Ириска и Спящая Каракатица

Вадим Панов, 2017

Не было в океанах Прелести места страшнее, чем остров Спящей Каракатицы. И не было моряка, который бы согласился отправиться в море Беспощадности. Не было до тех пор, пока знаменитый пират Уне-Муне Грог не встретился с загадочной ведьмой и не получил предложение, от которого не смог отказаться. Так началась цепь удивительных и опасных приключений, которая закончилась пробуждением древнего зла и отчаянным сражением на острове Непревзойдённых. Приключения Ириски продолжаются! Враги не дремлют и готовы на всё, чтобы уничтожить последнюю фею великого Двора.

Глава III

в которой Ириска встречается с Хишей и Ашугой, наслаждается пребыванием в Прелести и снова слышит странный голос

— Ты в самом деле ждал меня во Дворце? — удивилась Ириска. — Всё это время?

— Ты обещала скоро вернуться, — Хиша дружелюбно щёлкнул клювом.

Ночное приключение закончилось благополучно, в итоге девочку проводили в её уютный домик, и ночь она провела в своей кровати. А сейчас они втроём завтракали на свежем воздухе, в тенистой, увитой виноградом беседке.

— В любом случае я обещал ждать — и ждал, — закончил Страус.

— Но я не сказала, когда вернусь.

— Главное, что ты обещала, — мафтан почесал правым крылом пузо и сдержанно хихикнул. — Этого достаточно.

Хиша был Диким Страусом: пернатым, весёлым, дерзким на язык, немного бестолковым, но настоящим другом — верным и бескорыстным. И девочке стало стыдно за то, что она так долго не появлялась в Прелести.

— Сначала я обустроил гнёздышко на пляже, думал, там будет весело, но позавчера подул сильный ветер, даже дождь сходил…

— Дождь пошёл, — строго уточнила сидящая слева Ашуга.

— Я так и сказал, — встопорщил перья Страус. Судя по тому, как быстро он нахохлился, Хише давно надоели замечания Бронерожки.

— Ты использовал неправильный глагол.

— О-о! — Дикий закатил глаза, но спорить не стал, продолжил говорить, но при этом демонстративно повернулся к девочке: — Ветер подул, дождь пошёл, я замёрз на пляже и перебрался в один из гостевых домиков на Песчаной улице.

Хиша по-прежнему таскал на плече кожаную сумку, не оставлял её, даже усаживаясь за стол, и по-прежнему был одет в майку с весёлым девизом: «Птицы рулят!» Однако штаны сменил на шорты, а кеды снял и ходил по тёплым камням острова без обуви.

— Извини, что я так долго не появлялась, — вздохнула Ириска. — Я…

— Долго — это сколько? — перебил фею Страус.

— Я пробыла дома почти месяц.

— Разве это много?! — Хиша едва не подпрыгнул на диване. — То есть на самом деле много, конечно, но однажды я решил добраться до края земли, и шёл так долго, что месяц мог бы показаться одним днём.

— У земли есть край? — удивилась девочка.

— Конечно, — с невероятной уверенностью ответил Страус.

Ашуга закатила глаза.

— Разве Прелесть не круглая?

— Круглая.

— Получается, у неё не может быть края, — закончила мысль Ириска.

— Добро пожаловать в волшебный мир! — радостно провозгласил Хиша.

— Прелесть — волшебный мир, а не мир твоих глупых фантазий, — строго заметила Бронерожка.

— Ты так говоришь, потому что завидуешь, — не остался в долгу Дикий. — Я был на краю земли, а ты — нет.

— Края земли не существует, — произнесла Ашуга, глядя на девочку.

— Понятно, — кивнула та, потому что не хотела ссориться с Бронерожкой.

— Точно понятно? — Ашуга блеснула стёклами очков.

— Понятно точно, — подтвердила фея.

— Хорошо.

И девочке показалось, что дальше она услышит: «Садись, четыре!» — настолько по-учительски выглядела сейчас Бронерожка.

Страус взмахнул крылом, отчего по беседке полетели пух и пара перьев, но промолчал. За последний месяц он не раз и не два сходился с Ашугой в жарких спорах и берёг силы.

