7—7. Матрица Души. Психотерапия эмоциональных травм методом пустого стула

Валентина Кляйн, 2021

У каждого человека есть воспоминания, которые вопреки его воле сопровождают его большую часть жизни. Метод пустого стула – это способ практически полностью убрать воспоминания. В книге приведены дословные истории психотерапии 26 клиентских случаев, находящихся в длительной терапии. Зная цифры о человеке, а именно, его возраст, длительность супружества, возраст детей и так далее, можно высчитать по формулам и расчертить рисунок матрицы всех первопричин его проблем. Матрица Души – это рисунок человеческого тела, который разбит на сектора: левая нога— мама, правая – папа, братья, сёстры, партнёры, дети и так далее. Читая матрицу, можно увидеть словно кардиограмму, развёрнутый анализ крови, гормонов, только не для тела, а для Души. Становится очевидным, откуда что взялось и к чему все это приведёт.

Часть вторая. Стулья № 2. Как залечить раны после смерти близкого человека

Встреча № 9

Валентина: Расскажи, как она умерла? При каких обстоятельствах? Каким было вообще ваше общение в последние годы? Где она жила? Как проходили похороны?

Тамара: Я тогда была беременна вторым сыном. Бабушка Зоя болела уже несколько месяцев. Мы жили в разных городах. Моя мать ухаживала за ней. Но, мне кажется, бабуле было плохо там. Я помню, как мать была зла, как срывалась на неё. Мама орала и на внуков, чтобы они не забегали и бабулю не беспокоили.

У нас с мужем и старшим сыном за полгода до этого были куплены билеты в Турцию на Новый год. Мне было неудобно ехать отдыхать, веселиться, когда бабуля так болела.

Тогда мы жили ещё бедненько. Билеты покупали за полгода, чтобы было подешевле. Для нас эта поездка была огромным событием, которого мы долго ждали. Это сейчас я могу нанять тренера по плаванию в наш бассейн перед домом, чтобы он детей учил плавать.

А тогда мы жили в однокомнатной съёмной квартире. Мы часто вспоминаем с мужем, как лежали в темноте на железной кровати, смотрели на звёзды в окошке и мечтали, как будем когда-нибудь жить в своём жилье, путешествовать, что у детей будут свои собственные шифоньеры и свои комнаты. Боже, я так благодарна судьбе за то, что мы с моим мужем встретились. Он у меня такой хороший…

Так, я отвлеклась. Возвращаюсь к теме бабули. Я позвонила ей перед Турцией. Бабушка ещё тогда могла разговаривать. Она всегда за меня переживала, спрашивала, как мой муж, как у него работа, как мой Мишенька растёт. Мать никогда не задавала мне таких вопросов. Мне кажется, что я только бабушке вообще была нужна в детстве. Бабуля настаивала, чтобы, конечно же, я поехала отдыхать с семьей, чем ехать к ней, к ее памперсам и таблеткам.

Ещё до самолета в Турцию я сразу же купила билеты на поезд, чтобы после возращения с отдыха поехать к бабуле. Но я не успела. На 8-м месяце беременности в поезде я узнала, что она умерла.

Мы обе сидели в моем кабинете в фиолетовых креслах и плакали.

Тамара выбрала игрушку, нашла для неё подходящее место.

Валентина: Тамар, ты веришь, что Души людей, когда тело умирает, где-то остаются? Что они нас слышат и видят?

Тамара: Да, верю. Я долго горевала по ней. Но однажды мне приснился сон. Я увидела во сне бабу Зою. Она сначала погладила меня по голове. Потом начала на меня строжиться. И говорить, чтобы я прекратила страдать. Что у меня родился второй сынок и я должна смотреть на своих детей, а не ее оплакивать. Она прям ругать меня начала.

Когда я проснулась, я так отчетливо чувствовала ее запах. Меня аж мурашки пробили. Это казалось таким невероятным. Я не могла поверить сама себе. Но запах был настолько отчетливым! Да, я верю, что Души умерших остаются в каких-то мирах.

Валентина: Хорошо. Тогда представь, что Душа твоей бабушки сейчас села в это кресло на место игрушки. И просто сидит и смотрит на тебя. Ничего пока не говорит. Почувствуй, какие у тебя эмоции, когда она просто молча рядом? И сколько тебе было лет, когда она умерла?

