Замок на Скале слёз. Книга седьмая

Вадим Россик (2024)

В седьмой книге приключений нотариуса из Квакенбурга и его секретаря рассказывается о том, что произошло в замке на Скале слёз, что рассчитывал получить за рубиновое сердце Великого Кабр-Мардракуса доктор Мартиниус, какое разочарование его постигло и, конечно, о многом другом.

Глава V. Барабаре не спалось

После ужина Урсула проводила доктора Мартиниуса, Барабару и Мельхиора в их комнаты. Все три комнаты находились на втором этаже. Их двери выходили в короткий, мрачный коридор, слабо освещённый едва горевшей масляной лампой, висевшей у лестницы, уходившей в самом конце коридора полукругом вверх и вниз. Противоположный конец коридора упирался в глухую каменную стену. Кроме этих трёх комнат, других помещений здесь не было.

Комнаты, в которых пленникам предстояло провести по крайней мере месяц, представляли собой бедно меблированные клетушки с ржавой решёткой причудливого рисунка на высоком и узком, с остроконечной аркой наверху окне. Воздух в них был затхлый, пахло плесенью и сырым камнем, как в тюремных камерах. Единственное отличие от тюремных камер было в том, что на тяжёлых железных дверях клетушек напрочь отсутствовали засовы.

Несмотря на усталость, Барабара не смогла уснуть. Промучившись в постели с час, она встала, надела своё почти высохшее платье, висевшее на спинке стула, и вышла в коридор, погруженный во тьму, которую слегка рассеивало лишь мерцание масляной лампы у лестницы. Барабара поднялась по крутым ступеням на следующий этаж, утопавший во мраке. Там она оказалась перед полуоткрытой дверью, за которой брезжил свет и слышался странный скрип, сливающийся с монотонным голосом, словно читающим молитву. Стараясь не шуметь, Барабара вошла в дверь. Это была высокая, большая комната, ярко освещённая массивными медными шандалами на несколько свечей, и уставленная стеллажами и старинными книжными шкафами из почерневшего дуба, скорее библиотека, чем кабинет. Собрание сотен, даже тысяч книг. Кроме стеллажей и шкафов в комнате стояли лишь письменный стол, ободранные кресла и деревянное кресло-качалка. Стол и кресла также были завалены книгами: в потрескавшихся от времени кожаных переплётах с медными пряжками, с пожелтевшими страницами, разного размера — от миниатюрных до огромных фолиантов. Даже на черно-белом, как шахматная доска, полу высились стопки книг.

В кресле-качалке, спиной к входу, сидел молодой человек. Он ритмично качался, издавая громкое скрипение, и вслух читал какую-то заплесневелую книжку. Молодой человек был, что называется, разодет в пух и прах: оранжевый сюртук с белыми шёлковыми отворотами, белый жилет и широкий чёрный шейный платок. На полу, возле молодого человека, лежала такая же демоническая маска, как у всех разбойников этой странной шайки.

Барабара попятилась было к двери, но неосторожно зацепила стопку книг, которая с шумом рассыпалась по полу. Молодой человек обернулся, поражённо уставился на девушку, но, опомнившись, быстро схватил маску и закрыл ею лицо.

— Простите меня, — смущённо сказала Барабара. — Я не хотела вам мешать.

Молодой человек порывисто вскочил с места и отшвырнул маску в сторону. Это был высокий, стройный брюнет, с бледным, нервическим лицом и большими, тёмными, печальными глазами.

— К демонам Аларика с его нелепыми масками! Мой брат никогда не вёл себя конгруэнтно! Позвольте представиться, Эрик Фабиан Секундус Квак де Гранд-Пьерр к вашим услугам. А как вас зовут, прекрасная незнакомка?

— Барбара Мартиниус, — просто ответила Барабара. — Вы, наверное, брат месьера Аларика?

— Вы угадали, мадемуазель Мартиниус. Аларик — мой старший брат. Проходите, садитесь. Я сейчас освобожу для вас кресло.

Эрик сбросил на пол книги с соседнего кресла и галантно подвинул его Барабаре. Та осторожно села, стараясь не испачкать платье в пыли. Эрик занял своё прежнее место. Глядя ему прямо в глаза, Барабара строго спросила:

— Вы тоже разбойник, месьер де Гранд-Пьерр?

Эрик замотал головой:

— Ну что вы, мадемуазель. Эта дефиниция мне совсем не подходит. Я просто живу здесь и совсем не интересуюсь, чем занимается Аларик и его люди. В тоскливой бескрайности Мёртвого болота нет ни пения птиц, ни рёва животных, ни звуков человеческих голосов. Всё здесь дышит запустением, одиночеством и смертью. Только тёмная стоячая вода, зелёная тина да серые валуны, едва выступающие из трясины. Слава Гведикусу, у меня есть книги. Тем и спасаюсь от скуки. Брат называет меня «буквоед». Забавно, не правда ли?

— Признайтесь, месьер де Гранд-Пьерр, это ведь вы сказали мне: не бойтесь, прекрасная незнакомка. Я помогу вам?

