Всем смертям назло

Вадим Давыдов

Победа неизбежна – но и цена её неимоверно велика. Так бывает всегда, когда потеряно время, когда приходится исправлять ошибки и навёрстывать упущенное. Яков Гурьев прекрасно понимает это. Не дать стране сорваться в кровавую пропасть, спасти всех, кого можно – и необходимо – спасти. Не ослепнуть, не свернуть с дороги. И победить. История меняется прямо у вас на глазах – в последней книге трилогии «Наследники по прямой».

Лондон. Сентябрь 1934 г.

Это был один из нечастых теперь визитов в Лондон, когда «кадеты» отрабатывали действия на «городском театре военных действий», включая «несанкционированные проникновения в особо охраняемые помещения» и кое-какие другие, не менее увлекательные упражнения. Предыдущий визит был приурочен к проводам Эйприл домой, в Америку, и оказался весьма краткосрочным. Маленькие Расселы и сама Эйприл за время, проведённое в Мероув Парке, практически сделались частью семьи, так что расставание было очень искренним и бурным.

Зато теперь Гурьев и Рэйчел сидели на веранде «Ритца» и ели пирожные — то есть, пирожные ела Рэйчел, — да и не столько ела, сколько исследовала их содержимое, — а Гурьев выслушивал короткие сообщения подсаживавшихся время от времени хорошо одетых джентльменов. Вечером — «разбор полётов», и следовало тщательно к нему подготовиться. Погода стояла великолепная — последние дни «бабьего лета» словно дразнили лондонцев, которые жадно пользовались благосклонностью природы — улицы и парки просто ломились от желающих проветриться, так что «учения» проходили в обстановке, близкой к идеальной.

— Что происходит? — безмятежно поинтересовалась Рэйчел.

— Тренировка, — Гурьев сделал символический глоток сельтерской из бокала.

— Княжеская дружина собирается захватить власть в Англии?

— В этом нет ничего невозможного, — пожал он плечами. — Но — фер-то с ней ке? Зачем?

— Ты, несомненно, придумаешь.

— И тебя это не пугает.

— Всё, что делает Джейк — добро. Всё, что мешает Джейку — зло, — она посмотрела на Гурьева с лукавой улыбкой.

— Это какая-то новая христианская ересь?

— Это я постепенно превращаюсь в домашнего попугайчика.

Наблюдая за тем, с каким удовольствием Рэйчел оглядывается вокруг, Гурьев со вздохом констатировал:

— В клетке, разумеется, скучно. А тут тебе нравится.

— Мне всегда тут нравилось, — живо откликнулась она. — Ты же знаешь, правда? Я в самом деле соскучилась по Лондону. Ну, немножко…

— Хорошо, — он снова вздохнул. — Я куплю этот отель.

— Что?! — Рэйчел чуть не выронила вилку. — Господи, Джейк, ты просто сошёл с ума!

— Отчего же, — спокойно парировал Гурьев. — Мне нужна штаб-квартира в центре Лондона, где я могу не бояться никого и ничего. Отель такого класса как раз подойдёт.

— Джейк, — Рэйчел вздохнула, укоризненно покачала головой и, улыбаясь, погладила его по руке. — Джейк, милый…

— Что?

— У тебя такие глаза, — опять вздохнула она.

— Какие?

— Как будто ты сейчас выстрелишь ими, Джейк. Разве можно так смотреть на людей? Люди ведь не виноваты. Они просто пугаются. Они же не знают, почему.

— Ты ведь не боишься.

— На меня ты смотришь совсем по-другому, — она положила ладонь Гурьеву на колено и больше уже не убирала её.

— Ну, вот, — он улыбнулся. Если бы он мог просидеть так всю жизнь, глядя в её лицо, чувствуя тепло её руки через тонкую шерсть костюма и невесомый шёлк перчатки. Но он не мог. Господи. Рэйчел. — Вовсе не страшно.

— Это ужасно. Ты не можешь расслабиться ни на секунду.

— Это не так, — Гурьев посмотрел на неё, и глаза у него действительно переменились мгновенно. Кажется, даже цвет изменился. — Ты же знаешь, Рэйчел. Воин Пути не может распускать нюни. Нужно всегда быть готовым к бою. Каждый миг.

— Но здесь не Москва, Джейк. Это Лондон, здесь никто никого не трогает!

— Ошибаешься, моя девочка, — улыбка Гурьева превратилась в усмешку. — Ничего. Скоро ты сама всё увидишь.

— Что ты уже опять решил? — Рэйчел улыбнулась.

