Нэй. Демоны наших душ

Вадим Альфредович Вятсон, 2019

Мы те, какими нас делают демоны наших душ. Как повернется судьба, какую дорогу мы выбираем? Все зависит от нас или от людей, которые нас окружают? Нэй Вейн – мальчишка вор, карманник – получил шанс изменить свою жизнь. Изменить себя и изменить свое будущее. Получится ли у него? Знают только демоны наших душ… Это Первая книга из цикла "Нэй".

4. «Рыбное дело»

1423 года от Пришествия Скирии. Ноябрь (оль)

Аркет

Ночь. Звезды. Крыши во тьме.

Узкие улочки города освещаются тусклыми фонарями, но с крыши их свет не виден, если, конечно, не смотреть прямо вниз.

Но лежащий на крыше человек вниз не смотрел. Если присмотреться, он просто лежал на расстеленном покрывале, закрыв глаза…

Парнишка лет четырнадцати…

Нэй…

Что он тут делает?

Ну… Это его второй побег.

Хотя нет, не так.

Побегом можно было бы считать лишь ту глупую попытку сбежать, убежать.

Вот только куда?

Почему-то мысль сбежать от приютившего его слепого старца появилась у Нэя почти сразу, как он встал на ноги после нескольких недель лежки.

Вот втемяшилось ему в голову, что убежит. Прибежит в Аркет, выложит на стол дядюшке Отою тот кошель, который он взял и который не нашли волчары, и его жизнь станет сказкой!

Вот прямо так возьмет и станет сказкой! Сказочной!

А что, клеймо, которое на щеке прижгли, как преступнику, куда-то делось. Руки, ноги целы. Рубить ничего не стали, зачем на каменоломнях калеки? Талант тоже при нем остался. Он на это надеялся. Чего бы не продолжить?

М-да. Продолжить…

По карманам да кошелькам шариться? Постоянно оглядываться, чтобы, не дай бог, тебя снова волчары не засекли и не узнали или чужие из других сот не подкараулили где-нибудь и не побили? Или вообще… Можно ведь и не вылезти из сточной канавы.

Но Нэй особо не размышлял. Он просто собирался убежать. Здесь, конечно, тепло и мухи не кусают. А то, что вставать на заре и бегать постоянно, круги наматывать и какие-то странные упражнения типа бросил-поднял — ну, у стариков свои странности — Нэя особо не напрягали. Вставать рано привык и по городу побегать. Но исполнял все в точности и даже похвалу пару раз заработал, хотя и палкой по пятой точке тоже.

А обучаясь, втайне готовил узелок на побег. Сколько до Аркета? Точно не знал, только знал, что на юг нужно по Дланской дороге, куда старик, только он на север шел, время от времени по утрам уходил за готовой пищей и к обеду возвращался с объемным мешком на плечах, рюкзаком прозванным (а он точно слепой?).

А что готовил для побега? Еду, конечно. Мясо было сушеное, сухари. Умудрился как-то прихватить огниво и трут, ну а маленький котелок решил забрать, когда побежит, чтобы особого подозрения у старика не вызвать.

В общем, собрался и…

Побежал!

Когда старик, как обычно, ушел за провизией.

В переходную Ольсу. После как всегда прекрасного лета Сигизмунда. И после жутких морозов, конца ноября (оль), которые как раз после лета Сигизмунда всегда и случаются. А в переходную Ольсу все как оттаивает до декабря (ус)…

Вот в снежную, но солнечную Ольсу и побежал…

И как побежал!

Вот что значит двухмесячные тренировки! Бежал так, даже останавливаться не хотелось! Только на быстрый шаг перейдет, вернет дыхание и снова припустит!

Часа четыре так бежал. Время к полудню. И тут ему захотелось перекусить. Просто взять сушеного мяса, хлеба и просто червячка заморить. Даже не останавливаться, а так, на ходу.

Снял с плеч свой узелок — рюкзак, развязал.

И встал как вкопанный.

Вместо так им любовно накопленного сушеного мяса и сухарей в узелке лежали эльфийские мокасины — лучшая обувь для бега. Нэй в них всего пару раз пробежался, а затем они куда-то пропали. Ну пропали и пропали, он даже внимания не обратил на это.

