович Ваське на прощанье сказал:

— Лейтенант, вы мне поверьте, но мое сердце мне же подсказывает, что мы обязательно еще раз встретимся!

В сопровождении флотского лейтенанта и краснофлотцев полковник Решетов пошел в сторону здания вокзала. К этому времени перрон практически полностью опустел, пассажиры и встречающие их красноармейцы уже вошли в здание вокзала. Васька слегка попридержал свой шаг, но совсем он не остановился, поджидая, когда долговязый сержант его догонит и представится. Тот тотчас же воспользовался предоставленным случаем, ускорил свой шаг, что догнать Ваську. Вскоре они поравнялись и уже вместе зашагали к вокзалу.

— Фельдфебель Виктор Лацис! — На немецком языке, говоря вполголоса, долговязый сержант представился Ваське.

— Мы что и в дальнейшем будем разговаривать на немецком языке? — Васька поинтересовался тоже на немецком языке. — Не опасно ли это для нас? Вдруг нас кто-нибудь услышит? Ведь, тогда нас тут же обзовут немецкими шпионами!

— Да, мы и есть немецкие шпионы! Правда, мы не совсем шпионы, лучше было бы сказать, что мы немецкие диверсанты! — Уже на русском языке, без какого-либо акцента, проговорил Виктор Лацис. — Из Берлина поступила соответствующая информация, чтобы я при встрече поприветствовал бы вас этой фразой, господин штандартенфюрер!

— А затем проинформировал бы Берлин, как я отреагировал на это твое приветствие! Не так ли, господин фельдфебель? — Предположил Васька.

— Так точно, господин штандартенфюрер! — Чуть ли не в полный голос гаркнул Виктор Лацис.

— Они тебя проверяют, Васенька! Об этом психологическом тесте я кое-что слышал. Берлин проверяет качество твоего или, что было бы более правильно сказать, качество моего знания немецкого языка! Этот фельдфебель также специально начинает громко говорить, провоцируя тебя на то, как ты будешь на это реагировать? Ведь, если Советы тебя перевербовали, то ты на громкость голоса можешь не обратить внимания! Мой тебе совет, продемонстрируй этому долговязому фельдфебелю истинный характер немецкого офицера! Заткни ему горло, поставь его на место! — Альфред Нетцке мысленно посоветовал Ваське.

Васька остановился, развернулся лицом к фельдфебелю и на немецком языке произнес короткую рубленную фразу:

— Фельдфебель, с этой минуты ты забываешь о существовании немецкого языка. Будешь на нем говорить только с моего разрешения! Ты меня хорошо понял, господин фельдфебель?

— Так точно, товарищ лейтенант! Впредь между нами не будет какого-либо панибратства!

И действительно с этого момента Виктор Лацис превратился в исполнительного русского сержанта, истинного бойца Красной Армии! Они дошли до здания вокзала, прошли оба его зала ожидания, до упора забитыми красноармейцами и гражданскими лицами.

Сердце Васьки тревожно забилось, когда он увидела усталые, заплаканные лица молодых и пожилых женщин, их вместе с детьми должны были куда-то эвакуировать. В ожидании отправления своих поездов они проводили время в залах ожидания вокзала. Эти женщины вместе со своими детьми в прямом смысле сидели на чемоданах. Большинство детей были слишком малы по своему возрасту, чтобы осознавать, что за стенами вокзала идет страшная война. Дети повзрослей, особенно мальчишки, носились по обоим залам ожидания, играя в свою мальчишескую войну. Один такой карапуз взобрался на гору из фибровых чемоданов. С вершины этой горы, которая могла в любую минуту рухнуть, он кричал во весь свой голос:

— Мама, мы победим, мы обязательно победим фашистов!

Его мать с заплаканными глазами, ломая руки, бегала вокруг этой кучи чемоданов, умоляя ей помочь, снять сынишку с этой кучи чемоданов. Васька одними глазами как бы приказал Виктору Лацису помочь убитой горем матери утихомирить развоевавшегося малыша. Сержант, выполняя его приказ, свои руки протянул к этому малышу, успех схватить его в охапку за мгновение до того, как развалилась эту куча из чемоданов. Сержант Лацис парнишку нежно прижал к своей груди, начал рукой гладить по его головке, успокаивая:

— Молодец, парнишка! Вырастешь, станешь хорошим красноармейцем!

— Я не хочу вырастать! Хочу прямо сейчас драться с фашистом! — Упрямо заявлял свое этот неугомонный малыш.

Сержант Лацис осторожно малыша передал на руки его матери. Тихим голосом ей посоветовал:

— Ты уж лучше за своим малышом приглядывай, а не то он действительно на фронт убежит! Слишком уж у него решительный характер!

Уже на привокзальной площади Васька поинтересовался:

— Ну, и как, сержант, мы с тобой будем добираться до места назначения? Надеюсь, что оно находится не очень далеко от города?!

— Да, очень просто, товарищ лейтенант! До места назначения мы будем добираться простым советским автомобилем! Этим автомобилем нам предложили воспользоваться местные товарищи! Архангельская область — это самая настоящая глухомань! Наша база в этой области построена на берегах одного озера, туда ведет одна единственная дорога. К ночи мы к этому озеру обязательно доберемся!

На привокзальной площади их ожидала простая советская «Эмка». Виктор Лацис, по-хозяйски, расположился за ее рулем. Двигатель автомобиль был хорошо прогрет, он завелся с первого оборот стартера. Выехав с привокзальной площади, «Эмка» неторопливо проехала несколько городских улиц, прежде чем выехала на одно из пригородных шоссе. На выезде из города автомобиль остановил милицейский патруль. Командир патруля усатый капитан милиции тщательно проверил документы сержанта Лациса. Так и, не произнеся ни единого слова, капитан вернул обратно документы сержанту. Затем он козырнул и, пожелав доброго пути, пропустил машину.

Как Васька мог видеть через свое окошко, они практически сразу же за городом въехали в лес, поехали по прекрасной лесной дороге. Виктор Лацис, как бы угадав Васькины мысли о дороге, коротко сообщил:

— Эта дорога более или менее наезжена, снег хорошо укатан. Вот наша машина и катит, словно мы едем по асфальту. Но никакого асфальта на этой дороге нет. Весной и осенью по ней разве что на танке можно проехать.

Но Васька не поддержал этого разговора с сержантом. Сидя на заднем сиденье, он некоторое время размышлял о том, что слишком уж вольготно этот бранденбуржец себя чувствует в Архангельске. Видимо, местная Абверовская группа имеет свои глаза и уши, своего человека в областном управлении НКВД. Этот агент и обеспечивает членам всей этой группы надежное прикрытие.

Поездные мытарства все-таки его сильно измотали, Васька не заметил, как заснул.

Виктор Лацис, видимо, ожидал этого момента, он немногим позже остановил машину. Повернулся назад, принялся внимательно рассматривать спящего Ваську. Из притолочного карманчика фельдфебель достал шприц с какой-то заранее набранной жидкостью. Вышел из машины, открыл дверцу заднего сиденья, чтобы Ваське сделать укол в плечо прямо через одежду. Затем он вышел на дорогу. Некоторое время неподвижно простоял, всматриваясь в том направлении, где должно было находиться село Лыткарино. Вскоре на дороге показалась черная точка. И хотя уже начало темнеть, декабрьские дни были короткими, эта точка была хорошо была заметна на дороге на белом снеге. Дорога была занесена чистым белым снегом. Вскоре точка превратилась в крестьянские сани, запряженные в одну лошадь. За вожжами саней сидел какой-то мужик, по самую голову закутанный в крестьянский тулуп.

— Ну, а как там поживает мой благоверный? — Грудным женским голосом поинтересовался этот самый мужик в тулупе.

— С ним все в полном порядке, уважаемая госпожа! Он теперь проспит до самого утра. Он ничего не будет помнить из того, что с ним происходило ночью! — Вытянувшись по стойке смирно доложил фельдфебель Виктор Лацис. — Все было исполнено по высшему разряду! Вот только обер лейтенанту Фердинанду Коху не повезло. Ему не удалось инсценировать похищение секретных бумаг! Ваш будущий муж отправил его в безвозвратное путешествие в небеса, моя фрау!

— Я же его заранее предупреждала, чтобы он не шутил с моим увальнем! Нет, Фердинанд мне, видимо, так и не поверил! Решил поиграться в кошки мышки с моим Альфредом, вот парень и доигрался! Видимо, не заметил, как сам из кошки, превратился в мышку! Ну, да, ладно, фельдфебель, времени у нас мало! Так что давайте вдвоем моего благоверного перегрузим в сани! Дальше я его уже сама повезу!