Тамара: Мне был 31 год. Это было 3 года назад. Много эмоций, не знаю, какими словами их описать.

Валентина: Тогда посмотри на эту таблицу на стене. Выбери что-нибудь подходящее.

Тамара: Теплота, нежность, близость, благодарность. Ещё вина.

Я записываю все озвученные чувства и ключевые фразы.

Валентина: Хорошо. Сейчас нужно ей, бабушке, это все напрямую сказать. Я могу тебе помогать, формулировать фразы. А ты повторяй за мной вслух. Или можешь сама говорить. Как тебе хочется?

Тамара: Я что-то пока теряюсь, не пойму, что от меня нужно… Давайте лучше вы пока.

Валентина: Повтори за мной: «Бабушка, когда я представляю, что ты сидишь передо мной в кресле, мне хочется плакать от теплоты и нежности к тебе. Ты была очень близким и дорогим для меня человеком».

Тамара повторяла медленно, плакала, проживала эти слова.

Иногда выдыхала.

Валентина: Тамар, если мои фразы будут какими-то неподходящими, МЕНЯЙ ИХ, ПЕРЕДЕЛЫВАЙ, чтобы они тебе точно были как надо. Продолжим, скажите ей сейчас: «Бабушка, я чувствую себя перед тобой виноватой за то, что…» И дальше добавь, за что именно.

Тамара: Бабуль, я уже несколько лет ощущаю свою вину за то, что поехала тогда на Новый год, когда ты болела. Я виновата, может, тебя нужно было забрать ко мне, чтобы я за тобой ухаживала? Я виновата, что, когда ты умирала, меня не было рядом. Мне кажется, что последний год перед смертью тебе не хватало моих звонков. Прости меня, пожалуйста, за это. Я виновата, что так мало говорила тебе, что люблю тебя и как ты мне дорога.

Валентина: Хорошо. Продолжаем. Скажи ей: «Бабушка, у меня к тебе много невысказанной благодарности за то, что…» И дальше добавь, за что именно.

Тамара: Я очень благодарна за то, что все летние каникулы я проводила у тебя. Я так любила у тебя просыпаться, у тебя было всегда так спокойно и тихо. Я помню это солнце в окно утром. И такое спокойствие!!! Дома так никогда не было. Там всегда было такое сильное напряжение. Каждое утро, подсыпаясь у тебя, я знала, что ты уже приготовила для меня и дедушки горячий свежий завтрак. Я таких оладушков, как у тебя, больше нигде никогда не ела. Столько любви всегда было от тебя.

Я благодарна, что ты всегда интересовалась моей жизнью, ты знала всех моих подружек и спрашивала про них. Ты всегда говорила, что я добрая и хорошая. Ты фактически была мне вместо матери. Я благодарна тебе за эту любовь и заботу. Теперь я так же стараюсь относиться к своим детям, как ты ко мне относилась. Если бы не ты, не знаю, какой бы я сейчас была мамой для своих детей. Мне тебя очень не хватает. Я часто плачу, вспоминая тебя.

Валентина: Тамар, ты говорила, что сожалела, что не была с ней в день смерти. Представь, что сейчас ты успела приехать к ней в ее последний день. И можешь ей все сказать. Есть ли что-то ещё невысказанное?

Тамара: Прости, что редко тебе звонила. Наверное, я просто боялась увидеть тебя в твой последний день, беспомощную, не говорящую, с болями, в памперсе. Ты всегда была такой активной и вдруг оказалась совсем беспомощной, немой. Мне кажется, ты чувствовала себя обузой для своей дочери, но была бессильна что-то изменить. Мне очень горько. Я отказываюсь верить в то, что больше никогда не смогу получить твоей любви.

Пожалуй, все, мне больше нечего сказать. Все сказано.

Валентина: Хорошо. Тогда теперь пересаживайся на этот стул бабушки. Игрушку убери в сторонку пока. Сколько ей было лет, когда она умерла?

Тамара: 84 года.

