Тайна тайн. Беседы по трактату Лу-Цзы «Секрет Золотого Цветка»

Бхагаван Шри Раджниш (Ошо)

В этой книге в центре внимания Ошо – древнекитайский трактат «Секрет Золотого Цветка» мастера Лу-Цзы. Комментируя сутры даосского мистика, Ошо раскрывает всю глубину заложенного в них смысла и, разъясняя их современным, простым, понятным каждому человеку языком, буквально вдыхает в них вторую жизнь. Текст выходит далеко за пределы теоретических рассуждений на тему древнего учения, поскольку беседы Ошо – это одновременно и ответы на самые разные вопросы его учеников, и конкретные рекомендации к внутреннему путешествию, и практика древнейшей медитации Золотого Цветка – техники проникновения к источнику осознанности. …Вы должны вернуться к источнику… В этом все учение «Секрет Золотого Цветка» мастера Лу-Цзы. Он стремится сделать путь ясным для вас: как замкнуть круг, как свет может двигаться по кругу, как вы можете двигаться внутрь себя, как вы можете получить кусочек неба, кусочек рая. И тогда вы сможете быть счастливы везде – даже в аду вы будете счастливы…

Глава 2

Пустые глаза

Первый вопрос:

В последнее время друзья часто спрашивали меня, нет ли у меня сомнений по поводу саньясы, ашрама и тебя. Я признавала правду и говорила: «Да, иногда у меня есть сомнения». С тех пор меня не покидает чувство вины. Совершила ли я какое-то непростительное святотатство или это естественно — сомневаться, будучи уверенной? Я не знаю, действительно ли ты просветленный. Я просто чувствую твою красоту и доверие.

Вера боится сомнения, — боится, потому что она его подавляет. Ты всегда будешь бояться того, что подавляешь, потому что подавленное остается внутри тебя, поджидая момента, чтобы отомстить, и как только появляется возможность, оно взрывается внутри тебя. Вера, в буквальном смысле, сидит на вулкане, и с каждым днем сомнение становится все сильнее, потому что ты подавляешь его каждый день. Рано или поздно сомнение разрастается настолько, что ты уже не можешь его подавлять, оно становится сильнее, чем твоя вера. Тогда оно просто разрушает твою веру.

Доверие же не боится сомнения, потому что доверие не против сомнения. Доверие использует сомнение, доверие знает, как использовать энергию, заключенную в сомнении. В этом и состоит отличие между верой и доверием. Вера фальшива, она порождает псевдо-религию, она порождает лицемерие. В доверии есть особая тонкая красота и истинность. Оно рождается через сомнение, оно использует сомнение как удобрение, оно трансформирует сомнение. Сомнение — это друг, сомнение — это не враг.

И пока твое доверие не пройдет через множество сомнений, оно останется бессильным. Откуда оно возьмет силу, откуда оно возьмет интеграцию? Если ничто не бросает ему вызов, оно остается слабым.

Сомнение — это вызов. Если твое доверие может принять вызов, может подружиться с сомнением, оно вырастет через него. Тогда ты не будешь расщепленным человеком, который лишь на поверхности верит, а глубоко внутри сомневается; тогда в тебе будет какое-то единство, ты будешь неразделенной, недвойственной. Именно эту неразделенность, недвойственность в древних религиях называют «душой».

Человек приходит к душе через сомнение, не через веру. Вера — это всего лишь маска: ты скрываешь свое истинное лицо. Доверие трансформирует: ты наполняешься светом изнутри. И поскольку ты используешь сомнение как вызов, как возможность для роста, подавления не происходит. Сомнение постепенно исчезает, потому что его энергия поглощается доверием.

В действительности, сомнение — это не что иное, как растущее доверие; сомнение — это рождающееся доверие. Всегда воспринимайте сомнение именно так — это рождающееся доверие. Сомнение — это когда ты задаешь вопрос, а доверие — это когда ты получаешь ответ. Сомнение — это вопрос, а доверие — это ответ. Ответ не против вопроса — невозможно получить ответ, если нет вопроса. Именно вопрос дает возможность получить ответ.

Поэтому, пожалуйста, рядом со мной оставь чувство вины. Я категорически против любого чувства вины. Чувство вины абсолютно не нужно. Но священники, политики и моралисты использовали его на протяжении многих веков. Чувство вины — это стратегия; стратегия, позволяющая использовать людей: заставьте их чувствовать себя виноватыми. Если вам это удастся, они станут вашими рабами, потому что, чувствуя себя виноватыми, они не будут цельными, они будут раздвоенными внутри. Чувствуя себя виноватыми, они никогда не смогут принять себя, они всегда будут себя осуждать. Чувствуя себя виноватыми, они будут готовы поверить во что угодно. Они будут готовы сделать все что угодно, просто чтобы избавиться от чувства вины. Они сделают любую чушь, любой бессмысленный ритуал, просто чтобы избавиться от чувства вины.

В течение многих столетий священник заставлял вас чувствовать себя виноватыми. Все так называемые религии построены на вашем чувстве вины, они построены не на существовании бога. Они не имеют никакого отношения к богу, и бог не имеет никакого отношения к ним, они живут вашим чувством вины. Ты боишься, ты знаешь, что ты небезупречна, поэтому тебе приходится обращаться за помощью к тому, кто безупречен. Ты знаешь, что ты недостойна, поэтому тебе приходится кланяться, тебе приходится служить тем, кто достоин. Ты знаешь, что не можешь себе доверять, потому что ты раздвоена внутри.

Только нераздвоенный человек может доверять самому себе, своим чувствам, своей интуиции. Ты всегда трясешься, дрожишь внутри, тебе нужен кто-то, на кого можно опереться. Но если ты на кого-то опираешься, если ты становишься зависима от кого-то, ты остаешься ребенком, ты не растешь. Твой психический возраст остается на уровне ребенка. Ты никогда не достигаешь зрелости, ты никогда не становишься независимой. И священник не хочет, чтобы ты стала независимой. Стань независимой, и он тебя потеряет; будь зависимой, и ты обеспечишь ему его бизнес.

Я категорически против любого чувства вины. Всегда помни: если здесь ты начинаешь чувствовать себя виноватой, это исходит только от тебя. Это означает, что ты все еще несешь в себе голоса своих родителей и священников, что ты все еще не услышала меня. Я хочу, чтобы ты была совершенно свободна от чувства вины. Как только ты освобождаешься от чувства вины, ты становишься религиозным человеком. Это мое определение религиозного человека.