Женщина скинула с себя тулуп, чтобы превратиться в изящную и красивую блондинку Эльзу, одетую в летный теплый комбинезон. По ней Васька очень часто вздыхал, вспоминая время, проведенное вместе с ней в Зазеркалье! С большим трудом они тело Альфреда из салона автомобиля перетащили в деревенские сани. Там Эльза своего спящего Альфреда укутала в крестьянский тулуп. Он оказался настолько большим, что его вполне хватило и ей самой им прикрыться. Вскоре ее сани заскользили по снегу в сторону селения Лыткарино.

Фельдфебель Виктор Лацис снова сел за руль «Эмки», ловко ее развернул, не съезжая с дороги. Он укатил обратно в Архангельск, возвращаясь в город той же дорогой. К этому времени совсем стемнело, но фельдфебель так и не включал фар автомобиля. Полная Луна прекрасно высвечивала ему дорогу!

2

Васька проснулся от воспоминаний, снившихся ему всю ночь напролет. Причем всю ночь повторялся один и тот же, но чудесный сон. Что он лежит на широкой кровати, а рядом с ним находится его Эльза! Сон парня получился особенно ярким и запоминающимся в основном из-за того, что он мог в любую минуту прижаться к Эльзе, всем своим телом ощущая шелковистость, нежность и тепло всего ее тела, а главное, нежность и податливость ее груди! Порой в этом сне Васька с Эльзой занимался любовью! От этого чудесного и волшебного сна Васька приходил в настоящий восторг! Он не позволял Эльзе заснуть, снова и снова он ее тормошил, ласкал и заставлял ее заниматься любовью!

Даже во сне Васька ощущал, что Эльза, как его женщина, над ним имела полную власть! Сегодня ночью она могла бы от него потребовать все то, чего бы не пожелала, а он ни в чем бы ей не отказал! Но Эльза от него ничего не требовала, а она вместе с ним наслаждалась любовью! Она была его женщиной, мускусный запах ее тела, ответные поцелуи и женская страсть Ваську попросту сводили с ума! В иные моменты ее ласок Васька все же терял голову и со звериной страстью он снова и снова набрасывался на нее, на свою любимую женщину, сливаясь с ней воедино! И вся эта любовь Ваське только снилась всю ночь напролет. Он хорошо знал, что Эльза далеко за линией фронта, что она попросту сейчас не может с ним быть!

Когда за окном начало светать, когда Васька открыл глаза, то он поразился тому. Что рядом с ним спала обнаженная женщина. Она силуэтом своей фигуры очень походила на Эльзу. Но Васька лица ее не видел, так как женщина, похожая на Эльзу, спала лицом к стене. Но этот запах ее тела парня привлекал, тянул к себе. Сначала он коснулся ее спины, затем коснулся ее бедер, все это для его рук было привычным и знакомым! Даже тепло ее тела Ваське показалось хорошо знакомым. Такою всегда для него была Эльза!

В этот момент женщина, похожая на Эльзу, поменяла свою позу, она, все еще продолжая спать, к нему повернулась грудью. Васька аж ахнул про себя от великого удивления, когда в ареоле ее правого соска он увидел хорошо ему знакомую родинку-мушку. Ведь в Зазеркалье он ее целовал столько раз, но нацеловаться так и не смог. Лица женщины, так похожей на Эльзу, Васька, по-прежнему, не видел, потому что он не сдержался и своими губами прильнул к этому столь желанному соску, он начал его приминать своим языком, лаская. Эльза в Зазеркалье ему частенько говорила, прижимаясь к нему всем своим телом:

— Васенька, ты мой родной, ты же всю мою грудь истерзал, ничего другого не замечая! Видимо, мама тебя в детстве грудью очень мало кормила?! Только ты, Васюля, не останавливайся, а продолжай меня ласкать! Я все от тебя вытерплю!

Вот и в данный момент Васька только этим неугомонным соском и родинкой занимался, ничего вокруг себя не замечая! Самым кончиком языка он трепетно его касался сосочка, мягко приминал своими губами, чувствуя, как с каждым его касанием этот сосочек под его языком и губами прямо-таки окаменевал! Васька настолько увлекся этой лаской, что до него с большим трудом доходило само понимание того, что он не один находится в постели, что рядом с ним лежит прекрасная и обнаженная женщина! В один из моментов ласки до Васькиных ушей вдруг донесся сладчайший женский стон! И этот стон был ему хорошо знаком. Он на секунду прервал свои ласки своим языком, чтобы поднять голову и взглянуть на партнерше, но этот момент властная женская рука, прижимая его голову к груди, ему напомнила о том, что нельзя на полпути прерывать свою мужскую работу! Васька аж взвыл по-звериному, почувствовав мягкость и одновременно упругость прижимавшегося к нему всего женского тела. Уже не он, не Васька, а его звериная страсть эту женщину подмяла под себя.

Вскоре он и она, оба расслабленные любовью, лежали, крепко обнимая друг друга. Только тогда у Васьки появилась возможность поднять голову и взглянуть на лицо женщины! К этому времени его тело ему уже не раз подсказывало, что он должен был увидеть свою любимую и родную Эльзу, по ней все это время он так скучал! Тело и сердце Ваську не обманула, рядом с ним лежала Эльза, он бросился целовать родное, любимое лицо своей немки Эльзы. Продолжая целовать Эльзу, Васька никак не понимал, как же такое вообще могло бы случиться, чтобы они вместе всю ночь провели в одной постели, наслаждаясь друг другом?! Но его Эльза лежала рядом с ним, она свою голову запрокинула за подушку и, закрыв глаза, время от времени так сладострастно и одновременно так призывающе постанывала под его поцелуями и ласками!

Видимо, Эльза почувствовала, что Васька ее разглядывает, прервав свою столь нужную ей работу, она приподняла веки своих громадных глаз. Уголками губ она своему мужчине ласково улыбнулась, в ее глазах заиграли веселые чертики, и Эльза тихим шепотом произнесла:

— Наконец-то, Васька, я тебя нашла, и ты в моих объятиях! Но сейчас, Васюлинька, только-только начало рассветать! До вылета в нашем распоряжении целая уйма времени, но я ни минуты из него не желаю потерять! Так что, давай, докажи, что ты меня, Васенька, очень любишь. Очень надеюсь на то, что боженька за такие наши труды нам подарит и мальчика, и девочку! Да и, как практичная немецкая женщина, я хотела бы тебе, мой любимый, напомнить о том, что, помимо языка и губ, у тебя имеется еще две руки. Для них я тебе могу сама очень многое предложить!

Животная страсть снова захватила Ваську, она его, как самца, прямо-таки швырнула на любимую женщину. В тот момент глаза Эльзы снова были прикрыты веками от испытываемого наслаждения! Но она почувствовала, как в Ваське взыграла звериная страсть, она сумела вовремя раскрыться, чтобы погасить эту страсть. Через мгновение мужчина и женщина снова слились в единое целое!

— Ты как здесь оказалась? — Приходя в себя и, с большим трудом шевеля языком, задал нескромный вопрос Васька.

Эльза, молча, и ловко всем своим телом на него взобралась. Ей удалось всем своим телом разместиться на теле своего русского парня! В свое время Васька ей рассказал о своем перевоплощении, о своем симбиозе с немцем Альфредом Нетцке, так как считал у него не должно быть тайной от любимой женщины! Свой подбородок Эльза положила на руки, сложенные в локтях. Продолжая лежать на своем Ваське, она своих глаз с него не сводила, ощущая, как тепло их тел переливается друг в друга. Между нами говоря, Эльза очень любила этого здоровенного парня, ей было все равно, кем он был русским или немцем! Но ей очень нравилось своего любимого называть, то Васюлей, то Альфредиком. Усталым голосом Эльза произнесла:

— Я приехала к тебе. Можно было бы сказать и так, я приехала за тобой в Минск, но тебя там почему-то не оказалось. Просидела в городе без дела месяц, ожидая, когда же ты, Альфред, вернешься! Но ты так и не вернулся! Тогда я обратилась к твоему другу, к Курту фон Круге. Попросила его мне помочь тебя разыскать! Ну, вот он мне и помог найти тебя в этом захолустье на дальнем Севере Советского Союза. Дальше все было очень просто, мне пришлось сесть за штурвал своего «Хенкеля», чтобы прилететь сюда за тобой!

— Я и не знал, что ты еще умеешь пилотировать самолет! —

Как кот промурлыкал Васька, обнимая Эльзу и плотнее прижимая к ее телу. Объятия были настолько сильны, что Эльза почувствовала, как в нем снова возрождается мужчина!

