Доктор, который одурачил весь мир. Наука, обман и война с вакцинами

Брайан Дир, 2020

Книга рассказывает о сенсационном разоблачение журналистом Sunday Times Брайном Диром бывшего британского врача Эндрю Джереми Уэйкфилда, получившего известность после сфальсифицированного исследования 1998 года, в котором ложно утверждалось о связи между вакциной против кори, эпидемического паротита и краснухи (MMR) и аутизмом, а также за его последующую антивакцинаторскую активность. Публичная шумиха вокруг исследования привела к резкому снижению уровня вакцинации, что привело к ряду вспышек кори во всем мире. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

О, какую запутанную паутину плетем,

Когда мы впервые обманываем.

Уолтер Скотт, «Мармион»

Пролог

Воскрешение

В ночь вступления Дональда Трампа в должность президента в интернете появилось видео, которое потрясло все медицинское и научное общество: 60-летний мужчина в черном смокинге и галстуке под светом сине-белых огней бального зала Вашингтона ухмыляется в экран своего телефона.

— Прошу прощения, ребята, — говорит он с мягким британским акцентом, который подошел бы Джеймсу Бонду или персонажу из Гарри Поттера, — здесь есть кто-нибудь?

— Прошу прощения, — вскоре повторяет он.

Видно, как под каштановыми волосами его лицо блестит от пота, как вспышки света отражаются в его серых глазах. Мужчина говорит и идет, не останавливаясь, сначала в свете, затем в тени, поджимая полные губы, будто в поисках какой-то мысли. Вот он поднимает кулак, чтобы откашляться.

— Просто оглядываюсь, ищу кого-нибудь важного, — продолжает он, явно наслаждаясь своей близостью к власти, — чтобы убедить их, если это возможно.

Картинка становится нечеткой, и две с половиной минуты зритель наблюдает, как перевернутые изображения с самого эксклюзивного события той ночи транслируются в прямом эфире через специальное приложение Periscope. Раздается приглушенный удар. Вспыхивают прожекторы. Агенты секретной службы занимают свои места.

Некоторым из наблюдавших, например мне в Лондоне, мужчина казался идеальным гостем этой вечеринки. Поначалу говорили, что он красив, даже сексуален, со спортивным телосложением, харизматическим обаянием и уверенностью, которая внушала доверие. В ту ночь он мог бы сойти за дипломата, актера, посвященного в рыцари или звезду бейсбола на пенсии. Другие ахнули, будто на экранах появился Князь Тьмы. Они узнали Эндрю Уэйкфилда, опального врача, которого лишили лицензии по обвинению в мошенничестве, жульничестве и «жестоком пренебрежении» к детским страданиям.

«Это уже слишком», — твитнул техасский гастроэнтеролог. И это лишь одно из шквала сообщений, опубликованных в ту ночь. «Мне нужно что-нибудь от тошноты», — простонал химик из Лос-Анджелеса. Голландский исследователь аутизма: «Настали действительно страшные времена». «Администрация шарлатанов», — мнение бразильского биолога, которое поддержал аспирант с Севера. В Новой Зеландии кто-то надеялся, что Уэйкфилд «просто залез под камень, где и сидит по сей день».

Ага, держите карман шире. Этот человек упивался позором, как того требовала его природа и затруднительное положение, в котором он оказался. Со времени ареста некоего Гарольда Шипмана, убившего в 1990-х около двухсот своих пациентов, ни одного британского практикующего врача не презирали так, как Уэйкфилда. New York Times упоминала его как «одного из самых оскорбляемых врачей своего поколения». Журнал Time включил его в список «самых знаменитых мошенников в области науки». А Daily News осрамила его под заголовком:

«ГИППОКРАТА БЫ СТОШНИЛО».

Команда Трампа, которой было поручено проверить список гостей, спокойно пропустила его на вечеринку. К тому времени дурную репутацию Уэйкфилда можно было назвать одновременно острой, хронической и уж точно увековеченной в поп-культуре. Его изобразили как злодея даже в мультипликационной ленте («Факты по делу доктора Эндрю Уэйкфилда»). Ученики в старшей школе делали на этом имени работы («Был ли отчет доктора Уэйкфилда основан на надежных научных доказательствах?»). На имени, которое использовалось в публичных обсуждениях как нарицательное.