Валентина: Хорошо. Скажи сейчас: «Я — Зоя, мне 84 года». И сделай глубокий вдох. Словно с воздухом ты ВПУСКАЕШЬ ЕЕ В СЕБЯ. Теперь почувствуй ее тело, какое оно: большое, маленькое, худое, пышное? Прям ощути, как бы она сидела или лежала в этом кресле. Доверься себе, пофантазируй. Получается?

Тамара: Ну, вроде да. Тело такое тяжёлое. Так неприятно внутри, как будто кишечник крутит, немного подташнивает.

Валентина: Зоя, напротив тебя сейчас, вот в этом кресле, сидит твоя внучка Тамара. И просто пока молча на тебя смотрит. Что ты чувствуешь, когда она молча рядом? Говори самое первое, что приходит, не анализируй, отключи голову, доверяй своим первым реакциям.

Тамара на стуле Зои: Нежность, теплота (начинает плакать). Ты такая красивая, такая молодая. На тебя так приятно смотреть. Томочка, ты как солнышко светишься. Словно прям лучи света вижу, как из тебя идут. Внученька моя родная. Я соскучилась по тебе. Хочется сразу спрашивать: как там твой муж Коленька, как у него работа, как детки растут, как сама, устаёшь, наверное?

Валентина: Хорошо. Зоя, тебе сейчас твоя внучка Тамара кое-что сказала. Я напомню. А ты свои реакции, ответы говори прям сразу. Тамара сказала, что, как только представила тебя рядом, она начала плакать от теплоты и любви к тебе. Она сказала, что ты была самым близким и дорогим человеком для неё.

Я зачитываю с листочка то, что Тамара ранее произносила, а я записывала.

Тамара на стуле Зои: Да, я это знаю. У меня точно такие же эмоции к тебе в ответ.

Валентина: Зоя, ещё тебе Тамара сейчас сказала, что чувствует себя виноватой за то, что она поехала на Новый год отдыхать в Турцию, что не успела приехать к тебе в твой последний день. Что не была рядом. Тамаре кажется, что тебе не хватало ее звонков. И она сомневается, может, ей нужно было забрать тебя к себе ухаживать?

Тамара на стуле Зои: Доченька, ты что?! Я бы очень не хотела, чтобы ты видела меня в том состоянии, в котором я была последние дни. Это было очень жалкое и тяжёлое зрелище. Мне хочется, чтобы ты меня запомнила той, которой я была, бодрой и активной.

У тебя своя семья, как бы ты меня забрала? Вы жили в однокомнатной квартире, втроём, ты беременная. И куда меня, лежачую и парализованную? Ты с ума сошла? Как ты можешь себя винить в этом?!

Да, я скучала по твоим звонкам. Мысленно разговаривала с тобой. Но сама не звонила. Я знала, что ты очень занята. Я не хотела тебя отвлекать. И я бы ни за что не позволила, чтоб ты отменила поездку на Новый год из-за меня. Вы — семья. Твой муж Коленька очень много работает. Вам надо отдыхать. Моя дочь за мной присмотрит. У неё сложный характер.

Что чувствуют и хотят парализованные люди

Тамара на стуле Зои: Я действительно чувствую себя сильной обузой для неё. Мне неловко перед своей дочерью, что ей так тяжело, со мной приходится возиться. Мне так стыдно, когда она меняет мне памперсы. Это, наверное, самое унизительное, что было во время этой болезни.

И я уже очень хочу побыстрее уйти наверх к моему деду. Я по нему сильно соскучилась. Мне поскорее хочется отмучиться и освободить свою дочь от этой тяжёлой ноши. Но я не могу это сделать усилием воли. Мое парализованное тело по-прежнему лежит на кровати и не умирает.

Когда Маша (дочь Зои, мама Тамары) кричит на детей, чтобы они не забегали в мою комнату и не тревожили меня, мне очень грустно. Я так радуюсь, когда вижу ребятишек. Когда они бегают, веселятся, кричат, мне так светло на душе, что жизнь продолжается. Пусть не в моем теле, но в моих внучках. И так печально, что Маша заставляет их быть тихими и серьезными. Словно раз я лежу парализованная, то и все вокруг меня должны жить в грусти, тишине и трауре.

Мне очень радостно, когда кто-то просто сидит рядом со мной. Когда старший внук, Андрюшкин сын, иногда заходил и рассказывал мне, как у него прошёл день в школе, я была счастлива. Я не могла ничего отвечать, но он все равно разговаривал со мной. Это были замечательные минуты.