— Ты не знаешь, но я много чего еще умею делать! Теперь ты до конца своей жизни будешь удивляться всему тому, что я умею делать! Я тебя надолго теперь никуда не отпущу, мой дорогой! Да и, пожалуйста, уже рассвело, так что ты уж веди себя более прилично! Мы же с тобой находимся на базе диверсионно-разведывательной группы Абвера, расположенной глубоко в тылу противника. В эту комнату в любую минуту могут войти и другие люди. Думаю, что нам следует все же одеться! И утихомирь своего дружка, сейчас нам этим делом больше некогда заниматься! Всю ночь ты так и не дал мне заснуть!

С этими словами Эльза ловко скатилась с Васьки. Совершенно обнаженной она вскочила на ноги, прошлась по помещению. Не трудно было догадаться, что этой молодой женщины попросту потребовались восхищенные взгляды своего мужчины!

В таком бесстыжем виде она, не особо стесняясь восхищенных Васькиных взглядов, начала носиться по комнате, собирая предметы своего дамского туалета, в беспорядке разбросанные по всему помещению. Облокотившись на локоть правой руки, Васька с замиранием сердца, с тихим обожанием наблюдал за своей Эльзой. Эта женщина ему принадлежала всю ночь, от одной такой сладкой мысли все мутилось и плыло в Васькиной голове! Ему совершенно не хотелось пониматься на ноги, одеваться. Он был готов вместе с Эльзой до скончания веков проваляться в одной постели! Но до сознания парня с трудом, но все же дошло понимание всей необходимости и самого себя привести в порядок, по крайней мере, одеться. Они оба, как бы ни счастлив был Васька, но даже он соображал, что они оба находятся за вражеской линией фронта! Там они придерживаться определенных правила поведения на людях, созданные не ими, но обязательные для них обоих.

Когда они оба оделись, то послышался чей-то стук в дверь их комнаты.

— Входите! Дверь не заперта! — Прокричала Эльза, стоя у зеркала, помадой проводя по своим губам.

Дверь распахнулась, на пороге комнаты появились два человека, один был пониже, другой бы повыше ростом, но они оба были одеты в одинаковые черные комбинезоны. Такие комбинезоны, как помнил Васька по временам своей работы в Минске, обычно носили курсанты Абверовских школ по подготовке диверсантов. На комбинезонах не было каких-либо знаков различия. Но по их манере держаться этих двоих, Васька сразу же предположил, что оба человека были кадровыми офицерами. Первым заговорил более низкий по росту человек. По его говору Васька, то есть Альфред Нетцке, сразу же почти автоматически определил, что он был немцем родом из Нижней Силезии.

Человек в комбинезоне почему-то заговорил, обращаясь к Эльзе. Та же продолжала наводить красоту на свое и так красивое лицо, это, разумеется, по мнению Васьки. В данный момент Эльза карандашом подводила свои брови.

— Фройлян Тиссен… — Он начал было говорить, но та его тут же прервала, сделав короткое замечание.

— Теперь вы ко мне можете обращаться, как к фрау фон Нетцке! — Продолжая карандашом подрисовывать правильную дугу своих бровей. — Я нашла-таки своего мужа. Как это в сказках говорится, мы, наконец-то, воссоединились после долгой разлуки! Так что завтра вместе с ним я вылетаю в Берлин!

— Поздравляю вас фрау Нетцке с выходом замуж за достойного человека! Но не могли бы вы нас оставить на минуту, чтобы мы могли бы наедине переговорить с штандартенфюрером СС Альфредом Нетцке по секретному вопросу.

— Думаю, что с моим мужем вы можете переговорить и в моем присутствии! Как зондерфюрер СС, как референт IV управления РСХА, я обладаю правом высшего допуска ко всем государственным секретам. Так что, господа офицеры, как вы понимаете, свои секретные дела вы можете обсуждать и в моем присутствии.

— Госпожа зондерфюрер СС, прошу меня извинить за наивность, проявленную по отношению к вам! — Человек в черном комбинезоне тут же принес свои извинения Эльзе.

Затем он снова повернулся к Ваське. Сначала критическим взором он оглядел его форму лейтенанта охранных войск НКВД СССР, а затем заговорил, обращаясь уже к одному только Ваське:

— Господин штандартенфюрер СС Нетцке, позвольте вас поприветствовать с успешным выполнением задания на территории противника, а также с возвращением на родину! Господин адмирал Канарис по этому случаю прислал вам поздравительную радиограмму! — Человек в комбинезоне протянул Василию аккуратно сложенный лист бумаги. — Прошу меня извинить за то, что я должным образом вам не представился. Так как, выполняя задание на территории противника, не могу назвать вам своего настоящего имени и звания! Сейчас прошу вас ознакомиться с содержанием радиограммы, после чего продолжим наш разговор.

Васька, так и не сказав в ответ ни единого слова, отошел к окну, чтобы прочитать послание Канариса. Оно было очень коротким: «Поздравляю с возвращением на родину. Фюрер доволен тем, как вы выполнили свое задание в Москве. Жду вас обоих в Берлине!». В этот момент Васька почувствовал, как Эльза, опять-таки не стесняясь присутствующих в помещении других людей, прижалась к нему, желая прочитать содержание записки Канариса.

— Если судить по содержанию этой записки, то ты, мой дорогой муженек, очень скоро станешь группенфюрером СС. — Сказала она и, не удержавшись, накрашенными помадой губами чмокнула его в небритую щеку. — Тебе следовало бы побриться, а то я укололась о твою трехдневную щетину! — Затем принялась своей рукой стирал отпечаток помады, оставшейся на Васькиной щеке.

Васька улыбнулся, чувствуя умиления к этой женщине, несколько часов назад ставшей его женой! Затем он вернулся к двум офицерам, продолжавшим оставаться в помещении.

— Господа, я в вашем распоряжении! Судя по содержанию записки, основной моей задачей на данный момент является возвращение в Берлин?!

— И не только перелет в Берлин, господин штандартенфюрер! Мы только что получили приказ из Берлина, который требует, чтобы мы ввели вас в курс дела по планируемой операции «Прыжок барса». Для этих целей я решил вас познакомить со своим начальником штаба. Прошу вас любить и жаловать господина Никто!

С этими словами человека в черном комбинезоне вперед выступил более высокий человек в таком же безликом черном комбинезоне, которого назвали господином Никто. Он коротко, по-армейски, козырнул Ваське и произнес:

— Где вы, господин штандартенфюрер, желаете поговорить со мной? Мы можем поговорить и в этом помещении? Или, если вы того пожелаете, то можем пройти в помещение штаба нашего подразделения? — Вежливо поинтересовался господин Никто.

— Я же вас, господа, должен сейчас покинуть! Даже находясь глубоко в тылу противника, у офицера любого подразделения Вермахта всегда найдется много срочных дел — Произнес человек в черном комбинезоне. — Прошу вас, господа, меня извинить. Вам же, фрау фон Нетцке, хочу сказать, что даже в условиях суровой русской зимы, вы сохраняете ослепительную красоту и очарование немецкой женщины!

— По-другому и не может быть! — Сказала, словно отрезала, Эльза и последний раз взглянув на себя в зеркало, повернулась к Ваське и голосом невинной девчонки попросила:

— Альфред, я не думаю, что ты будешь возражать, если я вместе с тобой пройдусь в штаб этого подразделения полка «Бранденбург»?!

Эта ее фраза произвела неприятное впечатление на обоих бранденбуржцев. Они сумели сдержаться, никак не прореагировать на Эльзину выходку, сохранив каменные выражения безразличия ко всему на свете на своих лицах. Васька же почувствовал, что в душах этих немецких офицеров забушевал настоящий ураган возмущения. Посмотрев на Эльзу, он увидел, что в ее глазах кувыркались и бесились веселые чертенята! Она сознательно произнесла предыдущую фразу. Эльза явно что-то задумала, она встала на путь воплощения этих планов в жизнь. Решив не вмешиваться в ситуацию, Васька сказал:

— Господа офицеры, благодарю вас за помощь и организацию встречи на Архангельском вокзале! Я искренне вам признателен за все то, что вы проделали для меня! Но, господа, меня до сих пор не проинформировали о том, когда за мной прилетит самолет?

— Гидросамолет уже здесь, стоит в нашем ангаре! Время вылета должна определить сама фрау Нетцке, она пилот этого гидросамолета! Вы, господин штандартенфюрер, переходите в ее подчинение сразу же после ознакомления с планом «Прыжок барса»! А сейчас, госпожа зондерфюрер, господин штандартенфюрер, позвольте с вами отклоняться? — Оба, словно роботы манекены, разом развернулись через левое плечо и, едва ли не в ногу, затопали к выходу из комнаты.

