Методологическое пространство трансдисциплинарности, синергетики и постнеклассики

Вадим Беляев

В книге анализируются методологические основания теоретических программ, которые выражаются понятиями «трансдисциплинарность», «синергетика» и «постнеклассика». Анализ производится на основе разработанной автором социокультурной методологии и социокультурной логики модерна. Анализ погружен в контекст обсуждения проблематики антропологического кризиса современности, человека как открытой целостности и наступления эпохи техноинтеллекта.

Глава 3. Гуманология и социокультурная логика модерна

Эта глава является критическим осмыслением той проблематики, которая задана М. Н. Эпштейном в статье «Гуманология: наука о человеке, переступающем границы своего вида»³³. Здесь, как и прежде, я буду и анализировать позицию автора статьи, и предлагать тот взгляд на проблематику, который предоставляет разработанная мной социокультурная логика модерна.

Буду называть М. Н. Эпштейна Автором.

1. Вызов «конца мира» и варианты ответа на него. Гуманология как стратегия преодоления «слишком человеческого». Техноинтеллектуальная революция как «посткультурная» революция

Автор задает следующую диспозицию для своих рассуждений.

Во-первых.

«Судьба человека в начале XXI в. все чаще рассматривается под знаком его исторического конца и вступления в эпоху трансгуманизма. Еще в XX в. трансгуманистические движения вдохновлялись ницшевской философией сверхчеловека, а затем постструктуралистской эпистемой «конца человеческого» (М. Фуко). В XXI в. идея исчерпания и преодоления человека получила новый импульс: с одной стороны, в грандиозных успехах технической цивилизации и создании искусственного интеллекта; с другой — в растущей биологической уязвимости человека, что сполна продемонстрировала пандемия. Мы все более переселяемся в виртуальные миры, созданные нами самими.

Сейчас становится все яснее, что медленная эволюция разума в форме человека как биологического вида подходит к новому рубежу — этапу ускоренной эволюции разума в виде информационнокибернетических систем, быстро сменяющих друг друга на основе непрерывно растущих вычислительных и производительных мощностей. При этом возникают три позиции: две из них хорошо заявлены и общеизвестны, а третьей придерживаюсь я сам»³⁴.

Во-вторых.

«Первая позиция: постгуманизм (или трансгуманизм). В США еще в 1990е гг. возникло движение трансгуманизма, которое пытается соединить прорывы в области компьютерных и генетических технологий с философией преодоления природных ограничений, присущих человеку как смертному существу. На смену ему придут более совершенные киборги, бессмертные и бесконечно самосовершенствуемые технические или биотехнические носители разума. Постгуманизм нацелен на возникновение так называемой сингулярности, взрывной точки развития, которая современными футурологами, такими, как Р. Курцвайл, прогнозируется на середину XXI в. Тогда созданные человеческим интеллектом механизмы и компьютерные системы выйдут на передний край эволюции разума и поведут за собой все более отстающих (а иногда и упирающихся) человеков»³⁵.

В-третьих.

«Вторая позиция — антитехницизм. Все эти кибернетические организмы и мыслящие механизмы — дьявольские извращения и прельщения, посланные человечеству в наказание за гордыню и грозящие самоистреблением человеческому роду. Они опасны и неуправляемы, а главное, овеществляют и обездушивают человека. Техника, особенно высшая, интеллектуализированная, уводит человека от сокровенной истины бытия, от духовных глубин и божественных тайн… В этом антитехницизме сходятся многие верующие разных конфессий, руссоисты, фундаменталистынационалисты, традиционные гуманисты, экзистенциалисты, хайдеггерианцы, экологистызеленые и многие другие»³⁶.

В-четвёртых.

«Третья позиция — техногуманизм. Это позиция взаимообусловленности и соразвития человека и техники в цивилизации XXI в., представление о гуманистическом смысле техноэволюции»³⁷.

Проанализируем сказанное.

Во-первых.

Главное, на что здесь надо обратить внимание, — это постановка жизненного вызова и ответа на него (точнее, группы ответов). Человечество подошло к своему концу. Возникает вызов глобальной трансформации человека. Этот вызов связывается с наступлением «эпохи трансгуманизма», с «грандиозными успехами технической цивилизации», «созданием искусственного интеллекта». Одновременно акцентируется «растущая биологическая уязвимость человека».