Впрочем, следует отметить, что Дикий был говорлив до ужаса, не спорил только сам с собой и без труда доводил до белого каления даже такого спокойного человека, как Авессалом.

Вспомнив о втором друге, Ириска тут же поинтересовалась:

— А где Петрович?

И не удивилась ответу:

— Полетел чинить «Бандуру», — хмыкнул Хиша. — Позвони ему сегодня, расскажи, что ты здесь.

— А куда делась Рыча?

— Умчалась с Петровичем, но обещала вскоре появиться. Рыжим Чертовкам скучно на одном месте, даже на таком прекрасном, как это.

— Они непоседы, — заметила Ашуга.

— Так я и сказал, — щёлкнул клювом Страус.

— Не так.

— Так!

Ириска вздохнула.

Коралловый Дворец заслуженно считался одной из жемчужин Прелести, красивейшим строением, когда-либо созданным в мире. Его мечтали увидеть, а увидев — восхищались, и рассказы о чудесном острове передавали из уст в уста.

Коралловый Дворец Непревзойдённых.

Прекрасный, как восход солнца, чарующий, как само Волшебство.

Он плавно поднимался к облакам, игриво царапая их пушистые брюшки каменным пальцем Первой Башни, и напоминал радугу, прилегшую отдохнуть посреди безбрежного Океана. Его прекрасные дома, зелёные скверы, фонтаны, каналы, сады, мосты, башенки, террасы, беседки и другие строения сплетались в чарующий лабиринт, разобраться в котором было трудно даже днём, неудивительно, что Ириска заплутала ночью.

Но, к счастью, то приключение осталось позади, и сейчас они втроём не только завтракали, но и наслаждались потрясающим видом на бухту Жёлтых Пеликанов, служившую для Непревзойдённых портом. В обычные дни в бухте было полным-полно парусов, распускаемых яхтами, шлюпками, яликами и прочими судёнышками, однако нынче все они грустили у причалов, ожидая, когда Двор возродится и остров вновь наполнится смехом и весельем.

Пока же весело было только в беседке: чтобы создать праздничную атмосферу, Хиша украсил её разноцветными шариками, гирляндами цветов и даже повесил плакат: «Ириска! Добро пожаловать домой!», написанный чуточку коряво, зато от души.

— Это я нарисовал, — похвастался Страус. — Правда, красиво?

— Очень красиво, — подтвердила девочка, которой действительно было приятно такое внимание друга.

— Я раньше никогда не рисовал плакаты.

— И сейчас не следовало, — хмыкнула Ашуга.

— Тебя забыл спросить.

— Ты такой говорливый!

— Я много знаю и многим могу поделиться.

— Это я много знаю и могу поделиться, — возмущённо заявила в ответ Бронерожка.

— Неужели? — прищурилась птица.

— Именно!

— Докажи!

— У-фф! — не выдержала фея. — Прекратите!

Ириска целый месяц мечтала о встрече со старыми друзьями, несказанно обрадовалась Дикому Страусу, который, в свою очередь, едва не задушил девочку в объятиях. Расстроилась, узнав, что Петрович и Рыча улетели, и весьма настороженно приняла Ашугу.

Точнее, сначала фея вообще приняла Ашугу сёрфом по физиономии: ведь именно с Бронерожкой Ириска столкнулась ночью, и именно её испугалась.

Впрочем, было с чего.

Дело в том, что Ашуга Бардука Даурия Мадагабарская происходила из племени Бронерогов, выглядела внушительно, а ночью и вовсе страшно.

Судите сами.

Первое, что замечали при взгляде на Ашугу, был, естественно, рог — основательный, мощный, острый и опасный. Рог пугал сразу и наповал. Но не менее грозно выглядели изрядная пасть с острыми зубами, маленькие хищные глазки, навевающие мысль о злобном характере, мощные плечи, могучие лапы и толстая, грубая кожа, от которой даже пули отскакивали.

При первом взгляде Бронерожка казалась агрессивным чудовищем, и лишь потом становились заметны прелестные бантики над аккуратными ушками, красивое платье — Ашуга предпочитала нежные цвета, и скромные очки. Маленькие глазки Бронерожки были не злыми, а умными, и могучими лапами Ашуга не крушила врагов, а элегантно управлялась с книгами.

