Приключения Хомяка Колючки

Валентина Воробьева

В маленьком волшебном мире живет хомяк Колючка. У него есть все: друзья, дом, любимая и огромное самомнение. Но однажды он теряет свою хомячиху и отправляется в дальние странствия, чтобы ее найти. Колючка пройдет путь, полный опасностей, приключений, познания себя и мира, чтобы в итоге обрести счастье.

Часть 1

Глава 1. Песни о любви

Крупный капибара Гитан сидел на крыльце своего дома и пел. Звуки банджо, быстро извлекаемые толстыми пальчиками, переплетались с песней, идущей из самого сердца, разносясь по всей деревне.

— La — la — la — lai…

Напротив крыльца Гитана на поваленных деревьях расположились слушатели. Стволы давно были отполированы их пушистыми попами. Кто-то, закрыв глаза, раскачивался, всей душой проникаясь музыкой. Кто-то двигался из стороны в сторону, подняв лапы и неловко задевая соседей. Кто-то сосредоточенно грыз кукурузу, принесенную на концерт

— La — la — la — lai

Vivre ma vie comme un gitan

Avoir la musique dans le sang

Et pour l’amour n’avoir dans la peau

Qu’une seule femme a la fois

Гитан прибыл несколько месяцев назад и пел на своем родном языке, который никто не понимал. Но все думали, что он поет о любви. Почти так и было. Он пел о своей жизни цыгана, которая, конечно, и есть любовь.

— La — la — la — lai…

— Пойдем отсюда, у меня кукуруза кончилась, — стараясь говорить потише, прошептал хомяк своему соседу. Сосед, высокий суслик с невозмутимым выражением лица, посмотрел на него сверху вниз.

— Мы не дослушали концерт.

— Да ладно, еще успеем. Чего ты, на концертах не бывал? — хомяк пошевелил щеками, пытаясь найти хотя бы еще одно не съеденное зернышко. Но за щеками было предательски пусто.

— Я хочу дослушать этот, — спокойно произнес суслик и снова посмотрела на певца.

— Ну и сиди тут как дурак. — Колючка обиженно вскочил, и, оттаптывая лапы всем, кто встречался ему по дороге, покинул приветливый холмик Гитана.

Колючка больше злился, конечно, не на суслика, с которым дружил с детства. Их семьи жили в соседних домах, и они бок о бок исследовали страшный и прекрасный мир. Нет, его друг по имени Мага был тем еще занудой, но это совсем не раздражало. Воспринималось как пикантная черта, как если к кукурузе добавить немного перца. Вкусно, интересно, хорошо. Хомяк переживал, что его хомячиху Фрикиш похитил дракон. Отношения с любимой были сложными, напряженными и полными огненных искр. Они то ссорились, то мирились, но чтобы дракон! Это не укладывалось в голове Колючки никак. Зачем ему Фрикиш? Мяса там на один зубок, если есть. А вредности и капризности аж на пятнадцать хомячих!

Колючка топнул лапой от негодования, вспомнив, какая у него вредная хомячиха. Потом испугался, подумав, что дракон может ее растерзать. Несмотря на вредность, ее нужно спасать. Но как маленький, хоть и чертовски гордый и обаятельный хомяк, может справиться с драконом? Придется прибегать к страшному колдунству. А значит путь — в дальний и темный лес, к тасманийскому дьяволу. Но сначала нужно обязательно запастись едой.

***

Мага догнал Колючку на границе темного леса.

— И куда ты без меня собрался? Пропадешь ведь, — серьезно покачал головой суслик.

— Я сам с усами, — буркнул Колючка, но в душе обрадовался, что не придется идти одному. — Фрикиш похитил дракон.

— Ого! Ну что ж.

Так друзья пошли дальше вместе. В темном лесу они были всего второй раз. Первый — в детстве, и тогда их сильно наругали и надавали для профилактики по пушистым попам. Потому что место было опасное для любых зверят. Но теперь уже родители не могли остановить друзей, да и выхода не было. Колючка шел и бурчал, ругая всех на свете: Фрикиш, что сама виновата; шамана, что так далеко живет; комаров, которые пытались прокусить его шкуру; главу деревни, что все делает не так. Но ругал беззлобно, так, что даже смешно выходило. Мага больше слушал, внимательно наблюдая за подозрительными кустами и лентой тропинки, что норовила спрятаться и убежать из-под лап. В их паре ему всегда отводилась мыслительная деятельность, Колючке — ругательная.

— И что ты попросишь у шамана Кохэна?

— Не знаю. Там разберемся. — Отмахнулся хомяк.

— Надо продумать заранее. Вдруг, он не захочет с нами долго говорить. А если мы не скажем сразу, то выгонит.

— Ой, да чего ты. Нормальный он, про него говорили, что он помогает в беде.

— Похищение драконом это беда. Не спорю. Но заранее продумать надо.

— Тогда я попрошу сил, чтобы одолеть дракона!

— Почему не попросить просто вернуть Фрикиш?

— Пфффф. — Разбрызгивая слюну, выдал хомяк. Ему не хотелось признаваться, как важно было произвести впечатление на Фрикиш, та смотрела на него недостаточно восхищенно. А если она увидит, как он победит дракона… Ух. От таких мыслей хомяк даже быстрее стал грызть орехи из мешочка в лапах.