Используй сомнение, — сомнение прекрасно, — потому что только через сомнение доверие обретает зрелость. Как может быть иначе? Оно действительно прекрасно — только благодаря сомнению доверие становится сильным, только благодаря сомнению доверие расцветает. Именно в темной ночи сомнения рождается золотое утро доверия. Темная ночь — не противоположность рассвета, рассвет рождается в лоне темной ночи. Именно темная ночь готовит приход рассвета.

Воспринимай сомнение и доверие как взаимодополняющие части — как мужчину и женщину, как день и ночь, как зиму и лето, как жизнь и смерть. Всегда воспринимай эти пары как взаимодополняющие части, никогда не воспринимай их как противоположности. Даже если на первый взгляд кажется, что они противоположны, глубоко внутри они друзья, которые помогают друг другу.

Представь себе человека, у которого нет доверия: у него не будет также и сомнений, потому что ему не в чем сомневаться. Просто представь себе человека, у которого вообще нет доверия — как он может сомневаться, в чем? Только человек доверия может сомневаться. Ты сомневаешься, потому что доверяешь. Твое сомнение доказывает твое доверие, не наоборот. Представь себе человека, который ни в чем не сомневается, — как он может доверять? Если он не умеет сомневаться, как он сможет доверять? Доверие — это наивысшее проявление той же самой энергии; сомнение — это нижняя ступенька, а доверие — верхняя ступенька одной и той же лестницы. Используй сомнение, используй его с радостью.

Не нужно чувствовать себя виноватой. Совершенно нормально и естественно чувствовать иногда огромное сомнение в отношении меня и в отношении того, что здесь происходит. Это совершенно естественно — в этом нет ничего из ряда вон выходящего. Ненормально не сомневаться. Но помни, что нужно прийти к доверию: используй сомнение, но не забывай о цели, не забывай о верхней ступеньке лестницы. Даже если ты стоишь только на нижней ступеньке, смотри на верхнюю — тебе нужно подняться туда. В действительности, само сомнение толкает тебя наверх, потому что сомнение создает напряжение.

Ты замечала, что, когда ты чувствуешь сомнение, ты чувствуешь напряжение? Не интерпретируй это напряжение, не воспринимай его как чувство вины. Да, ты действительно чувствуешь напряжение, потому что ты теряешь землю под ногами. Сомнение означает, что ты растеряна, раздвоена, что ты еще не стала единством, — как ты можешь чувствовать себя расслабленно? Ты — как толпа людей, ты не один человек, ты множество людей одновременно — как ты можешь чувствовать себя расслабленно? Внутри тебя происходит борьба: одна часть тянет тебя в одну сторону, другая — в другую. Как ты можешь расти, если тебя одновременно тянут в разные стороны? Конечно, ты чувствуешь напряжение, тревогу, волнение.

Никто не может жить с сомнением и в сомнении. Сомнение толкает тебя к доверию. Сомнение говорит: «Пойди и найди то место, где ты сможешь расслабиться, где ты сможешь быть цельной». Сомнение — ваш друг. Оно просто говорит: «Ты еще не нашла свой дом. Иди, ищи и найди». Оно рождает потребность искать, исследовать.

Когда ты начинаешь воспринимать сомнение как друга, как возможность роста, не как противоположность доверия, но как что-то, что толкает тебя к нему, чувство вины внезапно исчезает, и возникает огромная радость. Даже если ты сомневаешься, ты сомневаешься радостно, ты сомневаешься сознательно, ты используешь сомнение, чтобы найти доверие. Это абсолютно нормально.

Ты говоришь: «Я не знаю, действительно ли ты просветленный». Как ты можешь это знать? Это невозможно знать, пока ты сама не просветлеешь. Как ты можешь знать, что произошло со мной, если этого не произошло с тобой? Так что это абсолютно нормально, что ты иногда мне не доверяешь. Какое чудо, что иногда ты мне все-таки доверяешь: этих нескольких мгновений достаточно. Не волнуйся — доверие обладает такой бесконечной силой. Доверие подобно свету, а сомнение подобно темноте. Маленькой свечки доверия достаточно, чтобы уничтожить вековую темноту.

Темнота не может сказать: «Я так давно здесь живу, я не могу так просто уйти. Я не могу уйти из-за какой-то маленькой свечки». Даже самая маленькая свечка сильнее темноты веков, столетий, тысяч лет. Темноте придется уйти — когда появляется свет, ей приходится уходить.

Этих нескольких мгновений доверия — пусть редких и непродолжительных, не беспокойся об этом — достаточно, чтобы постепенно разрушить все твои сомнения. И говоря «разрушить», я имею в виду высвободить энергию, заключенную в сомнении. Просто разрушая оболочку, которая называется «сомнение», глубоко внутри ты обнаруживаешь чистую энергию доверия. Как только эта энергия высвобождается, к тебе приходит все больше и больше доверия.

Ты говоришь: «Я не знаю, действительно ли ты просветленный». Хорошо, что ты в это не веришь. Если ты начнешь верить, ты перестанешь искать. Верующий никогда не ищет, он уже уверовал. Миллионы людей молятся в церквях, храмах, мечетях, гурудварах, но их молитва исходит из веры. И именно потому, что она исходит из веры, эти миллионы людей остаются нерелигиозными: они не ищут бога, они уже верят в него. Их вера слаба, они не боролись за нее, они ее не заработали.

Ты должна бороться, ты должна заслужить. Ничто в жизни не дается даром, за все нужно платить. Эти люди ничего не вложили — и они думают, что просто прийти в храм достаточно? Это в высшей степени глупо, они просто теряют время. Их молитва — всего лишь иллюзия.

Истинно религиозный человек не может верить, он ищет. Поскольку он не верит, он находится в сомнении, а когда ты в сомнении, тебе неспокойно. Тебе нужно искать и непременно найти. Сомнение постоянно терзает твою сущность, постоянно побуждает тебя: «Иди, ищи и найди; не останавливайся, пока не найдешь».

Хорошо, что ты не веришь. Помни только, что не нужно верить и не нужно отвергать. Но ты не отвергаешь, и я этому рад.

Ты говоришь: «Я просто чувствую твою красоту и доверие».

Ничего больше и не нужно. Этого достаточно, более чем достаточно. Это станет твоей лодкой к другому берегу — если ты чувствуешь мою любовь, если ты чувствуешь мое доверие к вам, если ты чувствуешь мою надежду на вас, если ты видишь, что происходит что-то прекрасное, — пусть даже ты не понимаешь, что именно. Ты не можешь это никак определить, ты не можешь это никак объяснить, но если ты чувствуешь, что это что-то из запредельного… Именно это и есть красота. Красота всегда приходит из запредельного.