Эрик прижал палец к губам:

— Тсс… молчите! Здесь даже у стен есть уши. Давайте поговорим о чём-нибудь другом.

— О чём? — Барабара поморщилась. — По-моему, к такому кошмарному месту хорошо подходят разговоры о призраках, лунатиках, самоубийцах и психопатах.

— Увы, вы правы, но мы можем говорить о книгах, — улыбнулся Эрик. Улыбка у него была приятная, но немного глуповатая. — У меня есть предложение, мадемуазель Мартиниус. Зовите меня «Эрик», я вас буду звать «Барби» или «Барб», и мы станем друзьями. Согласны?

— «Барби» мне не нравится, звучит, как имя какой-нибудь куклы, а «Барб» зовёт меня мой дядя. Лучше уж «Барабара». Так зовут меня друзья.

— Барабара? Замечательно и вполне конгруэнтно, — бурно обрадовался Эрик. — А что вы любите читать, Барабара? Поэзию, прозу, летописи или, извините, любовные романы?

— В последнее время мне было не до чтения, — сказала Барабара. Она никак не могла сообразить, как ей следует вести себя с этим странным молодым человеком. Сидит, понимаешь, в разбойничьем гнезде и ничем не интересуется, кроме книг! — Лучше расскажите о себе.

— Я открою вам, Барабара, нашу с Алариком тайну, — проговорил Эрик вполголоса. — Вы, наверное, думаете, что мы просто шайка разбойников, каких полным-полно на любой дороге?

— А разве нет?

— Конечно, нет! — запротестовал Эрик. На его бледных щеках выступил румянец. — Мы с братом создали первую в Гведском королевстве ячейку свободных индивидуумов!

— И что за это ячейка?

— Наша ячейка — фундамент будущего общества, основанного на новых принципах. Её девиз: «Нет эгоизму и стяжательству! Только братская любовь и взаимовыручка, чтобы достичь равенства и всеобщего счастья!»

— И в чём же выражается ваша братская любовь? Что-то я её не заметила, когда нас грабили на Мандариновом тракте! — сварливо заметила Барабара.

— Вы отчасти правы, но где-то же нужно брать пропитание? — немного смутился Эрик.

— Ну, допустим. А как вы боритесь с эгоизмом и стяжательством?

— Например, мы не признаём деньги.

— Значит, Тильда и Урсула работают на вас бесплатно?

— Я не сказал «бесплатно». Труд должен вознаграждаться, поэтому Тильде разрешается взять себе еду, которую мы не доели, а Урсуле — любые платья, которые ей понравятся, из добычи.

— Ну не знаю. Мне кажется, что они бы предпочли деньги.

— Просто вы пока думаете по-старому, — снисходительно улыбаясь, произнёс Эрик. — На самом деле деньги не нужны. Они теряют свой смысл. Вы знаете, что за последние сто пятьдесят лет содержание серебра в гведской кроне уменьшилось в три раза? Если так пойдёт дальше, то скоро деньги вообще начнут изготовлять из бумаги. Представляете? Просто напишут на кусочке бумаги «сто гведских крон», нарисуют герб королевства и всё. Но кто же в здравом уме обменяет вам на раскрашенную бумажку краюху хлеба или круг колбасы, рубаху, штаны или пару сапог, даже если эта раскрашенная бумажка будет размером с лодочный парус? Вот к чему мы придём. А это, в свою очередь, приведёт к хаосу и революции.

— А что делать с теми, кто не захочет вашего равенства и всеобщего счастья?

— Я добрый, интеллигентный человек и против насилия, но думаю, таких мракобесов и консерваторов лучше утопить в Мёртвом болоте.

— Может быть, попробовать их перевоспитать?

— Вздор! Перевоспитывать долго и скучно. Всё-таки лучше утопить.

— И кто же состоит в вашей первой в Гведском королевстве ячейке свободных индивидуумов?

— Как кто? Я, Аларик, его люди, Тильда и Урсула. Вы трое тоже можете вступить.

Голос Эрика был жизнерадостен, речь — исполнена доброты и серьёзности, тёмные глаза смотрели бесхитростно. Он сочетал учтивость с откровенностью. Барабара оценила его любезность, пусть даже временами ему случалось забыть, что она не сильна в литературе.

— Спасибо за лестное предложение. Я передам его дяде и Мельхиору, — пообещала Барабара с серьёзным лицом, точно зная, что доктор Мартиниус и Мельхиор поднимут её на смех. — Тильда говорила, что в замке полно привидений. Это правда?

— Старая карга слишком много болтает! — сердито ответил Эрик. — Вот наябедничаю Аларику, он быстро укоротит ей язык!

Была глухая ночь, когда Барабара возвращалась в свою комнату. Она медленно ковыляла вниз. Глаза слипались. Ноги были тяжёлыми, словно налитыми чугуном. Внезапно девушку окатила волна ледяного пота. Впереди неё бесшумно спускалась фигура в белом одеянии, похожем на саван. Миг, и странная фигура скрылась за поворотом лестницы. В испуге Барабара прижалась спиной к холодной, шероховатой стене и зажала себе рот обеими руками.