Темный лес пах влагой, зеленью, незнакомыми цветами и деревьями. На земле валялись яркие перья неизвестных птиц. Иногда в кустах белели кости несчастных, что зря пришли сюда. Друзьям стало не по себе, чем дальше в центр леса, тем больше сгущалась тишина, воздух становился холоднее. Мага достал банку с заряженным светлячком и потряс ей. Маленький зеленый огонек проснулся и осветил пространство вокруг хомяка и суслика.

Но вот они вышли на поляну, где расположился старый дом. То, что это был дом шамана, сразу стало понятно. Разноцветные ленты, отпугивающие злых духов, огромный барабан во дворе, по которому наверняка яростно стучал дождь во время непогоды, разнося звуки по всему лесу. Страшные символы и лица, нарисованные на стенах дома. Ни забора, ни калитки, впрочем, не было. Может шаман в лесу был самым страшным существом?

Колючка проглотил холодный ком, что встал в горле и попытался унять дрожащие коленки. Его друг выглядел тоже испуганным. Но бояться нужно было еще на границе, а теперь-то что? Хомяк взял себя в лапы и постучал в дверь. Та, скрипнув, открылась.

***

Позже, когда друзья оказались почти на верхушке продуваемой всеми ветрами горы, общение с Кохэном они вспоминали на сон. В доме все предметы висели в воздухе. В центре, на украшенном узорами и кисточками коврике, сидел шаман с ярко-красными ушами. Он даже не открыл глаза, чтобы взглянуть на непрошенных гостей, лишь когтем показал на место напротив себя. И слов обычным языком он не говорил, все его фразы звучали в голове и у суслика и хомяка, что чертовски пугало! Потому что в голове были не только слова, но и мысли, страхи, желания. И Кохэн видел их все. Ходил как по музею, рассматривал. Колючке показалось, что это длилось несколько часов, но на самом деле прошла лишь пара минут, даже лапы затечь от непривычного положения не успели.

Когда шаман открыл ярко-желтые глаза, хомяк увидел как творится волшба. Вещи, такие спокойные до этого, просто взбесились. Куда-то бросился котел, набрал в себя воды из ведра и плюхнулся на огонь, отчего жидкость частично выплеснулась и зашипела испаряясь. Следом полетели пучки трав, веточки, чешуйки. Какие-то баночки спускались из-под потолка и тоже выливали свое содержимое в котел. От варева пошел аромат, неожиданно приятный и дурманящий.

Колючка вдруг увидел себя огромным, с развевающейся от ветра шерстью, держащего в руках початок кукурузы. Последний переливался всеми цветами радуги. Хомяк переставлял огромные лапищи, из-под которых вырывались камни, и быстро дошел до пещеры дракона. Тот вылез, плюясь огнем, но показался хомяку совсем небольшим. Колючка зарычал так, что многовековые деревья на горе затряслись, и ринулся в бой. Початок засиял еще ярче, хомяк чувствовал, как через его тело проходят потоки магии, преобразуя его любовь к Фрикиш и ненависть к дракону, в страшное оружие. Мир заполнился всполохами света, ветром и листьями. Очнулся Колючка на полу у шамана, но теперь знал, как все будет дальше. Как он спасет свою хомячиху.

Поэтому, когда хомяк и суслик стояли на верхушке горы, и Колючка выглядел, как обычно, а не ростом с дракона, у него возникли вопросы. Но отступать было поздно. Может, магия проявится в момент сражения? Друзья услышали страшный рык.

Глава 2. Страшный дракон

Друзья услышали страшный рык. Колючка даже прижал уши к голове, но потом вслушался внимательнее. Рык был яростным, громким, но каким-то чертовски знакомым, и даже обвиняющим. Хомяк, торопливо перебирая лапами, подбежал к входу в пещеру и осторожно заглянул внутрь. Пару секунд он не мог поверить глазам. И что теперь? Развернуться и уйти? Но такого малодушия он не мог себе позволить. Может один… но за его спиной громко дышал Мага. Он, конечно, сейчас бы ничего не сказал, но потом прочитал бы нравоучительную лекцию, от которых у хомяка начинали чесать лапы. Так чесались, что даже клочок шерсти с пушистого бедра отпал, и хомяку каждое утро приходилось его аккуратно приклеивать на мед обратно. Иногда из-за этого кусали пчелы, но хомяк с проплешинами уже не настоящий хомяк. Ради красоты приходилось терпеть.

А от увиденного это пятнышко зачесалось еще сильнее, Колючка потянул туда острые коготки, но отдернул лапу, громко вздохнув.

— Что там? — раздался громкий шепот суслика. — Дракон?

— Хуже, — подавленно ответил Колючка, — Фрикиш орет.

— На кого?

— На дракона.

Это была горькая правда жизни хомяка: Фрикиш не знала ни удержу, ни здравого смысла. Если ей наступали на больную мозоль несправедливости (а судя по доносящимся репликам, вопрос был именно в этом), то остановить хомячиху мог только торт. Торта у друзей не было. У Дракона, судя по всему, тоже, поэтому тот, забившись в угол, страдал.