Когда ты видишь цветок розы и говоришь: «Какой красивый цветок!» — что ты хочешь этим сказать? Ты хочешь сказать, что увидела что-то из запредельного, что-то невидимое вдруг стало видимым для тебя. Ты не можешь это доказать. Если тот, кто стоит рядом с тобой, говорит, что не видит ничего красивого, ты не сможешь ему ничего доказать, это невозможно. Ты просто пожмешь плечами. Ты просто скажешь: «Тут ничего не поделаешь. Ты не видишь, а я вижу, вот и все».

Ты не можешь пойти к ученому и попросить его разложить розу на части, чтобы выяснить, содержит она красоту или нет, — она ее не содержит. Красота не содержится в розе. Красота приходит из запредельного, она просто танцует на розе. Те, у кого есть глаза, увидят, те, у кого их нет, — не увидят. Ты можешь принести розу к химику — он ее вскроет, найдет все, что в ней есть, — но красота не в розе. Роза — это просто возможность для того, чтобы красота могла спуститься из запредельного. Роза — это просто сцена, на которой может танцевать красота. Роза — это просто сцена, на которой можно сыграть пьесу, но это не сама пьеса. Ты можешь взять розу и вскрыть ее, разложить ее на части, узнать все ее составляющие, но красота не является ее составляющей, хотя без розы красота не может снизойти.

Это подобно тому, как утром восходит солнце, и его лучи играют на лотосовом пруду. Вы не видите самих лучей, это невозможно. Именно об этом говорится в «Секрете Золотого Цветка»: сущность и жизнь невидимы, все, что вы можете видеть, — это только их проявления.

Ты когда-нибудь видела свет как таковой? Нет, не видела. Если ты думаешь, что видела, ты просто никогда об этом не задумывалась, никогда об этом не размышляла. Ты видела освещенные объекты, а не сам свет. Ты видела освещенный пруд, ты видела освещенные лотосы, ты видела освещенное лицо женщины, или мужчины, или ребенка. Ты видела освещенный мир, но разве ты видела сам свет? Если нет ничего, на чем свет может проявиться, ты не сможешь его увидеть.

Вот почему, когда космонавты удаляются от Земли, они видят, что в космосе небо темное, абсолютно темное даже днем, — потому что невозможно видеть свет сам по себе, и нет ничего, на чем он может проявиться. Потому в космосе это бескрайнее небо темное. Ты видишь, как светятся звезды, потому что они отражают свет, но вокруг звезд темнота, потому что нет ничего, что могло бы отразить свет. А ты можешь видеть свет, только если его что-то отражает.

Невозможно увидеть просветление, можно увидеть только его проявления. Ты не можешь увидеть, что со мной произошло, но ты видишь, что что-то произошло, назовем это Х. Необязательно называть это просветлением, назовем это просто Х. Произошло что-то мистическое. И чем больше ты чувствуешь меня, тем больше ты это осознаешь, и чем больше ты это осознаешь, тем больше что-то внутри тебя начинает на это отзываться. То, что случилось со мной, может запустить процесс внутри тебя. Помни: это не может стать причиной твоего просветления, твое просветление не может стать следствием моего просветления. Между мастером и учеником не существует причинно-следственных отношений, это отношения совершенно другого рода.

Только в этом веке Карл Густав Юнг смог проникнуть в тайну этих особых отношений. Он назвал их «синхронностью». Причина и следствие — это научные отношения, синхронность — это поэтические отношения. Синхронность означает, что если где-то что-то произошло и ты становишься восприимчивой и открытой для этого, что-то внутри тебя начинает на это отзываться. Но то, что произошло где-то, не явилось причиной того, что начало происходить в тебе, оно не может быть причиной.

Это подобно тому, как кто-то начал играть прекрасную музыку, и у тебя появилось непреодолимое желание танцевать: это желание не было следствием музыки, оно возникло параллельно ей. Что-то крепко спало внутри тебя — желание танцевать — и оно было затронуто музыкой, музыка его не создала, а только пробудила, спровоцировала, вдохновила. Это и есть синхронность. Если бы это были причина и следствие, это бы случалось с каждым.

Например, сейчас здесь со мной три тысячи саньясинов. Я открыт для вас всех, но не все из вас открыты для меня, а если открыты, то в разной степени. Есть отличия в качестве, есть отличия в количестве. Если бы я мог быть причиной вашего просветления, тогда все три тысячи стали бы просветленными. Но я не могу быть причиной, я могу быть только катализатором. И для этого вы должны быть открыты для меня. Если бы я был причиной, тогда вам не нужно было бы быть открытыми для меня. Огонь сжигает дерево, независимо от того, открыто для него дерево или нет, — это причина и следствие. Вода испаряется при ста градусах, независимо от того, открыта она к нагреванию или нет.

Причина и следствие — это слепые отношения, это материалистические отношения, это отношения между материей и материей. Синхронность — это не материалистические отношения, это духовные, поэтические отношения, это любовный роман. Если вы открываетесь ко мне, что-то начинает с вами происходить. И помните: я не являюсь причиной этого. Вам не стоит даже благодарить меня — я не являюсь причиной. Если в ком-то и есть причина, так это в вас, — вы открылись для меня. Я бы не смог этого сделать без вас. На самом деле, я вообще ничего не делаю. Все, что нужно, это чтобы я присутствовал здесь, и чтобы вы присутствовали здесь, и тогда что-то начнет происходить. И при этом никто ничего не делает — я ничего не делаю, и вы ничего не делаете. Просто я открыт, и вы открыты, и эти две энергии вступают в любовные отношения, начинают вместе танцевать.

Так что не беспокойся о том, что ты не уверена в моем просветлении. Ты говоришь: «Я просто чувствую твою красоту и доверие». Этого достаточно. Когда это случится с тобой, тогда ты будешь уверена. Чтобы узнать Будду, нужно стать Буддой, чтобы узнать Христа, нужно стать Христом.

Второй вопрос:

В последние несколько недель, когда меня переполняло чувство благоговения перед тайной и чудом жизни и этого мира, у меня внезапно возникало ощущение, что внешнее подходит ко мне все ближе и ближе, а затем проникает в мои глаза, и тогда я чувствую, что как бы смотрю на плоский экран прямо перед глазами. Кажется, что ничего нет, кроме меня, и я так одинока. Но затем на сцене появляются люди, они входят со мной в контакт, и я оказываюсь в замешательстве. А как же ты? Ты тоже кажешься частью этой картинки.

И хотя это продолжается всего несколько секунд, меня охватывает глубокий ужас, когда это происходит. Может быть, это игры моего ума? Разве я могу быть действительно так одинока?