Эндрю Уэйкфилд в биологии

Эндрю Уэйкфилд в политике

Эндрю Уэйкфилд в логистике

Тем не менее в ту самую пятницу, 20 января 2017 года, этот человек присутствовал на Балу свободы. Позади него первые из гостей, которые уже прошли через охрану, направлялись к светящимся стойкам баров на втором этаже конференц-центра имени Уолтера Э. Вашингтона. А чуть позже Трамп с первой леди Меланией изобразили здесь танец под песню Фрэнка Синатры «Мой путь».

— Да, очень, очень занятное времечко, — хмыкнул Уэйкфилд, — мне бы хотелось, чтобы все вы были здесь, с нами.

Мне тоже.

Через четыре дня мне позвонили с вопросом, могу ли я набросать слов восемьсот об этой разработке? Тринадцать лет подряд я следил за Эндрю Уэйкфилдом и строчил новости в лондонскую газету Sunday Times. Со всеми полученными наградами от национальных изданий и званием почетного доктора я стал своеобразным Авраамом Ван Хельсингом, а этот граф Дракула, судя по всему, начал выбираться из своей могилы.

Изначально Уэйкфилд работал на моей стороне Атлантического океана, в Соединенном Королевстве Великобритании и Северной Ирландии. Тогда он был никем — врачом без пациентов в небольшой лондонской больнице при медицинской школе. Уэйкфилд работал в гастроэнтерологической лаборатории, пройдя резидентуру по общей хирургии. Правильнее было бы перечислить, кем он не был. Он не был ни вирусологом, ни иммунологом, ни эпидемиологом. Уэйкфилд не был неврологом, психологом, психиатром. Он не был ни педиатром, ни вообще клиницистом.

Тем не менее, этот человек со временем умудрился оставить свой след в каждой стране. Нет, это не было какое-то инновационное лечение или научное открытие. Он принес в мир страх, вину и болезнь. Уэйкфилд экспортировал все это в США, а оттуда — в каждый уголок мира, где рождаются люди. Как было написано в язвительной статье New Indian Express:

«Может ли один человек изменить мир? Спросите Эндрю Уэйкфилда».

Я впервые услышал его имя в феврале 1998 года, прочитав доклад, или «статью», которую опубликовал ведущий медицинский журнал The Lancet. На этих пяти страницах, а если точнее — в двух колонках из 4 тыс. слов, он утверждал, что обнаружил новый ужасающий синдром поражения мозга и кишечника у детей. «Очевидным провоцирующим событием», как отмечалось на странице 2, была вакцина, которую регулярно вводили сотням миллионов людей. Позже Уэйкфилд описывал это как эпидемию ятрогении. Со временем он собирался очернить каждую вакцину, от гепатита В до вируса папилломы человека. Но первой в его прицел попала вакцина «три в одном» против кори, паротита и краснухи (MMR), которая, как он заявлял, стала причиной нарастающей волны регрессивного аутизма. Именно от нее, по его мнению, маленькие дети постепенно теряли языковые и социальные навыки. «Больные дети окажутся совсем одни в своем тихом мире, и они не будут общаться с другими людьми», — предупреждал Уэйкфилд.

Неудивительно, что молодые семьи по всей Великобритании пребывали в полнейшем шоке. Из медицинской школы, в больнице которой он работал, он начал крестовый поход, что вызвало кризис общественного здравоохранения, не имеющий аналогов после скандалов со СПИДом. Показатели иммунизации населения резко упали. Вернулись побежденные ранее смертельные болезни. А родители детей с проблемами развития, которые вакцинировали их, следуя указаниям врачей, начали себя в этом обвинять.

Это горько и несправедливо. Я чувствую себя виноватым.

Восемь лет назад я, как родитель, совершил трагическую ошибку.

Мы убедили себя, что это судьба. Теперь мы знаем, что это наша вина.

Тогда я просто проигнорировал Уэйкфилда. Я разбирался в вакцинах и посчитал, что это очередное исследование «с душком». Его выводы были слишком простыми и однозначными. Но на тот момент мне казалось, что Уэйкфилда невозможно проверить. Я провел слишком много медицинских расследований (особенно часто сталкиваясь со случаями мошенничества в фармацевтической промышленности) и посчитал, что на поиск доказательств его некомпетентности уйдет больше жизни. И все равно их похоронят на том самом кладбище конфиденциальности, где хранятся налоговые декларации Трампа.