К слову, Дракон был не таким большим, как казалось хомяку — ростом и обхватом как четыре хомяка или три с половиной суслика, если их поставить рядом. Белый, с зелеными пятнышками, он сидел в углу, горестно сложив лапы и смотрел на расхаживающую перед ним хомячиху. Та размахивала веточкой (и откуда только взяла в горах, где ни травинки, ни деревца?), как розгой, из стороны в сторону и декламировала:

— То есть как у тебя нет ванны с розовыми лепестками? Ты меня когда похищал, должен был об этом подумать! Почему не подумал? Зачем мне теперь твои оправдания, раньше надо было соображать! А теперь доставай! Долго мне еще тут торчать? А если блохи заведутся? Кто их будет изводить с меня? Ты?

Дракон пытался что-то вставить, но пытка обвинениями длилась, похоже, уже долго, поэтому сил у него хватало только на невнятный писк. Да, Колючка знал, что это такое и сочувствовал товарищу по несчастью.

Спасать Фрикиш, когда она в таком состоянии, совсем не хотелось. Она легко могла переключиться на вопросы «почему так долго» и «где ты шлялся, опять с другими хомячихами кукурузу лопал?». Это было самое страшное обвинение, хотя других хомячих в деревне и не было. За ним следовала щекотка по наиболее уязвимым местам хомяка, а остановить пытку могли только подарки. Точнее, дары…

— Мы долго тут стоять будем? Пошли спасать? Он не такой большой, — подталкивал Колючку Мага. Да, тот не сталкивался с этой стороной Фрикиш и не знал о семейных проблемах хомяка. Да и вообще, Мага был убежденным холостяком, поэтому ни радости, ни горести семейной жизни не познал…

— Надо что-то найти в подарок. Фрикиш нас всех порвет. Посмотри, как она Дракона запугала. Она сейчас совсем не в духе.

Суслик лишь пожал плечами и стал оглядываться. Найти что-то красивое среди камней представлялось маловероятным, но друзьям помогал шаман, поэтому… Колючка искал неторопливо, основательно, не желая вступать на страшную территорию хомячихи, то есть, дракона, конечно.

Среди камней блеснуло что-то, и хомяк расковырял когтями маленькую серебряную подвеску в виде месяца. Вот это удача! С таким спасать любимую было совсем не страшно. Подвеска красиво переливалась в лучах заходящего солнца. Друзья даже не заметили, за путешествием в темный лес, перемещениями с помощью магии и подъема в гору, что наступил вечер. Захотелось есть. Поэтому Колючка грозно сжал находку в лапе и двинулся к пещере. Теперь вопрос стоял не «что делать, Фрикиш грозная», а «что делать, кушать уже хочется!». И вопрос этот придавал особые силы…

Когда хомяк и суслик вошли в логово дракона, участники драмы заметили их не сразу, а когда заметили, то две пары таких разных глаз — одни почти со слезами, а другие, метающие искры, обратились к ним. Колючка сделал глубокий вздох, чтобы собрать в пушистом теле побольше мужества, и обратился к любимой:

— Привет, Фрикиш! Как дела? — лучшая защита это нападение. А странные вопросы в такой ситуации могут сбить хомячиху с толку. Но этот вопрос оказался не удачный…

— Как дела? Ты меня спрашиваешь «как дела»? — она подняла коготок и помотала им из стороны в сторону. — То есть пока я страдаю в логове у жуткого монстра, — в сторону дракона направилась веточка, заставив бедолагу сжаться еще сильнее, — ты где-то прохлаждаешься, сильно не торопишься, судя по расслабленному твоему виду, а когда приходишь, имеешь наглость спрашивать меня «как дела»? У вас тут дружеская прогулка, я смотрю! — теперь внимания удостоился Мага. Но тот остался невозмутим: сказывалась закалка учителя в школьной деревне.

— Смотри, что я принес! — пошел с козырей Колючка, высоко подняв над головой подвеску. Та блеснула в тусклом свете пещеры подозрительно ярко. Фрикиш отвлеклась и посмотрела на блестяшку. Да, помимо тортов, это была ее вторая слабость. Хомяк занимал в этом списке лишь третье место. Она отошла от дракона (тот смог вздохнуть), подошла к Колючке и протянула лапу. Хомяк аккуратно положил дар на ладошку, и улыбнулся. Но ответной улыбки, как он ожидал, не последовало.

— Я, по-твоему, сорока? — вопрос был крайне нелогичным, очевидно, что нет, но отвечать на него хомяку не следовало. Он промолчал. — Что ты молчишь, значит «да»? Ах, ты бестолковое пушистое животное! Значит я тебе совсем безразлична? — в воздухе свистнула веточка и попала точно по пушистой попе хомяка. — Ты меня совсем не любишь! Ну и сиди тут как дурак!

Закончив обвинительную речь, Фрикиш откинула веточку в сторону, сжала подвеску и… демонстративно вышла из пещеры. Внутри осталась спасательная команда и дракон. От которого и собирались спасать непутевую хомячиху.

Суслик слегка подтолкнул локтем хомяка, и они оба подошли к дракону. Вблизи он возвышался над ними, но не так чтобы сильно.

— Она уштла? — тихонько спросил дракон, путая буквы. По бледно-зеленой морде скатились две слезинки. — Это было ужастно!

— Сочувствую тебе, брат. — Колючка толкнул кулачком дракона в лапу. — Ты пережил страшное.

— Я всего лишть хотел, чтобы мне помогтли! А онат, онат!