Когда за ними захлопнулась дверь, Васька повернулся к своей Эльзе, ее обнял и, нежно поцеловав в щечку, поинтересовался:

— Может быть, ты все-таки поделишься своими планами? По словам этих офицеров, получается, что ты, моя дорогая, являешься чуть ли не командующим офицером этого подразделения полка «Бранденбург»?!

— Да, что ты, любимый, мне говоришь? Ты явно заблуждаешься, предполагая, что я являюсь большой шишкой в РСХА. Я же простая референт-машинистка IV Управления РСХА! Да и то там я работаю только в свое свободное время! Рейнхард Гейдрих, мой старый знакомый, узнав, что я лечу за тобой под Архангельск, обратился ко мне с просьбой, когда я тебя встречу, то у тебя поинтересоваться, что это за игру адмирал Канарис начал вести с Лаврентием Павловичем?

Васька от этой произнесенной Эльзой фразы окаменел всем своим сердцем. Все еще продолжая обнимать Эльзу, он подумал о том, что его любимая Эльза на деле его не любит, а попросту использует в каких-то своих целях! Она прибегла к постели, что его использовать для выкачки из него данных, хранившихся в его мозгах! Этим и объясняется его крепкий сон, более похожий на беспамятство! Видимо, этот чертов фельдфебель Виктор Лацис накачал его какой-то снадобьем. Оно могло быть типа энкеведешной сыворотки правды! Что бы фройлян Тиссен затем в постели могла бы так называемой любовью и лаской, выкачать из него все хранимые им секреты о переговорах с Берией и Сталиным!

По-настоящему любящие женщины всегда более чувствительны, быстрее соображают любого мужчины, которые их любят! По ослаблению мужских объятий, прекращению ласок руками, Эльза сразу же заметила и обратила внимание на изменившееся поведение Васьки. Ей не составило особого труда догадаться о мыслях, начавших витать в голове этого ею любимого, но пока еще бестолкового мужчины! Теперь уже она начала своим телом прижиматься к Васьки, подставляя свою грудь под его неловкие руки. Острыми зубками она даже сильно укусила его за мочку уха, чтобы сладким голосом опытной совратительница прошептать ему на ухо.

— Дурачок, ты мой! Неужели ты мог подумать о том, что я тебя разыскивала, легла с тобой в после по приказу какого-то там Гейдриха. Рейнхард — мой друг, я ему кое-чем обязана, но пошел бы он ко всем чертям со всеми своими просьбами, когда речь идет о тебе, Альфред! Если нужно, то я готова предать все и вся ради того, чтобы всегда быть с тобой рядом! За ночь, проведенную вместе с тобой, я готова конец своей жизни провести в тюрьме!

— Это ты к чему вдруг упомянула о тюрьме? — Искренне удивился Васька.

— Да, черт его знает, почему мысль о тюрьме вдруг возникла в моей голове? Может быть, это произошло потому, что ты занимаешься не стабильным бизнесом! Тайная война — это для настоящего мужчины, конечно, очень увлекательное дело, но это и очень уж не стабильный бизнес! Так мне всегда говорил мой папаша! Он и сейчас предлагает моему будущему суженому передать в траст миллионы дойчмарок или американских долларов для создания и развития своего собственного дела в любой стране мира! Так что ты, Альфредушка, можешь в любой момент со своих плеч скинуть мундир штандартенфюрера, чтобы превратиться в обыкновенного немецкого или американского бизнесмена! Я же тебя буду лелеять, кормить вкусными блюдами немецкой кухни. Каждый год буду тебе рожать ребенка, пока ты не скажешь, хватит, их у нас с тобой детей более чем достаточно!

— Знаешь, Эльза, однажды ты мне приснилась с ребенком на руках!

— Что ж, это вполне естественно! Для того мы, женщины, существуем на этой земле, чтобы в этот мир приносить новых людей!

— Да, это так! Где-то я согласен с тобой в отношении основной роли женщины в этом мире! Когда-то мы, мужчины, вырезали целые государства, ради обладания одной только женщиной! Я же хочу сказать, что ты мне приснилась в тот момент, когда мне было особенно трудно и плохо, когда…

Эльза своей рукой прикрыла Ваське рот, а свою грудь снова подставила под его руку.

— Не надо, дорогой! Не продолжай мне дальше рассказывать о том, что с тобой происходило! Сказанных тобой слов мне вполне достаточно для того, чтобы понять, что ты меня любишь! Хочешь, милый, я для тебя снова разденусь?

— А как же местные крысы? — Хриплым голосом и с придыханием поинтересовался Васька. — Они же нас, наверняка, ждут!

— Думаю, что они уже не ждут! Эти крысы не поленились, они повсюду в этом помещении свои жучки прослушки налепили. Видимо, хотели подслушать, как мы с тобой будем миловаться. Я едва ли не все ногти со своих пальцев содрала, разыскивая и отдирая от стены эти самые жучки! Полночи этим делом занималась, прежде чем в твою постель забралась! Но ведь, пара жучков могла и остаться!

Все последующее с Васькой произошло само собой, он сосредоточился и мысленно просканировал комнату, разыскивая в ней жучки прослушки. На данный момент их в помещение не оказалось! Видимо, ночью Эльза все хорошо поработала, она все мх до одного нашла и уничтожила!

— Знаешь, Эльза! — Сказал Васька, целуя ее грудь. — У меня есть лучшее предложение!

— Какое, милый! — Спросила женщина, в этот момент она старалась сделать так, чтобы в Васькином распоряжение снова оказался шаловливый сосок своей левой груди. — Говори быстрей, а не то я вся истеку в ожидании…

— К занятию любовью мы вернемся, переговорив с этими крысами по делам в их штабе! Тогда в нашем полном распоряжении будет весь вечер и вся ночь. Завтра рано утром мы вылетим в Берлин! Ну так, что ты думаешь по этому моему предложению? Согласна или нет, дорогая?

— Да, я давно была согласна выйти за тебя замуж, Альфред! Если ты эту встречу с этими крысами считаешь необходимой, то, давай, одевайся и пошли в штаб. — В этот момент Эльза все-таки обратила внимание на то, что Васька был одет в форму командира Красной Армии. — Альфред, почему ты на себя натянул эту советскую униформу? Я же, дура, совсем забыла тебя предупредить о том, что заранее для тебя подготовила другую одежду! Так что быстренько беги в душ! Если хочешь я помогу тебя помыться в душе?

— А где находится этот самый душ? — Искренне удивился Васька.

— Вот за этой дверью! — Эльза показала на дверь, о ней Васька подумал, что эта дверь вела в чулан дома.

— Тогда мне будет лучше помыться без тебя, дорогая! Мыться вместе с тобой — это снова искушать дьявольскую страсть любви! Тогда из души мы выберемся где-нибудь только под вечер! Ни о какой деловой встрече не может быть и речи!

— В душе нет такого количества подогретой воды! Там всего лишь одна бочка теплой воды. А потом, почему ты считаешь, что моя к тебе любовь — это дьявольское наваждение?

— Я так не говорил, дорогая! Я сказал только о том, что, если ты ко мне присоединишься в душе, то я не смогу выдержать искушения, чтобы снова и снова тобой обладать. Творя любовь сильней моего разума!

— Вот так-то это звучит гораздо лучше, дорогой! Я, Эльза фон Нетцке, твоя любовь и твоя жена. Как только мы окажемся в Берлине, то сразу же оформим наши документы!

— Но я же не фон Нетцке, а просто — Нетцке!

— С той минуты, которая нас соединила, ты вошел в семью фон Тиссенов, стал фоном Нетцке. Для этого я заранее подготовила все необходимые документы. Тебе лишь следует их только подписать!

— Это прозвучало так по-немецки!

— Зато ты, мой дорогой, последнее время почему-то звучишь очень по-русски! Видимо, слишком уж много времени ты провел среди русских людей, что порой даже думаешь по-русски?! Ночью во сне, признаваясь мне в любви, ты говорил то по-немецки, то по-русски! И знаешь, дорогой. Я почему-то очень хорошо тебя понимала на обоих этих языках!

3

По дороге в штаб Ваське пришлось пройтись по центральной тропе лесного лагеря Абверовских диверсантов, расположенного в глухомани Архангельской области. В самую последнюю минуту перед тем, как покинуть помещение, отведенное им на базе, Эльза отказалась вместе с ним идти в штаб. Она сказала, что ей до чертиков надоело слушать пустую мужскую трепотню о так называемых операциях тайной войны.