Человек одинок. Одиночество совершенно, но одиночество — это не то же самое, что одинокость. Одинокость — это совсем другое. Именно здесь начинается неправильное понимание, и именно это приводит тебя в такой ужас. Одинокость означает, что тебе недостает другого. Одинокость — это негативное состояние. Одинокость означает, что ты чувствуешь пустоту, что ты ищешь другого: ты полагаешься на другого, ты зависишь от другого, а другого рядом нет. И поскольку его нет, ты чувствуешь огромную пустоту, и эта пустота негативна. Ты ищешь другого и не можешь его найти, и тогда все начинает исчезать. И когда все начинает исчезать, оказывается, что истинная проблема в том, что ты не можешь сохранить себя.

Когда все исчезает, тебе приходится также исчезнуть, потому что ты зависишь от других, ты являешься просто отражением других. Ты видела свое лицо только в глазах других людей, они были для тебя зеркалами. Когда зеркал больше нет, возникает вопрос — кто же я? Все исчезло, что мне теперь делать с этой одинокостью? Ты также начинаешь исчезать, и это рождает огромный страх — страх смерти.

Эго начинает умирать и потому начинает искать кого-то, чтобы зацепиться и сохранить себя. Именно поэтому ты снова вступаешь в контакт с людьми. Из-за страха смерти ты пытаешься отвлечься с другими. И неизбежно возникает огромное замешательство, потому что твоя истинная сущность двигалась в глубокую пустоту. Но ты испугалась и вырвала себя из этого. Ты создала противоречие в энергии: энергия двигалась вовнутрь, а ты вырвалась наружу, отсюда замешательство.

Но одиночество совершенно. И когда я говорю, что одиночество совершенно, я имею в виду, что существует единое, не существует многих. Ты не отделена от существования. Никто ни от кого не отделен, существование едино. Именно это представление об отделенности и порождает все твои несчастья, сама эта идея, что «я — остров», порождает ад. Никто не является островом, мы принадлежим одному материку, мы все являемся частью этого океана существования. Прошлое, настоящее, будущее, во всех направлениях и во всех измерениях все едино. В действительности слово «одинокий» означает «единый» — это и есть одиночество. Одинокий значит единый.

Но для этого тебе нужно пойти немного глубже в эту пустоту. Сначала эта пустота кажется негативной; она негативна на самой поверхности, в самом внешнем слое. Если ты пойдешь глубже, ты обнаружишь позитивную пустоту. Именно эту позитивную пустоту Будда называет нирвана, просветление, шунья. Когда ты двигаешься глубже и проходишь внешний слой — тяжелую негативную пустоту, темную часть — ты внезапно видишь свет, ночь уходит. Тогда ты чувствуешь одиночество другого рода, и тогда ты понимаешь различие между одиночеством и одинокостью. В одинокости ты ищешь другого, в одиночестве другой исчезает, и вместе с ним исчезает эго. Теперь нет никого внутри, и нет никого снаружи, все едино.

Это соединение, это абсолютное единство приносит блаженство. Тогда нет страха, его не может быть, потому что теперь не может быть смерти — откуда взяться страху? Смерть уже случилась; то, что могло умереть, умерло. Теперь ты бессмертна, ты нашла эликсир бессмертия. Именно об этом эликсире, об этом нектаре мы будем снова и снова говорить в сутрах «Секрета Золотого Цветка». Это и есть нектар, амрит. Это и есть эликсир, философский камень. Если ты хоть раз вкусила его, смерть исчезает, время исчезает, все границы исчезают. Тогда ты видишь дерево как продолжение себя, ты видишь облако как продолжение себя, или себя как продолжение дерева. Тогда центр везде и нигде. «Я» больше не существует. Само это слово теряет смысл.

Однажды христианский миссионер спросил дзэн-мастера:

— Разве целью человеческой жизни не является соединение с богом?

— Целью человеческой жизни не является соединение с богом, потому что никогда не было никакого разделения. Все, что нужно, — это озарение, которое позволяет это увидеть, — ответил дзэн-мастер.

Подход дао, дзэн, тантры гораздо глубже, чем подход так называемых массовых религий. Христианство размышляет в терминах соединения с богом, понимание дзэн-мастера гораздо глубже и истиннее. Он говорит: «Но где вы видите разделение? Когда оно произошло? Его никогда не было, вам просто снится, что вы разделены. Проснитесь! Нет никакого соединения, вы всегда были едины с существованием. Разделения не было ни на одно мгновение, разделение невозможно».

Ты приближаешься к очень-очень важному озарению. Если ты не испугаешься и не станешь избегать этого переживания, то сможешь прийти к внезапному озарению, когда ты ясно увидишь, что все едино.

Но страх всегда приходит. Это не ново. Каждому искателю приходится через это пройти. И этот страх так велик, что ты убегаешь еще до того, как о нем подумала. Это настолько ужасает, что ты даже не успеваешь подумать, поразмышлять о том, что же теперь делать. Если ты оказываешься в горящем доме, ты даже не задумываешься: «Бежать или нет?» Вариантов не остается, ты просто выбегаешь из дома, не задумываясь. Нет времени, чтобы думать. Позже ты можешь подумать: когда ты уже вне опасности и сидишь под деревом, ты можешь подумать, ты можешь спокойно поразмышлять. Но когда ты находишься в горящем доме, как ты можешь размышлять? Необходимо мгновенно действовать, а мысль никогда не мгновенна. В этом вся проблема.

Когда ты чувствуешь себя одинокой, вначале это одинокость, потому что ты всегда жила с мыслью о другом. Эта мысль — всего лишь сон; другого нет. «Я» и «ты» — и то, и другое нереально. Мартин Бубер говорит, что высшая молитва — это диалог между «я» и «ты». Именно здесь застрял иудаизм: высшая молитва — это вовсе не диалог, высшая молитва — это монолог, потому что другого нет.

Один дзэн-мастер каждое утро начинал с того, что выкрикивал собственное имя, — каждое утро. Он выкрикивал свое имя и спрашивал: «Как дела?» — а затем отвечал: «Прекрасно, сэр».

Можно подумать, что он сумасшедший, но это молитва. Нет ни «я», ни «ты», приходится играть за обоих. Это игра. Молитва — это игра, игра с самим собой. В ней нет «другого».

Но иудаизм застрял на идее «я» и «ты». Вот почему иудеи были так против Иисуса — потому что он заявил, хотя и не так решительно, как это делают дзэн-мастера… В его ситуации невозможно было быть более решительным. Но все же он сказал: «Я един с отцом моим». И этого было достаточно, чтобы взбесить людей. Они просто обезумели от ярости: «Что он такое говорит? Он объявляет себя богом?»

