Необязательная процедура

Вадим Степанов (2024)

Андрей — адаптолог, работник социальной службы, помогающей людям адаптироваться к новым условиям жизни в технологичной среде. В мире близкого будущего технологии появляются быстрее, чем успевают внедряться. Никто уже не понимает, что хорошо, а что опасно: чипы, роботы, виртуальная реальность. Чураясь всего этого, неолуддиты уходят жить в дальние поселки и живут домашним хозяйством. Но медицина автоматизирована, и даже отринувшим прогресс приходится как-то приспосабливаться. Для этого они и обращаются к адаптологам, которые подключают заболевших к системам мониторинга здоровья через браслеты — менее пугающие относительно чипов.

Глава 3.

За спиной каждые двадцать секунд, с гулом, который знает каждый живущий у трассы, пролетали автопилотные фуры. Ограничения по восьмичасовому графику работы на грузовике были сняты, так как искусственный интеллект не устает, поэтому машины курсировали без перерыва, с интервалом в триста метров. В этом было что-то жуткое, по дорогам в обе стороны тащился бесконечный поезд из дальнобоев, как будто связанных невидимой сцепкой. К этому тоже привыкаешь. И это тоже жутко.

Перед глазами на сером трехэтажном здании с высокими окнами красовалась вывеска «Центр психологической и социальной поддержи в современных условиях». Почему-то никто так и не согласился с моим предложением сменить вывеску на понятное — «здесь сидят адаптологи».

Автоматическая дверь не открылась.

— Что бы это значило? — произнес я, и стал махать перед фотодатчиком руками.

Но это не помогало. Вот так. Автоматика страшная бездушная реальность. Если вдруг ты стал неугоден, тебя просто начнут игнорировать системы. С внутренней стороны стеклянной двери появился Леша — диспетчер, в своей бессменной черной футболке, с изображением символики давно почившей в бозе рок-группы «Король и Шут». Орудуя отверткой на верхней части двери, он показывал мимикой, что думает обо всей этой технике. Через минуту дверь со звуком, похожим на человеческий стон, отворилась.

— Направляющая погнулась, — сообщил мне Леша. — Теперь цепляет.

— Мастера уже вызвали?

— Мастера направляющих? Такого нет.

— Мастера дверей?

— Но проблема же не в двери.

Поколение композитных проблем.

— Ты все же попробуй, — предложил я, и прошел в сторону лестницы.

— Тебя Сергей Васильевич к себе требовал, — крикнул мне в спину, диспетчер.

В ответ я кивнул. Опять начнет про свои отчеты нудеть.

Сперва я все-таки решил пройти к себе в кабинет. Надо было освежить в памяти работы по подростковой психологии, а заодно попытаться найти что-нибудь о той учительнице, с которой видимо мне предстоит общаться какое-то время. Пришлось закрыть одно из окон, которое выходило на восточную сторону, блики мешали смотреть на экран монитора. Но поработать спокойно не получилось. Дверь без стука распахнулась и вошел Серега.

— Привет, — сказал я, протягивая руку для рукопожатия.

— Тебе разве не сказали, чтобы ты зашел? — вместо приветствия спросил наш администратор.

— Ты все же не президент, и не патриарх. Выключи босса.

— Андрей, я понимаю, — сбавляя обороты, произнес Серега, — мы все здесь братство, вольные стрелки, но есть же правила. Ты думаешь мне эта административная работа упала. Копаться в цифрах, думать об обеспечении материалов, следить за выполнением норм. Я бы с удовольствием с вами порезвился в полях, только понимаю, что никто эту ответственность на себя брать не захочет.

— Все-все, герой, — поднял руки я, как бы сдаваясь. — Чего ты хочешь?

— Во-первых, расскажи, что там с твоим внезапным отцовством. — А, во-вторых, мне нужен подробный отчет о случившемся в Большеласковом.

— Честно слово, напишу. Вот будет время…

— Ты понимаешь, что это не шутка? Когда есть вред здоровью человека, это бросает тень на всю нашу работу.

— Понял я, зануда. Сегодня сделаю. А про отцовство… Я сам хотел к тебе идти. Я, наверное, возьмусь за этого мальчика.

— В каком смысле «возьмусь»?

— Ты слышал про процедуру?

— Да, — холодно ответил Сергей.

— В этой школе как раз ее внедряют. И вот мой сын, боже сам не верю, что это произношу, в общем, отлынивает от учебы и ставит под вопрос свое участие в этом эксперименте.

— Может, и хорошо?

— Может, но кто я такой, чтобы решать впопыхах судьбу человека. Я хочу разобраться, посмотреть, на что он способен, и насколько ему это может быть надо.

— И когда ты всем этим будешь заниматься?

— Вот. Именно поэтому я хотел с тобой поговорить. Схожу-ка я в отпуск.

— Нет.

Я удивленно посмотрел на Серегу.

–Ты, наверное, хотел сказать, что не можешь отпустить такого ценного сотрудника, без которого все развалится в этой конторе, профессионализм и опыт коего бесценен. Но так как ты являешься моим другом, то скрипя сердце, тщательно обдумав, и, поняв мою ситуацию, ты все же будешь вынужден меня отпустить.

— Да, но нет, — ответил он и сел на свободный стул. — Ты, конечно, очень ценный сотрудник и для меня важен, но я тебя не могу отпустить и для этого есть причины.

— Какие?

— На днях к нам собирается с проверкой комиссия по труду.

— Вот же…

Комиссия по труду или правильнее сказать: «Комиссия по трудовой деятельности и самозанятости» — бич всех работодателей в стране. Это они решают, является ли работа работой, за которую государство должно платить условный базовый доход. И хоть адаптологи существуют в основном на пожертвования и спонсорскую помощь, все же по законодательству являются объектом внимания местных органов власти.

— Слушай, пусть собирается, я-то тебе зачем?

Серега очень недобро на меня посмотрел и, сделав дыхательное упражнение, чтобы не разораться, продолжил:

— Во-первых, комиссия проверяет всех, поэтому мы даже отпускников выдергивает на работу. Во-вторых, ты самый опытный в нашем офисе, в том числе, и в общении с этой комиссией.

— Согласен, — кивнул я. — Поэтому давай сделаем так: я как бы работаю, и на интервью с инспекторами буду приходить, но фактически займусь сыном. В конце концов у нас выездной характер работы.

— Ладно, — согласился Серега. — Но ты на связи двадцать четыре на семь. И еще. Руководство требует, чтобы ты сделал операцию.

— Опять!

— Они хотят иметь возможность контролировать тебя. Ты же понимаешь, интегрированный в систему машинный интеллект коротит от твоих браслетов.

— Это не моя проблема, Серег. Конституция дает нам право не вживлять чипы. А формальные требования я выполняю. У меня от этих браслетов скоро грибок заведется, но я же не жалуюсь. Вот пусть и они потерпят.

Когда случилась сингулярность и изобретения стали появляться быстрее, чем внедряться, мир понял, что нужно как-то оговорить основные права людей. Иначе планету накроет хаос, киборги, мутанты и радикальные кибер-религии. Всем гарантировано оставаться человеком настолько, насколько он сам захочет. Удивительным образом с этим пунктом согласились все государства, ранее не имевшие такого категоричного консенсуса больше ни по каким вопросам. На самом деле таких всеобщих законов было всего три: второй требовал не ущемлять права граждан без модификаций, а третий — не предпринимать никаких действий по созданию нового вида людей. И хоть с последними двумя пунктами тоже согласились, выполнять их, похоже, никто всерьез не собирался.