— Дорогой, лучше уж я займусь подготовкой к полету своего «Хенкеля», а то эти оболтусы, наши авиамеханики, хороши только на одних словах! А на деле в последнюю минуту мне придется за них все переделывать! Так что ты, дорогой, отправляйся в штаб, я же сбегаю в ангар, повожусь с самолетом! Встречаемся здесь же, в этом помещении через четыре часа! Постараюсь нам обоим приготовить какой-нибудь хороший, но очень легкий Рождественский ужин. Я должна постараться и тебя подкормить калориями, ведь тебе придется тяжко поработать всю предстоящую ночь! Ты, паренек, во мне разжег что-то такое, что этой ночью теперь я не дам тебе поспать!

Они вдвоем покинули свой небольшой домик в одну комнату. Эльза тут же повернула в сторону озера, на ходу чмокнув Ваську в подбородок. Васька же в одиночестве поплелся по центральной аллее вражеского лагеря.

Для сохранения тепла их деревянный домик был со всех сторон обложен брикетами утрамбованного, плотного снега. Даже его крыша была заложена аналогичными снежными брикетами. Но это было сделано и в целях маскировки, чтобы вражеская авиаразведка случайно не обнаружила бы их лагерь.

Васька, следуя заранее полученным инструкциям, а также советам Эльзы, несколько сотен метров прошел по центральной тропе этого немецкого зимнего лагеря. Тропа была не очень широкой, но на ней свободно могли бы пройти три человека в ряд. К тому же тропа была хорошо утоптана, Васькины сапоги не оставляли в ней глубоких следов, его сапоги на утоптанном снегу почему-то совсем не скользили. Посматривая по сторонам, Васька своими собственными глазами убеждался в том, что эта секретная база Абверовской диверсионно-разведывательной группы «Альберт» мало чем походила на лагерь-бивак советских партизан.

Еще в начале войны Ваське частенько приходилось посещать подобные партизанские становища. Там он собственными глазами мог наблюдать, что красноармейцы, решившие стать партизанами, первым делом себе рыли землянки. В них могли бы свободно размещаться от отделения до взвода партизан. Причем следует откровенно признать, что партизанские лагеря чистотой и аккуратностью не отличались. Очень часто партизанские стоянки имели бестолковое расположение жилых и служебных землянок. Только один лагерь партизанского отряда товарища Николая Деревянко имел продуманный план своего расположения, что Ваське очень понравился. Командир отряда Николай Деревянка вместе со своим штабом заранее продумывал место расположения той или иной землянки. Дежурный взвод его отряда отвечал не только за охрану лагеря, но и за поддержания в нем чистоты и порядка. Его партизанский отряд своим лагерем чем-то напоминал расположение полка Красной Армии.

В этом же лагере ДРГ «Альберт» Ваське вообще не увидел каких-либо партизанских землянок. Он представлял собой несколько сборных одноэтажных домиков, разбросанных на небольшой площади по лесу, а также два не очень больших барака, расположенных на берегу озера. До войны эти строения и бараки были пионерским лагерем, построенным в лесу, на берегу красивейшего Окулова озера. Сюда на летние каникулы привозили детей, чтобы они хорошенько отдохнули перед учебой! Но, видимо, перед самой войной эти домики и бараки перестали использоваться в качестве пионерского лагеря. Строения обветшали, некоторые были даже разобраны на доски и брусья местным населением для собственного строительства.

Видимо, когда здесь появились первые немецкие диверсанты, то они к зиме домики и бараки бывшего пионерского отремонтировали! А затем на зиму их хорошенько утеплили снежными брикетами. В настоящий момент эти строения стали чем-то напоминать теплые иглу канадских индейцев. Вся эта работа, как понимал Васька, была, разумеется, проделана в глубокой тайне и без привлечения местного населения. Она была проделана руками одних только диверсантов самого Абверовского спецподразделения!

Если к лагерю внимательно присмотреться, то и сегодня, в канун Рождества, он выглядел вполне обжитым местом. Его дома и бараки были обнесены брикетами снега не только для их утепления, но и в целях маскировки от советской авиации! С тем, чтобы пролетающие над лесом советские самолеты его даже случайно бы не обнаружили. Центральная лагерная тропа, по ней шел Васька, а также все другие тропинки прокладывались в снегу и по лагерю с таким учетом, что их было бы трудно обнаружить с птичьего полета. Если судить по их утоптанности, то можно было бы также предположить, что на данный момент в лагере находилось большое количество его обитателей.

Но пока Васька брел к штабу, то по дороге ему не встретился ни один человек. Пару раз его окликали часовые, причем, оба часовых были вооружены советскими винтовками СВТ 40 со снайперскими прицелами. Часовые к нему обращались на русском языке. Ваське хорошо запомнились лица часовых. Они были молодыми парнями призывного возраста, но непримечательной внешности. На их плечах были мохнатые маскхалаты «Гризли» белого цвета! Оба часовых себя держали очень уверенно, они явно были старожилами этого лагеря!

Ради интереса Васька зашел в один из двух бараков, оказавшего на пути его следования в штаб РДГ «Альберт». Этот барак располагался всего лишь в десяти метрах от центральной тропы, но ему до него пришлось пробираться длинной тропинкой, то и дело вилявшей по кустарникам и затемненным местам зимнего леса. Дверь в барак была тоже покрашена в белый цвет. Но из-за своей так называемой немецкой педантичности офицеры, командовавшие в этом лагере, видимо, дошли до ручки. Места на двери, которых должны были бы касаться своими руками люди, входящие в барак, были раскрашены под черные деревянные сучки, но ручек как таковых попросту не было.

Коснувшись рукой одного из этих сучков, Васька вошел в барак, чтобы тут же замереть на его пороге от охватившее его удивления от увиденного. Он ошибался, предполагая, что оба барака используются, как жилые помещения для диверсантов! По крайней мере, данный барак использовался в качестве спортивного манежа для тренировок и спортивной подготовки диверсантов! Незримыми ширмами он был поделен как бы на несколько секций-помещений. В одном из них несколько диверсантов, обнаженных по пояс, отрабатывали рукопашный бой. В другом — учились прыгать с высоких стоек, имитируя прыжок с парашютом с борта самолета! В третьем — группа молодых парней, одетых в гражданскую одежду, учились преодолевать полосу препятствий! В этом бараке Васька так и не увидел ни одного человека, не занятого делом или выполнением спортивных упражнений. Причем, их было достаточно много, человек пятьдесят — шестьдесят!

Ваське так и не дали до конца досмотреть то, что происходило в других секциях этого барака-манежа. К нему подскочил верзила в темном комбинезоне под два метра ростом. Он перед Васькой вытянулся по стойке смирно, откозыряв по-советски, он принялся рапортовать, говоря по-русски, но в каком-то лающем темпе:

— Товарищ полковник, разрешите доложить?

Причем этот верзила встал таким образом, что своей мощной фигурой он Ваське перекрыл общий вид на все то, что происходило в дальних секциях этого барака. Васька хорошо понимал, что внезапное появление этого верзилы, ему следует понимать, как своего рода вежливое предупреждение с тем, что ему здесь делать нечего, и он этот барак должен, как можно быстрей, покинуть. Поэтому Васька совсем было собрался вернуться обратно на мороз, но его заинтересовал лающий русский язык этого верзилы:

— Ты, что русский? — Спросил он на русском языке.

— Так точно, товарищ полковник! Я русский, да и все солдаты моей роты — русские! Их только что призвали в армию!

— Ну, и чем вы здесь занимаетесь? —

— В настоящий момент, согласно расписанию занятий на сегодняшний день, провожу учебные занятия с бойцами своей роты!

— Я не это имел в виду! Как вы вообще сюда попали? Почему решили бороться с советской властью? Да, и при этом я не привык разговаривать с безымянными людьми! Вы хотя бы назовите свой псевдоним!

— Прошу меня извинить, товарищ полковник! Но нас заранее предупредили о вашем возможном появлении! Сказали, что вы действующий полковник Красной Армии, но мы не должны называть вам ни своих имен, ни своих псевдонимов! А также попросили, чтобы мы с вами не вели особо долгих разговоров!

— Ну, что ж, тогда пошел ты к черту, если не хочешь со мной по-людски поговорить! И. если с тобой когда-либо, что-либо случится, то ты ко мне не походи, не обращайся за помощью! — Вспылил Васька.

Васька вынужден был покинуть барак, он снова вернулся на центральную тропу, чтобы продолжить свой путь к штабу этого лагеря. В тот момент в нем все кипело и бурлило, он не понимал, как такое вообще могло случиться? Как Абверу удалось такое крупное вражеское подразделение забросить в тыл Красной Армии? Почему командование Красной Армии должным образом не отреагировало на появление такой серьезной занозы, целой роты немецких диверсантов вместе с аэродромом и самолетами, в своей заднице?!