Несмотря на происхождение из агрессивного племени, огромная Бронерожка была не воином, а знаменитым на всю Прелесть библиотекарем Кораллового Дворца, хранительницей знаний и строгой учительницей, через лапы которой прошло не одно поколение фей.

И она не стеснялась демонстрировать своё высокое положение.

— Ириска, я понимаю, что в настоящий момент ты — единственная Непревзойдённая Прелести, Дворец принадлежит тебе. Однако вынуждена настаивать, чтобы впредь ты выбирала гостей с большим тщанием.

— Друзей, — робко поправила Ашугу девочка.

— Извини? — Бронерожка чуть приподняла брови, показывая, что фея может не продолжать, но Ириска решилась и твёрдо заявила:

— Хиша — мой друг.

— Кхлмг! — Страус то ли кашлянул, то ли хохотнул и сделал библиотекарю большие и нахальные «глаза».

— Понятно, — без восторга протянула Бронерожка, в упор разглядывая птицу. — В таком случае…

— А друзей не выбирают, синьора Ашуга, — закончила Ириска. — Друзьями становятся раз и навсегда.

Библиотекарь, разумеется, знала о том, как Дикий Страус помог последней Непревзойдённой справиться с Захариусом Удомо, через что ему пришлось пройти и что пережить. Ответить ей было нечего.

Хотя… Подождите: нашлось!

— Очень жаль, что рядом с тобой не оказался более воспитанный мафтан, — прохладно заявила Бронерожка, уничижительно глядя на Дикого.

Но тот не замедлил с ответом:

— У воспитанного ничего не получилось бы.

— Неизвестно.

— Я точно знаю.

Ашуга хмыкнула и вновь обратилась к фее:

— Как ты его выдерживаешь?

— Я постоянно напоминаю себе, что Хиша — мой друг, — ровно ответила девочка.

Хотя ей хотелось рассмеяться.

— И за что тебе такое наказание?

— Видимо, за все те каверзы, которые остались незамеченными, — ляпнула Ириска.

— Их было настолько много?

Страус весело закудахтал, но притих под выразительным взглядом феи. Которая, добившись тишины, небрежно предложила:

— Поговорим о чём-нибудь другом?

— О чём? — пряча улыбку, спросила Ашуга.

Вопросов девочка хотела задать превеликое множество, поскольку память о волшебном мире вернулась неполностью и она торопилась узнать как можно больше. Однако начать фея решила с нейтрального и довольно общего вопроса:

— Что происходит в Прелести?

— Как ты уже поняла, новых Непревзойдённых, увы, не появилось, — грустно отозвалась Ашуга. Судя по всему, именно этот факт она считала наиважнейшим.

Впрочем, не только она.

— Ты по-прежнему одна, — вздохнул Дикий.

— Одна — это когда нет друзей, — поправила Страуса Ириска. — А они у меня есть. То есть вы у меня есть.

— Но для Прелести было бы лучше, чтобы ты не оставалась единственной феей Двора, — занудно уточнила библиотекарь. — Мало ли что может случиться?

— Это зависит не от меня.

— Я знаю…

— Рано или поздно кто-нибудь обязательно появится, — с оптимизмом заявил Страус.

— Наверняка.

Впервые попадая в Прелесть, девочки сразу же оказывались в том Дворе, который наилучшим образом отвечал их устремлениям и характеру. Кто-то становился храброй Молниеносной, кто-то — талантливой Утончённой, кто-то — повелевающей цветами Яркой, а кому-то выпадало стать Непревзойдённой — феей, умением которой являлось сражение с тёмной магией Зла.

Само существование Непревзойдённых защищало волшебный мир от Тёмных Тварей, но подлый колдун Захариус Удомо ухитрился отнять у них память о Прелести и теперь из всего огромного Двора осталась лишь Ириска.

Заклятия Закатного Рубежа, защищающего волшебный мир от мерзкой Плесени, истончались, но жители Прелести не теряли надежду на то, что Двор Непревзойдённых возродится в прежнем величии.

