Драконы, твари, люди. Часть 2: Интеграция

Валентина Осколкова (2024)

Драконы — не биомашины, что созданы в лабораториях Андара, а существа, наделённые сознанием и волей. По крайней мере полковника Стрельницкого Лавр и его драконица Дара смогли в этом убедить. Пилот повстанческой Коалиции и глава Третьего отдела СГБ — неожиданные союзники, но как на этот союз повлияют люди Стрельницкого, агенты повстанцев, армейские пилоты, старые тайны… и другие драконы? Смогут ли Лавр с Дарой, как того хочет от них Стрельницкий, интегрироваться, стать частью чего-то нового… Но не предать самих себя?

Глава 3. Нестабильный мир

Дракон парил в небе, тенью скользя между облаков. Если не знать, куда смотреть, то, наверное, и не заметишь с земли… Дима знал — но разглядел патруль сейчас впервые.

Ну, не то чтобы он специально выглядывал.

…хотя после тех слов Стрельницкого нет-нет да и бросал взгляд наверх, как только распогодилось.

Дожди всё же закончились — хотя бы на пару дней, если верить прогнозу, — но солнце то и дело скрывалось в облаках. Так-то жаловаться не на что, если вспомнить календарь…

И всё-таки тепла не хватало.

Поёжившись, Дима снял флиску с ветки яблони, где она провисела всю разминку, и натянул, застегнув под самое горло. Октябрь такой октябрь.

«Там дракон».

…они сообщили это друг другу одновременно, и Дара издала нелепый хрюкающий смешок.

«Ты можешь его услышать?..»

Нет — его мыслей Дара не поймала. Только ощущение, такое смутное, что и не вычленить ничего конкретного.

Ощущение странное.

Если бы Дима подбирал ему определение, то назвал бы… бездумным? Бессознательным?

В голову полезли запретные воспоминания, и он поспешно придержал связь. Нет, он не будет думать, каким ощущалось сознание тех… драконьих прототипов. Не будет.

Дара коротко, обеспокоенно тявкнула, словно растеряв слова.

— Всё хорошо, — привычно успокоил её Дима голосом, но сам понял, что прозвучало не слишком убедительно.

Медленно выдохнув, всё же потянулся к ней мысленно, старательно подтверждая: всё снова хорошо, не бери в голову, я здесь…

Дара недовольно дёрнула хвостом. Ей не нравилось, когда Дима так делает!

…словно прячется от неё.

Тему надо было срочно менять, и Дима снова поднял голову, изучая небо, но то ли патрульный дракон уже улетел, то ли ушёл вверх, за облака. Впрочем, какая разница. Как будто все эти демонстративно принимаемые Стрельницким меры что-то значат…

Это просто дурацкие психологические игры «тут доверяю, а тут не доверяю», вестись на которые Дима не собирался.

Он не предавал Стрельницкого, он просто сделал тогда то, что должен был… Попытался сделать.

…ладно, он облажался.

Но разве не заслужил, ну, второго шанса? Хотя бы ради Дары.

Или это он и есть?..

— Улетел, — вслух вздохнула Дара.

«А ты бы смогла от него ускользнуть?»

Всего лишь простое любопытство.

В Дарином сознании промелькнул целый вихрь направлений, возможностей, атак… Мир словно качнулся, и Дима ухватился за петлю на Дариной сбруи.

«Он не даст сразу взять разгон. Но если пробиться и взять высоту для обратного хода…»

Дима прищурился.

«Или выскользнуть понизу, пока он пикирует. Это армейский дракон в броне. У него, конечно, ускорители есть, но его сковывает тяжёлая броня, а ты лёгкая и быстрая».

«Или подпустить ближе, а там посмотрим, кто ловче на виражах!»

«…или просто подождать, пока они гарантированно уберутся отсюда на свою базу, не век же им тут круги наматывать».

Они ещё несколько секунд перебрасывались вариантами, так что до зуда в груди захотелось испытать всё это уже наяву. Жар адреналина в крови, ветер, ложащийся под крыло, напряжение в каждой жилке, риск — и свобода, бездна её побери!

Дара задрожала всем телом, выдавая беспокойный, томительный горловой рык, и распахнула крылья, так что вокруг взметнулась сухая листва.

…они созданы для полёта, а не чтобы сидеть на земле!

