Взлетая высоко

Бьянка Иосивони, 2019

У Хейли есть секрет. Вернее, был. Тайна, которая толкнула ее на отчаянный шаг – побег из дома. Теперь прошлое выплыло наружу, а ведь она так не хотела никому открываться, тем более Чейзу. Ей необходимо ехать дальше, скрыться из Фервуда, в котором они провели так много счастливых дней, чтобы воплотить в жизнь свой страшный план. Чейз не хочет ее отпускать, но хватит ли его любви, чтобы все исправить?

Глава 2

Хейли

Когда я открываю глаза, все кажется мне таким безмятежным. Мое окружение. Мое дыхание. Мои мысли. Все совершенно спокойно. И на мгновение я замираю где-то между сном и реальностью, и это самое приятное чувство из всех, что я когда-либо испытывала. Пока не возвращаются воспоминания. О том, что произошло. О том, что я чуть не сделала. И с каждым вернувшимся кусочком прошлого внутри меня что-то рвется, снова и снова, пока боль не становится настолько нестерпимой, что я вообще больше ничего не чувствую. Я словно каменею.

Постепенно все вокруг становится четче. Я лежу в знакомой мне кровати, от которой пахнет не только мной, но и Чейзом. Я смотрю в потолок, на который пялилась слишком много раз за последние несколько недель. Теплое дыхание ветра касается моего лица. Наверно, открыто окно. С улицы доносятся голоса. Шаги. Плач ребенка. Легковые автомобили. Велосипедные звонки. Все кажется таким… нормальным. Таким обыденным. Но при этом оно не должно таким быть. Как жизнь может продолжаться, будто ничего не произошло?

Я зажмуриваюсь и пытаюсь не думать об этом. Но больше всего я стараюсь сопротивляться желанию посмотреть на часы. Потому что независимо от того, какое время они мне покажут, я знаю, что уже слишком поздно. Меня не должно быть здесь. Я не хотела быть здесь. И все-таки я здесь. Не потому, что Чейз или кто-то другой не дал мне выпить таблетки. Я сама удержалась от этого. И в этот момент я уже не знаю, должна ли быть благодарной или ненавидеть себя за это. И хотя я бы предпочла не делать ничего, кроме как снова провалиться в сон и забыть обо всем, я медленно сажусь. У меня пересохло во рту, глаза горят, голова гудит. Я плакала. Это я помню даже слишком отчетливо. Чейз крепко обнимал меня, а я рыдала так сильно, будто прошла все круги ада.

Доктор, с которым дружит Чейз и который осмотрел меня, подтвердил то, что я уже и так знала. Я ничего не приняла. Не смогла. Я слышала их тихое бормотание, доносящееся из коридора, но запомнила только несколько фраз из разговора.

— Физически, кажется, все в порядке, за исключением полного истощения. Но все остальное… — Доктор, чье имя вылетело у меня из памяти, сообщил Чейзу, что мне нужно как можно скорее к терапевту или в консультационный центр. Кроме того, было бы хорошо не оставлять меня одну в ближайшее время. Поэтому я, наверно, должна была бы ожидать, что в моей комнате кто-то будет, и все же я удивляюсь, когда слышу знакомый голос.

— Добро пожаловать обратно.

Я поворачиваю голову и смотрю прямо в лицо человеку, сидящему на стуле рядом с моей кроватью.

— Лекси?..

Кузина Чейза опускает книгу, заложив страницу пальцем, и переводит на меня свой взгляд.

Это и правда она. Лекси сидит со мной, наверно, всего несколько минут, но, может, и несколько часов. Должно быть, прошло много времени, потому что небо за окном окрасилось в золотистый цвет. Судя по всему, я проспала почти весь день. Наверно, это и неудивительно после того, как я не сомкнула глаз прошлой ночью.

Вопрос, что произошло, крутится у меня на языке, но я не задаю его, потому что понимаю, как это было бы абсурдно. Я точно знаю, что случилось, и не думаю, что когда-нибудь об этом забуду. Даже если бы захотела.

Секунду мой взгляд блуждает по комнате, которую я считала, что больше никогда не увижу, а затем снова падает на Лекси. Она кажется бледной. Длинные, курчавые волосы похожи на растрепанную гриву, будто подруга только выползла из кровати. Ее макияж под глазами немного смазан, а шея хрустит, когда она выпрямляется и поворачивает голову в мою сторону.