А оказывается, вот где они были.

Он ведь не проверял узелок перед побегом. Зачем? Старик ничего не подозревал.

Ну да, не подозревал…

И вот тут на Нэя все мысли эти и навалились.

Зачем? И куда, собственно, он собрался возвращаться? Чем тот мир лучше настоящего? Чем прошлое лучше этого места в лесу?

Он так и сел в первый снег. Кажется, даже расплакался. Нет, правда, заплакал. Уткнулся сипящим носом в мягкую и теплую кожу мокасин и плакал.

А затем встал и пошел назад.

Но теперь шел, не бежал. Куда спешить-то?

Правда, пришлось немного поплутать в поисках своего нового дома. И вот как про дом подумал, так сразу нашел!

Было, конечно, немного боязно, как старик отреагирует на его побег и возвращение. Но оказалось, зря боялся. Тот сделал вид, что ничего не случилось, только проворчал что-то насчет лени и глупостей на уме.

И Нэй… снова побежал, обув мокасины, но теперь уже по кругу, как говорил старик, их стадиона.

А почему старик?

Учитель!

Вот так закончился его побег, первый и единственный.

Но Нэй все-таки оказался в Аркете.

Даже сам удивился, но идею с походом в город его прошлого предложил сам Учитель!

Было это уже весной прямо после Нового года. Солнце уже грело днем, но ночью было еще прохладно. Снег уже начал таять, оголяя землю, и уже появились первые подснежники.

Весна и новая жизнь. Красота!

И вот в это время Учитель и предложил поход в Аркет! Сам!

И отправил Нэя одного, полностью ему доверяя!

Готовились к походу, как к боевой операции! Про операцию Учитель рассказал и даже объяснил, что это такое. А Нэй просто думал, что прибежит в Аркет, посмотрит, что и как, кошель свой заберет и все.

А оказывается, не все так просто!

И одежду подготовили, чтобы Нэй выглядел в ней не очень бедным, но и не сильно богатеньким ребенком. Ну, чтобы желания пристать у приставал не появилось. И места схронов, где переночевать можно было бы без проблем, отметили, но это уже чисто Нэя опыт пригодился. И сам путь до Аркета тоже рассчитали, сколько туда времени, сколько в городе и сколько обратно.

Вот только поход на крышу приюта дядюшки Отоя в этой боевой операции отмечен не был. А Нэю вдруг до жути захотелось на нее забраться, как не раз до этого делал.

На такую знакомую крышу.

И все вокруг было знакомо…

Дома квартала, где сота (приют) дядюшки Отоя находилась, в основном были четырехэтажные, и только этот дом выделялся лишним этажом, который его хозяин достроил несколько десятков лет назад. Достроил, нужно сказать, с некоторым скандалом. Он хотел еще и мансарду добавить, но тут возмутились трубочисты, так как дом в этом случае, ненамного, но мог превысить разрешенную этажность. В общем, дядюшка Отой как-то сумел договориться, но построил не мансарду, а пятый этаж как бы вклинился в крышу, и его четыре огромных окна, в два ярда высотой каждый, превратились в подобие слуховых. Начинались на пятом, а заканчивались, уже возвышаясь домиком над покатой крышей; руку протяни, и ты уже в гостях у дядюшки Отоя. Заодно, в то же время, прикупил еще по дому с каждой стороны. Поселил на четвертых этажах надежных людей (это уже было в прошлом, дядюшка Отой давно не знал, кто толком живет на этих этажах) и немного изменил дорожки трубочистов, чтобы идущий по ним наделал много шума (что, впрочем, тоже было уже в прошлом, после последнего ремонта, организованного цехом трубочистов несколько лет назад, все ловушки были убраны), и попал бы в руки…

Кого? Правильно! К ночным кошкам, конечно же, которые должны были дежурить постоянно на крыше самого дома дядюшки Отоя.

Ну, так было задумано. Но как уже было сказано, уже давно не работало. На дядюшку Отоя нападать никто не собирался. Был он в Ночной гильдии личностью известной и авторитетной, его боялись, в какой-то мере уважали. И если он участвовал в каких-нибудь разборках, то умело и всегда правильно выбирал сторону, которую следовало бы поддержать.

