Комсомолец-4 и мамочки. Повести и рассказы о любви

Вадим Андреев (2024)

На ваше обозрение предлагаю книгу о любви, о сложных отношениях между женщиной и мужчиной с точки зрения мужчины. Книга о самом сокровенном, даже интимном, с глубоким анализом сокровенного и интимного. Моя новая книга — совершенно новый для меня стиль и тема. Это не роман — это несколько повестей и рассказов о разных людях — мужчинах и женщинах — и их отношениях. С разных сторон и с разных точек зрения. Новый для меня мир человеческих межполовых отношений… Использованы коллажи и стихи автора.

Пофиг

— Ты ее хочешь, мальчик?

Мы сидели с… — да какая разница, с кем? — на шезлонгах на его даче и смотрели в сторону моря. Человек, пригласивший меня к себе на дачу на небольшой уик-энд кроме своего положения в обществе был еще и очень интересным и оригинальным человеком.

На фоне моря стояла ослепительная крашеная блондинка в больших солнцезащитных очках и прозрачном, словно стеклянном, купальнике. Есть такие творения зарубежного текстильного производства, которые непрозрачные при покупке и носке становятся совершенно прозрачными после того, как их намочить.

— А кто это?

— Не узнал? Хотя… ты на каком курсе?

— На третьем, а что?

— А, ну тогда вы встретитесь с ней в будущем году. Хочешь интересный совет?

— Ну, да, конечно.

— Ты переспи с ней сейчас, только не говори из какого ты института на самом деле. А когда она придет к вам в группу преподавать, то увидишь ее глаза. И сможешь снова и длительное время с ней спать с огромным удовольствием и удовлетворением, что спишь уже не с будущей, а со своей настоящей преподавательницей. Как тебе совет?

— Шикарный совет, спасибо! А она захочет меня?

— Она хочет всех, кто может ее трахнуть. И ОЧЕНЬ любит студентов, — молодых мальчиков, как ты. Полина Федоровна, можно Вас на минутку? Я хочу Вам представить моего друга…

Точно! «ПОФИГ»! Такую кликуху я слышал от друзей старших курсов — «Пофиг», от Полина Федоровна. Но ничего крамольного о ней они мне не рассказали. Сами не знали, или не хотели, чтобы я знал? Ну так и я тоже ничего никому рассказывать не буду.

Ну, голодная баба — она всегда и везде голодная баба. А уж обойденная мужским вниманием или даже частично обойденная им, — это особая стать. Особенно на излете своего возраста.

Я представился ей студентом совсем другого института, потом она отрывалась со мной на этой даче почти все каникулы. Днем и ночью я изучал ее снаружи и изнутри. Но об этом не так интересно рассказывать, — всё как обычно. По окончании летнего сезона отношения как-то прекратились. А вот то, что произошло год спустя…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Добрый день. Меня звать Полина Федоровна. Доцент, кандидат наук, ведущий преподаватель этой кафедры. Я буду не только читать вам лекции по этому предмету, но и вести занятия и практику.

Я сознательно прятался сам и прятал лицо за спинами своих однокурсников. И встал во весь рост и посмотрел ей в лицо только тогда, когда она назвала меня во время переклички.

— Вы можете меня звать, как и все в этом городе, — Гусар, — и поклонился весьма галантно.

Она смотрела на меня почти не мигая. Сокурсники, думая, что я переборщил со своим представлением, шикали на меня со всех сторон.

— Садитесь, Гу-сар. Зайдете ко мне после занятий.

На перемене народ напал на меня, запугивая небесными карами за дерзость с самой строгой и жестокой преподавательницей вуза. А для меня она была только «давательницей», какой мы друг друга и знали год назад.

После занятий с глазу на глаз мне был только назван адрес и время встречи.

Когда я прибыл, то оказалось, что это адрес ее квартиры. После звонка в дверь она провела меня в кабинет и села за стол.

— Кто и что знает о наших бывших отношениях? — без приветствия, вступления и предложения присесть спросила Пофиг.

— Никто. А должны были? — я спокойно сел на стул напротив нее без предложения. — Ни для кого это не надо знать. И почему отношения должны быть бывшими?

— Поговори мне, — вспыхнула дама. — Я тебе такие отметки поставлю, что вылетишь из вуза за милое дело.