А вспомнив о Захариусе, Ириска не могла не спросить о главной головной боли волшебного мира — о старухе Гнил, королеве Верхней Плесени.

— Пока она сидит тихо, — сообщил Страус.

— Не похоже на неё.

— Переживает поражение.

— Старуха Гнил не проиграла, — отчеканила Ашуга. — Двор Непревзойдённых слаб, как никогда, и почти уничтожен, а она, напротив, сильна.

— Закатный Рубеж по-прежнему хранит нас, — напомнил Хиша.

— Но заклятия истончаются, и в Прелести всё чаще появляются Пятна Плесени, которые питают злую магию ведьм и колдунов, — библиотекарь перевела взгляд на девочку. Стёкла её очков тревожно блеснули. — Нельзя верить в то, что королева Гнил сдалась или испугалась. Она знает свою силу и твою слабость и будет посылать слуг против тебя до тех пор, пока не победит.

— Что ты говоришь? — возмутился Хиша.

— Правду!

— Какую?

— Война со старухой Гнил будет продолжаться до тех пор, пока последняя Непревзойдённая не покончит с ней, — резко закончила Ашуга. — Вот так.

Несколько секунд Ириска молчала, переваривая пугающее заявление Бронерожки, после чего на всякий случай осведомилась:

— Скажите, во Дворце безопасно?

— Почему ты спрашиваешь? — насторожилась Ашуга.

А Дикий заинтересованно встопорщил перья.

— Я ведь не просто так атаковала вас ночью… — протянула девочка. — Ну, когда я…

— Я понимаю, о чём ты говоришь, — кивнула Ашуга, машинально погладив синяк справа от рога.

— Извините.

— Ты уже просила прощения.

— И не один раз, между прочим, — встрял в разговор Страус. — Так что можешь забыть о ночном инциденте.

И хихикнул.

— Тебя никто не спрашивал, — буркнула библиотекарь. И вновь обратилась к фее: — Так что случилось ночью?

— Показалось, что за мной кто-то следит, — выдавила из себя Ириска.

Говорить о голосе она пока не стала, потому что не была уверена в том, что действительно слышала его, а выглядеть перед друзьями трусихой не хотела.

— Ты уверена? — тут же спросил Страус.

— Почти.

— Ты заплутала на тёмных улицах Дворца… Вокруг — глубокая ночь, поднялся ветер… — Ашуга поправила очки. — Тебе могло показаться.

Ириска бросила быстрый взгляд на Хишу, и тот, отвечая на незаданный вопрос, едва заметно развёл крыльями:

— Месяц живу на острове, никого постороннего не видел.

— Но я ощущала чужое присутствие! — нахмурилась девочка.

— Чьё?

— Не знаю.

— Ты чувствовала тёмную магию?

— Нет.

Страус и Бронерожка переглянулись, и фея поняла, что ей не поверили.

— Я не лгу!

— Тебе могло показаться, — мягко произнёс Дикий.

— Дворец прекрасно защищён, — добавила библиотекарь. — Ведь это дом Непревзойдённых, самых непримиримых врагов Плесени.

— Самые непримиримые — это мы, Дикие Страусы!

— Так что не волнуйся, Ириска, чужих здесь нет. — Ашуга поправила очки и хохотнула, и никто из присутствующих не понял, что она не так спокойна, как пытается показать.

— То есть вы уверены в том, что на острове безопасно?

— Конечно, уверена! Ведь я работаю здесь уже двести лет.

— Целых двести? — не удержалась девочка. — Правда?

— Правда, — кивнула Бронерожка. — И мы с тобой уже встречались, маленькая Непревзойдённая.

— Вы, наверное, меня учили? — кисло осведомилась Ириска.

— Учила.

— Я была отличницей?

— Завтра мы продолжим твоё обучение, — пообещала Ашуга, не ответив на вопрос. — Раз ты всё забыла, нужно срочно навёрстывать упущенное.

— Но…

— Завтра приступаем к занятиям! — не терпящим возражений тоном заявила библиотекарь, и девочка поняла, что крепко влипла.