Впрочем, по крышам лазить многим удовольствия не доставляло.

В отличие от Нэя.

Он любил камень и любил крыши Аркета. Поэтому крыши и стены домов рядом с приютом, где он жил, успел досконально изучить. Каждый кирпичик, каждую раму, каждый плющ. Поэтому знал, где лучший путь, где лучше забраться, куда следует ногу ставить, где рукой цепляться или где специальный штырь вставлен, на который можно надежно опереться, чтобы не упасть, а куда лучше вообще не лезть, чтобы не сорваться вниз. Ну а лучше всего по плющам, которых с закрытой стороны домов росло огромное количество. Даже рубить их перестали, хотя многие за долгие годы, если не столетия, достигали своими отростками крыш, нарушая так уважаемую когда-то безопасность.

И знал, конечно, где находятся лежки дежурных, которые должны постоянно находиться на крышах, как приюта, так и других близлежащих домов.

Следить. Смотреть. Знать.

Должны находиться, но…

В последнее время их было легче найти в кабаках, чем на крышах.

Расслабились все как-то…

Так что забрался на крышу Нэй быстро и без звуков. По плющу любимому. Крепкому и мощному, и всеми забытому, потому что на крыше приюта, как хозяин расположился своими ветвями. Можно было и по стене, но выглядела она как-то сыровато. Поэтому плющ и выбрал. Боялся ли упасть? Он даже не задумался об этом! Просто забрался и все тут.

Зачем?

Ну, была одна мысль, тоже в боевой операции не описанная.

Но чтобы осуществить эту мысль в желаемое, пришлось немного подождать.

Потому что дядюшка Отой не спал…

Нет, он не собирался его убивать, хотя желание такое мгновение было в его голове. Но дядюшка обладал неимоверной силой, куда против него четырнадцатилетнему пареньку!

Нэй хотел ему просто подарок преподнести. Сюрприз, так сказать. Дядюшка Отой не раз говорил, что не любит сюрпризы, ну вот Нэй и решил его обрадовать. И тоже по собственной инициативе.

Ну да главное, чтобы не поймали…

Впрочем, он не собирался вламываться в кабинет дядюшки, когда там куча народу. Можно ведь подождать. Ведь дядюшка Отой так и не изменил своим привычкам…

Правда, привычки его были мерзкими. Любил он устраивать оргии с детьми из своего приюта. Любого пола и почти любого возраста.

И Нэй хотел сюда вернуться?

Нет. Его сия участь миновала. Он никогда не был участником этих привычек своего бывшего хозяина. Его талант был выше желания, хотя как-то дядюшка Отой сказал ему, что не будь Нэй столь ловок с кошельками, обязательно приволок бы его смазливую мордашку…

Странно, конечно. А почему не выкупили тогда, если он был так ловок?

Нэй еще не все вспомнил. Но суд, да, из памяти выплыл. А вот дальше почти все как в тумане. Непонятно и то, как он вообще оказался в горе. Что он там забыл и откуда шел?

Так. Плач прекратился, а смех и похрюкивание дядюшки Отоя стали наиболее мерзкими. Сейчас отдых продолжится, но уже не здесь, а в бассейне, точнее, в огромном корыте, где дядюшка любил принимать горячие целебные ванны. И снова не один.

Ну а в комнате, рядом с окном, в которой Нэй и лежал, станет тихо.

Нэй подошел к краю крыши, выгнулся и заглянул в комнату. Полумрак и никого. Хорошо. Остальное, как говорится, дело умения. Ногу поставь, и ты уже в комнате. Даже не нужно бояться, что рамы закрыты, потому что они всегда были нараспашку! И днем, и ночью, и летом, и зимой. Неизменная привычка дядюшки Отоя — это всегда открытые окна.

Вот же! Металлический слив вдруг издал предательский скрип, прогнувшись под весом мальчишки. Нэй замер, но уже и так было понятно, что скрип ушел в пустоту, никто не прибежит, но это не означало, что можно расслабиться. Так что остальной путь Нэй проделал особенно аккуратно. Ему совершенно не хотелось оказаться в объятьях дядюшки Отоя или кого-нибудь из его помощников.

Но вот он и в комнате.

Все как обычно.