— И зачем? — я встал о обошел стол и приблизился к ней.

Пофиг молчала. Я погладил ее по волосам.

— Не трогай меня, — вздрогнув, произнесла она каким-то загробным голосом.

Но я подхватил ее на руки и понес на кожаный диван напротив стола. Но потом передумал и уложил ее лицом на ее же рабочий стол.

— А помнишь, как мы хотели найти там на даче такой большой и крепкий стол? — спросил я, задирая ей юбку, но она молчала и не шевелилась.

Я содрал трусы с ее опущенных вниз со стола ног и шлепнул по ягодице открытой ладонью. Задранная почти на голову юбка не мешала приставить послюнявленную головку члена к ее п**де.

Рывок вперед, — и я уже в глубине тела. Пофиг молчала, но не проявила никакого сопротивления от начала до конца. Снова рывок вперед… Вот не люблю я сухой секс, чертовски трудно пройти дистанцию, некомфортно и даже временами больно. Но я делаю еще рывок вперед. И застываю.

— Что ты сказал сегодня однокурсникам? — спокойным голосом спросила из-под меня Пофиг.

— А ничего не сказал. Махнул рукой и сказал, что всё само собой рассосется со временем. И пошел в буфет.

— И они это приняли за ответ? — она немного выставила ягодицы в моем направлении. — Такого быть не может.

— Они меня слишком давно знают, чтобы что-то выспрашивать или как-то предсказывать и объяснять мои действия. Потому меня нисколько не волнует, что они подумают.

— Это волнует меня, — я почувствовал, как замершую во влагалище головку члена словно стало что-то обволакивать. — Они могут связать нас с тобой, и тогда…

— А что тогда? Они смогут что-то заподозрить и доказать? И какое им такое дело, что между нами было, есть и будет?

— Ты же даже не представляешь, как ревнивы дамочки-студентки.

— Я им всем заткну рот.

— И как?

Я вышел из нее, обошел стол и воткнулся членом ей в рот по самые гланды. Благо в этой дырке всегда мокро. Пофиг дернулась, но я крепко держал ее голову руками.

— Вот так и заткну. И потом буду долго и медленно не просто качаться, а стараться проникнуть членом как можно глубже, — я стал на самом деле проталкивать член дальше гланд. — Вот так. И нагнетать, нагнетать, нагнетать себя самого в них.

Фрикции-нагнетатели внутри ее горла лучше всего показали ей, как я буду затыкать им всем рот. А эта глотка из всех прошлых претенденток на рекорд была самой глубокой.

— Куда же ты? — возмутился я, когда Пофиг постаралась сдвинуться назад и освободить рот.

Снова вышел из нее и снова воткнулся ей в половой путь. Благо, что член был уже обильно смочен ее слюной, а из влагалища начала выделяться естественная смазка.

— Хотя, продолжай, продолжай сдвигаться и насаживаться сильнее на член.

— Ну ты и козел! — громко и понятно сказала Пофиг.

— Так тебе же раньше это нравилось! — возразил я.

— Всё равно козел.

А козел в это время, почувствовав родную смазку во влагалище, начал наступать вперед и глубже, — это с какой стороны смотреть на процесс.

Ей не просто нравилось, а у нее крышу всегда срывало от тех маленьких и больших «молодежных» нововведений для разнообразия половой жизни, что я показывал своей возрастной любовнице. Вот и теперь я подложил ей под пах тугой валик, чтобы приподнять намного вверх срамную область, и долбил ее без конца и края. Сам валик вдавливался в тело и сильным почти болевым воздействием усиливал ее ощущения внутри. Когда она начала кончать я совершенно для нее неожиданно сильно шлёпнул ее по ягодице открытой ладонью. Пофиг взвизгнула и просто зарыдала, задергавшись на члене еще сильнее. Она в голос рыдала и выла еще несколько минут и потом затихла. Тогда и я выплеснулся в нее, от чего она часто-часто задышала.

— Ты придешь еще? — она смотрела на меня, лежа на боку.

— Где теперь можем встречаться?

— Здесь, у меня. Другого места нет. Дача, где мы познакомились, продана. Я дам тебе знать, когда предохраняться будет не нужно. Придешь?

— Приду.

Впереди были еще пара лет учебы н это кафедре. Как не воспользоваться такой возможность?..