— Ну-ну, выпей водички, успокойся. В чем тебе нужна помощь? — Колючка посмотрел на суслика, ища его поддержки. Мага тяжело вздохнул, понимая, что им еще придется задержаться. А завтра, между прочим, у него первая смена — рано вставать. И надо еще тетрадки проверять… Вечно он со своим другом попадает в переделки, и не бросишь ведь его!

— Дтраконы не пьют водитчку. Спасибто. — Зеленый опустился на четыре лапы и расправил хвост, потряс им из стороны в сторону, — Затект совсемт. Мне кажется, это длитлось вечность. — Он прошел в другой угол пещеры, где были свалены сундуки, корзинки, картонки и даже какая-то плюшевая собачонка, и достал из бумажного мешка большой кусок угля. Взяв его двумя лапами, он стал старательно его облизывать, откусывая небольшие кусочки. На испачканной черным мордой проступило счастливое выражение лица. — Я такт проголодался! Но боялся показать свои запасты. Вдруг бы онат отобралат!

Колючка, наблюдая за трапезой дракона, почувствовал бурчание в животе. Он тоже проголодался! И, оказывается, Фрикиш спасать не надо. Вот вечно так, он с самыми благими намерениями, а по факту оказывается пшик. От негодования хомяк сморщил мордочку, потряс ей и недовольно пошевелил усами. Дракон, увидев его выражение, замер, не дожевав кусок угля, поводил глазами из стороны в сторону и опомнился:

— Вы, навертное, тоже голодтные! Простите моим манерты! От усталости и голодта я веду себя отвратительно! — он отложил уголь и стал копаться в сундуках, потом извлек полотняный мешок. От того шел томительный аромат кукурузы. — Вотт!

Хомяк, довольно улыбаясь, взял подношение. Теперь пришла его очередь устраиваться поудобнее, доставать из мешка спелые кукурузные початки, принюхиваться к ним, делиться с Магой и сладостно грызть, чувствуя, как сочно лопаются на зубах зерна, а сок течет по подбородку.

Минут пятнадцать в пещере раздавалось только сопение, кряхтение, чавканье и довольные вздохи. Когда все трое насытились, а дракон налил своим новообретенным спасителям два кубка воды, пришло время серьезных разговоров.

— Итак, мой зеленый друг, — вальяжно покачивая кубок в лапе, начал Колючка, — расскажи подробнее, кто тебя обижает и с каких полей эта потрясающая кукуруза?

— Поддерживаю. Сорт чертовски необычный, с таким выразительным вкусом, — вставил свое веское слово Мага. Он учил детей не только истории, но и ботанике, поэтому хорошо разбирался в растениях и их свойствах.

— Ой, ну что вы! — Дракон немного покраснел, а из его речи почти пропали лишние «т». — Это просто магитческий мешокт, он сам создает там кукурузу. А откуда она берется в мешочке — это вопрос к магам. Ха, только сейчас понял, тебя зовут Мага. Так ты маг?

— Нет, — терпеливо ответил суслик. Эту шутку он слышал неоднократно. — Просто имя такое, а к магии я не имею никакого отношения. Разве что к магии науки, как бы парадоксально это ни звучало. — Он сделал маленький глоток из кубка, вспомнив о предстоящей работе, но вздыхать не стал. Для проявления эмоций суслик считал себя слишком взрослым.

— Ну ладно! Ой, я же не представился! — Дракон хлопнул когтистой лапой себя по лбу. Если бы он так хлопнул по хомяку, то от того осталось бы мокрое место. — Меня зовут О-ро-ти. — Ящер постарался не добавить ни одной лишней буквы в свое имя. — А помощь мне нужна в избавлении от пещерного призрака, что уже год мучает меня.

— Призракаа? — хомяк округлил глаза, задумываясь, так ли он хочет становиться героем. Одно дело спасать хомячиху, тут, если не сделать такого — засмеют. А вот малознакомого дракона, да еще от призрака…, — Вообще, у нас столько дел. На самом деле, у Маги завтра уроки, у меня тоже. Работа, в смысле. А призрака можно и на выходных спасти, как думаешь, друг? — Колючка толкнул в бок суслика, подмигивая ему тем глазом, что был дальше от дракона. Дракон грустно опустил морду.

— Раз уж пришли, давай попробуем помочь. А на выходных я своим огородом планирую заниматься, снова идти в горы не намерен. Расскажи подробнее, Ороти, и не упускай детали.

Зеленый ящер встрепенулся, в глазах зажглась благодарность и надежда. Он рассказал, что уже давно живет в этой пещере, ему тут нравится: климат подходящий, ветра приятные, мало кто дойти сюда может без веской причины, вещи все в углу помещаются. В общем, не дом, а мечта. Но в последнее время в дальних пещерных коридорах, куда Ороти не может пройти, потому что они слишком узкие, постоянно слышится то приближающийся, то отдаляющийся звук «блум». Сначала дракон не обращал на него внимания. Потом стал думать, что так шумит ветер. Или вода недалеко капает со сталактита на сталагмит. Но чем больше он обращал внимание на звук, тем больше неестественного и пугающего в нем слышал. Звук громче становился по ночам. Значит кто-то приближается к его дому. Ороти стал хуже спать, ворочался, вскрикивал во сне, аппетит пропал. А потом он увидел это — здесь глаза дракона стали такими огромными, что почти вылезли из орбит — синий свет, что отражался на стенах коридора. И в ту ночь Ороти не спал, обнимал своего плюшевого барашка — в доказательство дракон достал потасканную и грязную игрушку отдаленно, очень отдаленно напоминающую барана — и с ужасом смотрел на приближение света. В какой-то момент из коридора выпорхнул синий огонек, он был небольшим, но с каждой секундой рос все сильнее, заполняя пространство вокруг, потом раздался тот самый страшный звук «блум», свет осветил всю пещеру, а дракон упал в обморок.