Духота, даже с открытыми окнами, и печь, раскаленная добела. Огромная.

Огромный стол. Огромная разобранная и разбросанная по всей комнате кровать с множеством подушек. И сундук, огромный, в левом от окна углу.

О! Открытый!

Но бежать к нему сломя голову Нэй не стал. Сначала сюрприз. Вытащил из-за пазухи продолговатый сверток, принюхался к нему, удовлетворенно хмыкнул и, улыбнувшись, положил на стол. И уже затем подошел к сундуку.

Почти сразу нашел свой кошель. Кошель будущего, как любил говорить дядюшка Отой, обещая отдать его в день шестнадцатилетия. У каждого воспитанника приюта был такой кошель. И каждый знал свое будущее, чуть ли не с пеленок! Разбуди! Покажет! Рисунки на кошельках были разные, и каждый помнил свой рисунок наизусть. Впрочем, в сундуке было все еще проще. Каждая ячейка, в которой находился определенный кошелек, была именной. Удивительно было читать имена. Но Нэй читал! Научился читать! Учитель научил, не удивился, что тот не знает грамоту, но тут же взял и научил!

И свое имя было читать любопытно. Вот только странно, что дядюшка Отой все еще хранил его будущее. Кому-то хотел отдать?

Кстати. Тут денег хватило бы на выкуп с лихвой!

Но, стоп.

Решил он свой кошель не брать, точнее, вообще ни одного кошелька не брать. Что-то внутри остановило его от этого желания. Но вот прибрать пару-тройку монет — пожалуйста. Вот из этого, например, пяток можно отсыпать — Карлис жук еще тот, как-нибудь перебьется. И из этого еще немножко — Мартон та еще свинья. А лучше вообще вот так сделать: взять и большую часть денег из этих двух кошельков пересыпать в три кошелька — Нери — красивая девчонка с грустными глазами, Кану — добряк парнишка, но как карманник полный нуль, и Добу — верзила с тяжелой рукой, но удивительно звонким смехом.

Улыбнулся своей шутке.

Все-таки здесь было что-то хорошее…

Но хватит воспоминаний.

Пора и честь знать…

Так, со сливом аккуратней. Руку сюда, ногу сюда. Задержаться здесь.

Вот и крыша. Собрал покрывало и все в рюкзак на спину, и…

Еще забираясь на крышу, решил уходить по ним же. По улицам вотчины трубочистов. Так было намного быстрее и безопаснее. Внизу кривые улочки, а тут свобода и простор. И скорость.

Ведь дядюшка Отой сейчас придет, увидит…

А зачем он вообще полез к дядюшке? Сюрприз! Ну да, а теперь бежать нужно и очень быстро.

Как не хотелось Нэю услышать реакцию дядюшки на сюрприз, но требовалось спешить, ночники люди быстрые и умеют когда нужно быть еще быстрее. И если попасть им в руки…

О!

Поэтому вот прямо сейчас, по крышам и к Северным воротам, даже через Дирсу перебираться не нужно. И время ночного обоза как раз. А как проскользнуть мимо стражников в деловой суматохе, именно в деловой, а не в тревожной, Нэй знал.

И когда бежал по крышам, почувствовал, что за его спиной уже что-то начинается. Что-то, о чем лучше не знать. И бег ускорил, и не оглядывался.

И успел.

К воротам.

К обозу…

А за спиной занимался рассвет.

Новой его жизни…

* * *

Где-то…

Просто разговор

— Слышал? В Аркете заварушка началась!

— Что там случилось?

— Представляешь, кто-то подкинул дядюшке Отою дохлую рыбу!

— Так просто взял и подкинул?

— Непонятно. Хотя на самом деле приют дядюшки как проходной двор. Совсем расслабились ребята. Так что любой мог подбросить. Или шутник, или серьезно все. Но волна уже поднялась.

— Хм… Думаешь поучаствовать?

— Ну, не думал бы, не говорил.

— Хм… Раз такое дело… Зови команду нашу, вмешаемся в процесс.

— Повеселимся?

— А то!

* * *

Все бегом

— Ну как поход?

— Отлично, Учитель! Вот!

— О! Какой тяжелый! Неужто он таким и был?