Когда Берлин в первый раз ему шифрограммой сообщил, что его будут эвакуировать самолетом, то в тот момент Васька подумал о том, что такого попросту не может быть! Но, как на деле оказалось, на войне всякое может случиться. Немецкий аэродром чуть ли не с регулярными прилетами и вылетами существует и функционирует под советским областным Архангельском!

Уже находясь в лагере, он совершенно случайно узнает о том, что здесь, в глубоком тылу Красной Армии, функционирует не просто немецкая база с аэропортом на озере, но и центр подготовки диверсантов. Оказывается, в этом лагере на регулярной основе функционирует немецкая диверсионная школа. Диверсантов готовят с тем, чтобы их затем их рассылать по еще более дальним уголкам Советского Союза! Бешенство прямо-таки пожирало сознание Васьки, он решил не торопиться на встречу в штаб, пока не успокоится. Для полного спокойствия ему следовало все это дело перекурить.

Он обшарил все карманы своего офицерского комбинезона, в надежде найти хотя бы одну сигарету. Только в одном из наплечных карманов Васька нащупал целую пачку немецких сигарет. Он укрылся под хвоей высокой ели, она до макушки была занесена пушистом рождественских снегом. От огонька зажигалки прикурил сигарету, сделал первую затяжку. Окопы под Тулой приучили его курить солдатскую махорку в ладонь, скрываясь от немецких снайперов. Но Васька так и не стал заядлым курильщиком из-за отцовского запрета. Этот запрет оказался сильней самого проклятого увлечения. Но время от времени Васька баловался сигареткой другой. Сейчас же перекур ему потребовался для того, чтобы успокоиться, обдумать свое положение. Прийти в себя от всего увиденного в этом лагере, от только что полученной им информации.

На многие километры вокруг этого места расположения лесного лагеря простирался громадный лесной массив. Васька знал, что и в довоенное время этот массив представлял собой дикое место. Сегодня в годы войны в нем уже было невозможно встретить ни охотника, ни рыболова, ни даже местного жителя. Еще до начала войны местные жители начали покидать свои деревни и хутора, разбросанные по этому лесу. Они стали переезжать поближе в большие города, в крупные села и в поселки, где легче было бы найти работу, а также пропитание для членов своих больших семей. С началом войны многие местные охотники и рыболовы были призваны в Красную Армию. В результате этот лесной массив практически обезлюдел. Теперь уже и женщины с детьми оставляли свои дома в лесных деревнях, переезжая в города.

Докурив сигарету, Васька хотел было окурок зашвырнуть в снег, как это делал в окопах под Тулой. Но вовремя вспомнил, к чему этот его поступок может привести. Поэтому он аккуратно его загасил, некоторое время не знал, куда его спрятать?! Затем попросту его засунул в один из карманов комбинезона. Ваську эта хваленная немецкая пунктуальность, педантичность с каждым днем начинала все сильнее и сильнее раздражать. Поэтому, став Альфредом Нетцке, ему пришлось постоянно держать свои уши востро на макушке, чтобы случайно не напортачить, не проколоться на глазах у своих сослуживцев!

— Да, успокойся ты, Васенька! Не волнуйся по этому поводу! Я тебе всегда подскажу, как себя вести в том или в другом случае! — Вдруг подал мысленный голос настоящий Альфред Нетцке.

Из-за волнений, связанных с внезапной встречей с Эльзой, Васька как бы забыл о существовании своего симбионта. Сейчас же краска стыда начала заливать его лицо. До его сознания только сейчас стало доходить понимание того, что Альфред, вероятно, мог быть свидетелем всего того, что он и Эльза вытворяли в постели прошлой ночью.

— Василий, ты уж, пожалуй, так сильно не красней лицом! Я все же взрослый мальчик, хорошо знаю, почему у той или иной пары вдруг появляются дети! Я, правда, немного насторожился, когда этот фельдфебель Лацис сделал тебе укол. Но, когда появилась Эльза, когда она начала тебя целовать еще в деревенских санях, в которых везла тебя в лагерь, то успокоился. Эльза тебе плохого не пожелает и не сделает! Еще тогда я постарался, как можно глубже, забиться в твое сознание, чтобы не стать невольным свидетелем всего того, что она начала вытворять с тобой! Так что, парень, ты мне поверь, что я сделал все возможное, чтобы не быть тобой прошлой ночью!

— Ладно, так уж и быть, я тебе поверю, Альфред! Что ты можешь мне сам сказать в отношении столь внезапного появления Эльзы? И что ты вообще думаешь о нашем положении?

— Что касается Эльзы, то ты с ней сам и разбирайся! Меня же в это дело, пожалуйста, не впутывай! Муж и жена — одна сатана! Так русские говорят о женатых людях!

— Я пока не женат! Мы с Эльзой пока еще не ходили в ЗАГС, заявления на регистрацию брака даже не подавали!

— В ЗАГС Эльза тебя никогда не поведет! Она тебя поведет в городской магистрат, а затем венчается на тебе в своей кирхе! Она же тебе сама говорила, что все документы на регистрацию вашего или моего брака давно уже ею подготовлены. Тебе остается их только подписать! Я же совершенно уверен в том, что ты, Васенька, их подпишешь, как миленький!

— Черт тебя подери, Альфред! Ты, что меня принимаешь за безвольного осла?!

— Во-первых, мы с тобой, Василий, как бы договорились, никогда не использовать бранных мыслей в наших общениях! И, во-вторых, ты голос на меня не повышай! Ты любишь Эльзу, так сам с ней и разбирайся! Ко мне больше с этим вопросом не приставай! Мой тебе последний совет, не будь ослом, женись на ней!

— Ладно, согласен! Что ты, Альфред, вообще думаешь об этом Абверовском аэропорте, расположенном на Севере Советского Союза? Меня очень беспокоит, что советское командование о нем ничего не знает!

— Васька, что с тобой происходит? Сегодня идет война между сильнейшими государствами мира! Для ведения боевых действий воющие государства применяют вооружения и средства, имеющиеся в их распоряжении. Насколько мы с тобой осведомлены, сегодня советское командование прилагает немалые усилия для развития партизанского движения на оккупированных территориях. Ежесуточно в наш немецкий тыл засылаются десятки, если не сотни диверсионных групп с целью ослабления нашей военной мощи. Аналогичные меры, наверняка, принимает и наше, немецкое, командование. Краем уха в Берлине я слышал о том, что таких Абверовских диверсионных групп с постоянным местом базирования немало разбросано по всей территории Советского Союза! Так что, Василий, ничего удивительного в этом нет!

— И чем же будут заниматься диверсанты, которых вы готовите в этом лагере?

— Васька, охладись! Ты, видимо, слишком уж переволновался! Совсем перестал соображать! Я лично, то есть сам ты, Васька, не принимаешь ни малейшего участия в какой-либо подготовке этих диверсантов! Мы оба здесь только что появились, пока еще ничего не успели сделать или предпринять! Очень надеюсь на то, что завтра мы без особых приключений все-таки вылетим в Берлин. Сейчас же тебя ждут в местном штабе. Там ты, возможно, узнаешь еще кое-что новое для нас обоих!

Васька вышел из-под ели, центральной тропой направился к одинокому домику. Во времена пионерского лагеря в этом домике проживали директор и старшая пионервожатая лагеря. Это домик располагался на небольшом взгорье, с вершины которого открывалась замечательная панорама на Окулово озеро. Васька на секунду остановился, чтобы полюбоваться панорамой озера. Окулово озеро замерзло. Видимо, из-за практически полного отсутствия волн на этом озеро, оно было покрыто идеально ровным льдом, который в свою очередь был занесен снегом.

— Да, вы правы, господин штандартенфюрер! Это озеро — идеальное место для взлета и посадок гидросамолета. Летом гидросамолет садится на воду, удерживаясь на воде при помощи поплавков. Зимой же поплавки на самолете заменяются на лыжи, тогда самолет производит посадку лед со снегом. Мы же только следим за тем, чтобы лед оставался ровным, чтобы самолет мог бы на него садиться. За льдом ведут наблюдение всего лишь несколько человек. Если нам приходится его выравнивать, то тогда на лед нам приходится выводить весь штатный персонал базы!

Васька повернул голову в сторону источника голоса. Увидел, что рядом с ним стоит тот самый верзила, который только что выгнал его из барака. Но вот только в данной ситуации этот верзила разговаривал с ним на прекрасном немецком языке.

— Позвольте представиться, Даниил Гаврилов, майор Вермахта! Знаете, что, штандартенфюрер, давайте, пройдем в помещение. Там тепло, светло и мухи не кусают! Так что там мы сможем побаловаться американским виски, бурбоном. Мне он нравится, заодно мы можем поговорить о предстоящих нам делах!