— Где Чейз?

Не знаю, почему именно этот вопрос я задаю первым. Может, потому что он был последним, кого я видела перед тем, как заснуть. Может, потому что его присутствие все еще так явно ощущается в комнате. А может, потому что после всего, что произошло, я боюсь снова с ним столкнуться.

— Прямо сейчас? — Лекси приподнимает брови и кладет книгу на тумбочку. Потом бросает быстрый взгляд на свой телефон, а затем он с грохотом падает на все ту же тумбочку. — Понятия не имею. Сказал, что вернется через несколько часов. — Последние слова она произносит сквозь стиснутые зубы.

Я медленно перевожу взгляд с телефона на Лекси. Я уже видела это раздраженное, упрямое выражение на ее лице. И если быть точной, то не один раз.

— Ты из-за меня так разозлилась?.. Или из-за Чейза?

Она пренебрежительно фыркает:

— Чейз — идиот. Он предпочитает убегать от проблем, а не оставаться, чтобы решить их. Или — не дай бог! — чтобы сделать это вместе. Как и кое-какой другой парень, чье имя здесь не упоминается.

Я невольно вздрагиваю и смотрю вниз на тонкое покрывало.

— Похоже, у всех нас есть что-то общее…

Лекси мгновенно переводит на меня взгляд, а затем резко встает.

— Хочешь что-нибудь съесть? Выпить? Лично я умираю от голода.

Она так быстро меняет тему, что я едва поспеваю за ней, но все же киваю, даже несмотря на то, что не хочу есть.

— Это было бы здорово.

— Ладно. — Она упирает руки в бедра и пронзительно смотрит на меня. — Я ненадолго спущусь в закусочную и принесу нам что-нибудь. Не делай ничего…

— Глупого?

На мгновение она сжимает губы.

— Ничего, что бы не сделала я, — она испытующе оглядывает комнату, будто что-то ищет, а затем кивает. — Сейчас вернусь.

Я смотрю ей вслед и замечаю, как она просто прикрывает дверь, вместо того чтобы закрыть ее за собой, и не знаю, испытывать ли от этого облегчение — или плакать. Вообще-то я больше ничего не знаю. Все не так, как должно быть, и это моя вина.

Какое-то время я просто таращусь на свои руки, потом заставляю себя встать и тащусь в ванную. Иду в туалет, чищу зубы и умываю лицо. Когда я вытираю его полотенцем, мой взгляд падает на знакомые вещи. Лекси и Чейз, наверно, вытащили их из «Хонды» и распаковали. Щетка, туалетные принадлежности, резинки для волос, гель для душа, шампунь… но не хватает бритвы. Как и стакана с водой в комнате. Я могу понять, зачем они их убрали, тем не менее от осознания этого меня мутит.

Не могу поверить, что я стала такой девушкой. Девушкой, за которой нужно присматривать, чтобы с ней ничего не случилось. При этом у меня никогда не было желания причинять себе боль. Мне всегда хотелось убежать от нее, а не испытывать ее. Я медленно опускаю полотенце и вешаю его обратно. В колледже у меня были знакомые, которые сами себе вредили. У некоторых из них шрамы незаметны, другие же вечно будут носить память о случившемся на своем теле. И люди будут смотреть на них и знать, откуда у них эти шрамы. И всегда найдутся те, кто осудит их за это. Отныне и в моей жизни есть люди, которые знают, что я хотела сделать.

Я зажмуриваюсь, но все еще не могу остановить слезы. Тело болит. Как и голова. Но хуже всего болит внутри, глубоко в груди, где осталась огромная черная дыра. Единственной причиной, по которой я могла наслаждаться этим летом и совершать все эти сумасшедшие поступки, была абсолютная уверенность в том, что шестого сентября я снова увижу Кэти. Я даже записала дату, место и время в календаре, прежде чем отправиться в поездку. Ровно через пятнадцать недель после того, как она покинула нас. Тот же будний день. То же время. Особое место, куда мы с Кэти очень хотели вернуться. Шестое сентября все еще не закончилось, но уже вечер, и я… я не знаю. Больше нет даты, на которую я могу опереться, нет дня, когда я снова увижу сестру и лучшего друга… И я не имею ни малейшего представления о том, как с этим справляться. Как жить с осознанием того, что эти двое никогда не вернутся. Что я потеряла их навсегда.