Когда он очнулся на следующий день, понял, что новой встречи не переживет. И ему нужен кто-то, кто сможет пролезть по узким коридорам. А в горах он увидел Фрикиш (тогда он не знал, конечно, как ее зовут), принес к себе, попытался рассказать о своей проблеме и попросить о помощи, но не смог, потому что хомячиха начала на него орать. А дальше время растянулось, стало липким и тяжелым, и дракон даже не знает, сколько это все длилось. У него просто очень разболелась голова, ему было страшно и плохо, а Фрикиш все не замолкала…

Рассказав свою тяжёлую историю, Ороти заплакал. И плакал минут десять, никого не стесняясь. А слезы его, падая, превращались в маленькие сияющие кристаллики.

— Неужели алмазы? — подумал хомяк.

— Бедняга, надо ему помочь, — подумал суслик.

***

Хомячиха яростно стучала лапкой по деревянному полу лифта. Лифт этот был тайный, старый, на хлипких веревках. Но в горах она часто находила камушки для своих ловцов снов, поэтому починила лифт и стала кататься туда-сюда. А теперь, слишком медленно спускаясь, злилась в своем бездействии. Колючка в очередной раз продемонстрировал пренебрежение Фрикиш! Видя, что она обиделась, он не пошел за ней, не успокоил, не обнял и чмокнул в мокрый нос, а остался заниматься какими-то своими делами! Да еще и с дружком притащился ее спасать, будто это не романтический подвиг, а поход за забродившим квасом. Зла на него не хватает за все эти выходки.

Из-за постукивания лапой лифт раскачался больше обычного и даже задел стену скалы. Фрикиш испугалась, что он разобьется, взяла себя в лапы и замерла. Но энергия бурлила и требовала выхода. Поэтому хомячиха начала ругаться:

— Мерзкий! Противный! Эгоистичный! Равнодушный! Плешивый! — на этом эпитете она вспомнила безупречную шерсть хомяка и покачала головой. — Самовлюбленный хомяк! Как он меня бесит! Чтобы он кукурузиной подавился! Чтобы у него несварение случилось! Чтобы он…, — Фрикиш набрала побольше воздуха в грудь, но остановила себя на полуслове. Испугалась, вдруг с Колючкой и правда что-то случится, она же без него не проживет. Слишком сильно любит. Оставалось только вздохнуть и с болью в израненном сердце идти домой.

Не первый раз происходили такие ситуации, в которых хомячиха оставалась наедине со своими эмоциями и не могла ни с кем поговорить. Первое время она пыталась делиться с Колючкой, но тот отпускал язвительные и злобные фразочки, думая, что его обвиняют, поэтому Фрикиш прекратила рассказывать. Друзей в деревне, которым она готова была открыть душу, у нее не было. Оставалось сбегать в работу. Так и сейчас, придя домой, она нашла серп и стала его точить. Наступило время урожая, можно косить и убирать, что отлично ей удавалось. Точильный камень выбивал искры из серпа, а казалось — это искры гнева в душе у хомячихи выбиваются наружу. Когда она вышла, на небе сгущались тучи, но гроза только приближалась. Был шанс выплеснуть всю злость, чтобы, когда хомяк вернется, не накричать на него. Фрикиш стала косить пшеницу, золотые колосья падали под ее ловкими лапами, а шерсть уже через несколько взмахов намокла и потемнела. Шкурка у хомячихи и так была темно-коричневая с подпалинами, но сейчас выглядела совсем черной. Глаза ее яростно горели, она смотрела куда-то вдаль, не следя за движениями лап. Может, наказывала сейчас в фантазии хомяка. Когда дыхание начало сбиваться, а тучи на небе сгустились еще сильнее, Фрикиш затянула песню:

Жали мы, жали, жали, пожинали:

Жней молодые, серпы золотые…

Ой и чьё это поле зажелтело, стоя?

Хомячье поле зажелтело, стоя:

Жницы молодые, серпы золотые!

Был бы хлеб, а мыши будут!

Под песню работа спорилась всегда лучше. Голос у хомячихи был громкий, красивый. Песня неслась далеко вперед, а потом перемешалась со звуками дождя. Но вода не испугала хомячиху, и пока лапы держали серп, еще несколько минут в потемневшем мареве из капель и пшеницы мелькала светлая полоска металла. И только совсем вымокнув и утомившись, Фрикиш пошла домой, не замечая, как сильно плачет вместе с небом.

***

Писатель за столом потянулся. Ему бы хотелось продолжить текст, но текст не хотел продолжаться. Герои грустили и разбегались, плакали и страдали, а ведь не этого он ждал изначально. Предполагалось веселье, счастье, радость, мокрые носы и звонкие поцелуйчики. А тут один хомяк обидел другого, и они разошлись в разные стороны. И кто знает, насколько далеко они уйдут по сказочному континенту? Чай в чашке горчил, нити вдохновения обвисли, а листы рядом с печатной машинкой из белых и притягательных стали какими-то желтыми и несимпатичными. Да и шея… шея затекла.