4

Они вдвоем поднялись по трем ступенькам крыльца дома. Майор Гаврилов взялся за дверную ручку, приоткрыл дверь, вежливо пропуская вперед штандартенфюрера Нетцке. Оказавшись внутри дома, Васька улицезрел практически пустое помещение. В нем за исключением начальника штаба никого не было! Вслед за ним в помещение штаба прошел майор Гаврилов. Коротким кивком головы майор поприветствовал начальника штаба и коротко произнес:

— Иоганн, ты свободен! Я сам займусь штандартенфюрером!

— Так точно, господин майор! — Иоганн тут же вытянулся по стойке смирно.

Майор Гаврилов дождался, когда начальника штаба их покинет, затем он обратился к Ваське.

— Я вот только одного не пойму, почему мой начальник штаба вдруг превратился в такого образцового служаку? В нашем кругу не принято тянуться и козырять по каждому поводу! Мы собой представляем маленькую армию Вермахта. Но имеем свои собственные правила поведения офицеров. Насколько я информирован, вы, штандартенфюрер, один из наших?!

— Да, майор! Мне пришлось, как и вам сейчас, покомандовать ротой спецназначения! В те времена мы натворили немало дел в русских тылах!

— Сегодня уже мои ребята продолжают славную традицию ваших парней, штандартенфюрер! Предлагаю вам пройти в мой кабинет. Там более удобное место для нашего приватного разговора. Да и все необходимое под рукой, чтобы встречу превратить в рождественский ужин. Фрау Нетцке взяла на себя все заботы по его приготовлению. Она к нам чуть позже присоединиться!

Не ожидая Васькиного согласия, майор Гаврилов развернулся на каблуках своих десантных полусапог. Он направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Васька ошалело потряс головой, минуту назад никакой лестницы в этом помещении не было. Да и сам домик был одноэтажным строением. Спохватившись, он едва не обогнал майора, уже поднимавшегося по лестнице.

Кабинет майора Гаврилова действительно оказался уютным местом. В нем каждая вещь, каждый предмет мебели имел собственное, аккуратно и со вкусом подобранное место. Васька всегда полагал, что вкусом обладают одни только женщины. Майор Гаврилов был далеко не женщиной, его можно было даже назвать симпатичным орангутангом?! Но, тем не менее, в нем присутствовало чувство вкуса! Со стороны этот майор выглядел настоящим русским мужиком мощного телосложения, разве что русской бороды лопатой ему не хватало! К тому же Васька про себя внезапно понял, что Гаврилов, видимо, был тоже своего рода телепатом.

Уже в помещении своего кабинета он внезапно повернулся к Ваське, проговорил, но уже на чистейшем русском язык:

— Устраивайтесь, штандартенфюрер, там, где вашей душе угодно! Чувствуйте себя, как дома! Как скажем, в Берлине или все же в Москве?

— Васька, будь очень осторожен! Ты встретился не с офицером Абвера, а с офицером дивизии СС Аннербе! Попытайся сбить с него русскую спесь, как бы случайно, назвав его своим братом! Все эсэсовцы себя так называют! — В Васькиной голове тонким писком прошелестел голос Альфреда. — Да и пропусти последний вопрос, не отвечай на него!

— Спасибо, камрад, за приглашение! Кто же так постарался, с таким вкусом и выбором обставив мебелью этот твой кабинет? По моему мнению, мужчины таким вкусом попросту не обладают!

Майор Гаврилов ни коем образом не прореагировал на упоминание Васькой слова «камрад», но он заметно взгрустнул, когда тот задал свой вопрос о вкусе. Майор прошел к окну, некоторое время любовался панорамой замерзшего озера. Затем он повернулся к Ваське, пару минут его, молча, разглядывал. Затем уже на немецком языке произнес:

— Я полагаю, брат, что нам сначала нужно выпить, так мы, русские, любим с выпивки начинать любые серьезные разговоры! А затем мы можем перейти к обсуждению наших дел! Что вы, штандартенфюрер, предпочитаете, русскую водку или армянский коньяк, его так любит ваш Сталин?

Только сейчас Васька разглядел, что на маленьком столике уже стояли две маленькие вазочки с черной и красной икрой, две рюмки, два бокала и не распечатанные бутылки «Московской горькой» и армянского коньяка. Альфред Нетцке в их компании считался специалистом по выпивке и закуске. Васька даже почувствовал, как его симбионт воображаемо облизнул губы от такого богатого угощения, а затем произнес фразу, составленную Нетцке:

— Разумеется, русскую водку. Она очень хорошо пойдет под эту икорку!

— Как я вижу, что вы, штандартенфюрер, имеете глубокие познания в том, как пьют русские?! — Наполнив водкой до середины маленькие рюмочки, произнес Гаврилов. — Предлагаю нам, как мужчинам, выпить за наших женщин, которые с нами даже тогда, когда они отсутствуют!

Этим тостом майор Гаврилов, правда, несколько своеобразно, но все же ответил на Васькин вопрос о вкусе. К Ваське снова вернулась симпатия, которую он почувствовал к майору при их первой встрече в бараке. Тогда он решил поглубже копнуть биографию Гаврилова, задав ему каверзный вопрос:

— Майор, вы все время в нашем разговоре упоминаете русских. В этой связи позвольте мне заметить, что, хотя у вас русское имя и фамилия, вы все же не русский человек!

— Это почему вы ты так решили, штандартенфюрер?

— Когда я вместе своим взводом отражал атаки немецких пехотинцев по Тулой, то по перед сном нам выдавали водку для того, чтобы мы успокоили свои нервы! Тогда мы ее пили стаканами! Вы же в наши рюмки налили какие-то пятьдесят граммов водки, как пузатый немецкий бюргер! В разговоре вы настолько мне надоели своим «штандартенфюрером», что я готов, еще даже не выпив, вам за это набить морду! И последнее, русские уже давно перешли бы на «ты»! Вы же до сих пор этого не сделали! Я вам, что не нравлюсь, господин майор?

Майор Гаврилов достойно ответил на Васькины возмущенные вопросы. Он первым делом сходил к бару, достал оттуда немецкие стаканчики, которые по своему объему были в два раза меньше русских граненых стаканов. В них до краев налил водки, поднял стаканчик и произнес свой тост:

— Господин штандартенфюрер, благодарю вас за справедливую критику! Примите мою особую благодарность за такое открытое критическое высказывание в мой адрес! Клянусь, что все вами рассказанное, никогда не покинет стен этого кабинета! Предлагаю вам выпить за нашу встречу, знакомство!

— Извини, майор, но первый тост мы должны выпить за наше братство, за наших женщин!

Васька выпил водки, заглотал чайную ложечку икры, от полученного блаженства на секунду прикрыл глаза. За эту секунду Альфред Нетцке успел с ним пообщаться, сообщив ему:

— Пока ты совращал майора Гаврилова с пути истинного, я просканировал его сознание! Оно было блокировано, но кое-что мне все же удалось узнать. Прежде всего, он сын царского и белого генерала Гаврилова, был рожден в Берлине, то ли в пятом, то ли в шестом году нашего столетия. Его отец в то время работал в аппарате русского военного атташе в Берлине. Он имел любовную связь с русской эмигранткой, она от него забеременела и родила сына Даниила! Генерал Гаврилов деньгами поддерживал свою бывшую любовницу, мать своего внебрачного сына. В годы Гражданской войны он воевал в армии Деникина. Погиб в одном из боев с красными, оборонявшими город Орел! Мать была вынуждена своего Даниила воспитывать, как истинного немецкого мальчика. По окончанию школы Даниил отслужил в армии, там начал специализироваться на организации и проведении тайных спецопераций. Участвовал в организации и в проведении многих тайных операций Вермахта.

— Альфред, ты что-нибудь узнал о его жене? — Поинтересовался Васька.

— Эта информация им заблокирована!

Тем временем, после третьего стаканчика, они перешли к деловому разговору. Даниил Гаврилов начал вводить его в секретные планы Абверовской операции «Прыжок барса».

— Не смотря на политику террора, уничтожения политических врагов, им сочувствующих людей, проводимую господином Сталиным, его Политбюро, в Советском Союзе все еще оставалось немало людей, которые открыто или скрыто враждебно относятся к нему и к его товарищам коммунистам! — Начал рассказывать Даниил Гаврилов. — Благодаря моему русскому происхождению, в армии мне пришлось заниматься именно этими вопросами, а именно сбором информации по таким людям. В конце двадцатых годов, начале тридцатых годов две такие группы уже работали в Москве и Липецке. Я тогда работал из Берлина, так как не хотел светиться перед советскими чекистами.