Обычно все смотрели на меня с испугом, пытаясь скрыть слёзы, выбегали из комнаты. Они терялись и не знали, как себя вести рядом со мной. В их глазах был вопрос: а я вообще что-то понимаю? А внучек разговаривал со мной совершенно спокойно. Словно мы два одинаковых здоровых человека. Только один из нас не разговаривает, но полностью участвует в беседе. Я не ожидала, что его Душа такая мудрая.

Я уже очень устала. Я не хочу ни врачей, ни операций. Я хочу уже уйти.

Валентина: Хорошо, Зоя. Ещё твоя внучка Тамара тебе сейчас сказала, что у неё много невысказанной благодарности тебе. Она помнит, как светло и спокойно было просыпаться в твоём доме. Как ты готовила завтраки. Особенно Тамара помнит твои варенички и оладушки. Тамара сказала тебе, что после твоих похорон она забрала твой фартучек.

Тамара на стуле Зои: Приятно это слышать.

Валентина: Ещё Тамара тебе сейчас сказала, что она сильно горюет по тебе. Что не хочет признавать тот факт, что она больше никогда не сможет принимать твою любовь.

Тамара: Зачем это?! Каждый раз, когда ты вспоминаешь про меня с горечью, мне тоже сразу становится больно. Моя душа словно вздрагивает от твоих печалей. Отпусти уже меня наконец. Мне тут хорошо. Я тут с дедом. У тебя своя семья. Живи спокойно дальше. Мне больно, что ты плачешь по мне. Успокойся.

Я уже приходила к тебе в сон, объясняла тебе это. Отпусти меня. Мне здесь легко и хорошо. А любить я тебя всегда буду. В любой момент, когда тебе захочется почувствовать мою любовь, ты можешь это сделать. Вспомни меня — и тут же я поглажу тебя по голове. И все. И не надо плакать. Все просто. Не усложняй.

Валентина: Хорошо, Зоя. Ты хочешь ещё что-то на прощанье сказать Тамаре? Или уже все?

Тамара на стуле Зои: Я тебя люблю. И я устала, хочу уже уйти.

Валентина: Хорошо. Тамара, теперь пересаживайся обратно на своё кресло. Игрушку с пола ставь обратно в кресло бабушки. Теперь скажи вслух: «Я — Тамара, мне 31 год». Теперь сделай глубокий выдох в сторону бабушки, словно ты ее из себя выпускаешь. И представь, как она вылетела из тебя и села в кресло, где игрушка.

Тамара выдохнула и махнула рукой в сторону игрушки.

Валентина: Тамара, я тебе сейчас напомню, что тебе только что сказала твоя бабушка Зоя. Ты, конечно, помнишь, но ВАЖНО УСЛЫШАТЬ ЭТО СО СТОРОНЫ. Понимаешь меня сейчас? Готова? Пришла немного в себя? Хорошо. Поехали.

Твоя бабушка Зоя, как только села рядом с тобой, сказала, что чувствует к тебе то же, что и ты: теплоту, любовь, нежность. Она сказала: ты такая красивая и молодая, из тебя словно лучики, как от солнышка, светятся. Она сказала, что ни за что бы не хотела, чтобы ты приезжала к ней в ее последние дни перед смертью. Так как это было тяжелое зрелище. А ей хотелось, чтобы ты запомнила ее бодрой и активной.

Она спросила, как дела у твоего мужа Коленьки, как его работа, как растут сыночки, как сама, устаёшь, наверное? Когда ты ей сказала, что чувствуешь вину за Турцию, она начала тебя ругать, что у тебя своя семья, что вам нужно отдыхать.

Когда ты ей сказала, что чувствуешь вину и сомнения, что, может, нужно было ее забрать к себе, она ответила: «Ты что, с ума сошла?! Вы жили в однокомнатной съёмной квартире втроём, ты была беременна». Она тебя в этом точно не винит. И сердится, что ты себе придумала эту вину.

Когда ты ей сказала, что, наверное, ей не хватало твоих звонков, она ответила, что и вправду скучала по разговорам с тобой. Но не звонила, так как была уверена, что ты очень занята своей семьей. Но мысленно с тобой разговаривала.