— Нет, конечно, это я (стушевался слегка) позаимствовал в одном месте. Чуть добавил.

— Добавил? Украл? О! Ты все-таки забрался к дядюшке?!

— Не утерпел!

— А если бы тебя поймали? И вообще, зачем ты к нему забрался?

— Подарок оставил.

— Пода… Молчи!.. Хм… Тишина… Странно…

— Что случилось, Учитель?

— Уже… ничего… Даритель, чтоб тебя! Что лыбишься? Быстро руки в ноги и побежал! Пятьдесят кругов!

— Есть! Ай, за что!

— За все хорошее! И за инициативу, которая наказуема! Что встал? Бегом ма-арш!

* * *

«Рыбное дело»

Но так никто и не появился…

Как это ни парадоксально, но Нэя никто не преследовал. И не искал. Ни нюхачи Ночной гильдии, ни гончие и видящие Тайной канцелярии Аркета.

И не потому, что он не оставил следов.

Нэй, конечно, слышал истории о сыскарях, которые способны по запаху, по даже малым следам отыскать преступника (сказки, хотя иногда везет). Взять, так сказать, на горячем, чуть ли не с поличным. Но, забираясь в окно к дядюшке Отою, он меньше всего заботился о своей безопасности. Сюрприз затмил мальчишечью голову, хотя он и подготовился к походу.

Ну, как подготовился… Он знал про крыши и трубочистов; как-то повезло ему подружиться с пареньком, ровесником своим, который готовился стать трубочистом и который по доброте душевной раскрыл ему некоторые секреты, ну, а он их запомнил. Например, что по мостикам нельзя бегать, иначе они развалятся, и человек просто упадет вниз, ничего его не спасет. Или крыши были открыты для всех, но вот в черной, как сажа, одежде могли на них находиться только трубочисты, а всем остальным это запрещалось. Правда, на серую одежду это не распространялось.

Вот Нэй и умыкнул серую рубаху и штаны с одного двора еще до ворот города, впрочем, деньги оставил. И когда отправился на дело, переоделся в своем излюбленном схроне, в одном из подвалов; очень удивился, что его так никто и не обнаружил, и перевязал тесемками и рукава, и штанины, чтобы не мешали. А на ноги эльфийские мокасины обул, все-таки взял их, хотя Учитель и не советовал. Слишком заметная вещь. Впрочем, Нэй держал их в рюкзаке и по городу ходил в обычных тяжелых ботинках. Только вот на дело взял. Заметил, что они очень хорошо цепляются за стены и камни, и бегать в них удобно.

В общем, подготовился, но на самом деле это бы его не спасло, следов-то он оставил достаточно. Просто события стали развиваться в несколько ином ключе.

Его тухлая рыба оказалась в странном месте в странное время. Как будто все вокруг только ее и ждали…

Паника, которая возникла после обнаружения рыбины, как круги на воде от брошенного камня, разнесла эту весть во все уголки подвластных Ночной гильдии мест. И если и хотели скрыть этот факт, то было уже поздно. Запах впитался в поры и уже начал свое ядовитое действие (о таких последствиях Нэй даже подумать не мог).

Поэтому когда все более-менее успокоились, то в приют дядюшки Отоя прибыли не нюхачи, которые должны были хотя бы для приличия понять, кто и что затеял, и вполне возможно, что они бы и вышли на шутника, а почти все руководство Ночной гильдии…

Собрались поговорить.

И поговорили.

Свидетели рассказывают, что разговор шел на повышенных тонах в течение минут двадцати.

Затем из кабинета как ошпаренный выскочил один из замов Главы — Джари Фиорентино, злой, красный и вспотевший, постоянно что-то бубнящий о козлах и придурках.

За ним минуты через две, как будто его пнули, из двери вывалился чернолицый Барак Рабунто, тоже злой, но совершенно молчаливый и непонятно, покрасневший ли.

И уже за ними как-то вальяжно и медленно из дверей появился сам Глава — Герберт Крамп, держащий под ручку прекраснейшую Изабеллу, которая сменила на посту главного дипломата Ночной гильдии властительную Карвену.

Как потом выяснилось, разговор сводился к разборкам по поводу рыбы. Кто и зачем пустил леща в огород Ночной гильдии. Само собой, никто не признался в этой черной метке, но при этом каждый был уверен, что сделали это его конкуренты, дабы снизить влияние или перераспределить хлебные места.