— Хейли? — Голос Лекси вырывает меня из моих мыслей. Отражение в зеркале смотрит на меня покрасневшими, подозрительно блестящими глазами. Я задираю нос, вытираю рукой щеки, а потом возвращаюсь в комнату.

— Что ты принесла?

Лекси недоверчиво смотрит на меня. Всего лишь короткое мгновение, возможно, это лишь секунда, но я ненавижу ее за него. Она больше мне не доверяет. И я знаю, что у нее есть все основания для этого. Она указывает на бумажные пакеты и пластиковые стаканчики на кровати.

— Молочные коктейли, кофе, кое-что из выпечки Бет, бейглы и все в таком духе.

Я сажусь к ней на кровать и помогаю распаковать еду. Мне все так же пока не хочется есть, но ради Лекси я кусаю бублик и делаю глоток латте маккиато. Наверно, кофе приготовила Бет, так как на вкус он точно такой же, как те, что я постоянно пила в течение последних трех недель. Именно такой, как мне нравится.

— Ты знала, что Чейз хотел стать парамедиком? — вдруг спрашивает Лекси спустя несколько минут.

Я останавливаюсь, дожевывая бублик, и медленно качаю головой. Он никогда не говорил мне об этом, но почему-то я совсем не удивлена. Если Чейз может кому-то помочь, то он это сделает.

Лекси корчит недовольную гримасу.

— Это было еще в школе и какое-то время после. В детстве его самым большим желанием было стать пожарным. Он постоянно бегал с нелепым шлемом на голове, который ему подарили на Рождество. Вообще-то пожарным запрещено обучать несовершеннолетних, но начальник местной базы — друг нашей семьи, и он разрешал Чейзу иногда ездить с ними. Там он довольно быстро понял, что тушить огонь не его. Он посещал медицинские курсы в старшей школе, и даже несколько месяцев после занятий работал медбратом. Ну ты знаешь: перекладывать файлы из одной стопки в другую, проводить время с пациентами, помогать персоналу и так далее.

— Вот где он познакомился с доктором? — Я слышу свой вопрос. — В госпитале, когда работал медбратом?

Лекси кивает и сует большой кусок шоколадного торта в рот.

— Какое-то время я была убеждена, что он нашел свою судьбу, — бормочет она.

— И что случилось?

Так как очевидно, что что-то случилось, раз Чейз больше не работает в госпитале и не сделал карьеру как парамедик. Он изучает архитектуру, на следующей неделе вернется в кампус, а после учебы присоединится к компании отца и дяди и будет проектировать здания.

— Наша семья случилась, — тихо смеется Лекси, но ей как-то невесело. — Бесчисленные поколения архитекторов. Никто никогда не спрашивал Чейза или Джоша, что они хотят сделать со своей жизнью. Все было решено за них с самого начала. Когда в средней школе Чейз это осознал, то сделал поворот на сто восемьдесят градусов и какое-то время бунтовал. Но в конечном итоге… — Она глубоко вздыхает и, словно сознавая свое бессилие, пожимает плечами. — В конце концов он подчинился. Он пошел в армию — еще одна семейная традиция — и завершил базовую подготовку… — Она делает паузу и, кажется, на секунду задумывается. — А потом еще и курсы для парамедиков… После этого он отправился в Бостон и начал изучать архитектуру.

Чейз никогда не говорил об этом. Я знала, что он был не особенно доволен своей учебой и выбором профессии — но я понятия не имела, что это все дело рук его семьи. С другой стороны, я слишком много скрывала от него, чтобы обвинять его в молчаливости. Но давно ли он отказался от своей мечты? Он еще вспоминает о ней, хотя бы иногда?

— А что насчет тебя? — спрашиваю я, сознательно направляя разговор в другое русло. — Почему ты не пошла в семейный бизнес?

Ее полные губы кривятся в усмешке.

— Потому что моя бунтарская фаза никогда не прекращалась. Но, честно говоря, думаю, что папа и дядя Квентин втайне все еще надеются, что когда-нибудь я открою в себе любовь к архитектуре и приду в чувство, — на последних словах она рисует кавычки в воздухе. — Чего никогда не случится. Для меня нет ничего скучнее, чем проектировать уродливые корпоративные здания и отели, я всегда была лохом в построении геометрии комнат, и одна только мысль, что мне придется всю оставшуюся жизнь сидеть в душном офисе, приводит меня к осознанию, что я с тем же успехом лучше спрыгну с крыши. — Ее глаза в ужасе округляются, когда она выпаливает последнюю фразу. — О черт. Прости. Это была дурацкая шутка.