Когда ты ей сказала, что, наверное, ей было плохо там лежать парализованной, она ответила, что уже давно хотела наверх к деду. Что ей не хотелось ни врачей, ни операций, а только побыстрее освободить Машу от обязанностей ухаживать за ней. Что она очень радовалась, когда старший внук заходил к ней и рассказывал, как у него прошёл день в школе.

Когда ты ей сказала, что очень горюешь и не хочешь принять, что больше никогда не почувствуешь ее любовь, она тебе ответила, что ее Душе больно каждый раз, когда ты печалишься. Что ей там с дедом хорошо и спокойно. Но при каждой твоей слезе ты ее дергаешь. Она просила отпустить ее. И чтобы ты жила своей семьей, своими детьми.

Душе умершего больно каждый раз, когда по ней печалятся на Земле живые близкие.

Ещё баба Зоя сказала, что если ты захочешь получить ее теплоту, тебе достаточно вспомнить о ней с улыбкой. И в этот момент она сразу же погладит тебя по голове. И даст тебе почувствовать всю ее поддержку и любовь. Вот вроде бы и все, что твоя бабушка тебе только что сказала. КАК ТЕБЕ ВСЕ ЭТО СЛЫШАТЬ?

Я же обязана скорбеть по умершему, разве нет?

Тамара: Валентина, вы не поверите, но я сейчас снова так четко ощутила ее запах. Такой родной и добрый…

Я очень удивлена, что мои печали по ней ее так ранят. Я думала, напротив, что, когда мы скорбим по человеку, мы словно храним ему верность. А она говорит, что все наоборот. Я просто ошарашена этим. Оказывается, я ее там дергаю своими слезами?!!! Я немного шокирована этим. Конечно, я хочу, чтобы ей там было хорошо. В моей голове сейчас какой-то переворот происходит. Ещё я рада, что она меня не винит, что я не была с ней в ее последние дни. И что она бы не хотела, чтобы я ее к себе забирала.

У меня прям камень с Души упал. Действительно, чего это я себе придумала? Куда бы я ее забрала? К нам с мужем третьей на кровать? Бред какой-то. Как я могла три года с этим жить? Ещё я удивлена тем, что она хотела поскорее умереть. Мне казалось, что она ждёт, что мы найдём и приведём ей каких-то чудо-врачей, которые ее вылечат. Оказывается, ей это было не нужно и она хотела к деду поскорее. Господи, как много всякого придуманного бреда было в моей голове. Оказывается, я сама себе придумала страдания и жила с ними.

Валентина: Да, так обычно и бывает. Тамара, давай проверим сейчас. Представь: тебе по-прежнему 31 год. Ты по-прежнему смотришь на бабушку. Проверь, есть ли у тебя сейчас рядом с ней теплота, нежность, любовь? (Зачитываю с листочка первоначальные чувства Тамары.)

Тамара: Есть все это, но какое-то более легкое. Свободное, невесомое, что ли. Сейчас при этих словах мне не хочется рыдать, как раньше.

Валентина: Хорошо. Двигаемся дальше. Прислушайся к себе, есть ли сейчас рядом с ней вина?

Тамара: Нет, мне легко. Вина ушла. А за что мне быть виноватой? Я действительно просто боялась быть рядом с ней в последний ее день. И она этого и не хотела. Значит, все я правильно сделала.

Валентина: Хорошо. Чувствуешь ли ты сейчас рядом с ней горечь и невозможность принять, что ее поддержки ты больше не получишь?

Тамара: Нет, у меня нет горечи. Наоборот, я сожалею, что так долго ее там наверху дёргала своими печалями. Я буду с удовольствием представлять, как она меня гладит по голове, когда мне захочется поддержки.

Мне кажется, я стала весить в два раза меньше.

И я очень устала.

Валентина: Да, мы уже заканчиваем. Усталость после таких сессий — действительно, словно ты вагон с мешками разгрузил. Понимаю тебя. Огромную работу ты сейчас сделала. Залечивать раны по умершим дорогим людям — это титанический труд. И ты его осилила. Молодец. Выдыхаю вместе с тобой.

Я обняла Тамару, и мы попрощались до следующей встречи через неделю.