* * *

Обычно, точнее — раньше, когда Двор Непревзойдённых процветал и в Коралловом Дворце кипела жизнь, по ночам он становился едва ли не прекраснее, чем днём.

Над крышами водили хоровод луна и звёзды, ярко освещались бесчисленные окна домов и башен, всюду зажигались разноцветные фонарики, а огромный Океан украшал себя сонмами морских светлячков. Создавалось впечатление, что Коралловый Дворец никогда не спит и всегда что-то празднует.

Но так было раньше.

Нет, Дикий Страус, безусловно, с удовольствием бы веселился по ночам, однако делать это ему было не с кем: строгая Ашуга ложилась спать не позже одиннадцати и категорически запретила птице шуметь. Они ужинали, желали друг другу спокойной ночи и расходились. Конечно, Ашуга не могла помешать Страусу резвиться на другом конце острова, но одному Хише было скучно и приходилось тоже ложиться спать. Или бродить по берегу, мечтая о новых приключениях, что обязательно случатся после возвращения Ириски.

Или просто сидеть, наслаждаясь растворившимся во тьме простором и солёным ветром.

Хише было скучно, но он терпеливо ждал.

И вот Ириска вернулась. Они пробыли вместе целый день, говорили не переставая, делясь впечатлениями, рассказывая, чем занимались в прошедшие дни и просто рассказывая что-то, потому что настоящим друзьям всегда есть чем поделиться. Дикий услышал о жизни на даче, о строительстве плота, о приключениях на пруду и о том, что Полика ничего не помнит о Прелести. Совсем-совсем ничего. В ответ поведал о строгой и занудной Ашуге, от которой ему приходилось прятаться по всему острову, и последних сплетнях ПрелеСети.

Они говорили, гуляли — Ириска вновь изучала и вспоминала остров, — и снова говорили. А сейчас уставшая девочка отправилась спать, и Страус оказался предоставлен самому себе. Он помыл оставшуюся после ужина посуду — сегодня была его очередь, — затем приготовил всё для завтрака, чтобы не тратить время утром, затем прогулялся к южному склону острова и посидел в любимой беседке Тысячи Бабочек, разглядывая едва заметные в ночной тьме рифы и слушая, как мягко сталкиваются с ними полусонные волны.

Насладившись призрачным ночным пейзажем и слегка продрогнув — спасибо принесшему прохладную свежесть ветерку, — Хиша побрёл было к себе, но увидел свет на Учёной террасе, поднялся на неё и обнаружил погружённую в чтение толстой книги Ашугу.

И разумеется, не удержался от шутки:

— Тренируешься?

— Что? — не поняла библиотекарь, переведя взгляд на Страуса. — В смысле?

Если шутку приходится объяснять, значит, шутка не удалась. Дикий знал эту нехитрую истину и никогда не разжёвывал собеседникам остроты, но с Ашугой следовало вести себя иначе: она любила всё знать и понимать и не отставала, пока не докапывалась до сути.

Хиша мысленно проклял свой длинный язык и принялся уныло переводить шутку на понятный неостроумной Бронерожке язык:

— Ну, завтра ты возвращаешься к учительству…

— К преподаванию, — машинально поправила птицу библиотекарь.

— А я как сказал?

Ашуга вздохнула:

— Продолжай.

— Во-от… И я подумал, что ты решила потренироваться в чтении перед началом учебного года.

Ашуга вздохнула снова.

— Неужели я не прав? — невинно поинтересовался Страус.

В ответ библиотекарь посмотрела на Дикого так, словно прицеливалась рогом куда-то в район клюва, и вздохнула в третий раз.

— Ты никогда от себя не устаёшь?

— Напротив: наслаждаюсь каждым мгновением, — не стал скрывать Хиша. — Мне со мной хорошо.

— А окружающим?

— А окружающим со мной ещё лучше, потому что весь мир делится на тех, кому я нравлюсь, и тех, кто меня обожает.

— Это невозможно, — простонала Ашуга.