С трудом заставив себя выдохнуть, Дима погладил Дару плечу:

— Ладно, давай к Сергею Александровичу? Он уже, небось, половину портсигара скурил, на нас любуясь.

«Мы молодцы?»

Дима фыркнул над отчётливо кокетливым тоном.

«Точно молодцы. Отлично размялись!»

…жаль на земле.

Ладно, им и впрямь пора.

Вскинув голову, Дара вся подобралась — и гигантским прыжком махнула вперёд, через лужайку.

«Догоняй!»

Не догнал, разумеется.

…Образ парящего в небе дракона преследовал Диму ещё долго — а может, то были сны задремавшей под окнами Дары.

Им обоим это было слишком знакомо. Конечно, главной тактикой Драконьего корпуса всегда было «свалиться на голову противнику, нанести удар, отступить, осознавая свою крутость» — но всё же хватало и других задач, неторопливых, утомительных в своей монотонности. Охрана, сопровождение, разведка…

Особенно когда они с Дарой были младше, и их не допускали до чего-то серьёзного, боевого — конечно же, под прекрасным предлогом «ну ведь кому-то надо». Или что мелкая Дара будет не так заметна.

…да-да, зелёная, как майская трава, драконица в голубом небе.

Нет, конечно, если сравнить с чёрно-красным гигантом Архом…

А если вам что-то не нравится, то вот вам, Лавр, два ведра маскировочной краски — и вперёд. КОДА гордится вашими малярными талантами.

…Патрульный дракон, на секунду промелькнув меж облаками, всколыхнул всё это в памяти, оставив тревожное ощущение, что маленький мирок усадьбы Стрельницкого, в котором они с Дарой застряли, треснул по краям.

И в эти трещины заглядывает теперь, задавая очень неуютные вопросы, холодный и неприветливый Большой мир.

–…ликвидирован при задержании. Напоминаем, что вчера, около восьми часов вечера, на территории Главного Управления Службы Государственной Безопасности прогремел одиночный взрыв, — пробился сквозь мысли голос новостного диктора. — Предположительно, ранение получили двое сотрудников, один из них был доставлен в больницу. По данным СГБ…

Стрельницкий щёлкнул пультом, выключая телевизор, и голос оборвался.

— Первый раз за осень, — заметил он.

— Что? — Дима с трудом оторвал взгляд от погасшего экрана.

…знал ли он того, чей труп мелькнул среди сопровождавших новостной выпуск фотографий?

— Я говорю, последний заход был ещё в середине августа. За осень это первое на меня покушение.

— На вас?

…может, они кивали друг другу при встрече на базе? А может, даже не догадывались о существовании друг друга — в Коалиции сотни бойцов и десятки пилотов.

— Ну, вряд ли они хотели оставить меня без кабинета. Скорее уж мне просто повезло в это время очень неторопливо возвращаться с затянувшегося совещания… — Стрельницкий пожал плечами. — В общем, всю следующую неделю буду работать отсюда.

— Вас послушать, так вам одолжение сделали…

Это было какое-то безумие — сидеть здесь и обсуждать действия КОДА с полковником Стрельницким.

…действия по его неудавшейся ликвидации.

— Ну, не то чтобы я буду сильно тосковать по коллекции благодарственных грамот на стенах, хотя кое-каких вещей мне и правда жаль. Да и Васильеву руку раздробило… Но всё-таки лучше кабинет, чем я сам, согласись.

Дима неуютно повёл плечами.

Согласиться было сложно.

…или, скорее, слишком легко.

— На самом деле там готовился ещё один теракт, — всё тем же спокойным тоном, словно они погоду обсуждают, добавил полковник. — На моей городской квартире. Но поскольку я на ней так и не появился…

— Пойду Даре книжку почитаю, — не выдержал Дима.

…Как назло, в сборнике сказок — каким-то чудом откопанном в библиотеке между многотомной «Историей воинства Андарского: от князя Иоанна до новейших времён», трудами генерал-фельдмаршала Болконского и «Законом войны» Сунь У, — очередь дошла до той самой истории девочки в красных башмачках и серого волка.

Хитрого, коварного Волка…

« — Ах, девочка, как бы и я хотел навестить такую замечательную бабушку, раз она болеет! — воскликнул волк. — Вдруг и мне она подарит красные башмачки?