Говорят, Изабелла весь следующий день постоянно курсировала между несколькими договаривающими сторонами, чтобы, не дай Скирия, не пролилась кровь.

И, видимо, это ей вполне удалось, потому что был назначен совет, на котором должны были вновь появиться и встретиться все стороны этого «рыбного дела», чтобы сгладить назревающий конфликт и решить все мирно и полюбовно.

Но встрече не суждено было состояться, так как поздним вечером произошло событие, в очередной раз изменившее ход этой истории.

Ближе к полуночи в трактире «Три толстяка» произошла кровавая резня. По слухам, зачинщиками ее стали чужаки, но это не меняло сути дела. Произошла драка, в ход пошли ножи, и десяток трупов уже не позволяли мирно разрешить возникший конфликт.

В общем, началось…

Причем, да, создавалось впечатление, что рыба упала на благодатную почву. Все ждали именно этого момента, но никто не решался его приблизить или создать. И вот свершилось…

События стали развиваться по нарастающей. Междоусобная война очень быстро охватила все четыре района Аркета, которые были подвластны Ночной гильдии. И в какой-то момент ее всполохи стали выплескиваться наружу, задевая своими языками вполне себе благополучные районы.

Вот этого ни Магистрат, ни Тайная Канцелярия потерпеть уже не могли. Договор, как говорится, Договором, но у всего есть предел.

И в четыре ночных района были введены войска Внутреннего Конвоя.

Точнее, три полка были введены режимом «гребенка с полным карт-бланшем». То есть войска прошлись цепью и по улицам, и по крышам, уничтожая любое сопротивление на своем пути, а если считать, что им были приданы еще и дополнительные боевые маги, то любое подозрительное место вычищалось на корню без жалости и сожаления.

Так прошли ночь и следующий день.

А ближе к вечеру в расположение командования прибыла спешная делегация во главе с потрепанной Изабеллой. Всего трое человек с ней вместе. Она запросила пощады, так как уничтожалось вообще все! Еще немного, и Ночной гильдии Аркета не станет, и кто тогда придет на их место? Пришлые? Которые и начали всю эту бучу?

Говорят, часа два генерал-полковник ВК граф Тан вис Арчер один на один беседовал с Изабеллой и после вышел, вполне удовлетворенный этой беседой. А у Изабеллы сверкали глаза, и, кажется, она была готова растерзать любого, кто, по ее мнению, был причастен к этому «рыбному делу»!

Но она все же этой беседой добилась главного: внутренний конвой был выведен из районов. И не сказать, что наступил мир, просто воевать друг с другом было уже некому.

В этой войне погибли все трое договаривающихся в кабинете дядюшки Отоя.

Джари Фиорентино был зарезан своими же охранниками, им заплатили большие деньги некие сторонние силы, которые почти сразу избавились и от охранников.

Барак Рабунто попал под всполох фаербола, пущенного магом зачистки. Он просто не мог поднять руки, которые были парализованы от удара противника, применившего какую-то магическую субстанцию. Впрочем, от этого фаербола убежать не удалось никому.

А Герберт Крамп выпал из окна своего кабинета. Все посчитали, что это самоубийство, хотя упал он далеко, впечатавшись в стену соседнего дома.

Последствия были и для дядюшки Отоя. Он, как всегда, выбрал правильную сторону. Ни одного из трех он не поддержал, у него были свои резоны, кое-кто считался более перспективным, и этого кое-кого дядюшка Отой и выбрал. Так что можно было почивать на лаврах.

Если бы не одно «но»…

Одним ранним днем, дня через два после того, как внутренний конвой покинул районы, дядюшка Отой был найден мертвым в своем кабинете. Он был полностью обнажен, а в сердце его был вонзен изящный стилет. Убийцу так и не нашли…

Эта история стала уроком и для Нэя.

Когда он узнал, что произошло, то дал себе слово больше не проявлять инициативу слишком рьяно. Точнее, задумываться о последствиях раньше проявления инициативы и до того, как он что-то сделает, даже если это что-то очень круто выглядит.

Впрочем, никогда не говори никогда…