— Нет, — я качаю головой и даже, к своему удивлению, улыбаюсь. — Это было точно сказано.

— Нет, это бесчувственно и…

— Спасибо, — перебиваю я и кладу наполовину съеденный бейгл обратно на бумажный пакет.

Лекси хмурится. Она выглядит растерянной.

— Спасибо за что?

— За то, что общаешься со мной, как раньше, а не как с кем-то, кто… кто…

— Хотел покончить с собой? Ты же собиралась это сделать, поэтому можешь спокойно произнести эти слова.

Я плотно сжимаю губы. Не буду говорить ничего вслух. Я не хотела никому вредить, не хотела шокировать или причинять страдания. Я просто хотела снова быть с Кэти. Хотела быть с Джаспером. Чтобы боль наконец прекратилась. Мне невыносима мысль о жизни без моей сестры-близняшки.

Может быть, именно поэтому мне кажется нереальным все вокруг — быть здесь и сидеть на кровати с Лекси. Вообще дышать — это так сюрреалистично. И говорить. Существовать. Все пошло не по плану. Мы с Кэти с самого начала были единым целым. Мы даже шутили, что состаримся вместе в огромном доме, полном кошек или внуков. Как именно это произойдет, мы не знали, но то, что мы будем вместе до последнего вздоха, нам было совершенно ясно. Столько раз мы говорили об этом, и ни одна из нас даже подумать не могла, что может быть по-другому. Что одна из нас останется в полном одиночестве.

Я с трудом сглатываю и опускаю глаза к цветочному одеялу под бумажными пакетами.

— О, Хейли…

Я даже не осознавала, что плачу. Только когда Лекси протягивает мне взявшийся откуда-то платок, я замечаю горячие слезы на своих щеках. Я вытираю их, высмаркиваюсь и сминаю носовой платок в кулаке. В следующее мгновение Лекси убирает еду и напитки с кровати на столик у окна, снова садится рядом и бесцеремонно притягивает меня к себе.

Я не хочу рыдать. Не хочу сломаться, потому что, честно сказать, я чертовски устала. Но я не могу иначе. Боль вернулась. Ужасная пустота пришла с ней. Такое ощущение, будто она раздирает меня изнутри. Кожа натянулась, в горле пересохло, каждый вдох причиняет боль. Мне невыносимо быть здесь, когда Кэти больше нет. Почему я все еще здесь? Почему смерть коснулась не меня, а ее? Она была намного лучше меня. Она была смелой, жадной до жизни, с самыми невероятными планами и настолько же безумными мечтами. Это я должна была оказаться в морге. Быть той, что лежит в гробу. Той, что под землей. Это должна быть я, но никак не она. Не Кэти.

Лекси крепко обнимает меня. Она не утешает меня и не говорит, что все будет хорошо, — и я бесконечно благодарна ей за это, потому что ничего больше не будет в порядке.

Не знаю, как долго мы так сидим. Время, похоже, перестало существовать, только небо за окном меняет свой цвет и снаружи становится все темнее и темнее. В голове гудит. В горле совсем пересохло. В мышцах не осталось сил. Я больше не могу. Просто не могу.

— Ты хочешь поговорить об этом? — наконец спрашивает Лекси, когда я перестаю рыдать в ее объятиях.

Я качаю головой и думаю, что слышу ее тихий вздох, но она не сдается. Не упрекает, а только ласково гладит по спине.

— Все в порядке, — бормочет она некоторое время спустя. — Никто тебя ни к чему не принуждает. Но, если ты хочешь поговорить, я здесь, хорошо? Чейз будет рядом с тобой, если ты позволишь ему, как и Шарлотта, и Клэйтон, и Эрик, и Бет. Мы все здесь ради тебя, Хейли.

Я зажмуриваюсь, но по щекам уже вновь текут слезы. Даже не знаю, почему до сих пор плачу. Потому что мне больно? Потому что я чувствую себя чертовски потерянной, несмотря на слова Лекси? Потому что хочу ей верить и благодарна за то, что она не презирает меня?

Просто не знаю.

Слезы все текут и текут. И даже тогда, когда я уже думаю, что не осталось ни одной слезинки, Лекси продолжает меня крепко обнимать.