— Тогда пойдём со мной, — доверчиво предложила девочка. — Бабушка живёт в деревне по ту сторону леса, в домике за мельницей. Главное, не сходить с тропинки, она туда и приведёт.

— Но смотри, здесь есть вторая тропинка, — сказал хитрый волк. — Давай ты пойдёшь по ней, а я по другой, и мы посмотрим, кто придёт к бабушке первым!..»

Дима захлопнул книгу, порадовавшись про себя, что Дара на самом деле ещё спит.

Ей даже снилось что-то — полёт на пределе скорости, и образы из их первой общей зимы, и уроки Арха, и какие-то миссии, сливающиеся друг с другом… Сколько их таких было наяву!

Тут в сон буквально ворвалась Зира — и Дара, дёрнув хвостом, проснулась. Моргнула раз, другой — и совершенно человеческим жестом помотала головой.

…а может, ухватила Димино желание.

Резкая смена сна и столь же резкое пробуждение ударили даже по нему.

«Плохой сон?» — окликнул он Дару мысленно, обеспокоенно поглядывая на неё в окно гостиной.

Драконица ещё раз помотала головой, сама уже не понимая, что её разбудило. Поднялась, покрутилась на месте и опять улеглась, раздражённо почесав задней лапой под крылом.

Дима поморщился, чуть отстраняясь от связи, чтоб не подцепить фантомную «чесотку».

Если у Дары начнётся полноценная линька, он точно попросит обратно активировать чип!

…мысль была трусливая — но определённо вдохновляющая.

«Почитай», — потребовала Дара, успев ухватить образ книжки у него на коленях.

Пролистнув книгу сразу на середину, Дима выхватил взглядом сказку из тех, что любил в детстве: о маленькой девочке, что была прекраснее самой весны, и её старшем брате, отправившемся её выручать, когда девочку похитил северный ветер, покорённый её красотой.

Устроившись с ногами в кресле, он начал медленно читать сказку про себя — сосредоточенно, с выражением, старательно воображая каждую сцену, чтобы Дара ничего упустила. Так, как если бы читал ей вслух.

Притихнув, Дара подобралась поближе к окну. Связь резонировала беспокойством за брата с сестрой, страхом, восторгом, радостью при их встрече, горем при вынужденном расставании… Дима сам не заметил, как погрузился в историю с головой.

«…и так горяча была любовь брата, что растопила она лёд, сковавшей сердце Каи, и та открыла глаза и позвала его:

— Ты ли это, брат мой Гарет?

— Это я, сестра моя. Пойдём домой?»

Беззвучный всхлип растроганной Дары окатил Диму так, что у него самого возник комок в горле.

«Всё в порядке, маленькая?»

«Читай! Дальше!»

И Дима стал читать дальше.

Книжка была старая, с бежевыми, пушащимися по краям страницами и чёрно-белыми графическими иллюстрациями. Дима старался листать её как можно аккуратнее, не заламывая переплёт.

…интересно, если этот дом — родовая усадьба Стрельницких, как можно понять по оговоркам Тамары Георгиевны, — то Сергей Александрович эту книжку, получается, в детстве читал?

«Отвлекаешься!» — долетело до Димы укоризненное, и он, хмыкнув, послушно вернулся к чтению.

А закончив историю Гарета и Каи, взялся за следующую — про три волшебных яблока. А следом про хитрого тролля и удачливого пастушка…

Краем уха он слышал, что Сергей Александрович с кем-то разговаривает в холле, но Дара требовала не отвлекаться и читать дальше, а то образы у него в голове смешиваются и расплываются.

Когда дело уже подходило к самой кульминации и тролль загадал пастушку первую загадку, Дара вдруг резко приглушила связь.

«Я сама буду думать!» — успел уловить Дима и невольно рассмеялся.

— Где Дара? — раздался рядом недовольный голос Лазаревского.

Профессор взирал на Диму с уже почти привычным неодобрением.

…В день комиссии — и всех последующих событий — Дима с ним так и не пересёкся. А когда профессор приехал в следующий раз, три дня спустя, то окинул Диму разочарованным взглядом, покачал головой и так и ничего не сказал, предпочтя общаться со Стрельницким и Дарой.

Алла не приехала вовсе.

…ну, Дима не мог её винить.