Встав из-за стола, писатель прошелся по кабинету. Кружившая ранее в воздухе пыль, сияющая в солнечном свете, теперь просто лежала по углам. Стекло стало грязным от проходящих дождей, хмурость и хмарь перекатывались за окном, постепенно проникая в комнату и погружая ее в серость.

«Так дело не пойдет», — решил для себя писатель. Но что может человек, казалось бы, обладающий непререкаемой властью, в придуманном мире? Ведь на самом деле персонажи самостоятельны, и обладают гораздо большей волей. Их можно заставить что-то делать, но через пару шагов они начнут сопротивляться, потом доберутся до крана с вдохновением и перекроют его в отместку надолго. Нет, с ними нужно договариваться. Но как? Писатель очень хотел помочь увидеть любовь своим хомякам.

Он снова сел за машинку, тонкие пальцы быстро застучали по клавишам — идея пришла безумная, свежая, живая. И вот через несколько секунд клавиши задвигались сами, а за столом никого не было. Писатель превратился в сияющий синий огонек и растворился на бумаге.

Глава 3. Огоньки

— Какое странное ощущение! — раздалось в пустой и темной пещере.

Легкое, голубое свечение во тьме казалось неестественным и подозрительным. Увидь его кто-то, возможно, испугался бы. Но свечение, висящее на высоте полуметра, двигалось по коридору в одиночестве. Маленький шарик осторожно выскользнул из-за угла и полетел, осматривая стену. Выглядело так, как будто он осматривал стены. В одном месте он остановился. Обнаружив на стене то ли надпись, то ли рисунок, шарик издал звук «блум», на секунду стал ярче и потом вернулся в свое прежнее состояние, полетев дальше по коридору.

С каждым новым метром огонек несся быстрее, словно торопясь куда-то. Но не находил цели. А потом замер:

— Какое странное ощущение! — повторил он, повисел несколько минут в воздухе и добавил: — А куда я летел? И зачем? Мне кого-то нужно было найти… но кого?

И шарик совсем завис. Во всех смыслах этого слова. Он светил ровным синим светом, не двигался и не произносил ни звука. И в этой темноте было неясно — прошли ли минуты, часы или даже дни. Издалека донеслись голоса:

— Зачем, зачем ты согласился помогать? Что мы можем сделать призраку!

— Призраков не существует, это антинаучно.

— А шаман, который управляет вещами, висящими в воздухе — это научно?

— Магия существует. Тут я спорить не буду. Хотя часто то, что кажется магией, является лишь совпадением фактов. А вот призраков нет. Всем известно, что когда кто-то умирает, он просто умирает.

— Погоди, ты и в хомячьего бога не веришь что ли? — голос говорящего задрожал.

— Конечно. Я ведь не хомяк. Ты почему-то все время об этом забываешь, Колючка.

— А зря ты не хомяк, кстати!

Из-за угла вывернули хомяк и суслик и нос к носу столкнулись с висящим шариком. Секундное замешательство, и Колючка издал сдавленный писк:

— Призрак! — он попытался сбежать, но Мага схватил его за шкирку и остановил.

— Это просто огонек. Наверняка природное явление.

— Мне нужен хомяк, — неожиданно громко сказал огонек. Колючка закатил глаза и упал в обморок.

«Он хочет меня убить. Съесть и убить. Убить и съесть» — приходя в себя бормотал хомяк, пока Мага брызгал на него водичкой.

— Эй, героический хомяк! У него даже рта нет, чтобы тебя съесть. Успокойся. — Суслик закатил глаза, покачал головой и помог сесть хомяку. — Это Блум. Зовут его так, и он искал хомяка, чтобы передать ему послание. А Ороти его испугался так же, как и ты. Вот и не дослушал, решил, что это призрак. Это все поспешные выводы.

— Да? — кося испуганным глазом на огонек ответил Колючка. — Ты уверен?

— Абсолютно. Как и в том, что мне завтра с утра вести урок, к которому я не успеваю подготовиться, пока ты тут падаешь в обмороки. Давай послушаем его, примем решение и пойдем. Мы все-таки взрослые создания, обязательства у меня… у нас есть. Тебя Фрикиш дома ждет, наверняка.

— Ммм. Пожалуй, надо послушать, — вспомнив о хомячихе, решил Колючка.

— Блум, — издал огонек, — простите. Это непроизвольно. На самом деле я разумное существо. Custos cricetinae, если по-научному.

— Да вы что, — удивился Мага, — первое слово узнаю, «хранитель», а второе?

— Хомяков. Я рад, что наш язык еще не совсем мертвый. И кто-то его продолжает изучать. Вы для себя или по работе? — огонек словно развернулся к суслику.

— Сначала для себя. Но я учитель в местной школе, и, конечно, хочу дать самое лучшее детям. Раздумываю, на каком году обучения добавить им языки. Это хорошо помогает развивать лингвистическое мышление. Да и в целом усиливает интеллект. А без последнего в наше быстрое время никак, — Мага выпрямился, расправил плечи и почти поправил несуществующие очки на носу. Разговор ему явно нравился.