Он этого не говорит, он не объявляет себя богом. Он просто говорит, что нет бога, и нет ищущего, есть одно целое. В одной ситуации его можно назвать ищущим, в другой ситуации его можно назвать богом. Именно поэтому он говорит: «Я един с отцом моим. Если смотреть на мое тело, то я сын; если смотреть на мою душу, то я отец. Если смотреть на мою оболочку, то я человек, сын человека; если смотреть на мою сущность, то я сын бога». Вот почему он неоднократно это повторяет. Иногда он говорит: «Я сын человеческий», а иногда он говорит: «Я сын божий». Это кажется противоречием, но это не так.

Ты говоришь: «В последние несколько недель, когда меня охватывало благоговение перед тайной и чудом жизни и этого мира, у меня внезапно возникало ощущение, что все внешнее подходит ко мне все ближе и ближе, а затем проникает в мои глаза».

Все, что ты видишь, это лишь проекция твоих глаз. Ты еще не видела мир таким, какой он есть на самом деле. Все, что ты видела, было твоей проекцией, поэтому, когда ты начинаешь двигаться вовнутрь, все, что ты проецировала на внешний мир, подходит к тебе все ближе и ближе, а затем исчезнет в твоих глазах. Этот мир — всего лишь проекция твоих глаз, ты не видишь то, что есть на самом деле, ты проецируешь на мир свои мечты.

Например, есть знаменитый алмаз Кохинор. Это всего лишь камень, такой же, как и любой другой, но мы спроецировали на него столько ценности. Много людей погибло из-за Кохинора; все, кто им обладали, погибли. Просто осознайте, какой это абсурд: этот камень оказался причиной гибели многих людей — только из-за их проекций. Он считается самой дорогой вещью в мире, самой драгоценной, но если человек исчезнет с лица земли, разве он не окажется таким же обычным камнем, как и любой другой? Он будет так же лежать на земле, как и остальные камни. Не будет никакого отличия, никакой разницы.

Как возникает отличие? Наши глаза проецируют, мы сами делаем этот камень особенным. Мы проецируем на него свои желания, свою алчность. Он становится очень дорогим и одновременно очень опасным. Если ты помедитируешь на Кохинор — будешь просто смотреть на него в тишине — наступит момент, когда что-то от Кохинора начнет подходить к тебе все ближе и ближе, а затем исчезнет в твоих глазах. Затем ты откроешь глаза и увидишь, что Кохинор исчез: осталось что-то, с чем ты не знакома, а то, что ты раньше знала, исчезло.

Это прекрасное переживание, очень важное; не избегай его, иди в него все глубже и глубже. Пусть весь мир исчезнет. Да, я тоже исчезну, потому что ты еще не увидела, что я есть на самом деле, а то, что ты видела, всего лишь твоя проекция. Твоя проекция исчезнет, а когда исчезнут все твои проекции, ты увидишь мир таким, какой он есть, во всей его наготе.

И это чудо. Тогда незначительные вещи так прекрасны, тогда обычные камни так прекрасны. Из-за Кохинора они перестали быть для тебя прекрасными, ты все спроецировала на Кохинор, ты не оставила любви больше ни для чего. Когда проекции исчезают, и ты открываешь глаза, смотришь на мир пустыми глазами — ничего не проецируя, просто видя то, что есть, без каких-либо идей о том, что это, без названий, без ярлыков, без интерпретаций, просто видишь, пассивная и опустошенная, — тогда мир обретает совершенно иной смысл, иное значение.

«У меня внезапно возникало ощущение, что все вовне меня подходит ко мне все ближе и ближе, а затем проникает в мои глаза, и тогда я чувствую, что как бы смотрю на плоский экран прямо перед глазами».

Это очень хорошо, это хороший знак. Это говорит о том, что ты двигаешься глубже в медитацию.

«Кажется, как будто ничего нет, кроме меня, и я так одинока».

Проблема в том, что ты все еще есть, именно поэтому ты чувствуешь себя одинокой. Ты чувствуешь одинокость. Когда «ты» исчезает, «я» чувствует одинокость, без «ты» «я» чувствует себя одиноким. «Я» существует только по отношению к «ты»; «я» — это не отдельная сущность, а взаимоотношение, оно не может существовать без «ты», ему необходимо «ты». Как влюбленный может существовать без возлюбленной? Когда нет возлюбленной, исчезает и влюбленный. Возлюбленная необходима, любовь — это отношения между двумя. Поэтому «я» — это часть отношения между двумя. И поскольку ты по-прежнему пытаешься как-то сохранить «я», у тебя до сих пор не хватило мужества отпустить его.

Так же, как для тебя исчез весь мир, позволь исчезнуть и «я». Вначале ты будешь испытывать страх, это будет как смерть — это и есть смерть. Тебе будет казаться, что ты совершаешь самоубийство, тебе будет казаться… Кто знает, куда ты идешь, вернешься ты или нет? Тебе будет казаться, что ты просто сходишь с ума, и возникнет леденящий страх, и этот страх будет отбрасывать тебя обратно. И так будет происходить много раз, снова и снова. Постепенно ты научишься не бояться — бояться нечего, ты очень близка к сокровищу.

Именно в такие моменты необходим мастер, чтобы помочь тебе, поддержать тебя, подбодрить, сказать тебе: «Все в полном порядке. Иди вовнутрь!»

Мне так же пришлось пройти через это, как и тебе, и я боялся не меньше тебя. И так же, как и ты, я много раз пытался от этого уйти. И тебе больше повезло, потому что у меня не было мастера, некому было меня поддержать, подбодрить. Я просто боролся сам с собой. Не было никого, кто мог бы сказать мне, что меня ждет. Мне приходилось идти на ощупь впотьмах, и все же идти — а это было опасно, это сводило с ума. Многие люди, с которыми я общался в те дни, уже начали думать, что я сошел с ума. Все, кто любил меня, беспокоились за меня. Беспокоились мои друзья, мои учителя, беспокоились мои профессора в университете, беспокоились мои родители, все беспокоились. Но я должен был пройти через это. Много раз я отступал, таким сильным был страх. Так что мне хорошо знаком этот страх.

Но однажды тебе все-таки придется взглянуть ему в глаза и пройти через него, потому что ты будешь постоянно наталкиваться на него и снова убегать, и бегство тебя не спасет. Снаружи все исчезло, ты идешь вовнутрь и встречаешь этот страх — тебе нужно сделать выбор. Снаружи все утратило смысл. Ты можешь продолжать совершать пустые жесты, но как долго ты сможешь себя обманывать? Ты знаешь, что экран пуст, и все твои проекции умерли, ты идешь вовнутрь и встречаешь этот страх, эту бурю страха. Но у тебя нет другого выхода — ты должна пройти через это, чтобы узнать, что происходит после этой смерти. Чем скорее ты наберешься мужества, тем лучше.