Но пять лет спустя все изменилось: разоблачить «великого доктора» было бы «прекрасным представлением», как писали журналисты в золотой век чернил и бумаги. Я взял интервью у матери мальчика с отклонениями в развитии, данные которого анонимно использовались в той статье. Для Уэйкфилда это стало началом конца. Без труда не вытащишь и рыбку из пруда. Уэйкфилд отказался от интервью и убежал, когда я начал задавать вопросы. The Lancet защищал его, равно как и медицинские учреждения. Другие журналисты начали воевать со мной. Но я продолжал задавать вопросы, собирать документы и защищаться от исков, которые он подал, чтобы заткнуть мне рот. В итоге его статья была отозвана и признана «совершенно ложной». Дни славы Уэйкфилда истекли.

— Многие публиковали свои статьи в The Lancet, — язвительно подметил я с бесстыдной нескромностью, но безупречно выбрав для этого время, — однако только я отозвал одну из них обратно.

Это репортеры вроде меня называют «результатом», добившись которого, можно переходить к другим проектам. Со всем присущим мне энтузиазмом я планировал заняться статинами — антихолестериновыми препаратами, которые произвели фуррор и стали самыми назначаемыми на тот момент лекарствами. Не потому, что я знал что-то, чего никто не заметил, а потому, что в Big Pharma^[1] всегда что-то происходит. Статины не стали исключением.

Но в отличие от убийцы Шипмана, который умер в камере, Уэйкфилд не ушел со сцены. Он много трудился, чтобы добиться успеха в Америке: появлялся в программе «60 минут», выступал в комитетах Конгресса и участвовал в конференциях, посвященных борьбе с вакцинами.

А теперь его заметил Дональд.

— В моем детстве проблемы аутизма не было, а теперь он внезапно стал эпидемией, — заявлял в реалити-шоу будущий 45-й президент США, будучи еще бизнесменом-миллиардером.

— У каждого есть своя теория, — сказал он местной газете перед тем, как в Twitter по этому поводу поднялась буря, — и я изучаю свою теорию, потому что у меня есть маленькие дети.

Но это не его теория. Она досталась ему от Уэйкфилда, неважно, знал ли он ее происхождение или нет. И всего за три месяца до выборов, потрясших весь мир, хиропрактик-республиканец и богатый спонсор объединенной медицинской и юридической службы помощи для людей, попавших в автокатастрофы, свели их вместе. Они почти час провели за закрытыми дверями в Киссимми (центральная Флорида), а затем позировали фотографам на фоне государственного флага. На фото рот Трампа приоткрыт, будто он не может не говорить, а Уэйкфилд ухмыляется, сцепив руки внизу живота, одетый в черный пиджак, синие джинсы и коричневые ботинки с потертостями на пальцах ног.

У них оказалось так много общего, и я уверен, Уэйкфилд это почувствовал. Эти двое были людьми одного рода, и на тот момент они оба лихорадочно разъезжали по стране (один на личном «Боинге 757», другой на черном туристическом автобусе), преследуя невероятно похожие цели. Мишенью кандидата в президенты были белые люди рабочего класса. Причинить боль. Рассердить. Навязать ощущение обделенности. Тем временем бывший врач искал родителей детей с аутизмом и подобными проблемами, которые тоже были обижены, злы и одиноки со своей проблемой.

Люди иногда говорят, что быть «особенными» сейчас модно. Может быть. Но для матерей и отцов детей, страдающих аутизмом, первые его симптомы предвещают страх и отчаянные поиски едва брезжущей надежды. Если Вы не переживали подобный опыт, просто сделайте паузу, чтобы представить — самый дорогой в жизни человек, рожденный таким совершенным, его первые слова и шаги. И вдруг потихоньку, а иногда и внезапно, что-то идет не так. Ребенок не разговаривает, не хочет, чтобы его держали на руках, он сидит и часами следит за своими пальцами. Припадки, которые, кажется, возникают из ниоткуда. Возможно, это проявление глубокой инвалидности. Затем появляется герой, который разгадывает загадку, не подвластную другим. В интервью The New York Times один из сотрудников назвал Уэйкфилда «Нельсоном Мандела и Иисусом Христом в одном лице». Люди сравнивали его с итальянским астрономом Галилео, который боролся с римско-католической церковью. «Один из последних честных врачей в западном мире… гений… памятник научной честности… блестящий ученый-клиницист с высокими моральными качествами… невероятное мужество, честность и смирение».