— Да тут Дара, — он мотнул головой в сторону окна. — Я ей книжку читаю.

— Книжку?.. А, по связи?

— Ну а какие ещё варианты, — буркнул Дима.

Взгляд Фёдора Иоанновича смягчился.

— Вы можете сделать перерыв?

Дима прислушался к Даре и пожал плечами:

— Думаю, да.

Профессор вышел на крыльцо, и Дима, застегнув флиску, поплёлся за ним.

— Аллочка взяла… паузу, — даже как-то виновато сказал, обернувшись, Фёдор Иоаннович, и Дима передёрнул плечами, показывая, что ему вообще никакого дела до Аллы нет.

…ну ладно, было досадно, конечно.

Но эта досада была больше на себя.

Дара, которую оторвали от размышлений, сначала недовольно буркнула своё коронное «Тихо!» — но, увидев профессора, обрадовалась и вскочила.

— Привет! А знаешь, что из… из земли растёт, но не вырастает, засеивает снегом и… и…

— Снегом засевает да камнями плодоносит, — подсказал Дима.

— Да! И камнями плодо-носит!

Лазаревский удивлённо замер. Дима фыркнул.

— Не подсказывай! — рявкнула на него Дара.

Тут уж Дима не выдержал и заржал в голос.

— Вообще молчу!

— Дай подумать… — Профессор с крайне сосредоточенным видом почесал затылок, но Дима видел, что седые усы у него подрагивают в предательской улыбке. — Может, каменный дуб зимой?

— Неправильно! Это гора. Я точно знаю! А снег и камни — это лавина, я видела!

…вот сейчас она как ляпнет про горы Илариона, то-то Стрельницкий заинтересуется.

Уловив Димино недовольство, Дара тут же переключилась на него:

— Дима, да? Да? Я угадала?!

— Угадала, угадала, — успокоил её Дима, и Дара гордо встопорщила гребень, приосанившись.

По связи на Диму хлынула радость-гордость-торжество Очень Догадливого Дракона, который справился с детской загадкой без подсказок партнёра, — и он охотно отозвался одобрением.

— Это ведь из сказки про пастушка и тролля? — с улыбкой спросил профессор.

— Да! — обрадовалась Дара. — Зна… знаете?

Это Дима аккуратно попросил её перейти на «вы».

— Я её ещё дочкам читал, когда они были маленькие… и внуку потом. А вы, значит, уже до самостоятельного разгадывания загадок дошли? Молодцы! — Он обернулся к Диме. — А что это на Даре такое надето?

Дима окинул взглядом конструкцию из массивных ремней, охватывающих шею и тело между передними лапами и крыльями. За холкой на них крепилось импровизированное седло-скатка.

Не самая изящная конструкция, что говорить, — но со своей задачей, случись чего, справится.

— Сбруя. Мы… тренировались с утра.

— Дара, тебе не мешает?

— Конечно, нет! Я ведь Димин дракон, не ничейный. А Дима мой пилот, он знает, как сбрую делать!

…Дима правда очень старался не «суфлировать». Но Дарина речь всё равно резко усложнилась, стоило восстановить связь.

А Лазаревский слушал Дару внимательно, кивал, расспрашивал о прочитанном — и Дима поймал себя на том, что наблюдает за ними с чрезвычайным умиротворением.

Ушла неуютная тревога, и Большой мир затих и больше не лез никуда. Можно было просто сидеть на перилах крыльца, любоваться Дарой, успокаивая её, если что-то не получается, и курить — медленно, мелкими вдохами, — выданную Сергеем Александровичем сигарету.

Стрельницкий, в кои-то веки убрав свою гарнитуру в карман, курил рядом и тоже взирал на происходящее с редкостным благодушием.

…можно так будет всегда?

***

Чувство, снизошедшее на Сергея, было даже непривычным.

Удовлетворение. Умиротворение. Ощущение, что мир вернулся на проложенные рельсы, и есть шанс, что проедет по ним хоть немного.

Ну хотя бы денёк (ладно, час — он же не просит чего-то невозможного).

Да хоть вот эти пять минут, пока сигарета не закончится…

Дима курил рядом — мелкими затяжками отвыкшего от табака человека, так что сигарета у него по большей части сама прогорала.

Конец ознакомительного фрагмента.