— Мы не так уж часто выходим на поверхность. Помнишь?

— Помню. И понимаю — ты приурочил это к очередному мероприятию, — кивнула Рэйчел. — Или приурочил мероприятие к этому, что, собственно говоря, одно и то же, особенно в твоём исполнении. Но мне всё равно, потому что я вижу, как на нас смотрят и как тебе это нравится, Джейк.

— Ты считаешь, это заметно? — нахмурился Гурьев.

— Не волнуйся, — хихикнула Рэйчел. — Это вижу только я. Все остальные видят сухопутный дредноут, готовый вот-вот обрушиться им на головы.

— Это ещё хуже, чем я предполагал, — не на шутку расстроился Гурьев. — Почему ты молчала?!

— Я думала, тебе это необходимо, — удивилась Рэйчел. — Честно говоря, я в последнее время привыкла находиться внутри сухопутного дредноута, в окружении команды сумасшедших головорезов, которые готовы превратить в пар любого, кто только осмелится посмотреть косо в мою сторону. И, говоря столь же честно, это мне надоело, потому что это…

— Немыслимо, — Гурьев наклонил голову к левому плечу.

— Именно так, — отрезала Рэйчел.

— Ну, тогда, вероятно, наступило время сменить тактику, — решил Гурьев, принимая вертикальное положение — как всегда, до такой степени стремительно, что у Рэйчел засосало под ложечкой — и протягивая ей руку. — Больше того, мы сделаем это прямо сейчас.

— Куда ты меня тащишь?! — беря его под локоть и с тревогой заглядывая в лицо, требовательно спросила Рэйчел. — И зачем?

— Сначала — «зачем». Затем, что пора заставить эту шушеру как следует всполошиться. Поэтому мы едем в «Бристольский кредит».

— Что?!?

— Я хочу открыть там счёт.

— О, Боже…

Они сели в автомобиль. Осоргин повернулся и, с удовольствием отметив, что встревоженная и влюблённая графиня Дэйнборо совершенно ошеломляюще восхитительно выглядит, с широченной улыбкой спросил:

— Куда, Яков Кириллович? — несмотря на многократные толстые намёки Гурьева на то, что пора и честь знать, Осоргин никому не желал и не собирался уступать обязанность, она же почётное право, возить главнокомандующего.

— Почему бы вам, Вадим Викентьевич, хотя бы разочек, для разнообразия, не спросить меня?! — прорычала Рэйчел. — Почему всегда только — «Яков Кириллович»?!

— Ты предъявляешь права на моих подчинённых, Рэйчел? — приподнял Гурьев правую бровь. — Это чревато последствиями.

— Ты что, угрожаешь мне?!

— Предупреждаю, — подозрительно кротким голосом произнёс Гурьев. — Права совершенно неразделимы с обязанностями, миледи.

— Я знаю!

— Отлично, — рявкнул Гурьев, обращая к ней смеющееся лицо. — Капитан, отвернитесь!!!

Когда воздух в лёгких закончился, Рэйчел с сожалением оторвалась от его губ, и, задыхаясь, проговорила:

— Если ты думаешь, что это может…

— А это?!

Осоргин, мужественно сражаясь с желанием взглянуть в зеркало заднего вида, понял, что продолжает улыбаться, закрыл глаза и принялся медленно считать про себя. Наконец, моряк услышал ласковый, немного дрожащий голос Рэйчел:

— Поезжайте, куда он скажет, Вадим Викентьевич. Только, ради Бога, не слишком быстро.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — ехидно осклабился кавторанг.

— Отвезите нас в «Бристольский кредит», — Осоргину показалось, что голос Гурьева звучит тоже как-то странно. — Потом отправляйтесь в «Морнинг Сан» и скажите редактору, что я приглашаю его на выдающийся, свинский скандал. После этого возвращайтесь и ждите нас у банковского подъезда. Будьте готовы в любой момент сорваться с места и прикиньте маршрут, чтобы быстро и незаметно выехать из города.

— Обижаете, Яков Кириллович. Всё давно просчитано и расписано.

— Вопросы?

— Никак нет. Разрешите исполнять?

— Исполняйте.

— Обещай мне, что всегда будешь так поступать со мной, когда я начинаю тебе возражать, — пробормотала Рэйчел, кладя Гурьеву голову на плечо и чувствуя себя самой умиротворённой и счастливой женщиной на свете — больше, чем когда-либо прежде. — Господи, Джейк, если бы ты знал…

— Я знаю.

— Что?!

Вместо ответа Гурьев снова закрыл ей рот поцелуем.