В качестве ответов на этот вызов утверждаются два основных: постгуманизм (трансгуманизм) и антитехницизм. Автор считает, что обе эти альтернативы являются крайними и выдвигает третью позицию: гуманологию. «Гуманология — наука о человеке, переступающем свои видовые границы, о трансформациях человеческого в процессе создания искусственных форм жизни и разума. Гуманология соотносится с учением Ф. Ницше о сверхчеловеке и концепцией „сверхскладки“ Ж. Делёза. <…> Согласно гуманологической концепции исчезновение человека заложено в его кенотической природе, включающей перенесение своей сущности на нечто отличное от себя»³⁸.

Зададим вопрос: можно ли в этой диспозиции увидеть форму, имеющую прецеденты в истории? Это важно для понимания концептуального хода, который предпринимает Автор. Мой ответ — да. В постановке проблемы и спектре предлагаемых решений вполне можно увидеть схему жизненного «вызова — ответа», который можно назвать «концом эпохи», «концом мира». Самый яркий и самый важный для проводимого анализа пример этого можно видеть в эпохе конца античности и Западной Римской империи. Тот вызов, ответом на который можно считать христианство, должен был ощущаться как «конец мира». В каком направлении христианство дает свой ответ на вызов? Оно переформатирует представление о человеке. Оно задает религиозно-антропологическую революцию. С одной стороны, идеологи христианства говорят о переходе от веры во многих богов к вере в единого Бога. С другой стороны, они говорят о замене «ветхого человека» «новым человеком». Для человека Римского мира его мир должен был восприниматься не как часть человечества, а как все человечество. Следовательно, распад Рима был крушением не части мира, а всего мира. Ощущение «конца истории» перешло в содержание христианского учения.

Если выделить в этом схематическую основу, то получим, что есть ощущение «конца мира», «конца истории». Это создает фундаментальный жизненный вызов. Ответом на этот вызов становится представление о фундаментальном преобразовании представления о мире и человеке. Одним из таких ответов становится религия спасения. Суть ее в утверждении возможности человеку (в индивидуальном и коллективном смысле) спастись от разрастающейся глобальной катастрофы. Человек должен перейти границы своей природы. Он должен превратиться в «нового человека», по-новому понимающего Бога, по-новому понимающего и создающего себя. Должна произойти глобальная антропологическая революция.

Если эту схематику сделать предельно обобщенной, то мы получим формулу «катастрофы-спасения»: 1) утверждение «конца мира», «конца истории» в качестве глобального вызова, на который нужно найти ответ; 2) утверждение стратегии спасения, которая позволила бы человеку избежать глобальной катастрофы; 3) в качестве содержания стратегии спасения нужно утвердить новое представление о мире и человеке, нужно совершить глобальную антропологическую революцию. Если, приняв сказанное, снова посмотреть на распорядок, заданный Автором, то можно увидеть в нем конкретизацию формулы «катастрофы-спасения»: 1) глобальный вызов «конца истории» превращается в вызов «конца человека как биологического вида»; 2) утверждается возможность спасения того, что составляет сверхбиологическую суть человека; 3) утверждается «гуманологическая» логика в качестве стратегии спасения.

Во-вторых.

Прежде всего, следует указать на то, что вызов, который рисует Автор, задан предельно обобщенно. Нет указаний на то, какие именно стороны человеческой природы должны быть преодолены в ходе антропо-технологической революции. Это означает, что Автор не столько борется с какими-то конкретными свойствами человеческой природы, сколько с человеческой природой как таковой. Переход в новое состояние Автор ассоциирует с идеей «сверхчеловека». Тем самым можно подозревать, что Автор задан не столько стремлением ответить на глобальный вызов, сколько стремлением реализовать «перспективу ответа», подбирая к этому ответу подходящий жизненный вызов. Говоря по-другому, Автор отталкивается не от жизненного вызова, а от перспективы техноэволюции. Эта перспектива сама по себе предполагается позитивной. А вызов просто прорисовывается по формуле «катастрофы-спасения».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

33

Эпштейн М. Н. Гуманология: наука о человеке, переступающем границы своего вида / Человек как открытая целостность: Монография / Отв. ред. Л. П. Киященко, Т. А. Сидорова. — Новосибирск: Академиздат, 2022.

34

Эпштейн М. Н. Гуманология: наука о человеке, переступающем границы своего вида / Человек как открытая целостность: Монография / Отв. ред. Л. П. Киященко, Т. А. Сидорова. — Новосибирск: Академиздат, 2022. С. 275.

35

Там же. С. 275.

36

Там же. С. 276.

37

Там же. С. 277.

38

Там же. С. 275.