И я снова говорю, что тебе больше повезло, потому что, пройдя через это, я стою в совершенной пустоте и зову тебя за собой: «Приходи! Приходите все! Приходите снова и снова!» Я продолжаю тебя звать, как Христос звал Лазаря из могилы: «Лазарь, выходи!» В действительности, эта история — не исторический факт, это притча. Это притча о том, как двигаться из внешнего мира во внутренний.

Когда внешний мир утрачивает всякий смысл, он становится могилой. Внешний мир превращается в пустырь, в могилу. Там больше ничего не растет, там больше ничего не цветет, там невозможно петь и танцевать, и ты живешь, делая пустые движения, пустые жесты.

Но мастер находится в том пространстве, куда ты боишься идти, и зовет тебя оттуда. И я нахожусь не только вовне тебя, ты встретишь меня в своей внутренней пустоте — конечно, не как человека, а как присутствие, не как отдельную сущность, но как одно целое с тобой.

Вот почему я так настаиваю на саньясе. Если вы не саньясин, мне трудно будет позвать вас изнутри. Я смогу позвать вас извне, но тогда вы останетесь всего лишь студентом. Я смогу вас чему-то научить, но это станет просто мертвым знанием, — я не смогу позвать вас изнутри, из глубины вашего сердца. А необходимо именно это. И это возможно, только если вы становитесь учеником, саньясином, если вы готовы следовать за мной, если вы готовы мне доверять, хотя бы иногда. Я использую эти моменты, «иногда», и рано или поздно они станут вашим состоянием души.

Так что не останавливайся. Позволь этому «я» также исчезнуть. И когда «я» исчезнет, ты почувствуешь не одинокость, а одиночество. И одиночество прекрасно, одиночество — это свобода, это очень позитивное состояние самодостаточности, позитивное ощущение огромной радости. Это великий, радостный момент. Это момент празднования.

«Кажется, как будто нет ничего, кроме меня, и я так одинока». Да, если «я» остается, остается и твоя одинокость.

«Но затем на сцене появляются люди, они входят со мной в контакт, и я оказываюсь в замешательстве. А как же Ты? Ты тоже кажешься частью этой картинки».

Позволь мне быть частью этой картинки во внешнем мире, только тогда я смогу работать в твоем внутреннем мире. Позволь мне исчезнуть снаружи, чтобы ты смогла увидеть меня внутри. В этом будет моя истина. В этом истина Христа, в этом истина Будды и Кришны. В этом истина всех мастеров, всех, кто стал просветленным.

«И хотя это продолжается всего несколько секунд, меня охватывает такой ужас, когда это происходит». Это естественно, но наберись мужества. Я с тобой. Иди глубже.

«Может быть, это игры моего ума?»

Нет, совсем нет. Ум порождает страх, а не само это переживание. Игры ума — это когда он рождает в тебе страх. Когда ты видишь, что все твои проекции подходят к тебе ближе и ближе и исчезают в твоих глазах, и все превращается в пустой экран, это не игры ума. Это не ум, это медитация, это движение к не-уму. Когда ты очень близко подходишь к не-уму, ум порождает страх, он начинает так бояться смерти, что порождает страх, — и этот страх заставляет тебя останавливаться.

В следующий раз, когда это произойдет, иди в это, несмотря на страх. Будь, как слон, который продолжает идти, несмотря на то, что собаки лают на него со всех сторон. Пусть собаки ума лают, продолжай идти, как слон. Совершенно не обращай внимания на ум, на то, что он тебе говорит.

Третий вопрос:

Что происходит, когда просветленный снова попадает во власть иллюзии?

Опавшие цветы не возвращаются обратно на ветки. Это невозможно. Просветленный человек не может снова попасть во власть иллюзии. Это невозможно, невозможно по многим причинам.

Одна причина — в том, что просветленный человек больше не существует, — кто же тогда попадает во власть иллюзии? Есть просветление, но нет того, кого называют просветленным. Просветление действительно есть, но просветленного нет. Такое слово есть, но оно лишнее в языке. Кто может поддаться иллюзии? Тот, кто мог бы поддаться иллюзии, исчез. И как можно попасть во власть иллюзии? Если вы поняли, что это иллюзия, ее больше нет. Когда вы увидели, что ее больше нет, все закончилось. Куда вы можете вернуться? Это невозможно.

Но такая идея естественно возникает в нашем уме, потому что мы никогда не встречали ничего подобного в своей жизни. Мы всегда чего-то достигаем, а затем возвращаемся: мы влюбляемся, а затем разлюбливаем, мы становимся счастливыми, а затем становимся несчастными, мы чувствуем себя хорошо, а затем чувствуем себя очень плохо. Мы живем в двойственности, и эта двойственность никогда нас не покидает, поэтому мы естественно думаем, что из просветления можно вернуться.

Просветление — это реализация недвойственности. Именно поэтому дзэн-мастера говорят, что сансара и есть нирвана — этот мир и есть нирвана, сама иллюзия и есть истина. Просто исчезают все разграничения — вот это истина, а это иллюзия. Все есть истина, существует только истина. Куда можно вернуться? Вы вышли за пределы точки, откуда уже нет возврата. Никто еще никогда не возвращался. Не беспокойся о просветленных, побеспокойся о себе.

Сначала стань просветленным, а затем попробуй вернуться. И ты увидишь: проще стать просветленным, чем вернуться назад. Я пробовал, но мне не удалось.

Последний вопрос:

Пожалуйста, объясни, что такое блаженство и страдание, потому что всегда, когда я встречаю любовь или красоту, я чувствую только огромную боль, а совсем не блаженство, и я не могу этого понять.

Тебе постоянно говорили, тебя постоянно учили, что быть радостной неправильно, а быть несчастной правильно. Возможно, тебе не говорили этого прямо, но косвенно тебя обусловливали и гипнотизировали быть несчастной. Ты начала думать, что быть несчастной естественно. Ты видишь несчастье везде вокруг, все несчастны, и это кажется нормальным. Кажется, что так и должно быть.

Когда ты родилась, ты была счастливым ребенком — как счастлив каждый ребенок. По-другому просто не может быть — никогда. Каждый ребенок счастлив, абсолютно счастлив, именно поэтому дети кажутся такими эгоистичными: они думают только о себе, они не беспокоятся о мире, они радуются обычным вещам. Бабочка в саду — и столько радости, столько восторга — обычные вещи, мелочи, но дети так счастливы, и это естественно.