— Кустос критикинае, — фыркнул хомяк, закатив глаза, — можно подумать, хомяки могут называться «критикинае»! Какой еще хранитель хомяков, о чем ты говоришь! Мага, он просто тебя забалтывает, не может такого существовать!

— Позвольте, уважаемый. Но почему вы считаете, что не может?

— Потому что я хомяк и у меня нет никаких хранителей. И точка, — Колючка сложил лапы на груди, поднял нос и немного отвернулся, выставив заднюю лапу вперед. — Где вы были, вообще, все эти годы? У нас в деревне и нет почти хомяков. Я, да Фрикиш, да родители мои, которые вообще уехали. Я больше в жизни хомяков и не встречал. Если вы хранители, то где остальные? Где наш великий хомячий народ? Что-то плохо вы нас храните!

— Ох, — огонь поблек, стал светить не так ярко, — мне очень жаль. Мы нематериальные существа, потерянные во времени и пространстве. Для нас годы идут не так, как для вас. А еще, когда нас создавали, то не учли возможность передавать информацию через поколения. У нас нет письменности. И я лично, до сегодняшнего дня даже не знал, как выглядят хомяки. Я не знаю, почему так получилось, что наше поселение оказалось глубоко в горах. Многие десятки лет мы не общались с хомяками и не видели их. Но мы правда ваши хранители. Сложно теперь сказать, кто именно нас создал. И почему все так не продумано. Но сейчас, в текущий момент, это совсем неважно. Важно то, что в сторону вашей деревни плывет армия котов, которая собирается вас всех уничтожить.

— Кого? — воскликнул Колючка.

— Котов? — добавил встревоженно Мага.

— Как же так? Зачем им к нам идти? Плыть! Почему они вообще плывут! Почему именно к нам? — хомяк начал бегать кругами, хватаясь за голову. Потом остановился и маленькими пальчиками стал массировать уши, это всегда успокаивало. — Ничего не понимаю! Вот все вижу, все слышу, но ничего не понимаю! Мага, ты же историк. Ты можешь объяснить, что происходит?

— Сожалею…, — суслик вздохнул, — эти моменты от меня ускользнули. Надо читать архивы. Подозрительно странная история.

— А давайте вы пойдете со мной? Старейшина нашего племени сможет рассказать все подробнее. К тому же, мы хотим помочь, и для этого у нас даже есть возможности.

— Только не говори, что это магия, — прищурился хомяк.

— Кхм.

***

Подземный город светящихся «блумов» завораживал. Для начала контрастом: долгое время троица петляла по узким коридорам, иногда приходилось ползти на карачках, держаться лапами за стены. Глаза привыкли к темноте, и когда ребята вывернули в огромную светлую пещеру, то на секунду ослепли. В новом ярком освещении, на которое Мага сказал «Как светло!», а Колючка добавил «Какая гадость», они стали рассматривать архитектуру города. Неясно, как этот город был сооружен — ведь у блумов не было рук и инструментов. Но множество природных сталагмитов и сталактитов оказались облагорожены, украшены рисунками и резьбой. Вокруг них по четким геометрическим линиям двигались огоньки. Другие светящиеся шарики гурьбой летали по городу, третьи висели на одном и том же месте. Но все они выглядели такими живыми и целеустремленными, как будто занимались чем-то чрезвычайно важным.

— А вот ваши летающие вокруг сталактитов товарищи, они их таким образом преобразуют? — поинтересовался Мага.

— Нет, что вы. Сейчас все выступы являются накопителями энергии. Каждый день кто-то из моего народа занимает положенное ему место, можно сказать, несет дежурство. И накапливает магию внутри камня.

— А те, что ничего не делают, находясь на месте?

— Мы так ведем между собой разговоры. Для нас совсем необязательно произносить слова вслух, с вами я так говорю, чтобы не смущать лишний раз.

— О, премного благодарен. Вы чрезвычайно заботливы, — улыбнулся суслик, а хомяк, наоборот, сморщился как курага.

— Если вы такие все умные, то почему сами проблему не решили? Есть магия — так остановите этих самых котов!

— Думаю, наш старейшина все сможет объяснить, — ушел от ответа Блум.

— А его тоже зовут Блум? — язвительно спросил Колючка.

— Ну, наши истинные имена сложно воспроизвести обычным языком. Называйте его Блум Блумович. Это будет достаточно почтительный аналог.

Хомяк прыснул в кулачок. А через пять минут все трое приблизились к главному сталагмиту. Он давно уже рос только вширь, растянувшись от пола до потолка. Натечные его узоры были так хороши, что даже никто не стал его преобразовывать. Что-то заставляло его переливаться красным сияниям, в отличие от синего города, поэтому он казался особенно значительным и ярким. Огонек замер, не долетая до столба и начал пульсировать. Суслик с хомяком тоже остановились. Сверху спустился большой, яркий шар, размером как несколько Блумов. И завис перед Магой.

— Здравствуй, хомяк! — Колючка расхохотался в голос, а маленький Блум тихонько произнес.

— Хомяк другой. Простите.

Старейшина подплыл к покатывающемуся хомяку. Он смотрел на него безмолвно, пока Колючка не перестал смеяться, а потом поздоровался.

— Я рад приветствовать представителя народа хомяков в нашем доме.

— Здрасте-е-е, — протянул хомяк, — Блум Блумыч.