Майор Гаврилов поднялся на ноги и, расхаживая по кабинету, продолжил свой рассказ:

— Такая пунктуальная работа немецкой разведки по Советскому Союза позволила создать громадное досье по этим людям. Поверь мне, Альфред, их оказалось миллионы и миллионы человек. Многие из них к нам приходили добровольно, других же мы уже сами разыскивали. И это были в основном такие люди, они вполне сознательно принимали то или иное решение. А ты представляешь, сколько было людей, которые в душе колебались, принимая какое-либо политическое решение. Многонациональность Советского Союза порой подрывала устои советской власти. Она была вынуждена сотрудничать с религиозными деятелями, которые ее ненавидели всей своей душой. Такие религиозные деятели к нам приходили не одни, они с собой приводили всю свою паству, всех своих сочувствующих. Одним словом, перед войной Советский Союз представлял собой не вспаханное поле для нашей деятельности. Мы же, офицеры немецкой разведки, работали, не покладая рук. Многие наши операции были провалены советскими чекистами, но немало нами было проведено и успешных операций.

Пока майор Гаврилов говорил, Васька взял инициативу в свои руки. Он водку разлил по стаканчикам. К слову сказать, он не собирался спаивать Даниила Гаврилова, этого русского немца. Но тот, по-прежнему, пил, не закусывая! Его вазочка с черной икрой так и осталась не тронутой! Но вот красная икра в Васькиной вазочке закончилась, он оказался большим лакомкой. Майор Гаврилов прекратил говорить, поднялся на ноги и снова прошел к бару. Достал оттуда еще одну стеклянную банку красной икры, а также охлажденную бутылку «Московской горькой». Со всей этой поклажей вернулся за столик, банку с икрой, молча, поставил перед Васькой. Бутылку водку, от крыв форточку окна, выставил на мороз для охлаждения. Они подняли свои стаканчики, одним махом их содержимое отправили в свои глотки. Вытерев рот рукавом комбинезона, немецкий русский продолжил Ваську вводить в курс дела.

— Словом, на фронте склонения русских и людей, других национальностей к измене, у нас были крупные поражения, но были и крупные успехи. Ты, Альфред, может быть, этого не знаешь, но нам удалось в СССР ликвидировать чуть ли не всех советских маршалов. К этому делу приложил свою руку твой адмирал Канарис. Он задумал эту операцию и через чехов претворил в жизнь. Уже в тридцатых годах, обсуждая опыт работы нашей группы в Липецке, Канарис принял решение о создании секретных Абверовских баз на территории стран, которые Германия собиралась поглотить. Такие базы существовали, успешно выполняли свои задачи на территориях Австрии, Чехословакии, Польши и Норвегии! Такие базы созданы и сейчас функционирует на территории Советского Союза. Я лично знаком с офицерами командирами баз, сейчас работающих или работавших на Кавказе, в Крыму, на Западной Украине и Белоруссии. Мне подчинены уральские и сибирские базы. Твой адмирал Канарис пошел дальше! Еще во время планирования военных действий на территории советского союза он предлагал Гитлеру заняться организацией и подготовкой так называемых «народных бунтов»! Могу сказать только, что Гитлер заинтересовался этой идеей адмирала. Но попросил адмирала представить ему офицеров, которые могли бы заняться проработкой этих вопросов! Только тогда он пообещал принять окончательное решение по этому вопросу! Ты, Альфред, уж меня извини за то, что прерываю свой долгий рассказ! У меня от этого разговора пересохла глотка! Давай, Альфред, просто выпьем, добьем эту бутылку водки, а не то водка в другой бутылке совсем замерзнет за окном.

Перерыв оказался очень коротким. Даниил снова обошелся рукавом комбинезона, вытирая свой рот. Васька же, как кот, безбожно, чайной ложкой пожирал красную икру! С тоской он наблюдал за тем, как ее в стеклянной банке становилось все меньше и меньше.

— Альфред, за пять месяцев войны к нам в плен попало много советских генералов. Понимаешь, по моему мнению, армейские генералы являются столпами любой власти. В Советском Союзе Сталин не любил своих маршалов и генералов, так как очень опасался того, что войска, вверенные им, они могут поднять мятеж против него, против советской власти. Причем, такое порой происходило в реальности и в самом Советском Союзе. Итак, за первые годы войны к нам в плен попали миллионы красноармейцев, громадное число полковников и генералов, но, главное, до сотни советских полковников и генералов добровольно перешли на нашу сторону. Один полковник, командир полка, сам перешел на нашу сторону и сдал нам весь свой полк! Среди добровольно перешедших на нашу сторону был один очень интересный генерал. Правда, на деле, как выяснилось, он не был генералом, на него в верха только-только ушло представление на генеральское звание…

— Ты, Даниил, имеешь в виду так называемого генерала Колоскова, в своем прошлом он был партийным деятелем и сотрудником НКВД? — Невежливо, практически перебивая своего собеседника, поинтересовался Васька.

Майор Гаврилов замолчал, несколько мгновений он внимательно всматривался в Васькино лицо, словно в нем пытался найти ответ на внезапно возникший вопрос.

— Да, ты оказывается весьма информированный офицер, господин штандартенфюрер Нетцке!

— Вот видишь, Данильчик, я ж тебя предупреждала, чтобы ты палец в рот не клал бы моему дорогому муженьку! Откусит, он при этом даже и не подавится! Итак, господа уважаемые офицеры, позвольте мне вас пригласить за рождественский стол, который я, простая немецкая женщина, сервировала своими собственными руками. Три часа я провела на кухне ради того, чтобы вас вкусно покормить. Даниил, не забудь забрать из форточки бутылку водки. Ее с вами я выпью за компанию. А тебе Альфредушка, мой дорогой муженек, я так и быть тебе позволю себя поцеловать в щечку. Заодно можешь взять меня на руки, отнести в соседнюю комнату.

Около получаса Васька вместе с Даниилом развлекал разговорами Эльзу, прямо-таки уничтожая одно зп другим блюда из белой и красной рыбы. От всего сердца они нахваливали Эльзу за отлично приготовленного гуся. Этот северный гусь был подстрелен одним из снайперов роты, выполняя заказ фрау Нетцке. Словом, уделив достаточно внимания деликатесам фрау Нетцке, уничтожив часть ее блюд, Даниил снова разлил водку и продолжил Ваську информировать по операции «Прыжок барса».

— В настоящий момент Абвер 2 по приказу Канариса приступил к разработке генерала Ивана Колоскова. Мы его хотим превратить в идеологически подкованного борца со Сталиным и с его партийными единомышленниками. Этот бывший советский генерал нам гарантирует среди пленных красноармейцев набрать несколько десятков тысяч так называемых хиви — добровольных помощников Вермахта. Из них он собирается в течение полугода подготовить чуть ли не дивизию бойцов для борьбы с советской властью в труднодоступных районах Урала. Иван Колосков хочет лично заниматься формированием подразделений своей дивизии. Нас же он просит организовать переброску его бойцов на Урал. В рамках осуществления операции «Прыжок барса» моей базе приказали заниматься подготовкой аэродромов подскока для транспортных самолетов «Юнкерсов» и «Хенкелей» по маршруту до Урала. В настоящий момент я лично занимаюсь этим вопросом.

Эльза подошла к Ваське и, положив свои руки ему на плечи, произнесла мягким грудным голосом:

— Я же отвечаю за метеорологические обеспечение перелетов наших бомбардировщиков и транспортных самолетов, Альфред. Мои синоптики будут заброшены на эти аэродромы подскока, начнут регулярное наблюдение за состоянием погода на всем протяжении всего маршрута от линии фронта до советского Урала. Так что ты, муженек, никуда от меня больше не удерешь, не скроешься даже за линией советского фронта.

Разумеется, Эльза почувствовала, как Васька, то есть ее Альфред, напрягся. Она еще плотней к нему прижалась и, не обращая внимания на присутствие майора Гаврилова, поцеловала в губы.

— В принципе, на этом, штандартенфюрер, мы можем завершить наш разговор. — Сказал немецкий русский Даниил Гаврилов. — Адмирал Канарис лично попросил нас обоих вас ввести в общий курс дела, так как с этой минуты вы становитесь командующим офицером всей операции «Прыжок Барса» В заключение хочу сказать, что особое внимание нам приказали уделить Нижнему Тагилу и другим уральским областям, где находятся заводы тяжелого машиностроения, производящие танки и боевые самолеты. Многие из них были эвакуированы с Украины, из Белоруссии и из стран Прибалтики. Вильгельм Канарис планирует одним ударом добровольческой дивизии генерала Колоскова Советский Союз лишить тяжелой промышленности, тем самым вонзив нож в спину Сталина!