Но постепенно мы калечим их счастье, мы разрушаем его. Мы не можем вынести столько счастья. Мир несчастен, и мы должны подготовить детей к этому миру. Поэтому мы косвенно начинаем внушать им: «Мир несчастен. Ты не можешь позволить себе быть счастливым. Счастье — это всего лишь надежда. Как ты можешь быть счастливым? Не будь таким эгоистичным! Вокруг столько несчастья — посмотри на других, подумай о других». И постепенно у ребенка возникает чувство, что быть счастливым — это какой-то грех. Как можно быть счастливым, когда мир так несчастен?

Люди пишут мне письма и спрашивают: «Как ты можешь учить людей медитации, когда мир так несчастен? Как можно быть счастливым, когда люди умирают от голода?» Как будто если вы будете несчастны, вы им поможете! Как будто если вы не будете медитировать, вы им окажете какую-то услугу. Как будто войны исчезнут, если вы не будете медитировать, и бедность исчезнет, если вы будете несчастны. Но несчастье возвели на пьедестал, несчастье стали боготворить.

Я всегда подозревал, что христианство стало великой религией из-за креста. Крест символизирует страдание, несчастье. Из Кришны нельзя было сделать великой религии из-за его флейты, из-за его танца. Даже те, кто ему поклоняются, испытывают из-за него некоторое чувство вины. «Как он может быть таким счастливым и танцевать с подружками? И не с одной — с тысячами! И петь и играть на флейте! Люди умирают, везде смерть, голод, войны и насилие. Везде ад, а он играет на флейте. Как жестоко, как бессердечно!» Иисус, умирающий на кресте, кажется более подходящей фигурой. Посмотрите на лицо Иисуса на иконах. Христиане рисуют его с длинным, печальным лицом, он несет на себе все бремя земли. Он пришел, чтобы взять на себя все людские грехи. Он кажется великим альтруистом, таким неэгоистичным человеком. Однако я уверен, что христиане неправильно изображали Иисуса.

Такой Христос — это миф; настоящий Христос был больше похож на Кришну. В действительности, если вы глубже изучите слово «Христос», вы удивитесь: оно произошло от слова «Кришна», его корень — Кришна. Должно быть, Иисус был очень радостным человеком, иначе как объяснить, что он так радостно ест и пьет? На многих картинах можно увидеть, как он сидит среди друзей, и они едят, пьют и сплетничают. Иисус не только проповедовал, он также и сплетничал! Похоже, он единственный посланник бога, который ест и пьет и наслаждается маленькими радостями жизни.

Мне кажется, что если бы дзэн-мастера захотели создать религию из Иисуса, они бы изобразили его смеющимся на кресте, смеющимся от всей души. У Иисуса был бы огромный живот, как у Бодхидхармы, и этот живот сотрясался бы от смеха, как вулкан! Это было бы гораздо ближе к истине.

В Японии и Китае статуи Будды делают с большим животом. В Индии не делают такого живота, совсем нет. В Индии утвердилась концепция, йоговская концепция, что живот должен быть очень маленьким, а грудь — большой, потому что йоговское дыхание — это искусственное, неестественное дыхание. Оно может превратить вас в Мухаммеда Али, но никак не в Будду. Оно даст вам фигуру, как у Мистера Вселенная, но видели ли вы более уродливых людей? Мистер Вселенная — самый уродливый. Не думаю, что хоть одна женщина влюбится в Мистера Вселенная. Он выглядит, как животное, — одни мускулы, и ничего человеческого, просто какая-то машина. Только мускулы шевелятся, как в машине, механизме, в нем нет души. Индийские статуи Будды — это йоговские статуи. В Китае статуи Будды всегда делались с большим животом.

Когда человек часто смеется и дышит естественным образом, его живот постепенно становится больше, потому что такой человек дышит животом, а не грудью, его дыхание идет очень глубоко. Если бы дзэн захотел сделать религию из Христа, Иисус смеялся бы на кресте — смеялся бы так, что его смех звучал бы сквозь века. Но такая религия, возможно, не имела бы успеха, потому что она бы не подошла людям, которые знают только, как плакать. Такой Иисус выглядел бы эксцентричным, чудаковатым. Быть на кресте и выглядеть печальным кажется абсолютно нормальным, потому что у каждого есть свой крест и своя печаль.

Тебя, должно быть, учили с самого детства, что мир устроен неправильно. Как можно быть счастливым в таком мире? Мы все несем наказание. Бог приказал Адаму и Еве покинуть рай, потому что они его ослушались, и все человечество несет на себе проклятие. Как можно быть счастливым? Быть христианином и быть счастливым — это противоречие в терминах.

Так что тебя, должно быть, учили, что мир несчастен: быть несчастной в таком мире совершенно нормально, даже правильно, все несчастны, поэтому очень жестоко и бессердечно с твоей стороны быть радостной и счастливой. Поэтому, даже если случаются моменты, когда можно наслаждаться, люди испытывают чувство вины и сдерживают себя.

Ларсон пригласил Шарлотту прокатиться за городом и остановил машину в уединенном месте.

— Если ты попытаешься ко мне приставать, — сказала Шарлотта, — я закричу.

— Что толку? — ответил Ларсон. — Вокруг на несколько миль ни души.

— Я знаю, — сказала Шарлотта. — Просто я хочу успокоить свою совесть, перед тем как начну получать удовольствие.

Люди даже занимаются любовью с печальными лицами, как будто они на кресте, очень серьезно, как будто выполняют некую обязанность, и даже если хотят наслаждаться, скрывают это. Это кажется неправильным. Они испытывают чувство вины.

Если люди действительно занимаются любовью с радостью, они будут кричать, они будут плакать, они будут смеяться. Никогда не знаешь, какие эмоции выйдут на поверхность, поэтому лучше контролировать себя, иначе будешь так глупо выглядеть. И что подумают соседи? Сейчас делают такие тонкие стены, что приходится заниматься любовью в йоговской позе, шавасане, — позе мертвого — и заканчивать все как можно скорее, не позволяя сексу стать оргазмичным. «Чем вы занимаетесь? Иисус страдал за вас на кресте, а вы тут кричите от радости! Вспомните об Иисусе, о бедном Иисусе, что он о вас подумает? Вспомните о боге, который всегда подглядывает в замочные скважины в спальнях, что он о вас подумает?»

Если вы представите, что все боги, и ангелы, и иисусы, и святые наблюдают за вами, а вы занимаетесь любовью, да еще с таким наслаждением… Вы будете вечно страдать в аду! Так что лучше контролировать себя, лучше чувствовать себя виноватым. Вот почему после секса люди чувствуют какую-то грусть, какое-то разочарование, как будто они совершили преступление. Они снова позволили себе наслаждаться, а это неправильно.