— Пройдемте за мной. Мы рады таким высоким гостям.

Старейшина что-то сделал, и в огромной колонне прорезались ступени. По ним, имеющие лапы, смогли подняться и зайти через круглый проем внутрь помещения. Жилище старшего Блума выглядело как большая и светлая комнатой, в которой не было мебели, кроме нескольких выступов и углублений. Два углубления, усевшись как на диван, заняли огоньки. Суслику и хомяку пришлось располагать свои хвосты на выступах, как на табуретах. Все вокруг светилось красноватым светом, из-за чего сами огоньки казались не голубыми, а благородно фиолетовыми. Некоторое время все молчали. Потом маленький Блум сорвался и вылетел из комнаты.

— Мне так жаль, — начал старейшина, обескураживая Колючку, — искренне жаль. Если бы я мог как-то оправдаться за то, что мы не выполнили свою роль, не сохранили хомячье государство…

— У хомяков было государство? — Колючка аж открыл рот от удивления, отчего его пушистые щеки вытянулись вниз.

— Да, было. Оно располагалось рядом с прекрасным озером множество лет назад. Там жили самые дружные и самые талантливые хомяки. Но все они погибли.

— А вы это знаете, потому что видели сами?

— Нет, друг мой, увы. Нас создали раньше, но время для хранителей хомяков идет по-другому. Мы потерялись в этих горах, и этот первый контакт с представителем народа, которому мы должны служить, радует меня и вдыхает надежду, что еще не все потеряно. Что мы еще сможем выполнить нашу миссию.

— Слишком много непонятного! — выкрикнул хомяк. Громкие слова отразились от стен эхом. — Блум говорил, что вы все объясните, а вы запутываете еще больше! Непонятно кто вас создал, почему погибли хомяки, когда существовало хомячье государство, почему нас вообще так мало — как так вышло? И главное, почему коты теперь хотят на нас напасть?! Да я в жизни котов не видел, они никогда в нашу деревню не приходили!

— Пожалуй, стоит начать с последнего вопроса. А пока я буду рассказывать, прошу вас, угощайтесь, — маленький Блум вернулся, левитируя перед собой поднос, наполненный странными бугорками, — это подземные грибы. Очень сытные и полезные. Их вкус будет непривычен, но стоит подкрепиться. Ведь разговор предстоит долгий…

***

Непредсказуемы пути травоядных созданий. Вот они одного роста, вот и едят примерно одинаковое — им бы объединиться против общих врагов. Из-за чего же может возникнуть ссора? И ответ во все времена — из-за традиций…

Мыши более воинственны чем хомяки. Им в своем обществе приходится доказывать, какие они сильные, быстрые и смелые. Но как это можно доказать? Только победив какого-нибудь противника. Так мыши стали похищать хомяков. Сначала хомяками это было воспринято как шутка — утащили одного, накормили и вернули. Потом они попросили вежливо так не делать, потому что у хомяков свои дела, некогда им в мышиных играх участвовать. Но мыши не остановились. Хомякам это все больше не нравилось, но их продолжали похищать — раз в месяц, когда у мышей было поклонение полной луне, те крали очередного несчастного хомяка. А однажды такой похищенный хомяк не вернулся. Мыши утверждали, что отпустили жертву. Но разведотряд, отправленный на спасение хомяка, обнаружил залитую красным поляну для поклонений. Мыши объясняли, что это клубничное варенье, в котором они резвятся после молитвы. Но хомяки больше не верили. Так началась война.

— Так вот почему в детстве меня родители пугали фразой «мыши утащат»? Я думал, они придумывают… Но у нас в деревне есть мыши и мы с ними нормально живем бок о бок.

— Я продолжу, если позволите.

Война длилась долгие годы. То одна сторона, то другая одерживала верх. Побеждала в одном сражении, но не во всей войне. Мыши крали хомяков и держали их на голодном пайке, выпытывая секреты оружия. Хомяки крали зерно с полей, оставляя мышей голодными и подводили ручьи, чтобы затапливать вражеские норы. Были и погибшие с обеих сторон. Были и миротворцы. Войну пытались остановить многие народы, но постепенно она затихла сама собой: еда оказалась важнее вражды. Хомяки и мыши постарались расселиться максимально далеко друг от друга.

Но всегда найдется тот, чья попранная честь пронесется через поколения. Так, мышиный генерал, чью репутацию испортила не выигранная война, не смог простить хомяков. Сменялись поколения, продолжалась миграция по миру. Никто уже не помнит о причинах войны и о том, что она была. Но в семье генерала от сына к сыну передавалась эта история. И по какой-то причине, именно твоя личность, Колючка, чем-то заинтересовала мышиного противника. Но времена поменялись, сейчас уже нельзя собрать мышиные отряды, прийти к вам в деревню и устроить диверсию. Или выкрасть хомяка. Мыши обленились с тех пор и стали не такими воинственными, в целом все более цивилизованно. Поэтому юный мышь пошел дальним, но крайне эффективным путем. Он решил убрать зарождающуюся хомячью семью не своими руками. А заодно и деревню, в которой эти хомяки живут, чтобы никто не хотел в дальнейшем жить бок о бок с вами. Слухи ведь расходятся быстро, приукрашаются, особенно если их пускать специально.

Конец ознакомительного фрагмента.