Согласно подобным версиям, этот человек был провидцем, против которого сплели циничный заговор. По словам самого Уэйкфильда, он не сделал ничего плохого. Каждую жалобу на себя он назвал ложью. По его версии, он стал участником отвратительного заговора, частью которого стали правительство, фармацевтические компании и, конечно же, я. Нашей целью было сокрыть причинение детям страшнейшего вреда. «Это была стратегия», — заявил он о разоблачениях, которые его погубили. «Обдуманная стратегия. Мы просто дискредитируем его человека, изолируем его от его коллег, разрушим его карьеру и скажем другим врачам, которые осмеляться вмешаться, что это же произойдет и с ними».

Но Трамп, по крайней мере, говорил о надежде. Лозунгом его кампании было «сделать Америку снова великой». Уэйкфилд, напротив, нес с собой по США лишь страдания. Всего за несколько недель до бала социологический опрос YouGov показал, что почти треть американцев опасаются, что вакцины «определенно» или «вероятно» вызывают аутизм. Показатели иммунизации населения неуклонно падали. Родители спешили к педиатрам, чтобы отказаться от прививок для своих детей. Не прошло и трех месяцев после ночи инаугурации, как по всей планете вспыхнула новая вспышка кори. То, что, как мне казалось, я подавил в корне, вспыхнуло с новой силой. Сообщения о кори появились в Миннесоте, где проводил кампанию Уэйкфилд. Вскоре они хлынули отовсюду — из Европы, Южной Америки, Азии и Австралии — болезнь, которую когда-то планировали полностью искоренить, вернулась, чтобы убивать людей. К тому моменту, когда новый президент начал добиваться своего переизбрания, США пережили несколько сильнейших вспышек кори за последние три десятилетия. При этом международные агентства описали «нерешительность в отношении вакцин» как одну из десяти основных угроз здоровью человека.

К сожалению, этот человек оказался не единственным в своем роде. Были и другие гуру, в первую очередь, актер Дженни Маккарти и юрист Роберт Кеннеди. И неудивительно, подобные споры начались около тысячи лет назад, когда китайцы научились защищаться от оспы. Но именно Уэйкфилд получил звание «прародитель движения против прививок». И, как и в случае с Л. Роном Хаббардом, который изобрел саентологию, или Джозефом Смитом, получившим мормонские золотые листы, чтобы оценить достоинства вероучения, не нужны были даже сами проповеди. Нужно было просто познакомиться с проповедником. Мне его история напоминает «Волшебника из страны Оз». Главный герой оказывается на извилистой дороге вместе с реальными людьми и конкретными фактами, которые должны удивить или рассердить любого здравомыслящего читателя. И вот раскрывается тайна, как были выполнены трюки. Занавес поднимается, видны декорации. Мастер разоблачен.

Уэйкфилд знал, что делает. Он чувствовал себя на своем месте, в своем праве. Правила ведь писаны для неудачников, а он особенный. Но его путь на бал Трампа был проложен по зловещей стороне науки, которая угрожает всем нам. Если бы он мог продолжить то, что делал (а я расскажу вам, что именно он делал), кто бы в больницах и лабораториях продолжил заботиться о наших жизнях? Сколько еще подобных людей обманывает мир, прячась за харизмой и разговорами о заговоре?

Смеясь в экран телефон на балу Свободы, Уэйкфилд радостно пообещал: «Я просто несколько раз сфоткаю Дональда».

Бывший врач без пациентов вернулся.

Примечания

1

«Большой фармой», или «биг фармой» (от английского «Big Pharma», или «большая фармацевтика»), называется группа крупнейших международных фармацевтических компаний, штаб-квартиры которых расположены в основном в США и Европе и которые занимаются изготовлением лекарств и медицинских препаратов. Компании «большой фармы» имеют ежегодные обороты в сотни миллионов долларов.