Индивидуальная непереносимость

Вадим Россик, 2021

Долгая, сложная история одной жизни, в которую уместилось многое: преступление и наказание, любовь и ненависть, верность и предательство. Жизни, неотделимой от жизни всей страны – трагической, но и прекрасной. И другой у нас нет. Содержит нецензурную брань.

7. Романс о влюблённых

С наступлением весны над замороженной страной повеял тёплый ветерок перемен. На смену умирающим от дряхлости генсекам пришёл новый лидер — ещё не старый, весёлый и лёгкий, как красный воздушный шарик. На его лысине сидело приметное родимое пятно, в котором было что-то искусственное, словно его накалякали товарищи по партии, пока он спал на заседании.

«Дорогие товарищи! У нас есть всё для хорошей жизни, — убеждал народ нестарый генсек. — Нет только самóй хорошей жизни. Значит, нужно засучить рукава, нáчать, углýбить и процесс пойдёт!»

Мухачинск покрылся свежими лозунгами: «Не зажимай критику!», «Перестройка — продолжение дела Октября!», «Брак в работе — позор!»… В прессе замелькали непривычные слова: перестройка, ускорение, гласность, демократизация. Появились новые анекдоты. В общем-то, народ уже давно понимал, что хорошая жизнь наступит, когда рак на горе свистнет, споёт и спляшет, но верить в такую далёкую перспективу не хотелось. Хотелось верить в чудо, в то, что дырявая пирога тоже может доплыть до райского острова, где всё есть и всего много.

Но одна инициатива энергичного генсека поразила народ в самое сердце. Оказалась, что он не пьёт. Совсем. И требует того же от остальных сограждан. «Трезвость — норма жизни!» — призывали плакаты. Люди с негодованием узнавали о тотальной вырубке виноградников, сокращении производства спирта, закрытии винных магазинов и, что самое невероятное, безалкогольных свадьбах. Мстительно окрестив нового лидера «товарищ минеральный секретарь», народ перешёл на суррогаты. Короче, и без того небогатая жизнь резко пошла под откос.

После Виолеттиного дня рождения мы стали встречаться, правда, соблюдая конспирацию. На этом настояла Виолетта. Она ужасно боялась, что о наших отношениях узнает Мелита Александровна. Тогда наступит настоящий конец света.

Занятия в музучилище заканчивались поздно, поэтому темнота надёжно скрывала нас от всевидящего ока Мелиты. Я ждал Виолетту у входа в парк, под лозунгом «Молодые строители коммунизма! Вперёд к новым успехам в труде и учёбе!» Опоздав, как положено приличной девушке, на пятнадцать минут, она появлялась запыхавшаяся, раскрасневшаяся, так как очень спешила.

Мы подолгу гуляли по заиндевелым дорожкам парка и болтали обо всём на свете.

Однажды вечером Виолетта пожаловалась:

— Что-то я совсем замёрзла.

— И что ты предлагаешь?

— А давай зайдём куда-нибудь? Тут недалеко есть бар «Доллар». В нём халтурит мой однокурсник Петька Батутин. Посидим в тепле, выпьем по коктейлю, Петьку послушаем. У него классный голос, кстати. Лирический тенор.

Про Батутина я знал от Агафона. Брат говорил, что Макс возлагает на него большие надежды.

— Вообще-то я стараюсь по барам ходить. В таких местах обычно с людьми случаются всякие паршивые вещи.

— Не гони, ничего с тобой там не случится.

Я с сомнением покачал головой, но Виолетта просительно сложила ладошки:

— Ну, пожалуйста, енотик. Я уже не чувствую пальцев ног. Хочешь, чтобы я простудилась? Ну, пошли, а?

Честно признаться, меня останавливал не страх перед барами, а элементарное отсутствие денег. Но этим большим орехово-карим глазам, умоляюще смотрящим на меня, я не мог сопротивляться.

— Ладно, пошли. Только у меня с финансами не очень.

— Ну, рубль-то найдётся?

— Найдётся.

Не говорить же девушке, что я даже рубль не наскребу.

Бар «Доллар» находился совсем рядом с парком. Посетителей было немного. Молодые парочки, вроде нас с Виолеттой, и кавалеры постарше со своими зрелыми дамами. Мы забились в уголок. На столике лежало меню. С устало-пресыщенным видом завсегдатая злачных заведений я принялся выискивать в нём самые дешёвые блюда и напитки. К несчастью, моих финансов хватало лишь на коктейль «Тройка». Причём только на одну порцию.

Пока я заказывал коктейль, на сцену вышел высокий худой парень в концертном костюме. Его лицо мне показалось смутно знакомым. Очевидно, мы встречались в коридорах музучилища.

— Это Петька, — шепнула Виолетта. — Мне безумно нравится его слушать.

Аккомпаниатор (похоже, тоже наш студент с фортепианного) занял своё место за пианино, важно кивнул Петьке и ударил по клавишам. Петька жизнерадостно запел «Вдоль по улице метелица метёт…» Как я быстро понял, его репертуар состоял из русских народных песен и романсов. Правда, этот репертуар не соответствовал названию бара и его коктейлям, вместо медов, сбитня, бузы и кваса, но мало ли что чему не соответствует в нашей жизни.

Под «Вот мчится тройка удалая…» нам принесли высокий стакан, одиноко стоящий на подносе, словно ракета на старте.

— Что это за гадость? — сморщилась Виолетта, принюхиваясь.

— Коктейль «Тройка», мой любимый, — соврал я. — Готов его пить каждый день на завтрак, обед и ужин.

— У тебя ужасный вкус, Вадик, — с подозрением посмотрела на меня Виолетта. — Ты не перестаёшь меня удивлять.

Она слегка пригубила коктейль.

— Да это же просто водка с мятой! Терпеть не могу водку. Пей её сам!

Я собрался с духом и сделал большущий глоток. Перехватило горло, потекли слёзы. Действительно гадость. Виолетта с состраданием заглянула мне в глаза.

— Ну, как ты?

— Жить буду, — прохрипел я.

— А допивать будешь?

— Нет, лучше пристрели.

Петька на сцене душевно выводил «Гори, гори, моя звезда…» Моя звезда за столиком решительно проглотила остаток коктейля.

— Тогда пошли!

— Куда?

— Увидишь.

Виолетта привела меня к девятиэтажной жилой башне, недавно воздвигнутой в центре Мухачинска. К моему неудовольствию, лифтом мы не воспользовались — поднялись на самый верх по запасной лестнице. Виолетта вышла на лоджию, я — за ней. А я и не знал, что здесь есть такие местечки. Впрочем, может, и лучше, что не знал. Открытую всем ветрам лоджию продувал ледяной сквозняк. Не очень-то тут уютно.

— Зачем ты меня сюда притащила?

Конец ознакомительного фрагмента.