— Есть ещё враги, но они всё время куда-то деваются, — продолжил Дикий. — Как Захариус Удомо, например: раз — и подевался. И больше о нём никто никогда не услышит. А почему? Потому что меня нельзя не любить, а если кто меня не любит или вообще вредит мне или моим друзьям, на того обрушиваются грандиозные неприятности, и в мире снова остаются только те, кому я нравлюсь, или кто меня любит. — С этими словами Страус подошёл к креслу библиотекаря и осведомился: — Что читаешь?

— Книгу, — машинально ответила Ашуга.

— С картинками?

— Э-э… — она не находилась с ответом.

— Я тоже читал книгу, — припомнил Хиша. — Твоя интересная?

Дикий ожидал, что Бронерожка снова вспылит и начнёт ругаться, но она, к большому удивлению Страуса, в очередной раз вздохнула, медленно провела лапой по раскрытым страницам и негромко спросила:

— С тобой можно говорить серьёзно?

— Конечно, — Дикий деловито щёлкнул клювом. — Неужели об этом нужно спрашивать?

— А совсем серьёзно? По-настоящему серьёзно?

По тону библиотекаря Страус понял, что шутки закончились, нахмурился и плюхнулся в соседнее кресло:

— Что случилось?

— Ты никому не расскажешь о нашем разговоре?

— А кому я должен не рассказать?

— Я не хочу тревожить Ириску раньше времени, — после паузы произнесла библиотекарь.

— Ты взволнована, — заметил Страус.

— Дело вот в чём… — Ашуга поправила очки. Она была не просто взволнована: она нервничала. — Сегодня, когда Ириска спросила о безопасности Дворца, я вспомнила, что…

Бронерожка покачала головой.

— Ну?

— В общем…

Ещё одна пауза.

— У нас всё плохо? — насторожился Страус.

— Не очень хорошо, — попыталась сгладить проблему Ашуга.

— Говори как есть.

— У нас нет охраны.

— Как?! — Хиша так резко подскочил в кресле, что во все стороны полетели пух и перья. — Как это получилось?

— Помнишь, Дворец ненадолго обратился в мираж? — осведомилась библиотекарь.

— Когда из-за Звезды Забвения Ириска почти потеряла память?

— Да.

— Помню.

Страус вернулся в кресло, однако его крылья продолжали подрагивать.

— Когда Коралловый Дворец обратился в мираж, защитные заклинания перестали действовать, — объяснила Ашуга. И постучала по толстой книге: — В настоящий момент я пытаюсь узнать, как их снова включить.

— Ты вспомнила о защите только сейчас? — возмутился Дикий. — Когда о ней заговорила Ириска?

— Извини, забыла, — библиотекарь сняла очки и принялась их протирать. — Если тебе интересно, то мне стыдно.

— Стыдно?! Да за эти дни сюда могла пробраться тысяча чудовищ! — перья на голове Страуса вновь начали топорщиться. — Миллион кровожадных тварей! Меня могли погубить!

— Птица, успокойся. Никого тут нет.

— Откуда ты знаешь? Дворец же не охраняется! Я в опасности!

— Как ты смог совершить все те подвиги, которые тебе приписывают? — спросила Ашуга, возвращая очки на место.

— Потому что всегда предполагал самое худшее и был готов к любым неприятностям, — ответил Страус и язвительно добавил: — В отличие от некоторых.

— Ты безумен.

— Ты можешь включить охранные заклинания?

— Я как раз читала нужную книгу, и если бы ты не мешал…

— Почему ты ничего не делаешь? Читай учебники, изучай правила! Сделай нам защиту! Спаси нас! А я…

Дикий резко поднялся с кресла.

— Спрячешься где-нибудь? — с иронией уточнила Бронерожка.

— Отыщу Ириску, — хладнокровно ответил Хиша. Он наконец-то стал серьёзен, и Ашуга увидела перед собой того Страуса, который совершал подвиги. — Кто-то должен о ней позаботиться.

* * *

А вот сегодня Дворец не выглядел мрачным или чужим. Совсем нет.

Во-первых, теперь девочка твёрдо выучила дорогу к своему домику. Во-вторых, узнала, как включаются фонари, и ярко осветила все те места, где собиралась побывать. А точнее — по которым собиралась прокатиться.

Конец ознакомительного фрагмента.