Заметь: когда ты чувствуешь себя несчастной, ты чувствуешь себя хорошо. Это кажется противоречием, но это так: когда ты чувствуешь себя несчастной, ты чувствуешь себя счастливой, а когда ты чувствуешь себя счастливой, ты чувствуешь себя несчастной.

Ты говоришь: «Пожалуйста, объясни, что такое блаженство и страдание, потому что всегда, когда я встречаю любовь или красоту, я чувствую только огромную боль, а совсем не блаженство, и я не могу этого понять».

Ты не сможешь это понять, потому что все твое понимание отравлено. Нужно просто отбросить весь ум. Не нужно пытаться понять. Тебе нужно вернуть себе невинность, а не понимание, потому что понимание — это своего рода расчет, понимание — это опять же знание, которое дает тебе общество. Это знание и создает все проблемы! Ты должна снова стать невинной, как ребенок.

Но ты хочешь понять. Забудь о понимании. Понимание — это расчет, хитрость ума.

Я слышал…

Пожилая пара пришла к врачу. Мужчина сказал:

— Мы хотели бы знать, правильно ли мы занимаемся любовью. Вы можете нас посмотреть?

— Хорошо, давайте, — ответил врач.

Они занялись любовью.

— Вы отлично занимаетесь любовью, — сказал врач. — С вас десять долларов.

Они приходили каждую неделю и делали то же самое. В седьмой раз врач поинтересовался:

— Зачем вы приходите? Я же вам сказал, что вы отлично занимаетесь любовью.

— Она не может приходить ко мне, — объяснил мужчина, — а я не могу приходить к ней. Гостиница стоит двадцать долларов. Вы берете с нас десять долларов, и мы получаем восемь долларов обратно как пенсионеры.

Не будь хитрой, не будь расчетливой с жизнью. Что это за любовь? Это просто расчет, бизнес… Для бизнеса нужно знание, для жизни нужна невинность. Знание необходимо в мире бизнеса, но оно не нужно в мире мистического; в этом мире невозможно знать, можно только быть. Просто отбрось целиком свой ум, отбрось всю свою обусловленность и начни двигаться. Когда ты радуешься, действительно радуйся, помоги себе радоваться — пой, танцуй.

Старые привычки будут затягивать тебя обратно, не слушай их. Постепенно ты должна будешь избавиться от старых привычек. Это будет нелегко, потому что ни одна привычка не уходит без борьбы. Но эти привычки против тебя и против бога, потому что все, что против радости, против бога. Если определить бога одним словом, то это слово «радость» и ни что иное.

Когда ты чувствуешь красоту, и в тебе возникает боль, это боль не в твоей сущности, а в твоем уме: твоя сущность стремится к красоте, но ум тянет тебя назад. Когда ты чувствуешь любовь или радость и одновременно боль, выбирай радость. Не обращай внимания на боль. Если ты не будешь обращать на нее внимание, она умрет. Обращая на нее внимание, ты ее подпитываешь. Внимание — это пища. Никогда не обращай внимания на то, что неправильно, иначе ты будешь это подпитывать, давать этому все больше и больше энергии. Просто не обращай внимания на эту боль — это самое лучшее. Да, позволь ей быть. Просто скажи: «Да, я тебя чувствую. Ты пережиток из моего прошлого. Я тебя чувствую. Но я двигаюсь вперед, я не буду тебя слушать».

Прислушивайся к искушениям радости и следуй за ними, и ты будешь двигаться в правильном направлении — ты будешь двигаться к богу. Никогда не прислушивайся к тому, что создает в тебе чувство вины, боль, страдание, — иначе ты будешь отдаляться от бога. Когда ты чувствуешь себя несчастной, ты в аду — дальше всего от бога, а когда ты радостна и счастлива, ты в раю, ты в боге.

Ты говоришь: «Объясни мне, что такое блаженство и страдание…»

Страдание неестественно, блаженство — это твоя природа. Ты научилась страданию от других, блаженство — это подарок от бога. Страдание — это обусловленность, блаженство — это твоя душа, твоя сущность. Страдание — это твоя оболочка, просто структура вокруг тебя; блаженство — это твоя свобода, отсутствие какой-либо структуры.

«Пожалуйста, объясни, что такое блаженство и страдание, потому что всегда, когда я встречаю любовь или красоту, я чувствую только огромную боль, а совсем не блаженство, и я не могу этого понять».

Не пытайся это понять. Просто прими эту боль, позволь ей быть с тобой в течение нескольких дней. И позволь себе любить — просто потеряй голову от любви — и позволь себе чувствовать красоту. Танцуй вокруг дерева, и ты почувствуешь, как что-то от дерева передается тебе. Танцуй под звездами. Возможно, вначале твои ноги не смогут танцевать, и тебе придется заставлять их танцевать, потому что тебе так долго приходилось жить без танца, что твои ноги забыли язык танца. Но они очень скоро его вспомнят, потому что это естественный язык.

Каждый ребенок умеет танцевать, каждый ребенок умеет радоваться. Тебе придется заново этому учиться, и поскольку это очень естественно, то произойдет очень быстро. Небольшое усилие, и однажды внезапно ты вырвешься из западни. Ты должна отбросить костыли. Даже если вначале ты будешь падать, это нормально, ты должна научиться стоять на собственных ногах. Ты должна отбросить костыли, которые тебе навязали общество, организованная религия и священники. Даже если вначале ты будешь чувствовать, что что-то потеряла, это нормально, это естественно. Но если ты постоянно будешь двигаться к естественному, ты найдешь дао в своей жизни. Дао — это естественное цветение. Следуй природе.

Никто не хочет быть несчастным, и каждый несчастен. Они не следуют природе. Каждый хочет быть счастливым, и никто не счастлив. Прислушайся к своим стремлениям: глубочайшее стремление указывает тебе правильный путь. Ты жаждешь радости, красоты, ты жаждешь чего-то, что бы целиком захватило тебя, что бы перенесло тебя на другой берег, что было бы так невероятно и огромно, что унесло бы прошлое и будущее, и ты оказалась бы просто здесь и сейчас.

Но не пытайся понять. Если ты попытаешься понять, ты станешь жертвой психоанализа, а психоанализ — это бесконечный процесс. Можно анализировать и анализировать, и этому нет конца. В мире нет ни одного человека, который был бы окончательно проанализирован. Это просто невозможно.

У меня другой подход. Не вдавайся в анализ. Просто полностью отбрось свой ум. Выпрыгни из него! Не нужно пытаться понять. Все, что нужно, — это жить, жить тотально. Все, что нужно, — это быть.

На сегодня достаточно.